Олимпийский чемпион по прыжкам с шестом, многократный рекордсмен мира, народный депутат Украины Сергей БУБКА: "Бизнесменов вовсю убивали, и в какой-то момент из СБУ поступил сигнал. Мне намекнули: "Уезжайте, пожалуйста, из Украины на несколько лет - так будет лучше"

Это только в книжках любовный роман заканчивается свадьбой, а биография выдающегося спортсмена - блистательной победой или рекордом. В реальности же в звездный миг - не важно, под марш Мендельсона или бравурный туш, - жизненная драма только начинается, потому что чем выше человек поднимается, тем больнее ему потом падать. Под феноменальным Сергеем Бубкой, взлетевшим в своем лучшем прыжке на 6 метров 15 сантиметров, разверзлась высота трехэтажного дома. Болельщики шутили, что этот удивительный человек даже зубы чистил с шестом. Пять лет назад, на Олимпиаде в Сиднее, Сергей его зачехлил. Последний шанс, которым некогда непобедимый шестовик пытался воспользоваться, выскользнул из рук, просочился сквозь пальцы... Сказались последствия травм, операций. Олимпийский чемпион, многократный чемпион и 35-кратный рекордсмен мира попрощался с сектором буднично и обреченно. Сегодня в Донецке продвинутые молодожены возлагают к его памятнику цветы, а приколисты-интернетчики вовсю сочиняют о нем анекдоты. С другой стороны, поп-дива Маша Распутина, которой Сергей предложил вместе сфотографироваться, великодушно кивнула интересному мужчине и лишь потом, от своей свиты, узнала, с кем она, оказывается, позировала. Как заметил когда-то со вздохом Бальзак, "слава - товар невыгодный: стоит дорого, а сохраняется плохо". Бубке - сказался характер! - посчастливилось выгодно вложить то, что было приобретено за 16 лет титанических усилий. Сегодня он народный депутат, член исполкома Международного олимпийского комитета, Герой Украины. Вот уже 16-й раз в Донецке прошел его фирменный турнир "Звезды шеста" с достойными призовыми спортсменам и автомобилем "Шкода-Октавиа" участнику, установившему рекорд. И все-таки, все-таки... Сергей признает, что в 91-м вполне мог замахнуться на высоту 6.20 - 6.25, а японцы, засняв его победный прыжок, с помощью компьютеров вычислили, что природа запрограммировала Бубкуна высоту в 6.40. Обидно, что не состоялось, есть о чем сожалеть, и некого, кроме себя, винить... Недавно он, 41-летний спортивный функционер, признался журналистам, что до сих пор видит цветные сны, в которых летает и пытается дотянуться до неба.

"ПРОЕЗЖАЯ МИМО БУБКИ-ПАМЯТНИКА, СКАЖУ ЕМУ: "ПРИВЕТ! КАК ДЕЛА?". А ОН МОЛЧИТ..."

- Сережа, мало кому из людей при жизни устанавливают памятники, а вот монумент Сергею Бубке в Донецке стоит. Интересно, какие эмоции у вас возникают, когда проезжаете мимо собственного бронзового изваяния?

- По большому счету, чувствую себя неловко. Прежде чем сооружать этот памятник, городской Совет ко мне обратился: "Хотим принять такое решение - как ты на это посмотришь?". Чисто по-человечески мне "бронзоветь" не хотелось, но я нашел для себя приемлемую формулу. На определенном этапе спортивной карьеры я понял, что себе не принадлежу, что мое положение, моя жизнь связаны с обществом, с людьми, которые меня окружают.

Почему я согласился на памятник? Потому, что считал и считаю: воспитывать молодежь, наших детей нужно на положительных примерах. Поэтому и дал добро: пускай стоит монумент Бубке-шестовику за его достижения, за те результаты, которые он показал. Правда, с этого момента четко разграничил: там, на постаменте, спортсмен, а здесь - человек, который по-прежнему активно живет, работает, чем-то занимается.

Вначале, проезжая мимо бронзового Сергея Бубки, я старался даже не смотреть в его сторону, как-то неловко было. Сейчас же, когда в хорошем настроении, бывает, скажу ему: "Привет! Как дела?". А он молчит...

- Ну да - он же памятник! Кстати, похож?

- Наверное, об этом лучше людей спросить, но, в принципе, скульптор Николай Васильевич Ясиненко много лет меня знает, года с 84-го мы дружим. Он много меня лепил, фотографировал и здесь попытался отразить мои характер и стиль. Иногда люди спрашивают: "Почему у ноги, в районе икроножной мышцы, застыла ласточка?". Просто автор хотел подчеркнуть, что, совершая прыжки с шестом...

-...Сергей Бубка летал...

-...да (улыбается), выше ласточки. Потом, если вы обратили внимание, высота столба - 6 метров 15 сантиметров. Именно на этой отметке - последнего моего рекорда! - и установлена фигура...

(Застенчиво). Сложно на эту тему и вообще о себе говорить - больше привык в секторе побеждать... Я и сегодня стремлюсь быть лучше, чем вчера, по-прежнему хочу быть первым... Правда, при этом предпочитаю держаться в тени...

- Вы сказали, что себе не принадлежите, а это, наверное, нелегко. Все-таки иногда хочется и побезобразничать, и похулиганить, и, может, вести себя не так, как положено, а так, как взбредет в голову... Одергиваете себя: "Я же Сергей Бубка - что обо мне люди подумают?".

- Вы знаете, у меня за спиной строгая школа. Отец-военнослужащий с детства приучил нас с братом к порядку, к дисциплине, к правильным, что ли, жизненным устоям. Нет, я не чувствую себя обделенным по части каких-то загулов: скорее, хочется иногда хоть немного покоя, мечтаю уделить больше времени себе, семье - всему тому, на что его всегда не хватает. В этом плане - да, я испытываю дискомфорт, но ничего не попишешь: такой у меня характер. Все время нахожу себе работу, встреваю в какие-то новые проекты - ну не сидится на месте. Что-то подталкивает меня вперед, не дает останавливаться на достигнутом. Мне как воздух нужны новые цели, задачи, свершения...

- В те годы, когда вы начали заниматься спортом, пацаны дружно шли в футбольные секции, в крайнем случае - на фигурное катание, на хоккей. Почему вы выбрали именно прыжки с шестом? Как вообще натолкнулись на столь необычный вид спорта?

- Лично от меня это не очень зависело. Вообще-то, прыжки с шестом развиваются - и в то время, и сегодня - лишь в нескольких городах, там, где десятилетиями складывались традиции, где есть педагоги, инвентарь, оборудование. Впервые я познакомился с шестом в Луганске, в возрасте 10 лет, благодаря соседу по улице Славе Малахову. Он был старше на три года и, очевидно, заметил во мне какие-то неординарные задатки...

"НА СЕБЕ УБЕДИЛСЯ: ПАДАЯ, ПЛАНКА ДОВОЛЬНО-ТАКИ СИЛЬНО БЬЕТ"

- В чем же они проявлялись?

- Я был быстрый и шустрый, участвовал во всех школьных эстафетах и соревнованиях. Раньше, помните, проводили что-то вроде спортивных КВНов между школами. В команды подбирали ребят разного возраста, в том числе и маленьких, но я неизменно попадал в состав, потому что отличался лидерским духом: мог повести за собой класс, организовать футбол, баскетбол.

Конечно, мы обожали футбол - все свободное время гоняли мяч на пустырях. Зимой играли в хоккей - даже если снега не было, бегали с клюшкой. Как-то на урок физкультуры пришел тренер по спортивной гимнастике: провел тесты и по их результатам отобрал несколько ребят - и меня в том числе. До зала было минут 15 ходьбы, но я туда не дошел, с полдороги вернулся - мне показалось, что это очень далеко.

Потом вместе со Славой мы ходили на плавание, но после двух тренировок я понял, что мне в бассейне невыносимо скучно. И тогда Слава обратился к тренеру Виталию Афанасьевичу Петрову: есть, мол, хороший мальчик, хочу его к вам привести. Петров поинтересовался: "А сколько ему лет?". - "10". - "Нет, это рано. Годика через два приводи". Тем не менее мой сосед настоял: "Пожалуйста, посмотрите!".

До этого я никогда не видел прыжков с шестом, ничего даже о них не слышал. Тренер предложил тесты: на скорость - пробежать 30 метров, подтянуться на перекладине. Помню, за счет маха раз 15 я подтянулся.

В общем, Виталий Афанасьевич меня оставил, и с того момента все отошло на задний план. Тогда в Луганске были - и сегодня, наверное, сохраняются - великолепные футбольные традиции. Помните, в 72-м году "Заря" стала чемпионом СССР? В городе был спортинтернат, великолепные педагоги...

-...а первый секретарь обкома всячески свою команду поддерживал...

- Да, был тогда такой Шевченко... Все эти фамилии я знаю, как "Отче наш", - согласитесь: немало ярких футболистов вышли именно из луганской школы. Естественно, у меня было больше шансов оказаться в футболе, но... не судьба.

В 1988 году в Сеуле Бубка стал олимпийским чемпионом

С тех пор как попал в легкую атлетику, желания стать футболистом больше не возникало. Наш тренер очень интересно вел занятия, мы играли в футбол, в хоккей, в баскетбол, бегали, прыгали... Это было так увлекательно, что у меня даже мысли не появлялось попытать счастья в другом виде спорта.

- Когда я как дилетант смотрю соревнования шестовиков, возникают два вопроса. Первый: может ли спортсмен так напороться животом на шест, что тот его проткнет, и второй: может ли планка, когда шестовик падает, так ударить его по голове, что голова отвалится?

- (Смеется). А знаете, я на себе убедился, что, падая, планка довольно-таки сильно бьет. Это случилось где-то после трех-четырех лет тренировок. Вышло так, что я быстро совершенствовал результаты и, опережая график, прыгнул на три с половиной метра. Правда, потом очень долго, на протяжении двух лет, не мог прибавить к своему результату и 10-ти сантиметров.

Сцепив зубы, я пытался эту высоту преодолеть, а планка в то время была металлическая. В общем, когда я в прыжке на нее "лег", она соскочила с рожков и очень сильно ударила меня по зубам. В результате передний зуб внутри откололся наполовину, нерв оголился... Меня, помню, водили в больницу, мама (сама медсестра) была в шоке. "Заканчивай этот спорт, - сказала, - хватит им заниматься". Мама была категорически против прыжков с шестом, но я заупрямился: "Нет, буду заниматься дальше, мне этот спорт нравится".

Что же касается того, можно ли напороться на снаряд... От этого тоже никто не застрахован. Буквально лет пять назад Герасимов из России наткнулся на шест, и тот прошел где-то под ребрами, проколол легкое... Ему сделали операцию, но, подлечившись, россиянин вернулся в спорт.

...Нет, никто никаких гарантий здесь дать не может. Бывали такие случаи, даже у меня, что ногу ранил. Когда ты уже оттолкнулся и летишь от планки, при хорошей динамике прыжка шест двигается следом за тобой в сектор, поэтому ты обязательно должен его контролировать и рукой или ногой "убрать", чтобы не напороться.

- Я неоднократно наблюдал, как вы прыгаете, - потрясающее зрелище! Как вы настраиваетесь, какие у вас совершенно отрешенные, дикие глаза, как вы берете шест, как разбегаетесь! Настоящий спектакль! Что вы в эти минуты чувствуете и какой видите планку, ту высоту, которую надо преодолеть?

- В такие минуты я руководствуюсь разумом и стараюсь сконцентрироваться на технических, ключевых аспектах, думаю о том, как исполнить движение, чтобы взять высоту. Если ощущаю, что мне не хватает эмоционального заряда, подогреваю себя, нагнетаю кураж, чтобы было как можно больше адреналина.

"ПРЕССА ПИСАЛА, ЧТО МОЙ ПРЫЖОК СОПОСТАВИМ С ПОЛЕТОМ ГАГАРИНА"

- Один знаменитый спортсмен мне признался, что перед стартом себя заводит: "А ну, сволочь, давай, давай!". А вы?

- Иногда тоже злюсь, хотя, конечно, правильнее было бы настраивать себя на предстоящий прыжок. В свое время я работал с психологом, который говорил: "Никогда не отталкивайся от злости и неприязни к соперникам. Это допустимо только в самый критический момент, если другого варианта нет и иначе ты не можешь поднять свой настрой. Может, соперник тебе и не нравится, но лучше всего на себя злиться"...

Вообще, я всегда строже всего с самого себя спрашиваю. Если проиграл, виноват в этом прежде всего сам. Спортсмены находятся в равных условиях, другое дело, что я старался все варианты просчитывать наперед, прикидывал, какая высота должна быть преодолена, чтобы победить, чего можно ожидать от соперника, как в той или иной тактической борьбе следует себя вести. Все это старался прокрутить заранее в голове, давал себе определенные установки, чтобы потом четко знать, как действовать.

- Ровно 20 лет прошло, но я до сих пор помню июль 85-го года, ваши парижские старты, когда вы взяли на чемпионате мира высоту 6 метров. В любом виде деятельности есть какая-то планка, преодолеть которую (это все знают) невозможно, как ни старайся, и вдруг находится смельчак, который не верит во всеобщее знание, сомневается в нем и рушит стереотипы. Потом уже за ним идут другие, но нужно, чтобы кто-то был первым. Это как первый полет в космос... Интересно, вы готовились к преодолению этой фантастической, космической высоты? Какое у вас было ощущение, когда она все-таки вам покорилась?

- Конечно же, я мечтал 6 метров преодолеть, но на пресс-конференциях ни разу не заявлял, что буду эту высоту штурмовать.

- А вам говорили, что подобное невозможно?

- Да, многие мои коллеги и друзья считали, что в XX веке людям эта высота не покорится. Тогда лидером в мировом шесте был Константин Волков, который был совершенно уверен, что это фантазии.

С тренером Виталием Петровым Сергей работал 16 лет

После того как я прыгнул на шесть метров, он закончил спортивную карьеру. Константин был очень гордый парень, он видел, что для него эта высота нереальна, а оставаться вторым не хотел и ушел из спорта. Хотя, например, те же французы били себя в грудь: "Мы первые, лучшие"... И Виньерон, и Кинон...

Я шел по другому пути. Предпочитаю сначала сделать, а потом говорить. Да, я стремился, я чувствовал в себе потенциал, поэтому, когда 13 июля в Париже смог прыгнуть, эмоции, радость захлестывали. С другой стороны, я сдержанно воспринимал случившееся, потому что этот парижский старт не был вообще запланирован.

Мы направлялись в Ниццу, где должны были выступить 15 июля, но утром руководство нашей маленькой делегации объявило: "Летим через Париж. Если кто желает, может принять участие и в этих соревнованиях". В шесть или семь утра я набрал телефон тренера. "Виталий Афанасьевич, - спрашиваю, - как вы считаете, можно сегодня выйти на старт в Париже?". Он в ответ: "Нет проблем, прыгай".

- До этого на тренировках вы шесть метров уже брали?

- Чисто я эту высоту не преодолевал - мы же в основном прыгали через резинку. При этом ты просто оцениваешь свой потенциал. Конечно, я находился в великолепной форме. Наверное, и то, что 9 июля у меня родился сын, подхлестывало эмоции, давало хороший заряд. В 11 с копейками мы прилетели в Париж, в час начинались соревнования. Я только успел бросить в гостиницу сумку, взял форму и сразу поехал на стадион.

На 5 метров 70 сантиметров прыгнул с первой попытки. Этого уже было достаточно, чтобы победить, и тогда я принял неординарное решение.

- Ни с кем даже не посоветовавшись?

- Нет, абсолютно! Я просто подумал: "Зачем прыгать 5.90, какую-то промежуточную высоту брать? Поставлю-ка планку на 6 метров". С третьей попытки я ее преодолел...

Конечно, это была сенсация. Пресса писала, что мой прыжок сопоставим с полетом Гагарина, что "Бубка покорил Бастилию" (это произошло как раз накануне Дня взятия Бастилии). Только от моих коллег, даже больше от их тренеров, пошла какая-то... ну, даже не критика, а, скажем так, нездоровые комментарии. Дескать, не проводился допинг-контроль, рекорд не будет засчитан... Правда, в итоге оказалось, что все это лишь разговоры.

- После этого вы начали издеваться над этими "критиками", по сантиметру улучшая свои же рекорды, и дошли в результате до 6.15. Вы все именно так планировали или это выходило спонтанно?

- Ну, до шести метров не всегда по сантиметру прибавлять получалось, а после... До 6.10 был очень тяжелый период, когда действительно по сантиметру приходилось набирать высоту... Часто говорят: "Аи, да что там один сантиметр!", но учтите: нужно все совместить, чтобы удачно совпали эмоциональное, физическое и техническое состояния, чтобы не подвела погода и был накал борьбы. Только тогда ты можешь показать результат, которого до тебя никто не показывал.

В этой ситуации я часто вспоминал Боба Бимона. В 68-м году он улетел тройным в длину на 8 метров 90 сантиметров, но так и закончил свою спортивную карьеру, не сумев даже приблизиться к этому результату. Я был еще молод и не хотел повторить его путь. Мне было интересно заниматься спортом, я посвящал ему 24 часа в сутки. От многого, конечно, приходилось отказываться, но, если мечтаешь о рекордах, такой режим, такой график необходим.

"С АЛКОГОЛЕМ Я ВСЕГДА БЫЛ НА ВЫ"

- В определенные моменты карьеры у меня, может, не было достойных соперников, и тогда я находил стимулы, сражаясь со своими же результатами. Кроме того, я понимал, что рекорды - это радость не только для меня, моих родных и близких, но и для миллионов любителей легкой атлетики. Мне очень хотелось подарить людям праздник, поэтому я сам с собой соревновался: пять рекордов, шесть, семь, восемь! - лишь бы как можно дольше удержаться в спорте.

Увы, соперники не всегда могли составить мне конкуренцию. Зачастую они не подстегивали к тому, чтобы совершенствоваться и не останавливаться на достигнутом. Почему я до такого уровня дошел? Думаю, потому, что никогда не ставил себе предела, не считал: вот это максимум, выше которого человек прыгнуть не может. Такие мысли я гнал от себя подальше и верил, что если продолжать улучшать технику и физическое состояние, можно и нужно все время идти вперед.

Прыжки с шестом - технически сложный вид, поскольку сочетает элементы легкой атлетики и спортивной гимнастики. Мне просто повезло, что я встретил наставника, который смог меня всему этому научить.

- 16 лет вы были в своем виде королем. Наверняка многие коллеги-конкуренты говорили за глаза (а может, и в глаза): "Ну сколько можно побеждать? Что это он пьедестал узурпировал? Жизнь ведь проходит - когда же придет наш черед?". Было?

- На 100 процентов, причем иной раз это очень бросалось в глаза. Ну, например, в 95-м году, когда Оккерт Бритс впервые преодолел 6 метров (в том же году он прыгнул на 6 метров 3 сантиметра). Потенциально это был мой самый сильный соперник, который, наверное, мог бы побить мировой рекорд в районе 6 метров 15 сантиметров. Да, отодвинуть меня пытались и Радион Гатаулин, и Тьерри Виньерон, и Билл Олсон, и Максим Тарасов, но именно Оккерт Бритс реально мог стать рекордсменом мира. Я видел обстановку вокруг него, то, что некоторые из моих соперников-оппонентов явно ему ассистировали, давали советы, как прыгнуть выше. Прослеживалось (улыбается) всеобщее желание победить Бубку, но для меня это всегда был дополнительный стимул, чтобы доказать всем, кто же есть кто.

Я постоянно играл в эту игру, и чем сложнее была ситуация, тем азартнее искал ключ к себе, чтобы прыгнуть выше.

- За те доли секунды, когда вы зависали там, на высоте 6 и более метров, какие чувства вас переполняли? Какие вы испытывали ощущения, когда, словно из поднебесья, видели клокочущий стадион и планку, которая устояла?

- Когда исполняешь идеальный или близкий к идеальному по технике прыжок, ты и в самом деле паришь, как птица. Именно за счет этого я, очевидно, и смог так долго продержаться в спорте и совершить рекордные прыжки. Чувство легкости, полета возникает, когда шест тебя катапультирует. Весь тот заряд, который набрал в процессе разбега, передаешь на снаряд, и потом он как бы возвращает его в твое тело. Полет - это мгновение, доли секунды, но впечатление комфортности и парения в воздухе действительно незабываемо.

- Несмотря на громкие победы и титулы, в вашей спортивной судьбе бывали и досадные промахи, поражения. Вице-президент Федерации футбола Украины Борис Михайлович Воскресенский рассказывал мне, как в 96-м, после вашего неудачного, провального старта встретил вас в Олимпийской деревне Атланты. Вы шли, никого не видя вокруг, низко понурив голову, в глазах стояли слезы. Он спросил: "Сережа, что случилось?". - "У меня большое горе", - ответили вы. Воскресенский отрезал: "Горе - это когда родители хоронят детей, а у тебя неприятности и вчерашний понос. Советую запереться в номере на пару суток с водкой, и все как рукой снимет". Воспользовались его советом?

- (Улыбается). Нет, я вообще с алкоголем всегда был на вы. По-моему, это не метод преодоления трудностей и решения проблем. Да, было больно! Я находился, наверное, в одной из лучших своих спортивных форм, мог бы поставить новый мировой рекорд. Я мечтал это сделать именно на Олимпийских играх и, как никогда, был к этому близок. Увы, сказались мои ошибки, просчеты, то, что вовремя не сделал диагностику ахиллова сухожилия.

Микротравма, которую получил накануне, переросла в серьезную травму, ахилл был оторван на четверть. Не было сил даже бежать, не то что прыгать, ступня за время разминки раздулась в два раза. И винить некого - только себя!

...Было очень обидно! Может, чуть-чуть утешала мысль, что причина объективная, да и смотреть нужно было вперед. Эта травма привела к сложнейшей операции, которую я перенес в конце 96-го. Только через восемь месяцев смог вернуться и выиграть шестой для меня по счету чемпионат мира. Было нелегко, но держать удары я привык.

"СКАЗАТЬ, ЧТО Я ПЛАКАЛ, НЕЛЬЗЯ, НО ПЕРЕЖИВАЛ ТЯЖЕЛО"

- Поразительно, как вы вообще столько лет продержались: в истории мирового спорта такие примеры наперечет. Ирина Роднина, Лариса Латынина... Вы были признанным лидером, сильной личностью, имели внутренний стержень. Скажите, а бывали моменты, когда вы плакали от обиды или досады, если что-то не получалось?

- Все свои поражения я принимал близко к сердцу, старался глубоко их анализировать, чтобы не повторять ошибки.

- Но эмоциям волю давали?

- Ну, сказать, что плакал, нельзя, но переживал тяжело - однозначно! Как-то так у меня складывалось... (Грустно). Хотя карьера была очень длительной и успешной, в моей коллекции только одна олимпийская медаль. В 84-м году в Лос-Анджелесе я имел все шансы завоевать золото, но политическое руководство Союза объявило этим Играм бойкот.

Сегодня я точно знаю - господин Самаранч рассказал, - что это было единоличное решение министра иностранных дел СССР господина Громыко. Он относился к Соединенным Штатам, мягко говоря, не очень доброжелательно и сказал свое любимое "Нет!". А ведь в 80-м году была договоренность, что советская команда поедет в Лос-Анджелес! Причем там находились наши судьи и журналисты, а вот атлетам ехать туда было якобы рискованно, опасно. Знаете, чем больше проходит времени, тем сильнее боль...

-...от сознания абсурдности?

- Да. В 88-м, в Сеуле, в тяжелейшей борьбе я смог с третьей попытки преодолеть 5 метров 90 сантиметров и стал олимпийским чемпионом, а четыре года спустя случился громоподобный провал в Барселоне.

Я снова мечтал победить, хотелось триумфа, но этот сверхэмоциональный подъем, наверное, помешал. Я пропустил начальные этапы борьбы, больше думал о том, как побить мировой рекорд... Я был готов к этому, но нужно было преодолеть первую высоту. Увы, здесь я оказался не на высоте.

Что было в 96-м, вы уже знаете, а в 2000-м после второй операции я попытался вернуться в спорт. Хотелось еще раз поучаствовать в Олимпийских играх, хотя для себя я уже до старта принял решение, что уйду независимо от того, выиграю или проиграю. Увы, травмы замучили...

- Сегодня вы народный депутат, член исполкома Международного олимпийского комитета, Герой Украины. Человек, как говорится, в полном порядке, состоявшийся, продолжающий расти... Вспоминаете свое бедное, голодное детство?

- (Задумчиво). Вспоминаю. Я, в общем-то, из очень простой семьи. Мама работала сестрой-хозяйкой в женской консультации, папа был старшиной - потом, после переименования, прапорщиком, бабушка - уборщица в магазине. Естественно, никаких излишеств у нас не было, но, знаете, наверное, именно та атмосфера и закаляла характер.

Со сверстниками и старшими друзьями мы занимались спортом, вместе проводили много времени. Думаю, это тот фундамент, который позволял мне впоследствии не бояться трудностей, преодолевать высоту и решать сложные задачи, с которыми я в жизни не раз сталкивался. Когда мне исполнилось 15, со старшим братом - ему было 18 лет - уехал от родителей в Донецк.

- Брат тоже шестовик?

- Да. В Донецке были намного сильнее традиции в прыжках с шестом, и Петрова как молодого талантливого тренера туда пригласили. Жили мы в заводском общежитии, сами и готовили, и стирали - были, в общем, на полном самообслуживании. Утром я шел в школу (в Донецке окончил девятый и десятый класс), иногда мог купить на переменке молоко. Одноклассники спрашивали: "Зачем ты его тащишь?". А в то время продукты были в дефиците, в магазины поступали с перебоями, и я отвечал: "Вам все купят мама, папа или бабушка, а мне - нет. Приходится самому об ужине позаботиться".

Было сложно, но очень интересно. Устные предметы я учил в троллейбусе или автобусе, когда добирался на тренировку или возвращался с нее, но мне это было в радость. Я очень хотел добиться своей цели, я к ней шел. Многие скажут: "Бедный - во всем себе отказывал: не ходил на дискотеки, не мог кушать то, что хотел"...

Сегодня уже я могу позволить себе все, но главное - я достиг вершин, к которым стремился. Теперь передо мной новые задачи, жизнь продолжается, и снова нужно бороться, идти вперед. Ничего страшного в пережитых лишениях я не вижу, более того, именно дети из простых семей чаще всего добиваются результатов, потому что закалены жизнью и готовы к борьбе. А вот ребенок, росший в тепличных условиях, нередко теряется...

"ЧИНОВНИКИ ГОСКОМСПОРТА ПЫТАЛИСЬ ВТЯНУТЬ МЕНЯ В АВАНТЮРУ"

- Последние годы вы успешно занимаетесь бизнесом: и хлеб печете, и еще что-то наверняка есть... Получаете от этого удовольствие?

- Все начиналось с идеи: создать в Донецке свою школу, открыть клуб имени Сергея Бубки по прыжкам с шестом. Почему? Потому что меня всегда задевало, что все сливки забирает себе Москва. Мы достигали успеха, но лавры доставались столице, а город, где ты рос, готовился и тренировался, отходил как бы на задний план.

Я остро чувствовал несправедливость этого и решил создать школу, в которой дети занимались бы спортом. Хотелось забрать их с пустырей и дворов, воспитать нормальными ребятами независимо от того, смогут ли они впоследствии добиться высоких результатов. Главное - не оставлять их на произвол судьбы, чтобы улица не испортила их, не затащила в наркоманию, не пристрастила к алкоголю. Это был основной мотив.

Кроме того, я рассчитывал обеспечить себе завтрашний день. Я видел, что многие выдающиеся спортсмены после окончания карьеры не находят себя в жизни, и хотел создать школу, где мог бы после ухода из большого спорта работать. Но система менялась на глазах, и оказалось, что на школу нужно зарабатывать деньги. Я начал со спортивного менеджмента. Система Госкомспорта не позволяла спортсменам участвовать в коммерческих соревнованиях, и как только такая возможность представилась, я...

-...порвали с Госкомспорта?

- Порвал, но корректно, дипломатично, тактично и никакой вины за собой не чувствую.

- Они же, насколько я помню, были форменными кровопийцами...

- Еще бы - забирали у спортсменов все деньги подчистую. Первую половину карьеры все мои призовые шли к ним - я получал лишь стипендию Госкомспорта, а вот динамовцы и армейцы не были ему подконтрольны. Состояли в своих клубах, им платили заработную плату, они получали звания, и никто претензий к ним не предъявлял. Вот и я написал заявление: мол, по собственному желанию отказываюсь от стипендии и прошу разрешить мне перейти в Центр научно-технического творчества молодежи. Тогда возникло такое течение комсомольское - эти ребята были заинтересованы в том, чтобы развивать спортивный менеджмент, зарабатывать. В общем, я решил строить свою жизнь сам и так, как хочу.

В том заявлении я написал, что за сборную СССР выступать буду, однако председателю Госкомспорта Русаку преподнесли это совсем по-другому. Наплели, будто за сборную я выступать отказываюсь, и в отместку Госкомспорт решил, что на Игры доброй воли в Америку я не поеду.

Ну что ж, нет так нет. Правда, вдруг выяснилось: в контракте с американской стороной было указано, что Бубка выступать обязан. Чиновники давай меня уговаривать: "Выступи!". Я взбеленился: "Нет! Я к вам обращался - вы сказали, что без меня обойдетесь, и я эти соревнования просто не планировал. Поэтому прилечу, дам пресс-конференцию и сразу домой".

Когда прилетел, госкомспортовцы пытались втянуть меня в авантюру: "Ты, мол, разомнись, пробеги, а потом схватись за спину, будто травмирован, и спокойно уйди из сектора". Я сказал, что этого делать не стану, против своих принципов не пойду. Ну а еще попросил зампреда Госкомспорта прямо в Америке устроить мне встречу с Русаком. Наверное, я позволил себе слишком много - когда мы с зампредом зашли в комнату к его шефу, сказал, что хочу пообщаться с глазу на глаз.

- Имеете право!

- Русак кивнул: "Без вопросов", но зам был очень обеспокоен и недоволен - это было написано у него на лице. А с Русаком мы поговорили по-человечески. Я рассказал, как все начиналось, как меня отказались брать в сборную. "Поэтому, - говорю, - я сейчас не готов, а плохо выступать не хочу". Тогда я и узнал, в каком свете преподнесли Русаку мое заявление, но, слава Богу, все острые моменты были устранены.

"ОН УЕХАЛ, УКРАИНА ЕМУ БЕЗРАЗЛИЧНА!" - БРОСАЛИ МНЕ ВСЛЕД"

- Сережа, когда вы начали заниматься бизнесом, навыков никаких не имели. Ничего, как я понимаю, не было, кроме громкого имени, которое наверняка открывало двери высоких кабинетов. Правда ли, что однажды к вам заглянули непрошеные гости с поломанными ушами и сплющенными носами, которые хотели получать какую-то долю от вашего бизнеса?

- Ну, по большому счету, никто ко мне не приходил - имидж и авторитет спасали. Плюс я всегда строил свои деловые отношения очень корректно, честно и прозрачно. Были, так скажем, определенные сигналы об опасности, которая могла возникнуть. Учтите реалии того времени, то, что в нашей жизни происходило. Многих бизнесменов тогда вовсю убивали... Конечно, это беспокоило, шокировало, и в какой-то момент мне дали понять, что лучше вообще уехать за рубеж, чтобы пережить там сложное время.

Мне тогда просто, я считаю, повезло - пригласил берлинский олимпийский клуб, и несколько лет я жил в Германии.

- Так, значит, опасность была?

- Определенная - да! Сигнал исходил из СБУ. Мне намекнули: "Если у вас есть возможность, уезжайте, пожалуйста, на несколько лет"...

- Потом вы осели в Монте-Карло - насколько я знаю, у вас даже квартира там есть. Приятно жить в сказке?

- Монте-Карло - очень интересный, эксклюзивный, так сказать, город, мини-государство. Что для меня особенно важно? Почему я туда переехал, прожив несколько лет в Берлине? Во-первых, та обстановка и тот накал страстей, которые были у нас в обществе, все эти потрясения и экономический кризис - меня они не могли не коснуться. Я живой человек, я видел, в каких труднейших условиях живет страна, а это вызывало много эмоций и переживаний, истощало нервную систему. Поэтому мне нужно было иметь базу, чтобы накапливать энергию и потом в секторе для прыжков все это переплавлять в результат.

Это во-первых, во-вторых, у нас тогда не было достаточного количества авиарейсов, чтобы летать на соревнования. После каждого старта нужно было возвращаться домой, через три-четыре дня опять вылетать. А как важен тип самолета - мы ведь летаем с шестами, и не вся авиация берет их на борт.

1989 год. Сергей Бубка с женой Лилей и сыновьями на отдыхе в Италии

В общем, нужна была точка опоры в Европе, куда бы я возвращался после стартов, где были бы нормальные условия для тренировок, стадионы и залы... Плюс принц Альберт любит спорт, у меня с ним замечательные отношения. Поэтому моей штаб-квартирой, как бы вторым домом стал Монте-Карло.

Иногда я слышал разговоры: "Та, он уехал, Украина ему безразлична, он с ней порвал контакт". Неправда, никогда связей с родиной я не порывал. Если разбить год на 12 месяцев, месяцев шесть у меня получалось провести за границей и столько же дома, в Донецке. Поэтому и школа действовала, и бизнес развивался, и турниры я проводил.

Деньги, которые приносит бизнес, сегодня идут на организацию турниров, содержание школы, оплату труда тренеров и проведение детских соревнований. Так было и так есть. Родину не выбирают, и самая близкая, самая дорогая страна для меня - Украина.

Я вообще люблю разговаривать - ты будто пропускаешь перед глазами свою жизнь. Хотя... Я начал работать с психологом в 1986 году - до этого был психолог в юниорской сборной, а потом мы вышли на Рудольфа Максимовича Загайнова. Случилось это после того, как я с огромным трудом выиграл чемпионат Европы.

Понимаете, в шесте, когда предстоит последняя попытка на начальной высоте, адреналина хоть отбавляй. Волнения, переживания, беспокойство сумасшедшие, а на том чемпионате у меня этого вдруг не стало.

И вот я давай допытываться у Загайнова: почему? "Что ты делал последние два месяца?" - спросил он. А помните, при советской системе были приняты встречи на предприятиях, на заводах и фабриках, в школах?

- Растрачивали себя понапрасну...

- Он так и сказал: "Ты все там оставил, потому что рассказывал о себе, о своей жизни. За пару месяцев до главного старта старайся такие мероприятия исключать". Действительно, когда вспоминаешь какие-то сложные моменты, еще раз возвращаешься в то состояние, транжиришь душевные силы. Потом это сказывается в экстремальной обстановке, когда нужен какой-то резерв, а его нет. Становится безразлично, выиграешь или проиграешь, а это уже никуда не годится.

"КОГДА-ТО Я ДУМАЛ: "КАК ХОРОШО БЫТЬ ЧИНОВНИКОМ!"

- Сережа, есть люди, к которым мы относимся по гамбургскому счету, - общепринятые лидеры в разных направлениях: культуре, политике, искусстве, спорте. Это, я бы сказал, мировая элита, куда, вне всякого сомнения, входите и вы. Какие особо запомнившиеся встречи с выдающимися современниками подарила вам за эти годы судьба?

- Наверное, мне повезло - я встречаюсь и с президентами, и с премьер-министрами, и с выдающимися актерами. Знаком со Сталлоне и Чаном, с Бушем и Шираком, Самаранчем и Рогге, Бимоном и Льюисом... Это совершенно разные люди, мы общаемся на каких-то грандиозных мировых форумах... Например, с Пеле и Беккенбауэром являемся членами Мировой академии спорта.

- Кто-то из знаменитостей приглашает вас к себе домой или наоборот?

- Вы знаете, больше, наверное, мы видим друг друга на каких-то приемах, но, если это происходит непосредственно в Монте-Карло или там, где живут они, естественно, продолжаем общение в неформальной, так сказать, обстановке.

Жизнь у меня очень интересная, насыщенная, динамичная. Хотя иногда она кажется нелегкой, потому что состоит из командировок, поездок по делам Международного олимпийского комитета и Международной федерации легкой атлетики. Плюс спортивные заботы нашего государства.

- Многие девушки, мечтающие удачно выйти замуж, смотрят на вас - красивого, мускулистого, умного и знаменитого - и думают наверняка: "Ну почему он прошел мимо меня?". Вы сказали, что 24 часа в сутки были у вас заполнены спортом, тем не менее умудрились довольно рано жениться на настоящей красавице, которая родила вам двоих прекрасных сыновей. Когда вы нашли для этого время? Как за ней ухаживали?

- Лиля работала в Донецке на стадионе "Локомотив", где летом весь тренировочный процесс, в общем-то, и проходил. Там, в игровом зале, она преподавала художественную гимнастику, поэтому, можно сказать, что я встретил Лилю на стадионе. Не скрою, она мне понравилась. Мы познакомились в декабре 83-го, а 6 октября 84-го расписались.

Лиля - мастер спорта, была чемпионкой области и спорт знает не понаслышке, поэтому понимала, какая нелегкая, сложная у меня жизнь. В этом плане она меня всегда поддерживала.

Конечно, сегодня моя жена и сыновья немножко обеспокоены тем, что я по-прежнему много путешествую и в командировках провожу куда больше времени, чем раньше, когда выступал. Они ожидали, что, закончив карьеру, я смогу больше быть с ними, но что поделаешь - так складывается жизнь. Папа опять не дома, опять в разъездах.

- И все-таки... Когда вы прыгали, у вас была оглушительная популярность. Наверняка во многих странах особы женского пола хотели познакомиться с вами поближе. Бывали в связи с этим какие-то курьезные случаи?

- Да нет - сверхкурьезных не припоминаю. Конечно, видишь, как женщина к тебе относится, чувствуешь, что ты ей интересен, но я знал свой путь, свою философию жизни. Всегда четко шел по дорожке, которую для себя определил, и счастлив, что вроде не заблудился.

- Сегодня вам ваша жизнь нравится?

- Мне нравится, что я могу быть полезным и что-то делать, чтобы молодые яркие спортсмены имели шанс достичь своей цели. Хотя это, однозначно скажу, нелегко. Когда иной раз устаешь от суеты и постоянной смены часовых поясов, так хочется покоя, уединения...

С Дмитрием Гордоном

Правда, стоит мне заикнуться об этом своим друзьям, коллегам, близким, они говорят: "Ты не представляешь, какая это рутина и скука - постоянно находиться в одном месте, в одном городе, выполнять одну и ту же работу. У тебя настолько разнообразная жизнь - это же здорово! Получай удовольствие и не думай что-то менять!". Нет, в целом мне грех жаловаться.

- Многие выдающиеся атлеты, олимпийские чемпионы после того, как уходят из большого спорта, как-то сдуваются, становятся обрюзгшими, тучными. Смотрю я на вас: вы в потрясающей форме. Как-то ее поддерживаете?

- Однозначно. Играю в футбол, в большой теннис, бегаю, прыгаю, плаваю, занимаюсь в тренажерном зале. Зимой, если есть возможность, катаюсь на лыжах.

- И все это в радость?

- Сейчас да, но в первые годы после того, как закончил выступать, эмоционально был настолько выхолощен профессиональным спортом, что нужно было себя заставлять. Я отдавал себе отчет, что это необходимо, я к этому себя готовил и понимал: от нагрузок, которые выполнял, нужно отходить плавно, постепенно, иначе сердечно-сосудистая система не выдержит. Нона том, первом этапе...

-...стимула не стало?

- Да. Кроме того, нужно было определяться, найти себя, войти в новый ритм жизни. Это тоже были тяжелые годы, но я знал, что два-три раза в неделю обязан заниматься спортом, иначе организм даст сбой. Сейчас я опять это делаю с огромным удовольствием, и вы знаете, хорошая форма позволяет мне выжить в том ритме, в котором сегодня живу.

Когда-то я думал: как хорошо, наверное, быть чиновником, сидеть в кабинете, спокойно отдыхать, даже дремать... Сегодня, когда большую часть своего времени провожу на заседаниях, диву даюсь: как это тяжело! Физически тяжело! Начинается моральная усталость, потому что постоянно работает мозг. Спасает лишь физическая нагрузка. Да, может, иногда не хочется идти на стадион или на спортивную площадку, но позанимаешься полчаса, и усталость как рукой снимает, опять чувствуешь себя человеком. Без этого я не могу.

- Не знаю, к месту ли, но я почему-то вспомнил старую комсомольскую песню: "Старость меня дома не застанет - я в дороге, я в пути"... Сережа, я абсолютно уверен, что старость ни в коем случае не застанет вас дома. От имени наших читателей хочу поблагодарить вас за прекрасную беседу, за то, что вы у нас были, за то, что все мы гордились своей страной - сначала Советским Союзом, а потом Украиной - потому что ее прославлял Сергей Бубка!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter