В разделе: Архив газеты "Бульвар Гордона" Об издании Авторы Подписка
ЗА КАДРОМ

Станислав САДАЛЬСКИЙ: «Отец мой еврей был, и, когда он умер, я его на ночь в храм засунул. Это какая-то месть была: вот тебе, еврейская морда! Потом мне это долго снилось...»

Дмитрий ГОРДОН. «Бульвар Гордона»
В начале этого года популярный артист театра и кино перенес операцию на сердце, в августе отметил 68-летие, по-прежнему полон энергии, творческих планов, все так же хохмит и бодрится: «Кабы нас, дураков, не было, как бы вы поняли, что умные?». Это третье предельно откровенное интервью, которое Стас Садальский дал Дмитрию Гордону.

Уже много лет я твержу, что звания артистов, постсоветскими странами от тоталитарного прошлого унаследованные, — не более чем анахронизм, пережиток и отстой, и творческая биография Станислава Садальского — еще одно тому доказательство.

Сегодня прозвище Кирпич и шепелявое «Коселек, коселек...» так же от его кинематографического образа неотделимы, как трость и котелок от Чарли Чаплина. Большой артист театра и кино, любимец публики, Станислав после выхода сериала «Место встречи изменить нельзя» и фильма «О бедном гусаре замолвите слово» прославился, и независимо от того, чем далее он занимался: в кино снимался ли, на радио в «Шоу одинокого шута» хулиганил ли, «скандальские новости» для газеты или в свой блог писал ли, — известность его только прирастала, тем не менее чиновники от искусства в звании народного артиста России трижды ему отказывали.


Почему в свои 68 Садальский, который в 90 картинах снялся и в сотнях спектаклей сыграл, лишь заслуженным артистом России остается, тогда как десятки его менее одаренных коллег в актерской табели о рангах на ступеньку выше оказались? Да потому что он, по его самокритичному признанию, «дурак: думает одно и говорит то же самое», а наверху этого ой как не любят.

И впрямь, характер у него, в интернате выросшего, колючий, неуживчивый — из-за разногласий с режиссером в Театре Маяковского Стас не задержался, из «Современника» и Театра на Юго-Западе ушел... Себя злым он считает: мол, что-то напишет, а назавтра стыдно, но, судя по тому, что на антрепризных спектаклях с его участием всегда аншлаг, что каждый день на его страницу в «Живом Журнале» до полумиллиона посетителей заходят, зрители и читатели души в нем не чают. Как-никак Иван-дурак, маску которого Садальский на людях привычно натягивает, — традиционный русский герой.

Непростую жизнь прожив, лицемерить, власти подмахивать, коллегам и начальству льстить Стас не научился, хотя человеком без двойного дна его, пожалуй, не назовешь. Окружающих актер уверяет, что, как и сказочному персонажу полагается, он очень ленив, а сам даже на гастролях по восемь часов в день в интернете проводит, над личным блогом работая. Садальский жадным прикидывается и заявляет, что ни одного интервью без соответствующей платы не даст, а сам ни в одной политической акции, хотя за это щедро платят, никогда не участвовал, а свою роскошную двухэтажную квартиру в центре Москвы детскому дому в Чувашии завещал. Порой Станислав недалеким себя изображает, но, если уж кого язвительным, острым словом припечатает, то навсегда.

Замечу, что во всем мире шутов и скоморохов обожают, которым в силу их несерьезного статуса горькую правду элитам говорить дозволено. Очередным подтверждением этому оглушительная победа комика на президентских выборах в Ук­раи­не стала, где политический стеб и кавээновский юмор в глазах электората тяжеловесную серьезность и глупый пафос перевесили. Народ ликует, политэксперты и ана­литики с глубокомысленным видом о внутренней свободе смеха и клоунаде как сильнейшем механизме разрушения власти рассуждают, впрочем, к авторитарной России это все пока отношения не имеет, в чем актер Садальский на собственном опыте убедился, когда 10 лет назад против генеральной линии Кремля пойти рискнул. В знак протеста против государственной репрессивной машины, которая тогда на его друзей-грузин обрушилась, он для себя грузинское гражданство попросил, а затем в Тбилиси поехал, где спектакль дал и звание народного артиста Грузии, вообще-то в республике отмененное, но по такому случаю восстановленное, с благодарностью принял. В Москве эту фронду оценили: актера прямо во время спектакля кетчупом облили, дверь квартиры подожгли и доступ на телевидение закрыли...

Стас по-прежнему хохмит и бодрится, с усмешечкой приговаривая: «Кабы нас, дураков, не было, как бы вы поняли, что умные?», но в комментариях и оценках осторожнее стал. Только на шоу-бизнесе отрывается, постоянно подчеркивая, что драматических актеров (и по умолчанию — власти) не трогает, и не потому, что «народным» стать хочет. Во-первых, времена, когда обладатели этого звания на полку в мягком вагоне или престижное место на кладбище претендовать могли, в Лету канули, а во-вторых, он уже народный артист Чувашии, где родился, Грузии, за которую вступился, ну и, конечно, народный блогер России. Нет, не регалий и орденов Станислав жаждет — работы: не случайно же объявил, что сниматься даже бесплатно готов, но не зовут — как бы чего не вышло.

Шутки шутками, однако стеб стебом... В начале нынешнего года Садальский операцию на сердце перенес — мне кажется, оно просто боли и разочарования из-за всего, что сегодня в его родной стране происходит, не выдержало.

«Я у овощного магазина гнилые помидоры, которые там выбрасывали, собирал и ел»

— Стас, я нашему очередному интервью рад. В который уже раз?

— В третий...

— А сколько у нас нежурналистских встреч было! Писали, что по националь­ности вы чуваш, но нет: судя по вышиванке на вас — украинец...

— Лучше, Дима, спросите: «Какой вы национальности?».

— Да, какой?

— А какой вам надо? (Смеется). Ну, в принципе, мать у меня хохлушка — по ней я Прокопенко. Вот здесь у меня (на груди обереги показывает) понавешано — видите, и еврейский магендавид, и православный крест, и мусульманский полумесяц...

— На всякий случай?


Стасик, 1952 год

Стасик, 1952 год


— Нет — Бог един, и поэтому (актеры же все верят!) тут у меня тройная защита, а сегодня просто на спуск заехал...

— Андреевский?

— Да, и там по 50 долларов рубашки взял.

— В вышиванке вам комфортно?



Стас Садальский родился в поселке Чкаловское Чувашской АССР в семье учителей

Стас Садальский родился в поселке Чкаловское Чувашской АССР в семье учителей


— Очень.

— То есть теперь вы в ней всегда ходить будете?

— А я всегда и хожу — вот у нас на Первом канале как-то проект «Вышка» снимали, и там в вышиванке был.

— Я знаю, что история жизни у вас очень непростая и испытания с детства начались. Отец...



С родителями — Ниной Васильевной и Юрием Александровичем

С родителями — Ниной Васильевной и Юрием Александровичем


— (Перебивает). Да, история ужас­ная была! (За голову хватается). Зачем вы детство напоминаете? Я все время забыть это хочу... Знаете, Дим, ужасная история у каждого есть — вашу или вашего читателя, телезрителя рассказать можно — да любого, поэтому говорить: «У меня такая жизнь тяжелая...» не нужно.

— Отец ваш, однако, насколько мне известно, сильно детей избивал...

— Я так про личную жизнь не хочу — для меня это тема не очень приятна. Все это было, было... В прошлой жизни.

— Мама ваша совсем молодой от побоев умерла?

— Не хочу об этом говорить, не хочу, мне это неприятно! Я другое вам расскажу... Отец мой еврей был, и вот, когда он умер, я его в храм засунул — да, на ночь в храм положил. Это какая-то месть была: вот тебе, еврейская морда! Потом мне это так долго снилось, и мои друзья-американцы Леня и Лена Лев — они из Киева, вы их знаете?

— Ну конечно...



Лето в Москве, 1958 год. Стас с мамой (у нее на руках младший сын Сергей)

Лето в Москве, 1958 год. Стас с мамой (у нее на руках младший сын Сергей)


— Они мне сказали: «Ты Кадиш закажи, чтобы он не снился». Вот такая штука произошла...

— Вы с ним почти не общались?

— Нет, и, когда я учился, отец, хотя достаточно много денег получал, мне не помогал... Завуч в интернате по имени Александра Степановна помогала, а у меня такое время было... Я у овощного магазина гнилые помидоры, которые там выбрасывали, собирал и ел.

«Ни один артист из тех, которые с рук Березовского кормились, после его смерти соболезнование публично не выразил»

— В интернате не обижали?

— Нет, нет.

— Вас же отец в 12 лет туда отдал...



С братом Сергеем

С братом Сергеем


— Я на эту тему так разговаривать не люблю — давайте ее перелистнем. Лучше про вашу работу расскажите — я вот интервью, которое вы у Березовского взяли, восхищаюсь... Я очень внимательно, даже два раза его смотрел, особенно то место, где он сказал... Кстати, вас сначала у Березовского проверяли?

— Нет...

— Доверие было?

— Мы в лифте в офис его поднялись, и потом мне сказали: «Этого достаточно». Думаю, там все и отсканировали...



Отец преподавал физкультуру в техникуме, был жесток, избивал жену и сыновей, после сильного удара по голове Нина Васильевна умерла, после чего отец сдал Стаса с младшим братом в интернат

Отец преподавал физкультуру в техникуме, был жесток, избивал жену и сыновей, после сильного удара по голове Нина Васильевна умерла, после чего отец сдал Стаса с младшим братом в интернат


— Там удивительные и, думаю, пророческие слова его были, он сказал: «Путина на рее повесят (может, ногами вверх — не знаю), — помните? — но меня повесят, видимо, перед ним, потому что скажут: «Привел его ты» — это действительно какое-то провидческое интервью было. Вот говорят: «О мертвых либо хорошо, либо ничего» — у меня такого нет, для меня живые — как мертвые и мерт­вые — как живые... Я не — скрываю: Березовский мне отвратителен, потому что у меня 100 тысяч рублей были, на них я 100 тысяч долларов купить мог, а он меня в AVVA (Автомобильный всероссийский альянс) втянул и обокрал, поэтому мнение у меня о нем нелицеприятное... Я, кстати, всегда о Березовском плохо отзывался, но для меня в этой ситуации другое поразительно. Премия «Триумф», учрежденная Березовским, была, которая актеров поддерживала, но ни один из тех, которые с его рук, с его стола кормились, соболезнование публично не выразил.

— Расстроились, что больше кормиться не будут...

— Это не очень красиво, как мне показалось.

— За плечами у вас более 90 ролей в кино, а картина «Три дня в Москве» — первая кинематографическая любовь?



Мать была учительницей географии, позже заведовала гороно

Мать была учительницей географии, позже заведовала гороно


— Первая моя лента — «Город первой любви», а первая любовь? Даже не знаю. Нет, это зрители после выхода фильма «Три дня в Москве» на экраны вдруг прониклись, и я известным проснулся, но исключительно на свой счет я это не отношу: тогда три телеканала было, и потом там песня прозвучала — «Одна снежинка — еще не снег...

— ...еще не снег, одна дождинка — еще не дождь», которая очень популярной стала...

— После этого уже, когда Волчок, тогда главный режиссер театра «Современник», в массовку меня назначала, я под аплодисменты выходил. Она велела: «Голову вверх не надо — так делай» (голову опускает) и мне берет надевала, на что я отвечал (гордо голову поднимает): «Я же артист!» — и так все время, поэтому меня с массовки снимали.

— Потом в сериале «Место встречи изменить нельзя» Говорухина и в трагикомедии «О бедном гусаре замолвите слово» Рязанова вы сыграли. «Место встречи» — до сих пор культовый фильм...

— Да, это везде признают. Классика! Просто поразительно...

— Его и показывают постоянно, и оторваться от него невозможно — какая-то магия там все-таки есть, правда?



Станислав с братом Сергеем, 60-е годы. «Я так про личную жизнь не хочу — для меня эта тема не очень приятна...»

Станислав с братом Сергеем, 60-е годы. «Я так про личную жизнь не хочу — для меня эта тема не очень приятна...»


— А вы знаете, почему в современном кинематографе она пропала? Сейчас продюсеры все решают, а они кого танцуют, того и снимают — по принципу: с кем живу, того это самое...

— ...и танцую...

— Да-да-да! Что типаж, талант нужен, их абсолютно не волнует, а в «Месте встречи» все личности, все большие артисты. Сейчас таких собрать невозможно, ведь кино у нас теперь продюсерское, а не режиссерское — никто не может...

«Я Шарапова сыграть хотел, но Говорухин сказал: «Тебя просто не утвердят. У тебя лицо тупое»

— Это правда, что вы Жеглова сыграть хотели?

— Нет, Шарапова.

— А Говорухину об этом говорили?



«Зачем вы детство напоминаете? Я все время забыть это хочу...»

«Зачем вы детство напоминаете? Я все время забыть это хочу...»


— Да, и он меня переубедил. Я бы отказался, ни за что Кирпича не сыграл бы, но Говорухин сказал: «Тебя просто не утвердят». — «Почему?» — я спросил. «У нас требуют, чтобы комсомолец был». — «А я кто? Я комсомолец». — «Нет, — он в ответ, — не такой комсомолец, а...

— ...настоящий, правильный...».

— Да-да-да. «У тебя лицо, — он сказал, — тупое». Ну, меня эта откровенность срубила, и я Кирпича сыграл, а должен был, если бы я отказался, Боря Брондуков играть. Две кандидатуры на эту роль было: я и Брондуков.

— О Высоцком вы иногда размышляете?



С бабушкой Катей

С бабушкой Катей


— Да — как о фантастической личности — и, что недосягаемый он, осознаю, но на встречи, где о нем вспоминают, никогда не хожу, никогда ничего не рассказываю. Знаете, при жизни людей, которые нас окружают, мы не ценим, отмахиваемся: «А, подумаешь...». Я же вам рассказывал, как к нему на Одесскую киностудию, где «Место встречи» снимали, Марина Влади приехала?

— Да, да. Вы спросили: «Что это за толстая тетка?»...

— Все, естественно, знали, что это Влади, но мне выпендриться захотелось. Высоцкий на съемках жутко важный был, вел себя, как знатный гость, у которого интервью берут, в страшно дорогих шмотках ходил и до такой степени собственной значимостью переполнен был, что меня все время на место его поставить подмывало. Поинтересовался поэтому: «Володя, вы не знаете, кто эта толстая тетка? Чего она здесь ходит, меня раздражает?». Он вскипел: «Ты что, ох...ел? Это Марина Влади!». Я язык прикусил...

Почему я так спросил? Просто внимание на себя обратить хотелось, и что-то хамское, конечно, в этом было, а теперь картину сняли, по отношению к Высоцкому хамскую. Хамскую! — вы ведь с Мариной Влади встречались?

— Нет — она ни с кем не встречается...

— Да? Ну вот она мне говорила, что фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» — это просто оскорбление памяти человека, который национальной гордостью был и остается. Он же — как Пушкин наш, и такую картину делать — это некрасиво и непристойно.

— А сама лента, на ваш взгляд, получилась?



С Натальей Варлей в музыкальной комедии Алексея Коренева «Три дня в Москве», 1974 год. После этой работы, второй своей крупной кинороли, Садальский проснулся знаменитым

С Натальей Варлей в музыкальной комедии Алексея Коренева «Три дня в Москве», 1974 год. После этой работы, второй своей крупной кинороли, Садальский проснулся знаменитым


— Нет, и вообще, когда низменное показывают, мне неинтересно. Недавно вот один ваш журналист телевизионный меня попросил: «Давайте про Галкина, Пугачеву и Баскова расскажите». — «Да мне, — отвечаю, — эти личности абсолютно по барабану — вот абсолютно». — «А у нас их показывают». Я ему объяснил: «Но мне это абсолютно не интересно». — «О чем же мы говорить тогда будем?». Ну что тут скажешь? «О чем угодно, но о другом». — «А вот Лера Кудрявцева — она...». Я опять: «Да мне она абсолютно не интересна, мне это, как молодежь говорит, чисто фиолетово». — «А такая-то замуж вышла, она от кого родила? От Димы?». Я даже вспылил: «Да откуда я знаю?».

И тут реверанс в вашу сторону сделать хочу — люди у вас какие-то живые. Я не только про Березовского — почти каждое ваше интервью смотрю: в интернете, конечно, потому что телевидение уже не так популярно.

— Телевидению конец скоро придет, правда?

— Конец, да — его интернет вытеснит, и я свое интернет-влияние совсем по-другому ощущаю. 150 тысяч человек в день меня просматривают...

— ...в «Живом Журнале» — вы серьезный блогер...

— 150 тысяч в день — это достаточно, мало кто таким количеством похвастаться может.

— Скоро эти 150 тысяч на что-то серьезное организовывать можно будет...

— Нет, актер политикой заниматься не должен, и если тебе власть нравится, помолчи — хвалить ее ты не должен. Я вот права вашего президента ругать не имею — он ваш президент. Ой, кстати, как вы думаете: Украина с Россией объединится или нет?

— Думаю, нет...

— А почему?

— А не надо ей с Россией объединяться — мне кажется...

— Все вы, миллионеры, так считаете, а я потому спросил, что мне этого очень хочется. Понимаю, что, в принципе, миром американцi, клятi мериканцi правят, и они никогда объединиться нам не дадут. Вот я принес, чтобы не забыть... (В портфеле роется). Это украинскому и российскому народу подарок, чтоб мы когда-нибудь вместе были (рубиновое сердце вручает). Чтобы Америка затонула, а мы вместе были: вот, пускай у вас хранится! (Смеется).

— Спасибо. К Владимиру Высоцкому возвращаясь — вам его личность, его фигура с годами все более масштабной кажется?



С Валентиной Сперантовой, «Три дня в Москве»

С Валентиной Сперантовой, «Три дня в Москве»


— Естественно.

— Столько времени прошло...

— ...но песни его не стареют. «Диалог у телевизора» посмотрите — он же абсолютно современно звучит: вот что такое гений! Другие все в тираж уходят — ту же самую нашу драную попсу взять, которую великой мы называем, — только не Высоцкий. Я всегда считал, что актеров великих не бывает — великие только писатели и художники. Актеры большими, видными бывают, а Высоцкий, безусловно, великий, потому что ни на секунду не устаревает, стихи его современны.

«Мне Наташи Гундаревой слова «Я пью все, кроме человеческой крови» нравятся»

— Вы сказали, что на вечера памяти Высоцкого принципиально не ходите...

— Нет, никогда — мне вот с «Первого канала» звонили, и я сказал: «Прямой эфир давайте, тогда да, а так — нет». Никогда!

— Люди, которые там собираются, подозрительны — правда?



С Еленой Кореневой в картине «Яблоко на ладони», 1982 год

С Еленой Кореневой в картине «Яблоко на ладони», 1982 год


— Случайные — абсолютно никакого отношения к Володе не имеющие.

— Друзья в кавычках...

— Ради бога — я понимаю, что у каждого свой Высоцкий, да и другие актеры... Вот вчера у Андрея Малахова передача про Наташу Гундареву была, и Егорова с большим цветком пришла, рассказывала, что Наташа свеклой щеки красила, — денег не было. Пускай не брешет! — деньги у Наташи всег­да были — она сразу после Щукинского училища снималась...

— ...и столько — нарасхват была!



С Семеном Морозовым, «Три дня в Москве»

С Семеном Морозовым, «Три дня в Москве»


— «Я на свою морду, — она говорила, — 500 рублей трачу» — это когда зарплата высококвалифицированного инженера 100 рублей была, и пускай не врут. Какая-то приемная дочь Наташи Гундаревой нашлась, которая никакого права так себя называть не имеет. Ну, служанка, прислуга — даже если ее дочкой там называли. Теперь все, что угодно, рассказывать можно, мели, Емеля, — твоя неделя!

— Отвратно все это, правда?

— Мне даже не отвратительно — просто неприятно, но я смотрю: вперился и смотрю. Думаю: «До чего так дойти можно, що вони брешуть?».

— Что еще придумают?

— С такой бесцеремонностью... Вот о Высоцком в фамильярном таком тоне отзываться нельзя, о нем все равно (руку поднимает) — с пиететом, возвышенно говорить надо.

— Гундарева прекрасной актрисой была, редкой...

— Фантастической, и мы очень дружили, пока она замуж за моего однокурсника Мишу Филиппова не вышла. Жили рядом, в соседних комнатах, я хорошо всех ухажеров Наташиных знал. Она часто приходила, потому что у меня в Германии бабка нашлась, которая приезжала и какие-то красивые подарки ей привозила. Мы встречались, много выпивки было, и мне Наташины слова «Я пью все, кроме человеческой крови» нравятся, хотя остальные человеческую кровь в основном пьют...

— ...литрами...

— Литрами, да. Ну, давайте выпьем, не чокаясь, — Наташу помянем (бокал с шампанским поднимает).

— Более 90 фильмов у вас за плечами, а самое большое удовлетворение какая роль принесла?



Со Стефанией Станютой в фильме «Белые росы», 1983 год

Со Стефанией Станютой в фильме «Белые росы», 1983 год


— Вы знаете, прошлым я не живу, мне оно абсолютно не интересно, но если бы одна картина какая-то осталась... Вот если бы сказали: «Какую ты ...

— ...на тот свет взял бы?»...

— Нет, не на тот свет, но чтобы она осталась... Мне кажется, это «На кого Бог пошлет» с Ларисой Удовиченко — для меня она какая-то очень родная, и то, что мы с Ларисой на тропе войны: она со мной не разговаривает, в самолет один не садится, — этого не отменяет.

— До сих пор не разговариваете?

— Нет-нет!

— И в самолет не садится? Что, если вас видит, выходит?

— Сутки ждет, чтобы в одном самолете не лететь, — и такое было, да.

— Вы атмосферу на борту загрязняете или еще что-то? Что не так?

— Не знаю — это у нее, если возможность будет, спросите.

— Классных режиссеров в кино вы встречали?

— Да, естественно, — Владимира Мотыля, например, но это гений признанный был. Мне в двух картинах его работать посчастливилось.

— Эльдар Рязанов...



В роли жениха в фильме Ролана Быкова «Телеграмма», 1971 год

В роли жениха в фильме Ролана Быкова «Телеграмма», 1971 год


— Ну, вы знаете, великими они после того, как умирают, становятся. Он действительно был художником, и мне жалко, что с Эммой, его последней женой, у меня не сложилось. Актеры ведь есть, которые позвонить могут, спросить: «Как собака ваша себя чувствует? Вот кости...

— ...специально для вас»...

— Да-да-да, «Жучке передайте». Мне все время звонить было стыдно: мол, снимайте меня, снимайте, я очень у него сниматься хотел, но пересилить это не мог, и там, напомню, Эмма была, которая когда-то в Свердловске в Бюро пропаганды кино работала. Я Эмму еще до того, как она замуж за композитора Аедоницкого вышла и тот ее в Москву перевез, знал — очень хорошо знал. Когда она замуж за Рязанова вышла, сразу как-то меня отдалила. Помню, я позвонил: «Эльдара Александровича можно?». Слышу, он спрашивает: «Кто это?», а она: «Из ЖЭКа» (смеется). Ну, чего набиваться я буду? Мне, конечно, это непонятно... Я Ниночку Скуйбину, предыдущую жену Эльдара Александровича, очень любил — она фантастическая была! А Рязанова я необыкновенно ценил и ценю до сих пор...

«Нам, артистам, Волчок говорила: «Не всем бифштексик — кому-то и гарнирчик надо»

— Галина Борисовна Волчек, о которой вы сегодня вспоминали, — еще один режиссер в вашей жизни. Вы же актером театра «Современник», между прочим, были...



С Олегом Анофриевым и Бориславом Брондуковым в комедии «Кот в мешке», 1978 год

С Олегом Анофриевым и Бориславом Брондуковым в комедии «Кот в мешке», 1978 год


— Девять лет...

— Не разглядела?

— Мне все время твердили: «Ты никто, ничто», я постоянно боролся, через это отношение Волчок пробивался. Про нее Гафт замечательно написал — эту эпиграмму знаете?

— Нет...

— Ну, ладно. Я матом ругнуться могу?

— Да...

— Не с чемоданом,
не с вагоном,
В Америку —
так с «Эшелоном»

(это спектакль про войну.С. С.).

Уж вывозить —
так «Эшелон».
Иначе на х...
нужен он?

Она из Америки с грудой тряпья вернулась, а еще Галина Борисовна (на руки смотрит) перстни очень любила. Ей антиквариат сразу на четыре пальца надевать нравилось — сейчас поменьше стала, а тогда — почти на каждый. Нам, артистам, говорила: «Не всем бифштексик — кому-то и гарнирчик надо», нас собирала и стыдила: «Вы все о себе думаете, а я — обо всем театре» (пальцами с кольцами любуется), и для меня это... Волчок обо мне ни плохо не отзывается, ни хорошо — вообще никогда не вспоминает (к чести ее, она очень деликатна). Нет, Галина Борисовна, конечно, грандиозная — великая актриса, а режиссер для меня средний.

— Актриса лучше, чем режиссер?



«А вам начальство обязательно шею намылит, обязательно! Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!». В роли карманника Кирпича с Владимиром Высоцким и Владимиром Конкиным, «Место встречи изменить нельзя»

«А вам начальство обязательно шею намылит, обязательно! Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!». В роли карманника Кирпича с Владимиром Высоцким и Владимиром Конкиным, «Место встречи изменить нельзя»


— Фантастическая актриса — в «Вечных и живых» так сыграла!

— Ефремовский спектакль...

— Да, вся элита собиралась, его смотрела. Телеверсия хуже — то, что на телевидении осталось, снято плохо. Что вы, это так было!.. Она там, как Раневская в роли Маньки-спекулянтки... Спектакль «Шторм» в Театре Моссовета...

— ...по пьесе Билль-Белоцерковского был...

— Да, да! Когда Раневская знаменитую сцену с торговкой играла, весь зал с овациями поднимался, а потом зрители толпами домой уходили, потому что больше там смотреть нечего было, так вот, Волчок в той роли просто грандиозна была. Актерам очень трудно приходится, потому что из одного состояния в другое быстро переходить надо, а режиссерам так можно (пальцем по сторонам указывает): туда, туда, это, это... В один прекрасный день Волчок чужими руками меня выгнала — труппу, всех артистов, собрала, и текст зачитали. Нам, там семь человек было, сказали: «Мы вас сокращаем. Ну, или на договор переводим». У меня сразу мысль: «Ой, а как же пенсия?».

— Конечно — о будущем позаботиться надо...

— «Что значит: на договор мы тебя берем? Чтобы ты год поработал, а потом не­известно, продлят с тобой контракт или нет...». Я тогда считал (сейчас тем более), что артиста звания лишить можно, зарплаты, но достоинство отнять никто не может, поэтому встал и сказал: «Дорогие товарищи, прощайте — меня западные компании ждут». Из театра ушел и ни секунды об этом не жалею.

— Тогда хоть всплакнули?



С кинорежиссером Станиславом Говорухиным и Владимиром Высоцким на съемках культовой киноленты «Место встречи изменить нельзя» по роману Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия», 1978 год

С кинорежиссером Станиславом Говорухиным и Владимиром Высоцким на съемках культовой киноленты «Место встречи изменить нельзя» по роману Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия», 1978 год


— До сих пор это саднит, до сих пор — театр я очень люблю, и та история меня оцарапала.

— Порог «Современника» после этого не переступали?

— Как-то не тянет... В театре за все время два раза, по-моему, был — просто для чего-то. А-а-а, режиссер Нина Чусова на две премьеры позвала, я не пойти не мог, потому что у нее в антрепризе играл. «Грозу» ее смотрел и...

— ...«Мамапапасынсобака»?

— Да, вот эти два спектакля — все, больше не был.

— И Волчек с тех пор не видели?

— У меня случай был... На язык я очень остер, бла-бла-бла — на место любого поставить могу, и вот мы сниматься закончили в... Какая же это картина была? Ага, Мельникова «Чужая жена и муж под кроватью». В Доме кино сидим: Смоктуновский, Неелова, Ефремов, Табаков...

— Какая компания хорошая!..



С Эльдаром Рязановым. «Я его необыкновенно ценю до сих пор»

С Эльдаром Рязановым. «Я его необыкновенно ценю до сих пор»


— Да-да, и Волчок приходит. «Ну, — думаю, — я тебе сейчас устрою: перед всеми выскажу, вот сейчас...». Она входит, на меня глянула и как кинется: «Ой, Садальский! Как жалко, что ты из театра ушел!» — и я поплыл — промямлил только: «Здравствуйте, Калина Парисовна» (смеется). Ничего не смог — все равно такой раб внутри сидит.

«Лару Удовиченко я очень любил — для меня она сладкой партнершей была. Я только пьянство не выношу — когда на сцену артист подшофе выходит»

— Человек вы, я думаю, по-настоящему свободный, потому что играете, с кем хотите, когда хотите и как хотите...



«Ну что, придумали на тебя методы?». — «Я вижу, ты придумывать мастак!». С Владимиром Высоцким, «Место встречи...»

«Ну что, придумали на тебя методы?». — «Я вижу, ты придумывать мастак!». С Владимиром Высоцким, «Место встречи...»


— Сегодня да, потому что жизни всего ничего осталось, и сидеть и про что-то врать... Мне вообще кажется: хорошим артистом, если обманываешь, быть нельзя. Не­которые как рассуждают? Сегодня со­вру, а завтра одну правду говорить буду, но вранье затягивает, да и жить два дня осталось...

— ...или день...

— Думаю, чего из себя что-то вымучивать? — да? Что тебя ждет, неизвестно...

— Антрепризу вы любите?



С Галиной Волчек и Юрием Богатыревым, «Уникум», 1983 год

С Галиной Волчек и Юрием Богатыревым, «Уникум», 1983 год


— Я своих партнерш люблю — всех! Лару Удовиченко очень любил — для меня она сладкой партнершей была. Я, знаете, только пьянство не выношу — когда на сцену артист подшофе выходит, для меня это просто ужасно.

— А и сегодня к бутылке прикладываются? Раньше, я знаю, пили сильно...

— Я с одной очень большой актрисой играть перестал — она на сцену пьяная вышла, и я отказался.

— Это кто?

— Не буду говорить. Не буду...

— Когда-то целыми театрами пили...

— А я тоже выпивал, это такая штука: выпьешь — зажим пропадает...

— ...кураж начинается...

— Мы всегда с удовольствием. Без коньячка я и не играл: по чуть-чуть обязательно, а сейчас даже не представляю — рюмка мне, наоборот, мешает.

— Вы суперпопулярный блог в «Живом Журнале» ведете, где постоянно какие-то удивительные факты о представителях богемы сообщаете, — откуда же их берете?



С Мариной Влади

С Мариной Влади


— Земля слухами полнится.

— А люди, которые информацию специально приносят, есть?

— Да.

— Вы им платите?

— Нет, но те, кто меня в курсе держат, имеются... Про актеров ничего жареного я не пишу — драную попсу только трогаю.

— А страшно вам иногда бывает? Некоторые вещи ведь за собой последствия повлечь могут...



С Ларисой Удовиченко. «Для меня она какая-то очень родная, и то, что мы с Ларисой на тропе войны, этого не отменяет»

С Ларисой Удовиченко. «Для меня она какая-то очень родная, и то, что мы с Ларисой на тропе войны, этого не отменяет»


— А я об этом не думаю. На меня же запрет в связи с тем, что гражданство Грузии принял, был, и я от отчаяния блог свой вести начал. Сейчас меня приглашать стали, и как-то это ушло, а тогда на российском телевидении в стоп-лист включили, от программ отрезали. Ну, все равно полностью меня закрыть нельзя, потому что «Ералаши» есть, которые идут, то же самое «Место встречи», другие картины. Меня и в большие проекты приглашают — «Первый канал» звал, но у меня гастроли большие... Кстати, на телевидении большие деньги платят.

— Актеры — за то, чтобы на телеэкран попасть?

— Нет — мне: в два раза больше, чем за антрепризу, я получаю, и сейчас «Давайте мы заплатим», — сказали, но... Мы так воспитаны — спектакли отменить не можем.

«Да, патриарха Алексия убили — три дырки в голове было, хотя дьяк Кураев рассказывал, что он в неблаговидном месте упал и три раза ударился. Знаете, туда заглядывали — там вся комната кровью заляпана была»

— Помню, когда патриарх Алексий умер, вы написали, что его убили, действительно убили?



«В сердце — томная забота, безымянная печаль. Я все время жду чего-то, мне чего-то смутно жаль». С Натальей Гундаревой, «О бедном гусаре замолвите слово»

«В сердце — томная забота, безымянная печаль. Я все время жду чего-то, мне чего-то смутно жаль». С Натальей Гундаревой, «О бедном гусаре замолвите слово»


— Да, это стопроцентный факт — вслух об этом не говорится, и я очень рад, что газета «Собеседник» эту тему подняла. Три дырки в голове, хотя, помните, беседа с дьяком Кураевым была, где он рассказывал, что Алексий в неблаговидном месте упал и три раза ударился. Знаете, туда заглядывали — там вся комната кровью заляпана была. В официальной версии нестыковок очень много — такого, о чем молчат.

— Почему же его, на ваш взгляд, убили?

— Не знаю, но такая история есть и хамское выступление Кирилла по «Первому каналу» в наличии — посмотрите, оно в интернете выложено.

— В часах или без?



С Евгением Леоновым и Олегом Басилашвили в трагикомедии Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово», 1980 год

С Евгением Леоновым и Олегом Басилашвили в трагикомедии Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово», 1980 год


— Ну, может, часы были, но по поводу смерти Алексия недопустимо он высказался, неспособным, недееспособным его назвал. «Так бывает, — сказал, — что иногда Господь некоторое время Церкви некое испытание дает, когда во главе ее человек престарелый и практически уже неспособный к управлению стоит. Это очень трудное время для Церкви. Святейший патриарх ушел, оградив нашу Церковь от этого трудного времени». Я переврать его слова боюсь и хотел бы, чтобы вы этот кусочек нашли и процитировали.

— Вы как-то обмолвились, что патриарх Кирилл вам омер­зителен, — почему?

— Потому что врет, а мне вообще ложь отвратительна. Говорит одно, а делает другое... Это с квартирой его было (так называемое «Пыльное дело» — получившие широкую огласку в СМИ события вокруг судебного иска Кирилла к бывшему министру здравоохранения и священнику Украинской православной церкви Юрию Шевченко, который ущерб его квартире и имуществу в знаменитом Доме на набережной причинил. — Д. Г.), а часы... Да бог с ними, но он мог, естественно, заявить: «Это подарки. Ради бога, возьмите». Нет, ничего, и видеть его надо, когда он к правителю, к уважаемому нашему президенту, приходит: «Владимир Владимирович, извините. Я человек прямой, я правду про вас скажу». Это все, конечно, уже давно написано, у Шварца в «Голом короле» было: «Вы знаете, я старик честный, прямой, я говорю правду в глаза, даже если она неприятна», и Кирилл так же: «Позвольте вам сказать прямо, Владимир Владимирович. Не обижайтесь. Вы — лучше всех». Не имеет права! Он немножко в оппозиции находиться должен, а не вместе с властью краковяк танцевать, как мне кажется, сам по себе должен быть. Из-за него же большой отток из православия идет, хотя очень достойные люди у нас есть. Епископ Климент, например, — удивительный человек: патриархом он должен быть, но везде подтасовки...

— В 2008-м вы открыто президента Грузии Михеила Саакашвили поддержали и даже грузинское гражданство приняли — мало того, в Тбилиси поехали, где вам орден вручили, и на программу ко мне с этим орденом, в фуражке, с грузинским вином пришли...

— Да, я тогда только из Грузии приехал — мы в Москву через Киев летели, и вы мне позвонили, на интервью позвали.

— В Грузии, честно вам скажу, потрясающе — не знаю, правда, что там теперь, после смены президента, будет, а вы знаете?



С Олегом Табаковым в картине Виталия Мельникова по мотивам рассказов Федора Достоевского «Чужая жена и муж под кроватью», 1984 год

С Олегом Табаковым в картине Виталия Мельникова по мотивам рассказов Федора Достоевского «Чужая жена и муж под кроватью», 1984 год


— Ужасно будет, потому что я понимаю: вор Иванишвили, который деньги в России наворовал и с ними в Грузию вернулся, Кремлю ближе, чем настоящий реформатор, лидер высочайшего класса Михеил Николаевич Саакашвили. Вы интервью с ним делали?

— Да...

— Ну согласитесь: замыслы просто грандиозные у него были.

— Я несколько раз в Грузии был и видел, как каждый день что-то там происходит, к лучшему меняется — фантастика!

— Да, а сейчас ни дороги, ничего не делают. Говорят, у Саакашвили самооценка завышенная, но страна при нем расцвела, а сейчас уже люди на улицы выходить боятся, машину во дворе оставить, как это при той власти было, уже нельзя.

— Как быстро старое возвращается!..



С Натальей Гундаревой, «Сердце не камень». «Я своих партнерш люблю — всех!»

С Натальей Гундаревой, «Сердце не камень». «Я своих партнерш люблю — всех!»


— Как быстро!.. — и мне это очень печально. Михеил Николозович — один из выдающихся президентов на постсоветском пространстве. Немного он нервный...

— ...импульсивный...

— ...и единственно, что плохого про него сказать можно: «А он галстук ест» — все, больше ничего. Понимаете, он самый достойный, и у меня к этому великому человеку просто респект и огромное уважение.

«Из ФСБ всех генералов высоченного роста выгнали — тех, кто ростом с сидячую собаку, берут»

— С Людмилой Нарусовой, вдовой первого мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, вы до сих пор дружите?



С Иннокентием Смоктуновским в двухсерийном телефильме по одноименной пьесе Александра Островского «Сердце не камень», 1989 год

С Иннокентием Смоктуновским в двухсерийном телефильме по одноименной пьесе Александра Островского «Сердце не камень», 1989 год


— Да.

— А что это за история с обысками у Ксюши Собчак, с отзывом ее матери из Совета Федерации произошла?

— Ну, Ксюше просто место ее показали. Путин же людей на три категории делит: предатели, враги и друзья. Друзьям помогать надо — что он и делает, с врагами общаться можно — руку им подавать, а предателей уничтожать надо: вот он предательницей ее считает и поэтому так поступил.

— А что Ксюша Собчак — это спецпроект ФСБ, вам никогда не казалось?



Со вдовой Анатолия Собчака, матерью Ксении Собчак Людмилой Нарусовой Станислав дружит давно

Со вдовой Анатолия Собчака, матерью Ксении Собчак Людмилой Нарусовой Станислав дружит давно


— Нет. Нет, нет, нет! — потому что для ФСБ это слишком тонко было бы, а у нас сейчас век непрофессионалов, в ФСБ люди профнепригодные работают. Посмотрите, Михаил Фрадков, директор Службы внешней разведки, член Совета безопасности — это же посмешище! Каких людей набирают! У меня знакомые генералы госбезопасности были — высоченного роста: всех выгнали. Тех, кто ростом с сидящую собаку, берут — там теперь только такие служат (смеется), а ведь это одна из не­­многих некоррумпированных служб, которая в Советском Союзе была.

— С другой стороны зайдем: Путин Собчаку очень серьезной опасности избежать помог, в Париж отправил, потом на его похоронах плакал...

— Он считал, что другу помогает.

— Он также Нарусовой помогал, Ксюше, и вдруг такая черная неблагодарность...

— Со стороны Ксении? Ну, не знаю... Понимаете, она очень эмоциональная. Конечно, мне хотелось бы, чтобы она не такой несдержанной была, — человеку, который себя политиком видит, это необходимо. Я вообще хотел бы, чтобы президентом России женщина была.

— Да, вы же сказали, что Ксюшу Собчак президентом видите...

— Видел, но сейчас она себя так ведет, столько каких-то опрометчивых штук, не­политических ходов делает... Ксения себя особняком не ставит — ну, она живой человек и все равно очень мне симпатична. Она живая — в отличие от другой персоны.

— Дамы?

— Да. Ксения очень любвеобильна. Любовь у нее вспыхивает и быстро проходит, она очень увлекающийся человек, и так, чтобы вот здесь себе изменила: любовь первую и последнюю встретила — не бывает.



С Дмитрием Гордоном. «Реверанс в вашу сторону сделать хочу — люди у вас какие-то живые, почти каждое ваше интервью смотрю...»

С Дмитрием Гордоном. «Реверанс в вашу сторону сделать хочу — люди у вас какие-то живые, почти каждое ваше интервью смотрю...»


— За этим какую-то подоплеку вы видите?

— Нет — это лишь о том свидетельствует, что она как женщина слабая. У каждого человека мечта есть: вот у вас, допустим, — Jaguar купить...

— Нету такой...

— Ну другая какая-то... У меня — роль сыграть, а у нее мечта была замуж выйти: вот так, но это абсолютно по-женски.

(Окончание в следующем номере)




Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
1000 символов осталось