Известный российский кинорежиссер Юрий МАМИН: «Что останется после Путина? Отравленные земли, вырубленные леса, загрязненный радиацией север, сожженная и отданная китайцам Сибирь»

Юрий Мамин — известный рос­сийский режиссер, комедиограф, снявший фильмы, которые стали культовыми во времена перестройки: «Окно в Париж», «Праздник Нептуна», «Фонтан», «Бакенбарды» и другие. Они отражали действительность, демонстрировали социальные болезни России 1990-х. Киноленты получили международное признание, отмечены множеством премий, в том числе статуэткой Одесского кинофестиваля «Золотой Дюк». Самым ценным своим трофеем Мамин считает «Золотую трость Чаплина», полученную за фильм «Фонтан» в Швейцарии.

В последние годы Мамин практически не снимал. Ему не удалось реализовать даже проекты, направленные на возрождение киностудии «Ленфильм», — их не одобрило Министерство культуры РФ. Юрий Бори­со­вич принял решение переехать в США, где уже несколько лет живет и работает его дочь — актриса и певица Катерина Ксеньева.

«Сегодняшние властители России пришли из питерских подворотен. Их аппетиты безграничны, стяжательство — главная цель и смысл их жизни. В глазах полтинники, и ничего за душой»

— В августе в России проходили массовые акции протеста. Людей задерживали тысячами. Вы следили за этими событиями? Что думаете о происходящем?

— Находясь здесь, в США, чувствуешь себя куда спокойнее, наблюдая через YouTube за происходящим в Москве. Другое дело — находиться среди демонстрантов, выступать перед ними. Я испытывал такое неоднократно. И рядом со мной всегда была жена, готовая в любой момент броситься на мою защиту. Однако даже когда отсюда смотришь на зверства «космонавтов» из Росгвардии, на душе тяжело. И я прекрасно понимаю, что было бы со мной и моей женой, если бы мы там остались. Конечно, мы были бы среди демонстрантов и нас могли забрать в автозак, могли избить, покалечить и сделать много других гадостей.

Стало очевидно, что противостояние с властью начало переходить в стадию гражданской войны. Ведь идет не только борьба с правительством. Росгвардия — это тоже собрание россиян. Они накачаны пропагандой, невежественны и грубы. И им нравится насилие.

— Как вы можете объяснить такую жестокость у довольно молодых людей?

— Исследователей сталинского времени удивляет, как много было следователей НКВД, которые с особым возбуждением готовы были сверхурочно пытать и насиловать заключенных. Темные, звериные инстинкты дремлют во многих людях и готовы при случае выйти наружу. Это как с бактериями — возбудителями болезней, которые всегда есть в теле человека, однако здоровый организм обычно справляется с ними. Но если вдруг портится среда обитания — скудное питание, плохая вода, нехватка витаминов, — иммунитет слабеет и дремлющая зараза захватывает организм.

Так и в путинской России: деградация, затронувшая все области жизни людей, привела к их вторичному одичанию, лишила их высоких целей. Сегодняшний портрет страны таков: одни стремятся награбить, другие — выжить. В таком климате на поверхность выходят самые низменные инстинкты. А они-то как раз и требуются в Росгвардии, ОМОНе и полиции для безжалостного подавления любого недовольства.

— То есть до прихода к власти Путина народ был другим?

— Нет. Но россияне получили для себя пример для подражания. Сегодняшние властители России пришли из питерских подворотен, нашли друг друга в спортивных залах, где осваивали приемы насилия. Волею судьбы они оказались в Кремле, получили неограниченный доступ к государственной казне и богатствам России, а присосавшись к этой кормушке, ни за что не хотят от нее оторваться. Их аппетиты безграничны, стяжательство — главная цель и смысл их жизни. В глазах полтинники, и ничего за душой.

— Почему вы считаете, что россияне хотят им подражать?

— Потому что Россия всегда была страной самодержавной. Менялось лишь название верховной власти: царь, генсек, президент, а суть всегда оставалась прежней. И народ веками воспитывался в преклонении перед вождями, перенимая их повадки. Помню, как при Горбачеве, который произносил многие слова с невежественными ударениями, начальники среднего и мелкого ранга, как по команде, стали говорить: «нАчать и углУбить».

Когда Ельцин вдруг увлекся большим теннисом, по всей стране возникли теннисные секции и наши теннисисты впервые вышли на мировую арену. И таких примеров не счесть.

— Такие факты вам как комедиографу, наверное, дают пищу для творчества?

— Безусловно. Как режиссера, имеющего большой опыт отбора типажей для съемок, меня поражают физиономии наших правителей из Кремля, Думы и госкорпораций. Какие лица! Ну прямо как у Гоголя: «Смотрю вокруг и вижу не людей, а сплошные свиные рыла»!

Эти «свиные рыла» — отражение их внут­ренней сущности. Все как на подбор: сечины, миллеры, васильевы, милоновы, и во главе — накачанный ботоксом Валовой Внут­ренний Продукт, сокращенно — ВВП.

Такова печальная картина российской действительности. Вероятно, и украинской тоже. У нас ведь много общего, кто бы что ни говорил. И прежде всего — общий опыт советской жизни. Другой вопрос, что украинцы, отделившись от России, уже почти 30 лет живут с другими идеалами. Это меняет людей, настраивает их на иной лад. А наша, российская, власть пробуждает лишь низменные чувства.

— Сегодня столько возможностей до­бывать информацию, а невеж, судя по вашим словам, меньше не становится.

— Население России в основном смотрит первый и второй каналы ТВ и вместо информации о происходящих событиях получает лишь пропаганду. Россияне, подавляющее большинство, мало знают о волнениях в Москве или о противостоянии в Архангельской области. Имея «окно в мир» лишь через два московских телеканала, люди считают Америку и Украину своими главными врагами и виновниками их бед. Они оглуплены. Их отучили самостоятельно мыслить, критически относиться к себе.

— Полагаете, раньше они были умнее?

— Мы были самой читающей страной в мире, удивляя иностранцев обилием читающих в метро. Я помню, как раньше, пос­ле демонстрации моих картин («Праздник Неп­туна», «Фонтан», «Бакенбарды», «Окно в Париж»), зрители не хотели расходиться, задавали вопросы не только о фильмах, но и обо всех явлениях жизни, которые их вол­новали. Это было время перестройки. В такой среде была возможность создать нацию граждан. Радужные надежды были раз­рушены в годы правления пьяного Ельцина и окончательно подавлены его преемником Путиным — чекистом и предводителем питерской банды.

— Как вы представляете себе дальнейшую перспективу России?

— События июля и августа, развернувшиеся на улицах Москвы, открыли многим глаза на непримиримое противостояние между властью и мыслящей частью общества. Стало очевидно, что надежды на легальные способы проникновения прогрессивных представителей народа в органы управления невозможны. В связи с этим протест будет расти. Он может дать результат как завтра, так и через несколько лет. Но что режим этот падет, у меня нет сомнений.

— Вы считаете, что после этого Россия начнет меняться?

— В этом нет сомнений. Другой вопрос — что останется после Путина? Ужас той пропасти, в которой оказалась Россия, население осознает только тогда, когда произойдет падение власти. Отравленные земли и реки, вырубленные леса, загрязненный радиацией север, сожженная и отданная китайцам Сибирь... Останется лишь разграбленная территория с воинственными нукерами Кадырова, тысячами вооруженных военнослужащих и реальной опасностью страшной гражданской войны.

— Думаете, в России начнется гражданская война?

— Думаю, что она возможна. Но ее можно избежать, если у кормила власти окажется сильный и дальновидный лидер с преданной ему командой неподкупных преобразователей.

— И что, по-вашему, он должен будет сделать?

— Восстановить действие конституции, принятой всенародным голосованием в 1993 году, во всех сферах жизни и подавить массовый саботаж чиновников и полиции. Причем делать это энергично и жест­ко. Плюрализм хорош, когда возобладали новые правила жизни. А пока в головах сохраняется привычный уклад, нужны решительные действия честных, неподкупных граждан. Хочется верить, что таких осталось немало. Это, к слову, необходимо и Владимиру Зеленскому. Желаю ему спра­виться с устаревшей системой, чтобы процесс изменений в Украине стал необратимым.

— Юрий Бори­со­вич, вы видите в России человека, способного все поменять?

— Многих из них мы знаем, так как они стали мишенью для постоянного преследования со стороны властей. Тот же Навальный, например, или Илья Яшин. Я Алек­сей считаю их перспективными лидерами. Они находятся сейчас в большой опасности. Сколько людей уже убила эта преступная власть! Борис Немцов, Анна Политковская, Станислав Маркелов, Наталья Эстеми­рова... Известные сегодня лидеры — это в основном москвичи, поскольку Москва — центр информации в огромной России. Однако не сомневаюсь, что страна готова предложить новых, харизматичных лидеров, которые проявятся внезапно и ярко, как метеор.

«Путин абсолютно равнодушен, циничен. Помните его ответ о подводной лодке «Курск»? «Она утонула», — сказал он американскому журналисту с усмешкой, считая, что удачно сострил»

— 7 сентября Украине удалось добиться возвращения своих граждан. Среди них оказался и ваш коллега, режиссер Олег Сенцов, за которого столько раз просили выдающиеся деятели культуры всего мира. Зачем Путин столько лет его держал в тюрьме?

— Мне кажется, Путин получал наслаждение от того, что отвечал отказом всем благородным людям мира, которые обращались к нему с просьбой отпустить Сенцова. В этом проявились свойственные ему садизм и жестокость. Причинить боль, огорчить, разочаровать — это дает людям с мелкой душой ощущение превосходства над просителем. К судьбам людей, от него зависящих, Путин абсолютно равнодушен. Он циничен. Помните его ответ о подводной лодке «Курск»? «Она утонула», — сказал он американскому журналисту с усмешкой, считая, что удачно сострил. Ушел от ответа о причинах катастрофы. Тогда он впервые публично проявил свою бездушную сущность.

— Вы следите за событиями в Укра­и­не?

— С большим интересом и сочувствием. Раньше я часто бывал в Украине. Свою малолетнюю дочку возил на дачу под Житомир, где вокруг великолепные дубовые леса. А Одесса — мой второй дом. В 1988 году, в разгар перестройки, в Одессе состоялся самый яркий и самый свободный, ставший главным событием в культурной жизни «Золотой Дюк».

Страна ждала перемен, и одесский фестиваль стал их символом. В жюри входили самые уважаемые и авторитетные люди страны: Эльдар Рязанов, Виталий Коротич, Михаил Жванецкий. Они единодушно отдали главный приз моему фильму «Фонтан». А вдобавок картина получила еще и приз зрительских симпатий от одесситов.

И тогда, в шутку, кто-то из местных журналистов предложил переименовать Одессу-маму в «Одессу Мамина». Это был самый волнующий момент в моей жизни. Так что Украина дала мне путевку в жизнь.

— Но вы не снимали свои фильмы в Украине

— Нет. Однако Николай Мащенко — известный кинорежиссер и директор студии имени Довженко — предложил мне снять у них все, что мне угодно. «Телефонную книгу?» — пошутил я. «Да хоть телефонную книгу!». Ограничились тем, что взяли у меня сценарий ленты «Имитатор» и талантливый режиссер Олег Фиалко снял фильм с Игорем Скляром в главной роли.

«Мединский не мог позволить мне снимать фильм, разоблачающий людоедскую сущность российской власти»

— Когда вы впервые ощутили, что в России вам больше нечего делать?

— Я деятельный человек. Моя работа — снимать кино. Мои сатирические комедии становились событиями и пользовались большим спросом, несмотря на все запреты и препоны партийных властей. Картины заставляли людей смеяться над привычным абсурдом окружавшей жизни и выходить из зала ободренными, с улыбками на лицах. Это было что-то вроде глотка свежего воздуха, и моих фильмов ждали, как в свое время ожидали картин Эльдара Рязанова и Георгия Данелии, у которых я учился на высших режиссерских курсах.

Я работал в кино и на телевидении, где выпускал авторские программы, преподавал в университете. Последовательно российская власть лишила меня всех моих дел. Сначала закрыли популярную в Петербурге авторскую программу «Дом культуры», которая в течение нескольких лет еженедельно шла по питерскому каналу «ТВ-100», да и сам канал вскоре расформировали. Далее комиссия из Москвы лишила лицензии Институт телевидения, бизнеса и дизайна, где я в течение 10 лет преподавал режиссуру экранных зрелищ. Формальная причина была нелепой: в институте нет спортивного зала. А на самом деле, как я догадываюсь, институт закрыли, чтобы лишить меня, представителя «пятой колонны», возможности проповедовать молодым умам.

— И кино вам тоже запретили снимать?

— Об этом расскажу подробнее. Дело обстояло так. В связи с надеждами возродить находящуюся в полном развале петербургскую киностудию, когда-то знаменитую на весь мир, на самом верху приняли решение запустить на «Ленфильме» самые яркие кинопроекты, обещающие зрительский и фестивальный успех. В результате общественный совет «Ленфильма», куда входили ведущие кинематографисты Петербурга, отобрал три кинопроекта — два моих и один Сергея Снежкина.

Первый мой проект — это «Радость люб­ви к Джойсу». В нем рассказывается пронзительная история жизни и любви реальных людей, живших в Москве в 1930-е годы, — талантливого литератора и переводчика с английского Игоря Романовича и его жены Елены Вержбловской, преданной помощницы во всех делах мужа. Игорь, влюбленный в творчество ирландского писателя Джеймса Джойса, поставил целью жизни перевести на русский язык «непереводимый», с точки зрения автора, роман «Улисс». У него это получалось. Эта смелая затея, достойная восхищения в любой цивилизованной стране, в сталинской России стала причиной жизненной катастрофы для героев. Романовича арестовали как английского шпиона, а жену — как его пособницу, и отправили в дальневосточный лагерь. Фильм должен был стать приговором зверскому сталинскому режиму. Я считал его самым значительным проектом в моей режиссерской биографии.

Второй проект — «Окно в Париж, 20 лет спустя» — должен был стать продолжением моего фильма «Окно в Париж» снятого совместно с французами в 1993 году. Первый фильм имел оглушительный успех, получил множество наград. Его приобрели для показа все страны мира. И были все основания считать, что зрительский интерес к будущему фильму гарантирован.

Оба проекта представили на рассмотрение экспертного совета Фонда кино, распределяющего государственную финансовую поддержку российскому кинематографу. На питчинг приехал министр культуры Владимир Мединский. Защита проектов прошла при одобрительной реакции экспертного жюри. Поэтому и я, и директор киностудии «Ленфильм», присутствовавший на питчинге, не сомневались в положительном результате и в приподнятом настроении возвращались В Петербург. Однако на следующий день на «Ленфильм» пришло огорошившее всех сообщение: обоим моим проектам отказано в финансировании.

Тогда я не мог понять причин такого решения. Но сейчас мне стало известно, что оно было предрешено и исходило от министра Мединского. Выяснилось, что он — мой давний недоброжелатель, считающий мои фильмы очернением российской действительности, и особенное неприятие у него вызывает «Окно в Париж».

Ну а что касается «Радости любви к Джой­су», то Мединский не мог позволить мне снимать фильм, разоблачающий людоедскую сущность российской власти. Наш министр — поклонник Сталина и Геббельса, как и его шеф ВВП. При Мединском Министерство культуры превратилось в Министерство пропаганды. Так что, по существу, я получил от властей запрет на профессию.

— К этому, вероятно, приложил руку и режиссер Никита Михалков?

---

---

— Без него не принимается ни одно решение. Ведь он — главный олигарх российского кино.

А со мной у Никиты Сергеевича особые отношения. Дело в том, что его фильм «Очи черные» номинировался на «Золотого Дюка», как и мой «Фонтан». Станислав Говорухин, директор одесского фестиваля, заранее обещал Никите Гран-при. Но главную награду — неожиданно для Говорухина и Михалкова — получил мой «Фонтан».

Вторым поводом для мелкой мести стала ситуация, когда директор американской компании Sony Pictures прислал официальное письмо тогдашнему главе Госкино РФ Армену Медведеву с предложением послать на соискание премии американской киноакадемии мою картину «Окно в Париж», у которой, по его мнению, были все шансы получить «Оскара», поскольку он с успехом прошел в США.

В это же время Михалков еще только заканчивал свой фильм «Утомленные солнцем» и хотел без лишних обсуждений отправить его на «Оскар». Мое вмешательство не позволило Михалкову сделать это скрытно. Возникла спорная ситуация. Срочно сформировали «оскаровский комитет» под председательством старшего брата Никиты — Андрона Кончаловского. И вопрос, кому ехать за премией, решили в пользу его младшего брата Никиты.

О ситуации с «Оскаром» я вскоре забыл. А Михалков — нет. И все отказы, которые я получал от конкурсных комиссий, чиновников министерства, руководства банков, исходили от него, являвшегося главным консультантом по вопросам кино.

— Как вы оцениваете режиссерский талант Михалкова? Он еще на что-то способен?

— Могу свидетельствовать, что в 1970-е годы Никита Михалков был признанным лидером советской кинематографии, не считая Андрея Тарковского, у которого была своя сфера обожателей. И все лучшие свои фильмы он снял именно тогда.

Что касается «Утомленных солнцем», с моей точки зрения, это свидетельство начала творческой деградации автора. Получив «Оскар», фильм от этого не стал лучше. Я думаю, что после успешных 70-х Михалков весь свой талант употребил на личное обогащение и захват власти. Ведь он начальствовал и в Союзе кинематографис­тов, и в Фонде культуры, и в управлении ав­торских прав, и даже выдвигал свою кандидатуру на пост президента страны.

Михалков — открытый поклонник крепостного права. В Университете профсоюзов, где я преподавал, в большом зале проходила встреча Михалкова со студентами. Он со сцены говорил о превосходстве для России крепостного права над любыми другими формами общественной жизни. «Как это было прекрасно, — вещал он, — когда барин являлся отцом родным для крестьян, помогал им создать семьи, крес­тил их детей, давал образование, поддерживал таланты...». В общем, эту чушь студенты выслушали, а потом мне пришлось их разубеждать, объясняя крепостнические замашки этого «служителя культуры».

К сожалению, он сегодня монополист в российском кино. И будет оставаться таковым, пока его не свергнут вместе с его «папой» — так клевреты называют Путина. Придется дожидаться.

А я хочу еще что-то успеть сделать, пока есть силы и желание. Но так будет не всегда. Надо спешить.

«Российское кино — это убыточная индустрия, существующая на государственные дотации, и доход в этом бизнесе получают лишь мэйджоры,
распоряжающиеся деньгами, отпущенными из госбюджета»

— Почему вы решили уехать именно в США, ведь наверняка были и другие варианты?

— Первой сюда уехала моя дочь Екатерина, в 2013 году. Ей сразу дали рабочую визу как актрисе и певице. Она стала совершенствовать свой английский, обрела друзей, с которыми ей интересно, участвует в различных творческих проектах. Ей нравится жить в США, и она постоянно звала нас с женой к себе. Однако я еще надеялся реализовать свои проекты и поэтому откладывал переезд. Но когда Мединский закрыл их, мне стало уже незачем оставаться на родине. Как кто-то остроумно отметил, это больше не любимая родина, а территория, на которой ты родился. Поэтому я уехал.

— Вы хорошо устроились на новом месте, не скучаете?

— Пока я чувствую себя, словно на курорте. Не покидает ощущение затянувшегося отпуска. Хожу гулять к океану. Вместе со своей супругой Людмилой Самохваловой изучаем язык. Постепенно завязываются новые знакомства и связи, не только с соотечественниками, но и с американцами, коллегами.

— Английский язык легко дается?

— У меня нет той памяти, которая была в молодости. Раньше я снимал кино, не имея под рукой сценария, — все было в голове. Я даже артистам подсказывал их реплики. Сейчас все по-другому: основное время уходит на закрепление материала. Однако полагаю, что через пару лет смогу читать лекции.

Американский ученый и публицист Юрий Магаршак посоветовал мне открыть свой канал в YouTube. Я ведь уже говорил, что у меня была очень популярная авторская программа «Дом культуры», которую смотрел весь Петербург. После каждого эфира, когда я заходил в магазин, продавцы, узнав меня, начинали жаловаться: «Почему так поздно показываете? Мы не выспались из-за вас». Им было интересно узнавать любопытные факты о знаменитых писателях, художниках, композиторах. Люди стремятся восполнить недостаток культурного образования в любом возрасте. В этом я убедился и хочу, чтобы моим новым зрителям было интересно.

— В Америке к вам проявляют интерес?

— Да, у меня здесь были прямые контакты с блогерами из разных городов — Чикаго, Вашингтона. Я получил много откликов, в том числе и от сторонников Путина, которые абсолютно не согласны с моей критикой российской власти.

— И откуда у людей в Америке, которые совсем мало знают о реальной жизни в современной России, такая любовь к Путину?

— Далеко не все из них имеют способность трезво оценивать свою прежнюю жизнь. Во-первых, здесь существуют свои проблемы, и жизнь в Америке не сахар. На этом фоне воспоминания о родине искажаются, то есть на поверхность выплывают лишь светлые, приятные моменты прошлого.

В основной своей массе сторонники Путина — люди пожилые. Совершенно естественно, что они идеализируют время своей молодости, когда влюблялись, кутили, дурили, строили планы на будущее... И эти идеализированные воспоминания о родине сливаются у них с образом вождя.

На месте американского правительства я бы отправил всех этих патриотов в их любимую страну, к любимому правителю. Хочу в связи с этим напомнить эпизод из моего фильма «Окно в Париж». Парижский друг главного героя, сидя в парижском рес­торане, ругал французов на чем свет стоит и мечтал о возвращении на родину, в российскую коммуналку. Главный герой исполнил его желание и с завязанными глазами провел его через волшебное окно в Петербург, где развязал глаза перед памятником Ильи­ча. Какой это был ужас для хулителя заграницы! Хорошо бы всех подобных патриотов России вернуть на родину, хоть на пару деньков. Это лучшее лекарство от нос­тальгии.

— Можете сравнить, насколько кинопроизводство в США и России различно?

— В России деньги на кинопроизводство отпускаются из государственной казны. Львиную долю из них ежегодно получают примерно пять крупных кинокомпаний-мэйджоров. 90 процентов снимаемых на эти деньги фильмов убыточны. Большинство из них вообще не выходят на экран и распространяются лишь в интернете, другие проваливаются в прокате, а третьи так и остаются незавершенными из-за нехватки средств.

Какой-то процент от проката филь­мов отчисляется в Министерство культуры. Однако суммы эти настолько незначительны в сравнении с затратами на производство, что российское кино — это убыточная индустрия, существующая на государственные дотации. И доход в этом бизнесе получают лишь мэйджоры, распоряжающиеся деньгами, отпущенными из госбюджета. Вероятно, существуют какие-то исключения, но они лишь подтверждают общую картину.

В США кино — это бизнес. Здесь ежегодно банкротятся и возникают десятки независимых кинокомпаний, в то время как Голливуд находится в постоянном поиске проектов и средств для их производства. Здесь все рискуют и бывает, что выигрывают. Надеюсь найти смельчаков, которые согласятся рискнуть вместе со мной.

— Тогда расскажите, что задумали?

— У меня есть проект «Рокмен», посвященный личности Леонида Утесова как создателя и пропагандиста советского джаза — самого свободного из искусств, где импровизация является неотъемлемой частью творчества. Именно поэтому джаз вошел в противоречие с нормативным советским режимом. Судьба Утесова — это история борьбы креативного таланта с застоем и бездарностью. Помимо содержательной части проекта, он задуман как яркое зрелище, в котором утесовский теа-джаз должен поражать своей изобретательностью, юмором и эксцентрикой, как, впрочем, и вся жизнь Рокмена на фоне арестов, судебных процессов и концлагерей.

Я думаю, что без участия одесситов мне в этом проекте не обойтись. Нужны будут реалии советской жизни, места юности героя, а это — Украина.

Также я хочу снять фильм «Радость любви к Джойсу», где среди главных действующих лиц не только переводчики из советской России, но и сам Джойс. Он — гордость Ирландии. Дочь Катерина, по существу, стала креативным продюсером моих проектов и уже нашла связи с американскими ирландцами. Так что возможность осуществить этот проект остается.

Кроме того, у меня есть не­сколько сценариев, которые были отвергнуты в России, и несколько свежих сюжетов. В новых сюжетах как раз и нуждается современное кино. Оно давно не в порядке: фильмы словно идут по конвейеру, являясь ремейками снятых ранее, и отличаются друг от друга лишь физиономиями артистов и техническими новшествами. Это общемировая тенденция: кино, литературу и другие виды искусства превратили в зрелище для глаз и ушей. Но когда люди только развлекаются, они внутренне не растут и их личность не развивается. Сегодня общество нуждается в таком кино, которое пробудит мысли и обратится к сердцам людей. В этом я убежден.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter