Первое, второе и компот

Лузина и Жадан в одном флаконе, или книга из двух повестей «Палата №7» — новый проект харьковского издательства «Фолио». На вопросы: «Почему?» и «Зачем?» его директор Александр Красовицкий ответил так: «Чтобы те, кто читал Лузину, начали читать Жадана и, наоборот, поклонники Сергея заинтересовались тем, что пишет Лада». В том, что заинтересуются, бизнесмен почти уверен: «Представьте себе бизнес-ланч, куда входит, как говорится, первое, второе и компот. Разве, заплатив за все в комплексе, вы позволите себе съесть только первое или только второе?».

«ДЕТЕКТОР ЛЖИ — ОЧЕНЬ НУЖНАЯ В ХОЗЯЙСТВЕ ВЕЩЬ»

Презентация литературного бизнес-ланча от «Фолио» проходила в Киевском музее медицины (ну, это логично, все-таки в названии книги слово «палата» присутствует). На входе гостей встречали очаровательные барышни в белых халатах — «медсестры» из приемного покоя (две из них поют в группе REAL O).

Не менее очаровательная Лада — в красном платье, туфельках, венке и массивных коралловых бусах — стояла там же, мило улыбалась и охотно фотографировалась со всеми желающими. А вот Сергей Жадан ярким нарядом или белым халатом решил не эпатировать — пришел в джинсах, кедах и майке с изображением Леди Гаги. Правда, вскоре пообещал, что закажет себе другую — ту, где вместо «GAGA» будет написано «ЛАДА». И даже будет в ней ходить.

На столике в углу стояли пробирки — с беленьким и красненьким, но притрагиваться к ним гости побаивались: а вдруг не вино? Внимание от загадочного столика отвлек лишь подозрительный предмет, похожий то ли на блестящий шлем, то ли на одну из шляпок Кати Осадчей, который Лузина внесла в зал. Как выяснилось, это детектор лжи. Обоим писателям предстояло, держась за него рукой, читать отрывки из своих произведений — чтобы читатели, наконец, могли понять, где там вымысел, а где правда — те моменты, которые автор пережил лично и потом раздарил своим персонажам.

«Меня часто спрашивают: «То, что описано у вас в такой-то книге, действительно с вами происходило?», и в интервью Жадана я читала, что ему задают такие же вопросы, — поделилась Лада Лузина. — Наверное, когда берешь в руки книгу, где повествование ведется от первого лица, трудно понять, кто это говорит — выдуманный персонаж или сам писатель. Отсюда и идея с детектором».

«А взяли-то вы его где?» — интересуюсь у затейников. «По-моему, Лада с ним выросла, это их домашний», — смеется Жадан. «А что, очень нужная в хозяйстве вещь, — вторит ему Лузина. — Например, приходит муж домой поздно, а ты ему детектор на руку и спрашиваешь: «Пил?». — «Будто без детектора не понятно...».

 

«НАТАША МОГИЛЕВСКАЯ В ПОВЕСТЬ СЕРГЕЯ ВЛЮБИЛАСЬ. ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ СКАЗАЛА: «НУ ЭТО ЖЕ КАК МУЗЫКА...»

Два года назад, до того, как их объединила «Палата №7», Сергей и Лада даже не были знакомы, а сейчас общаются, как дав­ние друзья. 

«Совместный проект нас сдружил, и уже ради этого стоило за него браться», — уверен Жадан. «А кто его придумал?» — спрашиваю. «Первый, кому пришла мысль напечатать двух совершенно разных авторов под одной обложкой, — наш издатель, — отвечает Лузина. — Я узнала об этом и отправилась в УНИАН на встречу с Сергеем, понесла ему эту весть». — «Благую», — с улыбкой добавляет Жадан. «Наверное, — соглашается Лада. — Так мы и познакомились». — «Изначально было предложение взять две наши старые повести и издать одной книгой, — продолжает Сергей, — но мы же не ищем сложных путей! Решили, что каждый напишет новое произведение — в своем жанре, стиле, на своем языке и в своем городе, а потом мы их объединим. Работали два года, и если бы не пред­ложение поработать с Ладой, я, наверное, не написал бы свою часть «Палаты» — «І мама ховала це у волоссі». Эта идея подтолкнула меня создать что-то новое — уже плюс».

«А вы читали друг друга перед началом совместной работы?» — продолжаю интересоваться. «Лада дала мне свою книгу «Мой труп», и я ее прочел. А больше ничего не скажу, потому что это будет выглядеть как панегирик Лузиной». — «А я, — го­во­рит Лада, — с удовольствием прочла Сережин «Ворошиловград», который, знаю, собираются экранизировать». — «Ну это пока так, наметки», — скромничает писатель. — «Но книга этого достойна! Впервые за много лет я ощутила влюбленность в текст, которой не чувствовала, наверное, лет с 18-ти, а может, с детства. В детстве у меня еще была способность влюбляться в книги, как в людей, как в друзей, а потом, в силу специфики журналистской работы, она пропала. Проще говоря, наступило такое состояние, когда проанализировать роман или пьесу ты можешь, а получить удовольствие от чтения или просмотра уже нет. Препарировать — пожалуйста, а полюбить сложно.

«Ворошиловград» Жадана — именно то произведение, которое вернуло мне эту детскую влюбленность, и книга стала моим другом так же, как впоследствии ее автор. Кстати, моя подруга Наташа Могилевская влюбилась в новую повесть Сергея. После прочтения «І мама ховала це у волоссі» сказала мне: «Ну это же как музыка...». — «Спасибо», — смутился Сергей. «Пожалуйста, — улыбнулась Лада. — А вот мою повесть «Одуванчики» она еще не успела прочесть. Но особо лестных отзывов я не жду, потому что Наташа не самый добрый мой критик».

«Одуванчики» мало похожи на повесть Жадана. У Сергея — история двух друзей Саши и Паши, в жизни которых была одна женщина (это если изобразить сюжет совсем уж штрих-пунктирно), у Лады — рассказ о нескольких женщинах и бабнике, который мог бы стать чьей-то судьбой, но вместо этого погиб от удара огнетушителем по голове и в следующей жизни оказался рыжим дворовым котом, любимцем всего подъезда.

«Как по мне, не худшая участь, — пожимает плечами писательница. — Будучи человеком, он не чувствовал себя понятым и своим, а вот будучи котом, вести такой образ жизни, как вел мой герой, вполне возможно. Это даже гармонично».

На презентации книги выяснилось, что бабников Лада уважает: «Есть в них что-то от демократии: они одинаково любят всех женщин». А Сергей признался, что, по его мнению, из всех героев именно бабник Ходин, чью страсть так некстати погасил огнетушитель, лучше всего у Лузиной получился.

«Наверное, потому что я писала его с моего дедушки Лузина, у которого было Бог весть сколько жен, — предположила Лада, — и та деревня под Барнаулом, куда, как в Мекку, стремится мой герой, на самом деле деревня Лузиных на Алтае, куда я очень хочу съездить и познакомиться со всеми однофамильцами».

«ЭТОТ ПРОЕКТ БЫЛ ИНТЕРЕСЕН НАМ КАК ЭКСПЕРИМЕНТ, И ТЕПЕРЬ ЛЮБОПЫТНО УЗНАТЬ, УДАЛСЯ ОН ИЛИ НЕТ»

Второй прототип — героини «Одуванчиков» Наташи, умницы-отличницы, которая трудится на ниве шоу-бизнеса, — обнаружился тут же, на презентации. Это солистка REAL O Регина. Узнав, что один из главных персонажей своей повести Лада срисовала с нее, девушка, расчувствовалась и принялась благодарить писательницу — за то, что увековечила.

«Если бы по книге снимали фильм, я пригласила бы Регину на роль, — мечтала Лузина. — Хотя, если честно, я еще не думала о кино — только о том, как сделать из «Одуванчиков» пьесу». — «А из моей повести пьеса не получится, — рассуждал Жадан. — Там мало действия и много внутренних монологов. Но фильм я хотел бы. По правде говоря, когда пишу, всегда представляю, как это будет выглядеть на экране, рисую в голове картинку».

Кстати, о картинках. Единственным камнем преткновения для Сергея и Лады стала обложка книги.

«Я предложила очень хороший вариант! — уверяет Лузина. — А Сергей сразу же его отмел и даже запретил рассказывать, что именно было изображено на первой обложке, поэтому лишь намекну: представьте все самое пикантное, что только может быть...». — «И вы поймете, почему я запротестовал, — объясняет Жадан. — Просто подумал о тех детях, в чьи школьные библиотеки попадет книга. Зато графические иллюстрации внутри мне понравились». — «Ты хвалишь, потому что я презентацию сделала так, как ты хотел, — уточ­няет Лада. — Жадан признался мне как другу, что его эротическая фантазия — это медсестра. «Ладно, — говорю, — будет тебе не одна, а четыре — на выбор!». Тем более что появление барышень в белых халатах вполне оправданно: больничная палата №7 — место, где пересекаются и мои, и Сережины герои. Презентация состоялась в музее медицины, в историческом здании, где находился дореволюционный анатомический театр, и оно, кстати, описано моим любимым Булгаковым в «Белой гвардии» — здесь Николка искал тело Най-Турса. И что самое удивительное, подвал с ячейками для трупов, тот самый, старинный, до сих пор сохранился! Если бы его не затопило, презентация проходила бы именно там: в ячейки усадили бы гостей...».

«Как вы поняли, тема трупов в нашей книге вполне раскрыта, — смеется Жадан. — Но из-за того, что с подвалом не все в порядке, это не очень заметно». — «Зато мистики нет совсем! — удивляется самой себе Лада. — В моей повести — ни одной ведьмы, ни одной метлы, все реалистично, как в жизни. И хоть один знакомый литератор успел написать, что «скрестить» Лузину и Жадана в одной книге — все равно, что издать под одной обложкой Талмуд и Протоколы Сионских мудрецов, настолько мы непохожи, все же что-то общее в наших повестях есть. Как по мне, они обе о том, что люди зачастую не слышат, не видят и совершенно не понимают друг друга, но при этом умудряются как-то существовать в обществе и друг на друга влиять».

«Я не совсем понял, что с чем сравнили, проводя аналогию с Талмудом и Протоколами Сионских мудрецов, — добавил Сергей, — но она меня не пугает. Читатель волен сам выбирать себе чтиво, и я не согласен с теми людьми, которые, не видев книги, фыркают, отрицают, выносят вердикты... «Палату №7» пока всего человек 10 прочли. Посмотрим, что будет дальше...».

На мой вопрос: «Будет ли продолжение сотрудничества?» писатели не дали однозначного ответа.

«Уговора такого не было, как не существует и контракта, — поделился Жадан. — Этот проект нам был интересен как эксперимент, и теперь любопытно узнать, удался он или нет. А на это нужно время. Хотя, возможно, когда-нибудь я напишу мемуары — о том, как работал в паре с Ладой Лузиной». — «Ты думаешь, я умру раньше? — встревожилась Лада. — Тогда знаешь что? Напиши уже и некролог — лирический, романтический... Нужен же и мне талантливый хороший отзыв!». — «Так я могу и сейчас написать. Был такой литератор Олекса Влызько, который однажды опубликовал в газете некролог о себе, живом и здравствующем: мол, так и так, погиб прекрасный поэт... Знаешь, сколько о нем после этого положительных статей вышло? Все сразу засокрушались, какой талант потеряли...

Умирать, кстати, не столько страшно, сколько обидно: вот ты ушел, и началась движуха, все говорят о тебе возвышенно, пафосно и неискренне, а ты даже оценить это не можешь, ни в разговор вмешаться, ни поспорить... И что, если вдруг не там, где хочешь, похоронят?». — «А где бы ты хотел?». — «У крыльца Харьковского литературного музея. Это мой второй дом последние 23 года, я столько всего там провел, организовал, что уже со счета сбился, даже квартиру купил рядом, через улицу. А в самом музее есть моя комната, где я работаю живым экспонатом: прихожу, сажусь, беседую с посетителями... Там стоит диван, на котором когда-то спал Тычина, а потом я. Может, урночку мою когда-нибудь поставят, кто знает?». — «А я о том, где лежать, еще не думала, — признается Лада, — но памятник себе уже выбрала — вполне рукотворный, на аукционе E-bay. Только он не захотел ехать ко мне аж из Австралии: мол, слышишь, Лузина, рано тебе, живи пока...».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter