Космонавт № 4, дважды Герой Советского Союза Павел ПОПОВИЧ: "Во Вселенной мы не одни - время от времени инопланетяне нас посещают. На Земле у них три базы - в Андах, на дне Индийской впадины и в Шамбале, а один раз я лично видел их летательный аппарат"

Первому украинцу, покорившему космическую бесконечность, генерал-майору авиации Павлу Романовичу Поповичу его 75 лет не дашь ни за что. Энергичный, жизнерадостный, ну просто ходячая иллюстрация к популярному тезису о смехе, который продлевает жизнь. В космос наш прославленный земляк слетал дважды: в 1962 году провел там трое суток, а в 1974-м - 16. "Впервые" - вот ключевое слово в его биографии. Участвовал в первом групповом полете... Никто до него на орбите не пел и - из песни слова не выкинешь - не матерился (не рассчитав рывок в невесомости и крепко ударившись головой, Павел Романович не сдержался)... Ну а еще именно он ввел в звездный обиход шутки и хохмы, которые с его легкой руки вошли в историю космонавтики наряду со знаменитым гагаринским "Поехали!". ...Во время предстартовой подготовки "Востока-1" обнаружилась разгерметизация люка. Дожидаясь, пока техники устранят неисправность, Гагарин попросил включить ему музыку - чтобы снять психологическую напряженность. Попович тут же подал голос из пускового бункера: "Юр, хочешь "Ландыши"?". В ответ Гагарин и весь ЦУП (Центр управления полетами) так грохнули от смеха, что закачалась ракета. Дело в том, что в первом отряде космонавтов популярный в то время шлягер несколько переиначили: Ты сегодня мне принес Не букет из алых роз, А бутылочку "Столичную"... Заберемся в камыши, Надеремся от души - Так зачем мне эти ландыши?Такие байки Павел Романович до сих пор травит охотно. Есть только одна тема, которой он избегает: разрыв с первой женой Мариной - прославленной летчицей, мировой авиарекордсменкой. Их необычную пару свело небо - они познакомились, когда проходили отбор в космонавты... Выдержав все тренировки и испытания, супруга, увы, в космос не полетела: со временем у нее появился ребенок, и суровые мужчины решили, что молодая женщина не вправе собой рисковать - возможно, этого она мужу так и не простила. Впрочем, и он не забыл глаза маленьких дочек, целыми днями висевших на заборе Звездного городка и высматривавших отправившуюся летать мать. После страшной авиакатастрофы, едва не стоившей Марине жизни, супруги расстались. К вящему удовлетворению отца, ни Наташа, ни Оксана не пошли по стопам родителей - обе окончили институт международных отношений, работают в банках, вырастили детей. Огорчает Павла Романовича лишь то, что внука Майкла он видит только на каникулы - вместе с родителями тот живет в Лондоне и полетами к звездам не бредит. Кстати, сегодня не меньше, чем когда-то к небу, Поповича тянет к земле. Из многоэтажки Звездного городка он переселился в Звездную деревню близ Останкино (так называют поселок из коттеджей, где ныне живут 36 космонавтов) и счастлив: мол, никакой дачи не нужно. Есть у него и хобби - рыбалка. Космонавт N 4 признается, что удил рыбу во всех концах бывшего СССР, но больше всего греют его душу воспоминания о судаках, пойманных когда-то в Днепре. Словом, живи да радуйся, а он, неугомонный, все еще летает. Пускай и во сне...

"БЫЛО БЫ У МЕНЯ СЕЙЧАС 20 МИЛЛИОНОВ БАКСОВ, СНОВА СЛЕТАЛ БЫ"

- Павел Романович, не только для нас, ваших земляков, но и для всей планеты вы навсегда остались космонавтом N 4. Впрочем, сегодня из ныне живущих вы, по сути, N 1, потому что трех ваших предшественников - Гагарина, Титова и Николаева, - к сожалению, уже нет в живых...

(Разводит руками).

- Вы, наверное, слышали современную песню "Таких не берут в космонавты"... Интересно, а каких туда брали?

Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

- Когда в 50-х годах прошлого века речь зашла о первом отряде космонавтов, Генеральный конструктор Сергей Павлович Королев и главнокомандующий ВВС маршал авиации Вершинин приняли правильное, на мой взгляд, решение: набирать туда летчиков-истребителей, причем молодых - в возрасте до 35 лет. Почему именно их? Да потому что это универсалы, сочетающие навыки практически всех летных профессий. Истребитель находится в самолете один: он и штурман, и радист, и стрелок, и бортинженер, а это требует особой специфики, логики, мышления. Мы шустрые, быстрее принимаем решения, потому что на все про все у нас доли секунды. В общем, во многом отличаемся от тех же бомбардировщиков, вертолетчиков...

Тогда, чтобы провести предварительный отбор в отряд, по всему Советскому Союзу разъехались медики. Было рассмотрено около трех с половиной тысяч личных дел, в результате чего для прохождения главной медицинской комиссии в Центральном авиационном госпитале в Москву направили 250 человек.

- Представляю, каких туда свезли орлов...

- (Улыбается). Обследования шли целый месяц, с восьми утра и до восьми вечера, но те 20 человек, которые после отсева остались, в то время, в конце 59-го года, были, пожалуй, самыми здоровыми и сильными людьми на планете. Это уже потом начали появляться бортинженеры, врачи, а в первый отряд вошли только летчики-истребители.

Увы, из тех двух десятков ребят в космосе довелось побывать только 12-ти. Сегодня из этой дюжины в живых осталось лишь пятеро, а из неслетавших только один - Дима Заикин. Последним, месяца три назад, умер Толя Карташов (киевлянин, работал на фирме Антонова летчиком-испытателем). Ну а мы продолжаем заниматься земными делами, поскольку из космического возраста уже вышли. Хотя (улыбается) это еще как посмотреть: видите, Джон Гленн в 77 лет полетел. Эх, было бы у меня сейчас 20 миллионов баксов...

-...неужели снова слетали бы?

- С удовольствием! Год взял бы на то, чтобы привести себя в порядок, вошел бы в режим, и... Так хочется махнуть туда на недельку, ну дней на 10 - просто посмотреть сверху на Землю. Это же зрелище невероятное!.. Не зря, впервые увидев с космической высоты нашу нежно-голубую планету, Юра Гагарин воскликнул: "Какая она красивая!"... Нет границ, вражды, национальной розни, и ты отчетливо понимаешь, что беречь ее надо.

- В 1960-м ваша великолепная шестерка: Гагарин, Титов, Николаев, вы, Быковский и Нелюбов - начала тренироваться по усиленной программе. Естественно, вы понимали, что кто-то из ребят должен полететь первым - у вас были какие-то соображения на сей счет?

- Мы, разумеется, знали, что все сразу не полетим, потому что корабль "Восток" рассчитан на одного человека. Да, та шестерка, которую вы перечислили (поначалу в нее входил Карташов, но потом по состоянию здоровья его списали, и пришел Гриша Нелюбов), упорно готовилась, все сдали экзамены на отлично, но мы учитывали, что Гагарин и Титов - русские, а Николаев - чуваш, я - украинец...

- Вы тем не менее были в группе не только старшим по возрасту, но и парторгом и могли, наверное, как-то повлиять на решение руководства...

- Первый наш командир полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов (царствие ему небесное!) однажды меня спросил: "Паша, кто, по твоему мнению, должен лететь первым?". - "Гагарин", - ответил я, не задумываясь. Он рассмеялся. "Что тут смешного?" - пожал я плечами и услышал: "Я думал, ты предложишь себя!"... Нет, мы прекрасно понимали, что и как...

Знаете, люди склонны обожествлять героев. Вот и о Гагарине говорят: "Самый, самый, самый", а он был обыкновенный, хороший парень. У нас, между прочим, характеры схожи: оба юморные, заводные, прошли одинаковую жизненную школу. Юра же, как и я, воспитанник "Трудовых резервов" - у него тоже за плечами были ремесленное училище, аэроклуб. Мы даже тост придумали: "Выпьем за тех, кто из профтех"... И он, и я пережили оккупацию...

Юрий Гагарин и Павел Попович. 1963 г.

- Вот удивительно: тогда людям, побывавшим "под немцем", власти не доверяли, во всех анкетах требовалось указывать: был ты на оккупированной территории или нет...

- В то время мои земляки, хлопцы из Узина на Киевщине, все допытывались: "Павло, у тебе там що - якась волохата лапа? Як тебе в тi космонавти взяли?". Видите, а Гагарин даже полетел первым.

- Как вы думаете, почему это стало возможным? Что это вообще было - запоздалый реверанс Хрущева в сторону незаслуженно пострадавших?

- Да нет, просто надо же было когда-то поставить точку. Ну что я мог сделать, если в 41-м мне 11-ти лет не было, а Юра, тот вообще на четыре года младше? От нас ведь абсолютно ничего не зависело...

Вы спрашиваете, кто, на наш взгляд, должен был лететь первым... Мы в отряде даже что-то типа тайного голосования провели: в фуражку бросали бумажки с заветной фамилией, и все написали: "Гагарин".

"В СВОЕМ КРУГУ МЫ ВРЕЗАЛИ ПО ПЕРВОЕ ЧИСЛО ЛЮБОМУ, КТО ЧТО-ТО СДЕЛАЛ НЕПРАВИЛЬНО. ГАГАРИН ЗАСЛУЖИЛ - ГАГАРИНУ, ПОПОВИЧ - ПОПОВИЧУ..."

- Большой друг космонавтов Александра Пахмутова написала когда-то о Гагарине прекрасную песню: "Знаете, каким он парнем был?". Вы с Юрием Алексеевичем дружили и наверняка можете на этот вопрос ответить...

- Если честно, когда Юра слетал, я немножко побаивался, что слава вскружит ему голову. Не зря говорят: "Хочешь испытать человека - дай ему или славу, или власть", а если, не дай Бог, и то и другое на голову сваливается, выдержать все это очень сложно. Гагарин - в свои-то 27 лет! - просто купался в славе, но остался тем же компанейским, веселым парнем, а еще прямо у нас на глазах он вырос как гражданин.

Юра был замечательным человеком! Не стану утверждать, что у него не было каких-то отрицательных поступков и черт - идеальных людей не бывает. Мы же, помимо производственных контактов, подготовки и всего прочего, очень тесно общались, вместе на рыбалку ездили, на охоту...

- А это правда, что перед его полетом на Байконуре вы даже ночевали вместе?

- Вплоть до предстартовой ночи (тогда Гагарин с Титовым спали в отдельном домике) 10 дней мы жили в одной комнате.

- Вы наверное осознавали, что, когда слетаете, - наступит же рано или поздно и ваша очередь! - на вас обрушатся огромные почести, планетарная слава. Психологи как-то готовили вас к этому, учили: "Ребята, надо поступать так и так"?

- Нет. Положа руку на сердце, мы, конечно, не представляли, как Юру будут встречать, - это же был настоящий взрыв эмоций! Журналисты даже писали, что Земля сдвинулась со своей орбиты на три метра - вот, мол, что эти русские (нас называли тогда не советскими, а русскими) выдали...

В основном нас готовила жизнь, а учились мы сами. Однажды английская королева Елизавета II пригласила Гагарина на ланч вдвоем. Сели они напротив и друг друга разглядывают. "Я как глянул, - рассказывал мне потом Юра, - сколько всяких вилок и ножей спереди, слева и справа лежит, растерялся. С чего начать? Решил на нее смотреть и все повторять следом, а она сидит, улыбается".

В конце концов Юра не выдержал: "Ваше Величество, понимаете, я простой летчик, каких и у вас много, и, честно говоря, не знаю, как со всем этим управляться". Елизавета засмеялась и ответила так, как могла только королева: "Мистер Гагарин, я родилась и выросла в Букингемском дворце, но тоже не знаю, с чего начинать, поэтому давайте кушать так, как удобно".

Я первый космонавт-украинец, поэтому, когда очухался от невесомости, включил все, какие есть, передатчики и завел на всю Вселенную: "Дивлюсь я на небо та й думку гадаю..."

...После того, как Юра возвратился из Англии, к нам зачастили всякие менеджеры и специалисты по этикету, которые все показывали, рассказывали... Нас ведь хорошим манерам никто не учил. Вот психологию мы штудировали, врачи (а они у нас были прекрасные) проверяли всех на предмет психологической совместимости. Этому уделяли много внимания, особенно когда пошли экипажи, где совместимость играет колоссальную роль. Бывает, человек палец покажет, и тебе уже плохо становится, а тут в замкнутом пространстве приходилось жить вдвоем...

-...и не неделю, не две - месяцами...

- Да, Господи! Смотрите, наш Поляков, не садясь, отлетал полтора года!

- Знаю, что первые космонавты предполагали: "Ну, наверное, нас будут встречать, как челюскинцев, папанинцев или Водопьянова, совершившего первую воздушную экспедицию на Северный полюс", а все оказалось иначе - намного мощнее и пафоснее. Провоцировало это кого-нибудь из ребят на психологические срывы? Становились они на ваших глазах другими людьми?

- Нет (задумавшись), нет, я этого сказать не могу. Практически любой человек, если в нем какая-то червоточина скрыта...

-...отсеивался на начальных этапах?

- Ну конечно. Понимаете, в ходе подготовки, когда идут совместные перегрузки и требуется взаимовыручка, все нехорошие качества проявляются. Иногда мы даже специально проверяли, как кто отреагирует на какие-то действия или слова, поэтому уже предполагали, что, допустим, вот этот товарищ чуть-чуть с гнильцой (как у нас говорили, когда слетает, будет немножко пахнуть). Естественно, старались его корректировать, а еще, я вам скажу, при жизни Юры у нас в первом отряде был заведен такой порядок - это называлось "собраться". Подходишь, бывало: "Юрий Алексеевич, надо собраться". Он не спрашивал, зачем, почему - тут же поступала команда, мы встречались в своем кругу и врезали по первое число любому, кто что-то сделал неправильно. Гагарин заслужил - Гагарину, Попович - Поповичу...

- Без обид?

- Абсолютно. Мы между собой постановили: "Ребята, учиться-то надо".

- Павел Романович, что тут греха таить, все вы были молодыми, шебутными, а потом становились еще и знаменитыми... Сегодня, когда минуло столько лет и гриф "секретно" со многих архивных материалов снят, опубликованы дневники помощника главнокомандующего ВВС по космосу генерала-полковника Каманина... В частности, он пишет об инциденте, который произошел на отдыхе. Гагарин якобы начал ухаживать за хорошенькой медсестрой, заперся с ней в номере, жена, заподозрив неладное, стала туда стучать, и... В общем, Юрий Алексеевич выпрыгнул из окна и едва не разбился. Вы присутствовали при этом? Знаете, о чем речь?

- Нет, в то время я там не был, и вообще, мемуары, как говорится, мемуарами, но иногда Николай Петрович Каманин (царствие ему небесное, пускай на меня не обижается!) субъективные допускает оценки... Все-таки человек высказывает свою точку зрения и так, как он это понимает, а в действительности дело, может, было совсем по-другому. Хотя... Шалили, конечно, куда от этого денешься... Жизнь есть жизнь...

Капитан хоккейной команды космонавтов "Наши" Юрий Гагарин. 1963 г.

"УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО ГАГАРИН ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ ТЕРАКТА, Я НЕ МОГУ, НО В ТЕЧЕНИЕ МИНУТЫ ПРОИЗОШЛО НЕЧТО, ИЗ-ЗА ЧЕГО ОНИ С СЕРЕГИНЫМ ПОТЕРЯЛИ СОЗНАНИЕ"

- До сих пор разговоры вокруг гибели Гагарина не утихают. Насколько я знаю, вы единственный высказали мысль, что это не случайность, не трагическая оплошность, а... террористический акт. С тех пор ваше мнение не изменилось?

- Видите ли, утверждать это я не могу: доказательств у меня нет, а без них любые предположения остаются голословными. Не могу ни на чем настаивать, но давайте рассуждать логически. Ходит множество всяких версий, чего только не пишут...

- Например, что и Гагарин, и Серегин были пьяны...

- Это вообще чепуха полная! Серегин выпивал в год два бокала шампанского: на Новый год и в День Победы, - можно сказать, вообще не пил... Кто-то вообще до того договорился, что он плохо летал.

- А он ведь был боевой летчик...

- Ас! Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель! Ну, допустим, они с Юркой накануне употребили, но их же перед полетом два врача проверяли: отрядный и полка. У нас существовало такое негласное правило (все ведь живые люди): если я, предположим, вчера принял на грудь - не то что напился, а просто выпил две-три рюмки, - наш доктор на меня только глянет и говорит: "Павел Романович, у вас ОРЗ".

- Мол, до свидания!

- Пожмет руку: "Идите лечитесь!", а врач полка - он же подписывает плановую таблицу. Не дай Бог летчик гробанется и у него в крови обнаружат следы алкоголя - это же верная тюрьма. Нет, такая версия отпадает!

Леонов и покойный профессор Белоцерковский выдвинули другую. По их мнению, рядом с учебным МиГом Серегина и Гагарина промчался самолет-истребитель, из-за чего они попали в спутную струю, ударились о землю и погибли. Этот вариант тоже исключен, потому что я летал в пилотажном полку в Кубинке (там сейчас базируются "Русь" и "Стрижи"), перехватывал воздушные цели на различных высотах и при этом практически всегда попадал в чужой след. Да, управляемость ухудшается, да, самолет может перевернуться, а если тряхнуло на высоте, допустим, 400 метров, можно даже сыграть в ящик, но у них же высота была 4200 метров.

- Это не так опасно?

- Да Боже мой! Ну выбросит тебя из струи, ты раз - и все восстановил! Нет, лично я отвергаю эту версию точно так же, как и ту, что они были пьяные. Кстати, и разговоры о разгерметизации кабины никакой критики не выдерживают. На высоте 4200 метров воздуха еще хватает и атмосферное давление вполне сносное (мы на таких высотах летали без кислородных масок), да и самолет, как показала техническая экспертиза, был исправен.

Столкновения с каким-то посторонним предметом вроде шара-зонда тоже не было - все фрагменты самолета до мельчайших деталей собрали, изучили и каких-либо повреждений, кроме полученных во время удара о землю, не нашли.

На мой взгляд, вырисовывается такая картинка. Вот они заканчивают выполнение задания в зоне, и Гагарин запрашивает аэродром: "Разрешите выход на точку" (у нас говорят не "аэродром", а "точка"). Следует ответ: "Разрешаю". Юра говорит: "Вас понял", и вдруг через 60 секунд - удар о землю. Спрашивается: что могло за эту минуту произойти?

Они были первыми... Середина 60-х

- Взрыв?

- Нет, взрыва не было (экспертиза обломков его исключает). Напрашивается один-единственный вывод (это лично мое мнение, которое, однако, очень многие летчики разделяют): произошло нечто, из-за чего оба пилота потеряли сознание, и самолет начал падать. Объясню, почему я так считаю. У нас в инструкции четко записано: если до высоты 2,5 тысячи метров самолет не удается вывести из беспорядочного падения, следует немедленно катапультироваться. На креслах и у Гагарина, и у Серегина были красные рычаги: одно движение - и фонарь улетает. Потом группируешься, нажимаешь две скобы, и 12 единиц врезает тебе под попу...

Погибшие даже попытки такой не сделали - рычаги остались на месте, скобы тоже. Понятно, что они выводили самолет из пике... Значит, пришли в сознание и поняли: катапультироваться уже поздно.

Плюс ко всему Гагарин находился в передней кабине. По инструкции положено, чтобы первым катапультировался сидящий сзади (иначе при сбросе передний фонарь ударит по заднему, тот может заклинить и второй летчик будет обречен), но представьте себя на месте Серегина... Наверняка Юра сказал ему: "Прыгай!", но разве мог он оставить первого космонавта? Очевидно, пока они спорили, прошло какое-то время - им не хватило всего 250 метров.

- То есть они потеряли сознание?

- Я в этом уверен.

- Но отчего? В кабине была разлита какая-то жидкость или туда что-нибудь подложили?

- Вот этого я не могу сказать, а черных ящиков в то время не было. Но, Господи Боже мой, когда мы узнали, что Наполеона отравили? Только в ХХ столетии, когда удалось провести анализ его волос и определить их химический состав.

- Мне приходилось слышать, что Гагарин становился все менее управляемым, что политические руководители СССР понимали: растет реальный потенциальный лидер и надо с ним что-то делать...

- Нет, Дмитрий, мы c вами накануне договорились: политики не касаемся.

- Вопрос снят...

- (Вздыхает). Юра не становился неуправляемым! Вы меня извините: ему запретили летать, ему вообще все запретили - так над ним тряслись, но он сказал: "Как же я могу управлять людьми, если сам не летаю?". Он был сравнительно молодым и не таким уж опытным летчиком - ну вот его и допустили к самолетам, он стал дублером Володи Комарова. Понимаете, это судьба!..

"КОГДА МЫ ЛЕТАЛИ, РИСК БЫЛ КОЛОССАЛЬНЫЙ - ТУТ, КАК ГОВОРИТСЯ, ИЛИ ГРУДЬ В КРЕСТАХ, ИЛИ ГОЛОВА В КУСТАХ"

- Павел Романович, а когда отобрали ребят в первый отряд космонавтов, вам представили какие-то особые условия, поселили в хоромы?

Советская страна изображения героев космоса всячески тиражировала

- (Смеется). Ну что вы! Перед полетом у меня уже была трехкомнатная квартира в Чкаловском, а поначалу мы с женами и детьми жили в обыкновенных бараках на центральном аэродроме - на знаменитой Ходынке. Все удобства на улице... Потом в Москве, на Ленинском проспекте, нам дали двухкомнатную квартиру пополам с Титовым. У меня уже дочь была, поэтому мне досталась комната побольше, а Герману поменьше. Что вы! Когда начальник политотдела генерал-лейтенант Клоков пошел в Моссовет: "Космонавтов надо где-нибудь поселить", на него шикнули: "Да идите вы! Космонавты будут лет через 20". Только когда Гагарин слетал, к нам стали относиться иначе.

- Чтобы полететь в космос, необходим настоящий, на мой взгляд, героизм, а какие материальные блага получали люди, которые возвращались оттуда домой живыми и невредимыми?

- Вы хорошо сказали: "живыми и невредимыми". Когда мы на "Востоках" летали, риск был колоссальный - тут, как говорится, или грудь в крестах, или голова в кустах. Только Сергей Павлович Королев мог на это пойти, ну а мы, естественно, ко всему были готовы.

Это сейчас, когда сидишь в ракете "Союз", на самой ее верхушке, у тебя есть САС - система аварийного спасения, которая срабатывает в случае аварии на старте. Володе Титову и Геннадию Стрекалову она вообще спасла жизнь, когда ракета взорвалась под ними на старте. Автоматика почуяла неладное и отстрелила их спускаемый аппарат буквально за одну-две секунды до взрыва (САС уводит на высоту пять и в сторону на три километра). Ребята даже понять не успели, что произошло: приземлились нормально, в штатном режиме. А вот у нас на "Востоках" системы аварийного спасения не было.

- Ну честно: вы боялись летать или нет?

- Чувство страха присуще любому нормальному человеку - только чокнутые ничего не боятся, но есть люди с сильной волей - они держат себя в руках, и есть люди со слабой волей - они ударяются в панику. Среди космонавтов слабаков нет, да и потом рисковать мы привыкли... Современный летчик-истребитель может катапультироваться на взлете, а когда мы летали, у нас этого не было. Только садишься в кабину, старуха с косой уже стоит сзади.

На "Востоках" и Гагарин, и Титов, и Николаев, и я, и Быковский, и Терешкова - все мы катапультировались на высоте восемь тысяч метров... По инструкции у нас был один парашют. Вот он раскрылся, ты в скафандре, под тобой коробка с НАЗом - носимым аварийным запасом, и даже глянуть наверх нельзя, потому что забрало скафандра мешает. Там специальное зеркальце сделано... Инструктор, помню, мне говорит: "Вот зеркальце, чтобы осмотреть купол парашюта". Я этого мужика спрашиваю: "А зачем?". Тот давай растолковывать: "Вдруг он разорвался или перехлестнулись стропы...". - "Ну и дальше что?" - интересуюсь. Ну, он мне и выдал по-русски несколько слов, которые вслух в приличном обществе повторить не могу.

Действительно: не посмотрел, разорвался... Ну и все, и свисти себе на здоровье до самой земли. Поэтому риск, конечно, очень большой, но, как говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

- Что же давала своим героям страна после приземления?

- Мне отвалили 15 тысяч рублей - в
62-м году это было три "Волги". В подарок от правительства я получил также "Волгу" плюс четырехкомнатную квартиру, полностью обставленную мебелью. Из почестей - звание Героя Советского Союза. Первую "Золотую Звезду" мне Брежнев вручал, который был тогда председателем Президиума Верховного Совета СССР, а вторую - сменивший его на этом посту Подгорный.

- Хрущев вас принимал, был какой-то банкет?

- Обязательно! В те времена эти банкеты у нас знаете, где сидели? Ужас! Хрущев мне все: "Сынок, сынок". Он очень гордился тем, что наша страна первой вышла в космос, везде и всюду это подчеркивал. Конечно, тогда было совсем другое отношение к космонавтам, не то что сейчас...

"В ШУТКУ Я НАЗЫВАЮ СЕБЯ ДИНОЗАВРОМ"

Первый отряд советских космонавтов в неполном составе. Сидят в первом ряду слева направо: Павел Попович, Виктор Горбатко, Евгений Хрунов, Юрий Гагарин, Сергей Павлович Королев, его жена Нина Королева с дочкой Поповича Наташей, Евгений Карпов, Николай Никитин (тренер по парашютной подготовке), Евгений Федоров (врач). Стоят во втором ряду слева направо: Алексей Леонов, Андриян Николаев, Марс Рафиков, Дмитрий Заикин, Борис Волынов, Герман Титов, Григорий Нелюбов, Валерий Быковский, Георгий Шонин. В заднем ряду слева направо: Валентин Филатьев, Иван Аникеев и Павел Беляев. Май 1961 г., Сочи

- Вы были накоротке с Хрущевым, Брежневым... Ощущаете себя сейчас каким-то реликтом, человеком другой эпохи?

- Да нет, хотя в шутку называю себя динозавром. У нас же из первого отряда я самый старший остался. Володя Комаров погиб, был Паша Беляев - нету. Андриян...

-...недавно скончался...

- А ведь он был старше меня всего на месяц.

- Когда вы смотрите документальные фильмы о Хрущеве и Брежневе, мелькает мысль: "Ты смотри... Я же с ним сколько раз выпивал... Он же меня сынком называл"?

- Н-да, тогда мы общались на самом высоком уровне.

- Обывателю кремлевские вожди казались небожителями, а как воспринимали их вы?

- Небожителей мы, к сожалению, не видим, хотя они есть, а это были обычные люди, только вознесенные наверх. Некоторые из них оставались хорошими, простыми, доступными, но попадались среди высших руководителей и такие, к которым не подступиться.

- Например?

- Ой, нет, не люблю перемывать кости и никогда никого не обсуждаю. Зачем старое ворошить? Кому это надо?

- 14 лет назад по большому блату я попал в Центр управления полетами в подмосковном Королеве и увидел, как космонавтов крутят на центрифугах. Слышал, что ребята из первого отряда называли эти жесточайшие тренировки гестаповскими...

- (Смеется). Это мое выражение. Знаете, для нас врагом номер один была и остается невесомость, но в то время о ней мы вообще ничего не знали.

- И даже не представляли, что это?

- Представлять-то представляли, но организм преподносил сюрпризы. Мы ведь сперва запускали разных животных: собачек, обезьянок, лягушек... Примерно через четыре-пять часов полета они начинали, выражаясь научным языком, вести себя неадекватно. Становились пассивными, ничего не ели, не пили. Ученые стали вживлять им в мозг датчики, но к разгадке это нас не приблизило...

- А прилетали зверюшки какими?

- Да вроде нормальными. Выскакивали, бегали, гавкали, но... ничего не рассказывали. Юра летал полтора часа, а нужно, как минимум, четыре-пять, чтобы что-то почувствовать, и когда встал вопрос о полете Геры Титова на сутки, Королев сказал: "Нет, сделаем пять витков, а на шестом сажаем".

- Сколько же это должно было длиться по времени?

- Каждый виток полтора часа - вот и считайте. Тем не менее мы все-таки уговорили Сергея Павловича: мол, что толку продвигаться черепашьими шажками - давайте запустим сразу на сутки. В результате Герману дали добро, но с условием, что в случае плохого самочувствия он должен сесть в любое время суток, на любую территорию. А в те времена это каким образом делалось? Перед стартом, заранее, каждый посол Советского Союза по всему миру получал пакет...

-...с сургучной печатью?

- У-у-у, там было пять печатей! На пакете было написано: "Вскрыть в такое-то время". В указанный час, даже среди ночи - это роли не играло - дипломат вскрывал его и тут же ехал в Министерство иностранных дел страны пребывания, чтобы вручить обращение советского правительства. В частности в послании говорилось: "В случае, если советский космонавт приземлится на вашей территории, просим оказать помощь".

Сейчас ночные визиты в МИД не нужны, поскольку любому экипажу помощь гарантирована. Это международная практика, узаконенная, так сказать, космическим правом, ведь когда вокруг шарика круги наматываешь, границ не видно. Ты будто смотришь на карту географическую: допустим, внизу Африка, бескрайние пески... Как в той шутке: ничего себе пляжик отгрохали. Над территорией Союза 25 минут летишь - это ж была самая большая страна!

- Гордость распирала?

- Конечно! В шутку я говорил, что сверху даже частная собственность видна, потому что у нас-то поля большие, колхозные были, а там полоски - ну словно одеяло из лоскутков.

- А трактора на полях видели?

- Вот в 74-м, во время второго полета, я уже и трактора, и все, что надо было, мог рассмотреть (мы занимались разведкой, у нас были мощная оптика, фотооборудование и инфракрасные приборы, чтобы наблюдать за засекреченными объектами), а в 62-м году еще нет. Правда, Днепр, как и другие протяженные реки, был виден великолепно. Очень красив Киев, особенно когда в сумерки над ним пролетаешь. Крупные города, они как пауки...

Понимаете, я первый космонавт-украинец, поэтому когда взлетел и немножко, извините, очухался от невесомости, - сказал Николаеву: "Андрюша, давай споем". Он сразу: "Давай, но только первую песню - о Волге". Я согласился: "Конечно, ты же космонавт N 3". Ну спели куплет. "А теперь, - говорю, - давай украинскую".

Даже лыжные прогулки превращались в тренировки. Слева направо: Андриян Николаев, Валентина Терешкова, Валерий Быковский, Павел Попович. 1962 г.

Голос у меня тогда был хороший, драматический тенор. Включил я все, какие есть, передатчики и завел на всю Вселенную: "Дивлюсь я на небо та й думку гадаю, чому я не сокiл?..". А "Сокол" - это позывной Николаева (у меня - "Беркут"). Он так смеялся. "Ты что, - кричит по радио, - не хочешь быть "Беркутом"?!". Я Украиной очень гордился! Я все-таки 24 года, шесть созывов был депутатом Верховного Совета УССР. На родине, в Узине, избирали меня два созыва, и больше, по правилам, было нельзя. Cманили в соседний Сквирский район, но сквирчане увидели, как я выполняю свои депутатские обязанности, и выбрали на третий срок, потом решили оставить на четвертый. Владимир Васильевич Щербицкий пригласил меня на Политбюро. "Павел, - говорит, - мы тут о тебе вопрос обсуждали. Ты уже, как Брежнев, в одном районе четвертый раз. В Москве даже засомневались: разрешать или нет, и мы послали в Сквиру комиссию, чтобы она посмотрела, что ты там такого наделал, что тебя отпускать не хотят... В итоге решили снова рекомендовать"...

"НУ, ДУМАЮ, УШИ ОТОРВУ, НО ГЕРМОШЛЕМ СНИМУ"

- Павел Романович, а что же Титов? Пошли витки, и надо было определяться: прекращать полет или нет...

- Да, я чуть отвлекся. Проходит часов пять лета, и мы чувствуем, что Гера начинает скисать. То он чирикал, понимаешь, а тут, какой вопрос ни задаешь, отвечает односложно: "Да", "Нет", "Угу". В конце концов, прямо спрашиваем: "Как самочувствие?". Он говорит: "Хреново". Прямо так, по-русски... Что делать?

У вестибулярного аппарата принцип работы какой? На него действует земное притяжение, которого в невесомости нет, поэтому шарики там болтаются как попало. Ты голову наклонил влево, а они стукаются в правые волосочки, и сигнал идет, будто наклонил вправо. Как вправо, когда я глазами вижу, что влево? И вот эта противоречивая информация накапливается...

Медики давай совещаться, и ведь как угадали... Титову дали команду закрыть глаза и попробовать не шевелиться - таким образом убрали движение и зрительный анализатор. На следующем витке он снова зачирикал, повеселел. "Сутки выдержишь?" - спрашиваем. "Выдержу!". Конечно, когда он приземлился, это уже не Белка-Стрелка, а человек. Мы его "на сцену" поставили: "Давай рассказывай все честно и откровенно".

Отталкиваясь от его впечатлений, мы разработали новую методику, в результате чего Николаев, я и наши дублеры Комаров и Быковский готовились уже по другой программе - той, которую я окрестил гестаповской.

- И что, мучили?

- Ой! Врачи сказали: "Надо тренировать вестибулярный аппарат". У меня вообще-то он от природы устойчивый, но надо так надо. Что-то позаимствовали из опыта балерин, что-то у цирковых акробатов. Такое понапридумывали - кошмар!

Как нас крутили! Допустим, сидишь в кресле, похожем на юлу, - одна ножка посредине, и та еле-еле стоит. Тебе закрывают глаза и начинают давать электрический ток импульсами - бум-бум! Искры из глаз сыплются, ты дергаешься и сразу заваливаешься, но, оказывается, человек ко всему привыкает. Раз завалился, второй, третий... На четвертый смотришь - только зашатался, на пятый сидишь, на шестой они бум-бум, а ты хоть бы хны, совершенно не реагируешь.

- Были ребята, которые этого не выдерживали?

- Нет, у нас таких не было.

Когда мы доложили, что готовы сразиться с невесомостью, Сергей Павлович Королев сказал Николаеву: "Андрюша, учти! Если будешь себя плохо чувствовать, Паша не полетит".

- Что после этого вы с Николаевым сделали?

- Конечно, потряс от души: "Помирай, но кричи, что чувствуешь себя хорошо!". Весь смысл нашего полета был в том, что он групповой, в нем решались многие задачи, в том числе и перехват космической цели.

Мы трое суток летали - все было нормально, и объективные данные это подтверждают. Я говорю: "Андрос, прямо неприлично, что мы чувствуем себя так хорошо. Давай будем крутиться, вертеться, чтобы потом подсказать ребятам, каких движений не делать". Вычислили единственное (показывает). Вот если так сделать, вестибулярный аппарат начинает реагировать. Позже, когда ко мне подходили экипажи за инструктажем (я был заместителем руководителя полетами), напутствие мое было коротким: "Ребята, маманди". - "Что, командир?". - "В переводе с китайского, - отвечал, - это означает "торопиться не надо". Там следует все делать очень медленно.

- Без резких движений?

- Да. Это потом уже вырабатывается поведение для невесомости, а когда приземляешься, надо по новой учиться всему: и ходить, и кушать...

- А как вы приземлялись? Говорят, это большой риск...

- Ну, первый раз на "Востоке-4" я катапультировался и спускался на парашюте. Ветер был 12 метров в секунду, и перед приземлением меня развернуло так, что он дул в лицо.

- Это плохо?

- Для парашютиста хуже не бывает. Я еще подумал: "Да, живым, может, и останусь, но инвалидом". Слава Богу, меня на попа поставило, на голову. Успел парашют отстрелить и упал. Лежу, подергал руками-ногами, все вроде двигается, спина тоже в порядке. Боялся за позвоночник, но пронесло.

- И как вас нашли?

- Из-за сильного ветра ящик с НАЗом пострадал от удара. Там две радиостанции было, но ни одна не работала.

- Вы хоть на территории Союза приземлились?

- В Казахстане под Карагандой. На "Востоке" был установлен маяк, и самолет на него вышел. Когда надо мной пролетал, я как начал жарить ракетами вверх - меня и увидели. Впрочем, не это главное. Долго корячился я в скафандре, пока поднялся, а когда снял его и осмотрелся, похолодел... Я стоял на ровной площадке примерно 10 на 10, а вокруг, буквально по всей степи торчали острые, заточенные ветром камни.

- Это правда, что ваш скафандр не снимался из-за того, что размер головы больше среднего?

- Ой (улыбается), просто беда! У меня голова 62-го размера, и хотя для фирмы "Звезда" - предприятия, изготовлявшего средства спасения, - я сделал впоследствии много хорошего, вплоть до того, что в Кисловодске пробил им профилакторий, они меня уважить не захотели. Сделали проходное отверстие гермошлема на средний, примерно 58-й, размер.

- Как же вы выходили из положения?

- Ну, когда надевал - у меня уши вот сюда, ниже плеч опустились (показывает), когда снимал - поднялись... Правда, это если помощники были, а представляете, если один? Когда приземлился, думаю: "Снимать - не снимать? А вдруг застрянет?".

- Задохнуться же можно...

- Естественно! Постоял, послушал... Ни самолета, ни вертолета, совсем никого в степи... Ну, думаю, уши оторву, но сниму. Как рванул: а-а-а! Уши, как видите, остались на месте, хотя кровь пошла...

- Что чувствует космонавт, когда приближается к Земле после невесомости?

- Во-первых, Земля пахнет. Это начинаешь ощущать примерно с полутора тысяч метров: степная полынь, тепло... Когда, приземлившись, я убедился, что все у меня цело, погладил землю. "Спасибо, родненькая, - сказал, - за то, что так хорошо приняла". Кстати, и после второго полета - мы с Юрой Артюхиным приземлялись уже в корабле "Союз" - у нас все прошло отлично.

"АМЕРИКАНЦЫ НАЗВАЛИ МЕНЯ КОСМИЧЕСКИМ ХУЛИГАНОМ"

- Интересно, а были космонавты, которые не выдерживали невесомости и прямо на борту у них начинались тошнота, рвота?

- По-моему, человека два или три таких было...

- И что в таких условиях делать?

- Нужно просто лечь, закрыть глаза, исключить резкие движения и... все пройдет.

Нас инструктировали: допустим, во время полета началась рвота, кровотечение, головная боль или, простите за выражение, понос - да мало ли что может случиться...

- Разумеется, живые люди...

- Не будешь же ты орать об этом на всю Вселенную. Решили такие вещи закодировать: головную боль назвали - "ромашкой", рвоту - "грозой". Пять или шесть таких слов записали в конце бортжурнала, а я, если честно, совсем про них забыл. Просто не до этого, если самочувствие нормальное и все хорошо. На борту между тем был телеграфный ключ, работавший на длинных волнах, и нас просили, как выдается свободная минутка, выходить на связь. Дело в том, что было неясно, как длинные волны из космоса проходят на Землю (и до сих пор, в общем-то, механизм непонятен)...

И вот лечу над Мексиканским заливом, смотрю в иллюминатор, а там гроза тропическая, молнии сверкают. Ну я и передаю: мол, вижу грозу... В ЦУПе всполошились: "Все... Рвота... Немедленно сажать", Сергей Павлович уже распоряжения отдает... Подлетаю к территории Союза, меня спрашивают: "Ну что, гроза? Молнии?". Я не могу понять, чего они суетятся, но в Хабаровске на пункте связи у нас сидел Михаил Петрович Кадушкин, так он прорвался и голосом таким занудным спрашивает: "Бе-е-еркут", "Бе-е-еркут", я "Весна". Так каку-у-ую грозу-у-у ты видел?". А я уже над Австралией, иду по нисходящей, и тут до меня, до балды, дошло. Боже мой! Я как заору: "Метеорологическую!".

Меня посадили, а я очень хотел, как и Андриян, четверо суток летать. С другой стороны, меня все равно не оставили бы на орбите, потому что температура в корабле упала до 13 градусов, а если еще ниже опустилась бы - аккумуляторные батареи могли отказать. Когда сели, Королев подошел ко мне и кулаком потряс: "Я тебе покажу грозу!". - "Сергей Павлович, - отвечаю, - угораздило нас такое неудачное слово придумать. Лучше бы написали "роза", дескать, слышу ее запах"...

- Сергей Павлович Королев - фигура, безусловно, масштабная, но во многом трагическая. Когда вы с ним познакомились, когда под его руководством работали, знали, что он сидел в лагерях, что у него непростая судьба?

- Конечно...

- Он вам об этом рассказывал?

- Вообще-то, люди, которые отсидели: Сергей Павлович Королев, адмирал флота Николай Дмитриевич Сергеев (царствие им обоим небесное!), - не любили об этом распространяться.

Такие мощные личности, как Сергей Павлович, рождаются раз в столетие. Вы знаете, когда президент Соединенных Штатов Америки с раздражением спросил Вернера фон Брауна: "Почему русские нас обогнали?", тот ответил: "Потому что у нас нет Королева".

- Кстати, Павел Романович, вы же готовились лететь на Луну. Почему не полетели? Почему все-таки американцы нас опередили?

- Как вам сказать? На год раньше американцев мы могли облететь Луну, не совершая посадки, у нас группа космонавтов готовилась: командиры кораблей Леонов, Быковский и я, бортинженером у меня был Виталий Севастьянов. Все мы были, как говорится, в полной боевой, но руководство приняло решение: сперва нужно, чтобы нормально слетали в автоматическом режиме два корабля, и только потом полетит человек.

Тогда у нас запускали зонды - это тот же "Союз", только без экипажа. Облетев Луну, он возвращался на Землю, и вот здесь начиналась беда, потому что, приближаясь к Земле, корабль разгоняется до второй космической скорости - 11,2 километра в секунду. Чтобы приземлиться, ее нужно погасить, но запаса горючего для этого нет - не годится по весу. Поэтому предусмотрели такой вариант: корабль под углом в одну минуту врывается в атмосферу и в ней тормозится до скорости, меньшей, чем первая космическая. Увы, угол был очень маленький: стоило чуть-чуть ошибиться - корабль зарывался и булькал в Индийский океан, а чаще всего проскакивал мимо, прошлепав по атмосфере, как плоский камешек по воде, и становился спутником Солнца. Сколько таких спутников вокруг светила летает!

За всем этим безобразием мы наблюдали, сидя на командном пункте в Евпатории - оттуда осуществлялось управление полетами на Луну. Однажды я даже немножечко схулиганил. Когда мы поняли, что уже не полетим, - не разрешат нам, попросил, чтобы на одном из зондов соединили перемычкой приемник и передатчик. И вот когда он летел вокруг Луны, взял и заговорил из Евпатории. Приемник это все принял, передатчик отправил на Землю.

- А что вы сказали?

- Сейчас не помню, но что-то вроде: "Докладываю, полет нормальный, приближаемся к поверхности, разрешите посадочный режим...". Через три секунды мы получили мой голос, чем поставили американцев в тупик.

- Они думали, что вы уже на Луне?

- Да, а Френк Борман, советник президента США по космосу (умный президент был, раз советником по космосу взял космонавта!), потом мне рассказывал: "Ты понимаешь, Пол, звонит прямой. Я cнимаю трубку, и президент спрашивает: "Почему Попович говорит с Луны?". Френк просто опешил. "Минуточку, - говорит, - щас разберемся". Оказалось, кто-то усек мой голос с Луны, а сигнал, посланный туда, не перехватил и сразу же доложил президенту. В общем, переполоху наделал... Когда же американцы разобрались, в чем дело, назвали меня космическим хулиганом.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter