Народный депутат Украины Олег БАРНА: «Чтобы Украина росла, мы должны продавать России все — залить их спиртом и водкой!»

«Если мы выносим семейные, интимные отношения на публику, то, извините, превращаем Украину в публичный дом»

— Сразу задам вам вопрос в лоб: не тогда ли вам пришло в голову внести на рассмотрение парламента законопроект, запрещающий демонстрировать любую сексуальную ориентацию, когда вы за причинное место выносили из-за трибуны Верховной Рады Арсения Яценюка?

— Причины совершенно разные, поэтому точно нет. В программе Скрыпина почти год назад я объявил, что действительно готовлю такой законопроект и изучаю вопрос. Мы видим, что творится в обществе с моральными ценностями, и моя позиция как украинца, как отца, как мужчины, что интимные отношения — это нечто сокровенное, тайное, поэтому на публику их не стоит выносить. Потому что если мы их выносим, то, извините, превращаем Украину в публичный дом.

— Ваш законопроект вызвал настоящий скандал, и его до сих пор все обсуждают. Вы понимаете, что если его примут, вы можете пострадать первым, потому что картинка была очень показательной (она облетела практически все мировые СМИ)...

— Я хотел бы опровергнуть...

— Подождите. Сначала один взрослый мужчина дарит другому взрослому мужчине розы, а потом, взяв его за интимное место, выносит из зала. Понимаете? Сколько вам грозит по вашему законопроекту?

---

---

— Во-первых, там предусмотрены только штрафы. Во-вторых, я вас дико разочарую, потому что закон обратной силы не имеет. И в-третьих, там были другие, как говорится, подходы. Цветы — это знак благодарности, это не выражение какой-либо сексуальности. Четко было сказано: все, что уже сделал, — отступись по-хорошему. Это уже другой вопрос, это уже история.

— Вы как представитель украинской элиты понимаете, что такие картинки не несут ничего хорошего для имиджа Украины? О нас начинают говорить как о стране, которая не может цивилизованными методами решать вопросы. Думаю, на следующий день после того, как вы вынесли Яценюка, вы проснулись знаменитым не только в Украине, но и в мире. Вы это почувствовали, автографы начали брать?

— Нет. Суть не в этом. Меня даже в некотором роде злило, что люди подходили и говорили: «О, правильно сделали с Яценюком». Объясните мне, как так случилось, что вы сначала проголосовали и дали наибольшее количество голосов партии Яценюка, этим балаболам, в результате чего он стал премьером, Аваков — министром внутренних дел.

— Так это же ваши партнеры по коалиции, ваши соратники!

— Партийные коалиции, соратничество — это хуже проституции, извините...

— Но это политика, и вы в ней участвуете.

— Мои товарищи и соратники были со мной в АТО и на моем округе. Это обычные, простые люди. Для простых людей и я простой. Надо было этих мажоров поставить на место.

— Если вы против коалиции, то, наверное, нужно было выйти из нее, из фракции БПП, правильно? А если нет, то вас эта политика устраивает.

— Она не меня устраивает. Я как политик должен в первую очередь устраивать своих избирателей и Украину. Поэтому сейчас приоритет не собственные амбиции, а отстаивание интересов государства, особенно в нынешней ситуации. А по поводу того или иного случая... Знаете, иногда нужно сделать небольшое зло, чтобы в итоге победило великое добро. Тем более мы знаем, куда катилось правительство, какие были претензии у депутатов, которые в знак протеста покидали сессионный зал... Я думаю, есть вопросы поважнее.

— О каком великом добре вы говорите?

— Позитивные изменения, реформы — и только на пользу и благо Украины, в первую очередь повышение благосостояния людей.

— Я вам задам вопрос от женской части редакции интернет-издания «ГОРДОН»: будут ли подпадать под действие вашего законопроекта о запрете пропаганды сексуальной ориентации опубликованные вами фотографии, где вы лишь в семейных трусах, и если да, каким будет наказание?

— Не помню, когда я выкладывал фотографию в семейных трусах.

— На этой фотографии вы лежите под машиной.

— А, ну ясно. Это, кажется, 2015-й или 2016 год, когда мы ехали в АТО, везли нашим ребятам из 128-й бригады поддержку, за Изюмом (город в Харьковской области) бус влетел в яму, и мы меняли колесо, а так как всюду было болото... очевидно, что самая дешевая одежда — это собственная кожа, которую легко вымыть. Вот такая ситуация. Ребята сфотографировали и выставили. Тут нет агрессивной рекламы или публичного представления своей сексуальной ориентации. Так что ничего страшного.

— Почему вы так не любите геев? Они вас чем-то обидели?

— А кто сказал, что я их не люблю? С чего вы это взяли?

— Любите?

— Я как украинец очень толерантен ко всем, поверьте. Несмотря на то что я придерживаюсь христианских моральных традиций, у Украины, украинцев тысячелетняя история, многовековая история формирования моральных ценностей. И мы толерантны ко всем, в том числе и к тем, кто ориентирован неправильно. Поэтому я четко заявляю: ориентируйтесь как желаете, правильно, неправильно, вдоль, поперек, сверху, снизу, традиционно или нетрадиционно. Но я очень прошу — как отец, как гражданин, как мужчина и как учитель — не выставляйте это на публику, особенно когда люди не хотят этого видеть, и не показывайте это детям. Есть закрытые клубы, там — пожалуйста.

— Среди ваших друзей есть геи?

— Кажется, нет.

— Не знаете?

— Я не интересуюсь. Это говорит о моей толерантности. Для меня интересна внутренняя сущность человека, и поверьте, традиционной или нетрадиционной он ориентации, если это нормальный человек — пожалуйста.

— Среди ваших коллег-политиков есть геи?

— Не знаю, я этим не интересуюсь. Но то, что некоторые политики показали свои отдельные суждения, и это вызвало резонанс... Тут ничего удивительного нет. Еще раз говорю: интимные отношения не выносите на публику, особенно не надо это детям показывать. Если в Украине, в нашей столице, должен быть парад, то это должен быть исключительно парад нашей победы над врагом. Я думаю, есть намного более глобальные проблемы, а тут — мозговая, даже не атака, агрессия на сознание нормальных людей. Этого не должно быть, я считаю.

«Если человек выходит на публику и рассказывает, что он делает со своей женой или близкими, или показывает свои, извините, гениталии — неужели такого можно назвать нормальным?»

— Вы считаете людей, которые состоят в однополых отношениях, ненормальными?

— Они, может, и нормальные, а те, кто выходит на улицу и показывает все это, — точно ненормальные! У них психическое отклонение!

— Да ладно!

— Ну я же не выхожу на улицу и не кричу, что я традиционной ориентации. Еще раз говорю: интимные отношения должны быть сокровенными и тайными, не нужно их выносить на публику. Если человек выходит на публику и рассказывает, что он делает со своей женой или близкими, или показывает свои, извините, гениталии — неужели такого человека можно назвать нормальным?

— Вы знаете, что на гей-парады выходит очень много людей традиционной ориентации, просто чтобы поддержать гомосексуалов?

— А зачем их поддерживать?

— Потому что они подвергаются ущемлениям...

— Кто их ущемляет?

— Возможно, люди со взглядами, подобными вашим.

— Те, кто обижает, — значит, у них тоже психические отклонения. Нет, знаете, о чем это говорит? Это говорит о социальном извращении или сексуальной озабоченности.

— Вы о ком?

— Обо всех. Если это выносится на публику... Ради бога, ходите и занимайтесь со своими друзьями в закрытых клубах.

— Вы бы полезли в драку, чтобы защитить гея?

— Я готов защищать любого человека, если его обижают несправедливо. Например, если напали несколько на одного, если сильный бьет слабого без причины, если обижают ребенка, я всегда защищаю.

— Есть геи, которым вы не подадите руки?

— Я не подам руки паскудному человеку. Я доверяю многим, но если человек предатель или циничный лжец, я с ним поздороваюсь, но руки не подам. Он просто вычеркнут из моей жизни.

— Среди политиков много людей, с которыми приходится так общаться?

— Немного есть...

— Расскажете, кто это?

— Нет.

— Почему?

— Я не привык полностью открывать душу, потому что многие этим злоупотребляют, и к сожалению, я на этом уже не раз обжегся.

— Вы служили в Советской Армии. Служба была тяжелой?

— Ну-у-у... Учебка, готовили десант в Афган, в штурмовые бригады. Комиссию, правда, не прошел по зрению — направили в железную дивизию. Яворив, полигоны, артразведка. Я был подготовлен, скажем так.

— Есть случаи, когда именно в армии некоторые ребята сталкиваются с проявлениями сексуального насилия, особенно со стороны старших товарищей по службе. Был ли у вас такой опыт или, возможно, вы о таком знали?

— О таком точно ничего не знал. Дедовщина была, да. Как себя покажешь, так и к тебе будут относиться.

— В чем проявлялась дедовщина?

— Те, кто дольше служил, над новичками могли издеваться... Заставляли стирать портянки, убирать туалеты или заменить на службе.

— Как вы на это реагировали? Дрались?

— У меня такого не было, честно говоря. Я пришел в линейную часть молодым сержантом, один «дед» подошел. Но он был «дед», а я сержант. Мне погоны позволяли что-то делать. Было такое, что пришлось дать. А потом они меня ночью «пригласили» в туалет. Их, правда, было много — семь человек, а я один. Двум я успел влупить, а после этого... Меня отнесли на кровать, но зауважали.

— Сильно побили?

— Ну что такое драка для сельского парня, который ходил в чужие села на танцы? Все нормально. Драка — это когда поломаны челюсти, руки...

— До Майдана вы долгое время работали учителем в родной Тернопольской области. Вы были учителем математики, учителем физики, учителем информатики, также преподавали допризывную подготовку...

— И рисование.

— Детей любите?

— Чрезвычайно.

«Ребенка нужно наказывать, ребенку нужно давать не то, что он хочет, а то, что ему необходимо»

— А дети вас любили?

— Это вам нужно у них спрашивать. Но когда я выставил свою кандидатуру на выборах в Верховную Раду, мои выпускники мне помогали. Но суть в том, что ребенка надо чувствовать, ребенка нужно наказывать, ребенку нужно давать не то, что он хочет, а то, что ему необходимо.

К сожалению, сразу он не готов это воспринять, но со временем, когда вырастет, поймет. И мои выпускники это поняли. Даже родители, которые жаловались директору школы на мое преподавание, на мои методы... Например, на уроках по защите Отечества отменили кроссы по три километра — у меня этого не было, бегали! Говорят: «В программе этого нет». — «Пойдете в армию — у вас никто спрашивать не будет. Бегали или не бегали — дадут боевое задание...».

И самое интересное: те родители, которые на меня жаловались, через три года, когда их сыновья пошли в армию, меня звали и выставляли магарыч. В секциях, когда готовились к соревнованиям, дети занимались вместо трех дней семь дней в неделю (только в воскресенье график меняли, потому что служба в церкви) — и занимали призовые места.

Дети очень чувствуют фальшь. Я не считаю учителем человека, который может пройти мимо ученика, пьющего пиво. Или учитель, который «стреляет» сигареты у ученика, — это нонсенс. Я себе такого никогда не позволял, и ученики знали дисциплину. Я за два года искоренил табакокурение в школе.

— Что делали? Били по губам?

— Нет, не бил. Есть у меня методы. Нормативы сдавали. Если он не мог сдать норматив по физкультуре, по допризывной подготовке или по физике, а при этом курил, то для него были вырванные годы. Дети нормально воспринимают наказания. Они не простят, только если были наказаны ни за что, то есть учитель не разобрался и наказал невиновного.

— Что вы подразумеваете под наказанием? Вы кричали, ремень иногда доставали?

— Ремнем не бил, не кричал. Кстати, к детям обращался на вы всегда. Упор лежа, по-пластунски и так далее...

— Это наказание для мальчиков. А девочек как наказывали?

— Есть разные нормальные методы.

— Например?

— Родителей приглашал. Можете поехать и спросить в школе. Знаете, когда в прокуратуру на стажировку приходит молодой сотрудник, их направляют — куда? «Ну, иди, найди какие-то нарушения в школах». Идут они по школам — и что находят? Где-то в туалетах курят. Заходит один такой молодой сотрудник в туалет в белобожницкой школе, смотрит: бычков нет. Он спрашивает: «Почему?». — «Так нету». — «Вы что, не курите?». — «Не курим». — «А почему не курите?». А тот старшеклассник ему говорит: «Если бы у вас был такой учитель, как Олег Степанович Барна, вы бы тоже не курили». Но главное — что дети всегда должны показывать результат работы. И я всегда их учил: в работе и только в работе можно достичь успеха, халявного, легкого хлеба нигде не бывает.

— Дети вас боялись?

— Нет, мы были дружны. Вы не представляете, как они иногда плакали на тренировках. Мы постоянно выигрывали районные соревнования и по туризму, и юных инспекторов движения, и юных спасателей, и юных пожарных, и по военному многоборью. Но когда они побеждали, как они подскакивали, кричали, обнимались — это надо было видеть. Когда ехали на районные соревнования, например, по туризму, и все 23 школы тренируются, и тут — оп! — приезжает белобожницкая школа. И все уже упали духом, потому что из 23 наград мы брали порядка 19.

— О ваших драках с коллегами-политиками можно снимать сериал. Спрошу вас о самом первом известном случае, когда вы подрались с Юрием Чижмарем и сломали ему ребро. Из-за чего это произошло?

— Да ничего там не было. Давайте к другой теме...

— Почему вы не хотите об этом говорить?

— Я не думал, что в том кабинете стоят скрытые камеры. Там ничего страшного не было.

— Ну как? Ребро ему сломали.

— А у меня сустав вылетел, у меня же перелом таза, три шурупа вкручены с 2007 года. Просто человек был председателем Тернопольской облгосадминистрации, когда я был поселковым головой в Нагорянке... Цинизм, ложь о том, что они вытворяли, вместе с Деревяным из «Батьківщини» организовали перевыборы, потому что, наверное, хотели дерибанить землю, чего я не позволял... А тут на эфире начал ляпать, что я якобы не выплачивал людям зарплату пять месяцев, а сам получал деньги... Но они же сами заблокировали мне счета на пять месяцев, никто вообще не получал зарплату! То есть идет манипуляция и ложь.

— А зачем в драку лезть?

— Поэтому переходим к следующему вопросу. Он же тупо врал! Он хороший политик, шикарный, у него подвешен язык. Я не могу говорить неправду. И, поверьте, правда всегда проигрывает лжи, потому что люди хотят слушать ложь.

— Второй раз вам досталось, когда вы выносили Яценюка из-за трибуны Верховной Рады.

— Тогда была толкотня, махание руками. Назвать это дракой я не могу, я и не в таких ситуациях бывал...

— Я уже поняла.

— И обратите внимание, что в тот же вечер я был на «Шустере». Если бы меня побили, я бы не мог встать.

— Вас под Верховной Радой забросали яйцами. За что?

— Это был явно политический заказ. Автомайдан. Я, кстати, с Автомайданом очень сотрудничал...

— Во время Майдана?

— И во время Майдана. Его основатель после Майдана стал министром по делам семьи и молодежи...

— Дмитрий Булатов.

— Булатов, именно так. Я, кстати, организовал подвоз шин на улицу Грушевского, когда ветер поменялся в ту сторону. Мы подожгли шины, и ветер дул на «Беркут» — и они отступали... И после Майдана, когда мы занимались волонтерством... Правда, у меня тогда была рука перебита и тут (показывает на бровь) шрам... Не мог даже руку поднять, но залечили...

— Это ранение, которое вы на Майдане получили?

— Да, 18 февраля 2014 года. Полгода лечился. В июле раз подтянулся на перекладине — и сразу записался добровольцем в 128-ю бригаду. А это не Автомайдан. Это, извините, автозасранцы. А когда не­которые тернопольские активисты начали рассказывать о моем законопроекте, то я их уже назвал, извините, «автоп...дорасы». Это не те люди.

Почему? Я скажу очень просто: на одной передаче руководитель Автомайдана Алексей Гриценко начал кричать: «Зрада!». Я говорю: «Уважаемый, перед тем как кричать: «Зрада!», поинтересуйся, кто в 2005-2007 годах дерибанил военные части, продавал военные территории, продавал оружие по цене металлолома, в том числе лучший военный аэродром Западной Украины в Чорткове был уничтожен... Плиты начали вывозить в 2006 году. Кто тогда был министром обороны? Его отец. С того момента он начал прыгать, скакать, Автомайдан приехал дом тещи, в котором я живу, пикетировать в феврале этого года...

— В Тернопольской области?

— Да, в 100 километрах от Тернополя. Как же они сказали?.. «Мы приехали заявить о своих наболевших вопросах...». В субботу они приехали, приурочили к годовщине Майдана, хотя основные мероприятия были запланированы на 20 число, а они приехали 17-го. Я сказал: «В понедельник, в рабочий день, встретимся». Встретились. Знаете, какие наболевшие вопросы? Почему к ним никто из власти не пришел на митинг? «Раз не пришли, спрашивайте городского голову...».

— С кем именно вы говорили?

— С представителями Автомайдана и местными активистами из Чорткова. «Так вам надо было ехать ко мне за 14 километров в Чорткове спросить?». Второй вопрос: почему я не приехал? «А я вам обязан? В конце концов, у каждого из вас есть мой телефон, почему не перезвонили?». И третий наболевший вопрос у них был, серьезный: почему день рождения Степана Бандеры праздновали не 1 января, а 2-го? Вот это уровень тех активистов.

Когда они приехали, мне полиция перезвонила, а я был на перевязке в хирургии: мне перед этим в одесском госпитале тут делали операцию (показывает на правый глаз). Я приехал, жена в доме, плачет... Она себя вела очень корректно. Я сказал: «Если вы не извинитесь перед моей женой и детьми, то вы для меня будете исключительно автозасранцами». Это мрази. Такая точно мразь, как некоторые активисты под громкими названиями, которые пикетировали Верховную Раду и ко мне тогда прыгали. Я же тогда после аварии пришел, у меня был полностью разбит череп.

«Я занимался общественной деятельностью, но у меня была основная работа, учительская. Сейчас активист, автомайдановец тернопольский, без работы, развелся, у него новая жена в Киеве, каждую неделю ездит в Киев и назад, купил себе Porsche Cayenne»

— Это когда вы въехали в трамвай?

— Да. 20 шурупов, четыре пластины, у меня полгода не срастались кости, потому что их там не было, но я ходил в Верховную Раду, потому что обязан выполнять свои функции. Мне должны были больничный на год дать, но я ходил на работу. Я также имел право на годовой больничный, когда у меня был сломан таз. Но я приезжал в поселковый совет, потому что там вытворяли чудеса в поселке, лежал на столе (дольше 15 минут сидеть не мог, восемь месяцев на костылях, три месяца на вытяжках и четыре года с палочкой ходил). Но суть не в этом, я боль переношу хорошо...

— Как много времени вы в больницах проводите?

— Мало.

— Я вас слушаю — и мне кажется, что в вашей жизни постоянно присутствуют врачи.

— Ну мы все под Богом ходим, никто от этого не застрахован.

— У вас уже есть любимые травматологи?

— Нет. Тут Коротченко делал операцию, в одесском госпитале в Институте глаза, в Чорткове нормальные хирурги есть, в Тернополе. Все нормально.

— Еще одна потасовка, в которой вы участвовали, произошла под домом генпрокурора Юрия Луценко: вы при­ехали его защищать, когда к нему приезжали, я так понимаю, Автомайдан и другие активисты...

— Да, Автомайдан.

— Вам брызнули в лицо из газового баллончика. Правда ли, что тогда вы подбили глаз одной из активисток?

— Нет, это ложь и клевета. Она потом приходила под Верховную Раду через два дня... Я сказал ей: «Спасибо, не знаю, что там было, не видел, я был ослеплен, но вы хорошо выглядите, умеете хорошо кричать — значит, все с вами хорошо». А то, что брызнули, — да... Последний раз я на Майдане так хорошо получал по глазам слезоточивым газом. Это к вопросу, кто такие активисты. Да, есть активисты. Я занимался общественной деятельностью, но у меня была основная работа, учительская, а после нее я шел и помогал людям. Создали белобожницкую правозащитную группу, пенсионеров защищали, других людей, которым не платили зарплаты. Я это делал. Бесплатно. Сейчас активист, автомайдановец тернопольский, без работы, развелся, у него новая жена в Киеве, каждую неделю ездит в Киев и назад, купил себе Porsche Cayenne.

— Вы сейчас о ком-то конкретно говорите?

— Есть конкретный, да. Второй тернопольский активист, который тут прыгал под Верховной Радой. Есть активисты на грантах, я не спорю, которые получают немалые деньги, декларируют больше, чем президент, в три раза. Вопросов нет, они получают гранты. На кого они работают — вопрос другой, но они получают деньги.

А есть те, кто не получает денег, не имеет работы. На что же они живут? Есть такой активист Михаил Иваненко, активист тернопольской областной организации «Громадський супротив корупції», второй активист — из «Ідеї нації». Как зарабатывали? Очень просто. В январе этого года право­охранители задержали их за вымогательство 71 тысячи у предпринимателя. Просто занимаются рэкетирством.

— Это больше, чем взыскали все наши антикоррупционные органы за весь год. Они взыскали 60 тысяч гривен.

— Ну об этом не буду говорить. Но такой факт есть, поэтому то, что эти 10 мразей напали, дергали и толкались под Верховной Радой...

«У меня полгода не срастались кости после ДТП, но через неделю пошел в Верховную Раду, потому что меня люди выбрали не для того, чтобы лежал в больнице»

— Осенью вы снова попали в драку, и тогда уже вы ходили с подбитым глазом.

— Когда?

— Осенью вы ходили с подбитым глазом. Кажется, в октябре.

— Такого не было, вы глубоко ошибаетесь.

— Вы помните все драки, в которых участвовали?

— Стоп. Драки как таковой никогда не было, была толкотня. А то, о чем вы говорите, — мне сделали операцию в 17-й боль­нице, и под правым глазом у меня был кровоподтек пять месяцев. Потому что были перерезаны все сосуды, у меня же был открытый перелом. Я, правда, этого не видел. Сам вышел из машины, сознание не терял.

— Как вы вообще въехали в тот трамвай?

— Одновременно следил за двумя машинами, а там недосмотрел... Одна резко передо мной затормозила, я понимал, что въеду в нее, поэтому попытался ее обогнать и следил, чтобы никого не подрезать... Вышло так, что въехал в трамвай. В последний момент успел еще немного вывернуть руль, чтобы не в лоб, а в бок... Что тут сказать? Кто лежит на диване, в аварию точно не попадет. Когда-то я перегонял машины из Германии, тогда ничего не случилось, а тут случилось.

— После того как вы пошли в большую политику, сколько раз вас били?

— Еще раз говорю, за этот период не было случая, чтобы меня били. Толкотня была.

— Вы называете это толкотней, хорошо.

— Ну трамвай побил...

— Такая себе толкотня, если на больничном четыре месяца...

— Подождите. Когда? Если вы о ДТП с трамваем, то мне говорили, что на больничном надо быть год, не меньше. Я говорил, что у меня полгода не срастались кости. Тем не менее через неделю я пошел в Верховную Раду, потому что знаю: меня люди выбрали не для того, чтобы я лежал в 17-й больнице.

— Почему так получается, что из 450 депутатов в новостях говорят только, что бьют вас? Вы думали над этим?

— Кто меня бил?

— Активисты, политики... Мы же с вами сейчас пересчитали.

— Давайте так. Кто из политиков меня побил?

— Чижмарь.

— Он меня побил?

— Вы — его, он — вас. Не имеет значения.

— Толкотня — это не драка. Драка — это когда что-то ломают... Брызнули в лицо слезоточивым газом...

— То есть это нормально?

— С «Беркутом» такое тоже было. Но это не значит, что мы дрались. А когда была драка и противостояние с «Беркутом» на Институтской, когда они перли — вот это было серьезное столкновение. Это было, кажется, еще 12 или 13 декабря 2013 года. А во время драки 18 февраля 2014 года меня впервые в жизни отрубили. Это правда. И рука была перебита, и бровь разбита — тогда я впервые в жизни потерял сознание. Если бы медики меня не засунули в Дом офицеров, то не знаю даже, что бы со мной было. Это факт. А когда из толпы ко мне тянут руки, толкаются... Это не драка...

— Давайте вернемся к вашим законодательным инициативам.

— Пожалуйста.

— Вы предлагали, чтобы Верховная Рада официально признала Владимира Путина х...м.

— Это не являлось законодательной инициативой, потому что законопроекта такого не было.

— Вы выступали с трибуны и предложили, чтобы Верховная Рада официально признала...

— Нет-нет. Это было просто заявление. Все депутаты должны определиться со своим отношением к Путину, а это значит, что все должны публично назвать его так и так. А не показывать здесь патриотизм, а потом ездить туда на переговоры и что-то свое крутить. Беда Украины в том, что у нас очень много политиков, но мало государственников, которые переживают за страну.

— Вы — учитель, мудрый человек...

— Это все относительно. Моя жена, например, мудрее меня.

— О жене тоже обязательно поговорим... Вам не кажется, что такие заявления — это манипуляция, отвлекающая внимание народа от реально важных проблем? От того, что на пятом году войны у нас война так и не названа войной, что мы торгуем со страной-агрессором (и наращиваем объемы торговли), что у нас до сих пор не разорваны дипломатические отношения с Россией, что у нас ужасающая коррупция во власти. Вы это понимаете?

— Во-первых, давайте оставим вопросы деятельности профессионалам. Каждый к чему-то имеет талант, но беда стране, когда учитель учит медика, как лечить, медик учит механизатора, как работать. Такого и среди политиков очень много. И главная проблема политиков в том, что они любят давать оценки. Оценку деятельности коррупционеров должны давать правоохранительные органы, суд. Например, когда мы говорим о коррупции, я могу с уверенностью сказать, что ее стало меньше. Пожалуйста, спросите предпринимателей. Я на округе спрашиваю, вымогают ли взятки контролирующие службы. Такие факты есть, но их намного меньше. А если вымогают — соглашайтесь и пишите заявление в правоохранительные органы.

«Коррупционные преступления расследуются долгое время, это не так просто — взять и бросить за решетку»

— Не знаю, с кем вы общаетесь, но люди, с которыми общаемся мы, говорят, что вымогают так же, как и раньше, а иногда и больше. И заявления в правоохранительные органы не помогают.

— Пусть обратятся ко мне, и мы будем разрабатывать схемы, потому что коррупционера надо ловить на взятке...

— И кого у нас в стране поймали из больших взяточников?

— Очень многих, поверьте. Того же экс-главу Госфискальной службы Романа Насирова, но он сотрудничает со следствием.

— Давайте назовем по фамилиям, раз вы говорите, что многих поймали.

— Например, в прокуратуре Тернопольской области — трех человек...

— И они сидят в тюрьме?

— Расследование проводится. Одного посадили. Коррупционные преступления расследуются долгое время, это не так просто — взять и бросить за решетку.

Когда мы говорим о том, почему война не названа войной, мы должны исходить из того, как мы можем получать помощь мирового сообщества, если сами не в состоянии противостоять российской агрессии. Чтобы обвинить Россию в агрессии, нужно было сначала иметь факты.

Впервые Россия открыто вторглась в Ук­ра­ину во время Иловайска. Объявить войну России? Давайте, может, сразу в наступление пойдем? А они потом пройдутся по всей Украине? И дали бы в таком случае третьи страны какую-то помощь Украине? Наверное, нет. Потому что никто бы не захотел ввязываться в этот конфликт. Поэтому давайте исходить из нынешних обстоятельств, чтобы сохранить Украину, потому что легко наломать дров. Третий момент, относительно торговли. Больше всего об этом говорят дилетанты и популисты.

— Это статистика. Поднимите статистику по объемам торговли за 2017 год.

— Вы меня не поняли. Я объясню. Популисты и дилетанты делают на этом пиар. Я говорил, что никогда не буду голосовать за любую дурь, даже если она прикрыта национально-патриотическими лозунгами. Моя позиция — Украина должна расти экономически, это основа возрождения государства.

— Как поможет экономическому росту Украины то, что Путина назовут «ла-ла-ла-ла»? И все об этом говорят вместо того, чтобы говорить о других важных вещах, которые вы обсуждаете сейчас.

— Пример Китая: он из средневековой страны превратился в государство с шикарными инвестициями и наибольшими золотовалютными запасами в мире, даже больше, чем в Америке. Почему так случилось? Благодаря ширпотребу, который бросили на экспорт. И поэтому я заявляю: чтобы Украина росла, мы должны продавать России все! Залить их спиртом, водкой. Все продавать! Кроме того, что они могут использовать против нас, и кроме высоких технологий. Это значит, что мы работаем, мы пополняем бюджет, мы выкачиваем из них финансовые ресурсы, а они индустриально деградируют, потому что у них нет производства. Это экономическая война...

— А покупать у России?

— А покупать нужно поменьше. Но, к сожалению, есть вопросы национальной безопасности... Речь идет о товарах, без которых мы не можем обойтись. Например, нефть, газ, энергетика, стержни ядерного топлива...

— Почему тогда не покупать газ напрямую у России, а не накручивать еще 30-40 долларов на том, что мы якобы покупаем европейский газ? Перед вами тут сидел Алексей Кучеренко, и он рассказывал о схеме, как это сейчас делается...

— Я отвечу просто, в том числе и Алексею Кучеренко. Он, кажется, был министром ЖКХ? Вот пусть бы тогда реформы и делал. А сейчас легко критиковать. Кучеренко я отвечу так (хотя я и не специалист в этом вопросе): раньше «Нафтогаз» брал из бюджета больше 120 миллиардов в год, а если индексировать по этому курсу — больше 200 миллиардов гривен из государственного бюджета за то, что украинцы якобы получали дешевый газ, но им пользовались все. И бедные, и богатые, у которых дворцы были. Сейчас же мы сократили вдвое потребление газа, а «Нафтогаз» стал получать прибыль, и на эти деньги финансируются другие государственные программы.

«Если не пройду в Верховную Раду, может, буду рисовать, может, машины перегонять, сельским хозяйством могу заниматься, может, в школу вернусь... Опыта у меня много»

— Куда эти деньги идут? Не на премии ли в 20 миллионов долларов руководству «Нафтогазу» за то, что они якобы выиграли у «Газпрома»? А «Газпром» пока не собирается платить...

— 20 миллионов — это, извините, не 48 миллиардов прибыли...

— А где же они их взяли, если выигрыша еще нет? 46 миллионов на премии они уже выписали, 20 уже взяли.

— У них есть прибыль.

— С повышенных тарифов для населения? И вы в том числе оплатили их...

— Если мы будем говорить о цене газа, нам в первую очередь нужно поговорить об экономии. Мне говорят, что в Европе большие зарплаты, а я всегда отвечаю: посмотрите, как экономят в Польше или Германии при их высоких зарплатах. Может, потому они и богаты, что экономят?

— Может, они там не крадут так, как у нас?

— Давайте закончим. 56 миллиардов долларов, которые «Нафтогаз» выиграл у «Газпрома»...

— 2,6 миллиарда...

— Нет, 56 миллиардов долларов, которые «Газпром» выставил «Нафтогазу» по «газовым соглашениям» Тимошенко 2009 года (в действительности исковые требования «Газпрома» к украинской стороне составляли 37 миллиардов долларов. — «ГОРДОН»). Если бы мы проиграли этот суд, Украина бы просто перестала существовать финансово. Это полуторагодовой бюджет! Мы выиграли этот суд. Второй суд — это 4,5 миллиарда за транзит, из которых два миллиарда мы берем в счет оплаты долга и отдаем «Газпрому», а 2,5 миллиарда они нам вернут. Говорите, не вернут? Но уже Швейцария и другие страны на основании решения международного суда арестовывают имущество России. Поэтому мы последовательно к этому идем, и порядок будет наводиться...

— Будем в это верить. Недавно на ва­шем месте сидел Иво Бобул и заявил, что собирается идти в президенты Ук­ра­ины. Вы не собираетесь начать предвыборную кампанию?

— Я думаю, есть люди мудрее меня, которые там могут быть. И по поводу вашего предыдущего вопроса о дипломатических отношениях с Россией: суть не в том, чтобы обрубить мосты. Как тогда решать вопросы наших трудовых мигрантов, наших военнопленных, наших политзаключенных? Поэтому давайте оставим вопросы внешней политики специалистам.

— Вам не кажется, что нашей внешней политике и дипломатии будет не­множко мешать, если Верховная Рада будет официально называть Путина так, как вы хотели?

— Я не говорил о законопроекте! Я еще раз хотел бы это опровергнуть, вы такого нигде не увидите, такой законопроект не написан и не зарегистрирован...

— Не зарегистрирован. Я ссылалась на стенограмму вашего выступления, когда вы сказали с трибуны, что Верховная Рада официально должна при­знать...

— Депутаты должны признать, чтобы определиться в своих отношениях с Россией!

— То есть это будет помогать дипломатии в освобождении заложников? Последний короткий вопрос: если вдруг следующие парламентские выборы вы не выиграете, что будете делать?

— Ради бога. Широкий спектр деятельности... У меня три образования. Может, буду рисовать, может, машины перегонять, сельским хозяйством могу заниматься, может, в школу вернусь. Есть должности в местном самоуправлении. Опыта у меня много.

— Я вас благодарю за интервью.

— Всего наилучшего. Но о жене так и не спросили!

— А это уже в следующий раз.

— Дай бог, чтобы он был.

Записал Дмитрий НЕЙМЫРОК

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter