Художник Никас САФРОНОВ: «Ветлицкая постоянно курила травку, а я потом ночью не мог уснуть. Правда, я не выпихивал ее ногой из постели — закончилось все спокойно и мирно»

(Окончание. Начало в №24)

«МОЯ ПЕРВАЯ ЖЕНА СКАЗАЛА: «ЗАМУЖ ВЫЙДУ ТОЛЬКО ДЕВСТВЕННИЦЕЙ»

— Шилов и Глазунов — хорошие, на ваш взгляд, художники? Что вы об их творчестве думаете?

— Скажу по-другому. Древние греки считали, что человек останется после смерти, если он был известен при жизни. Диоген, как мы знаем, лез в бочку, и вообще, всячески соотечественников эпатировал, чтобы заставить их о себе говорить. Иногда, чтобы войти в историю, достаточно и одной картины. Ну, скажем, Василий Пукирев известен, потому что написал «Неравный брак», хотя у него тысячи других произведений есть. И у Саврасова огромное количество совершенно бездарных, ужасных полотен, глядя на которые и не скажешь, что он их автор.

У Шилова и Глазунова имеются ничем не примечательные работы, но есть одна-две-три, может быть, больше таких, которые останутся... Именно по ним о нашем времени будут судить потомки. Никто, поверь мне, не станет тратить деньги на раскрутку художника, который где-то на помойке валяется, — мало кому удается встретить своего коллекционера Костаки, который хулигана и босяка Анатолия Зверева взял, раскрутил, создал ему имя и посадил на отходящий поезд. В основном люди уходят и исчезают, поэтому составлять о нашем искусстве мнение будут и по памятникам Церетели, которого так в России не любят. Через десятилетия какие-то из его скульптур будут востребованы и — не сомневаюсь — высоко оценены!

— Переходим к делам амурным. Вы — известнейший донжуан, казанова и сердцеед, не знающий в любви неудач. Это, кстати, правда, что ваша первая жена замуж хотела выйти только девственницей и вы на эти условия согласились?

— Начну с того, что в свое время я промышлял спекуляцией (тогда это не называлось бизнесом): покупал джинсы в Польше и продавал их в Союзе...

— Ну, этим полстраны занималось...

— Да, многие через это прошли. Короче, у меня был друг — югослав Тони, и когда я уже заработал себе на квартиру и снова вернулся к живописи, он прислал из Парижа посылку с товаром. Его жена, с которой он все передавал, русского языка не знала, поэтому взяла с собой подругу — француженку с югославскими корнями. Красивая девушка модельной внешности, она произвела на меня впечатление.

Немножко, помню, мы посидели, а поскольку дело было теплым летним вечером, пошли прогуляться. Так получилось, что в парке к нам пристали хулиганы — два здоровых, пьяных мужика, которые не знали, с кем бы поцапаться. «Слушай, — сказал вдруг один другому, — это же иностранцы: надо им хорошенько накостылять». Я отдал девочкам ключ: мол, идите скорее домой, а сам прикрывал отступление, но так, чтоб эти накачанные, под два метра придурки не подумали, что я струсил.

Жил я на первом этаже, и только захлопнул за собой дверь, как давай они в нее ломиться. А у меня есть такая черта: переживаю, чтобы, не дай Бог, нос не сломали, не изуродовали, но только до какого-то момента. Когда же меня задело, проняло до нутра: ну, скажем, кто-то обидел жену или сына, — я просто теряю рассудок, зверею.

Так и тогда: побежал на кухню, схватил тесак и рванул к двери. Думал: порежу, отомщу наглецам! Полуфранцуженка-полуюгославка по имени Драгана стала меня останавливать, а когда я ее оттолкнул, схватила за ногу: «Они знают, где ты живешь. Успокойся — двоих же все равно не убьешь!». Постепенно ко мне возвратился рассудок, а тут и мужики перестали стучать — все затихло. Нервы были у меня на пределе, поэтому, когда жена друга пошла спать, мы с Драганой остались на кухне...

— Смотрите, девушка хорошая...

Женщины - главный источник вдохновения художника. Никас с моделями у себя дома и в мастерской

— Ну да... Остыв, я взглянул на нее как на женщину и решил, так сказать, попробовать, однако она мой пыл охладила. «Я, — сообщила, — воспитана отцом в строгих правилах и выйду замуж только девственницей. Моим первым мужчиной будет мой муж». Я, чтобы ее соблазнить, предложил: «А хочешь — давай поженимся!»... Думал, сейчас все получится, но ничего так и не произошло. Мысль тем не менее ей понравилась, и она зачастила в Москву с тургруппами.

Драгана училась тогда в Сорбонне, подрабатывала топ-моделью, и все стали меня уговаривать: «Куда ты, кретин, смотришь — такая красавица!». Когда я с ней шел, вокруг все завидовали, а узнав, что она француженка (на дворе был 83-84-й год!), просто падали. В общем, и у меня где-то внутри мысль проклюнулась: а почему нет? Не могу сказать, что я в нее был влюблен, но таки женился и получил право на сексуальные отношения.

— Она и впрямь оказалась девственницей?

— Само собой, но после этого от близости с ней вдруг стало тошнить. То ли передержала меня Драгана, то ли какая-то несовместимость у нас была — не знаю... Она мечтала о любви и постели, а меня, только подумаю об этом, начинало мутить. Кое-как я выдержал во Франции неделю и уехал. Может, стресс виноват — все-таки первый раз попал в западную страну, увидел Париж... Впрочем, в Югославии лучше не стало — продержался там 20 дней, вернулся и подал на развод. Понял, что все равно жить с этой женщиной не буду, так зачем же мучиться?

— Отсюда мораль: мужики, не женитесь на девственницах!

— Ну почему — жениться-то можно, но по любви. Если у пары какие-то трогательные отношения, которые развиваются постепенно и переходят на новый уровень, все будет нормально: тут главное — не переборщить. Даже когда человека бросаешь и делаешь по отношению к нему что-то очень жестокое, чего он не ожидает, шанс вернуть все назад есть, но если разрыв перешел некую черту, склеить что-либо не пытайся: или тебе отомстят, или отомстишь ты... Зная рычаги управления, играя на нервах и на эмоциях, такой удар нанесут — только держись!

«Я БЫЛ, КАК КРОЛИК, И ВСЕ ВРЕМЯ ЕЕ ХОТЕЛ — МЫ ЗАНИМАЛИСЬ ЛЮБОВЬЮ ПО 25-30 РАЗ НА ДЕНЬ»

— Думаю, что после незадавшегося брака с иностранкой вы упали в объятия простой русской бабы...

— Это правда, чистая правда! В метро я познакомился с девушкой — бойкая, разбитная...

— Она выйти замуж девственницей не хотела?

— Она просто хотела замуж, поскольку разводилась с мужем, но я ничем ей помочь не мог — моя жена наотрез отказывалась дать развод, и тянулось это, наверное, года два с половиной, а то и три (при том, что детей у нас не было). Тут, кстати, необходимо маленькое отступление.

Никас не только рисовал Софи Лорен, но и имел счастье общаться лично

Будучи призванным в армию, одно время я так мечтал комиссоваться, что косил под сумасшедшего. Номер, правда, не прошел — вернулся в часть и дослужил, как положено, даже получил грамоту. У нас, помню, был один сверхсрочник, который сказал мне: «Ты всех обманешь, но не меня. Знаешь, чем уколы и электропроцедуры в «дурке» грозят? К 30 годам импотентом станешь». Незадолго до своего 30-летия я женился на француженке и подумал: «Кажется, то, о чем меня предупреждали, сбылось»...

Это как в анекдоте. Два старика вспоминают: «Помнишь, нам в армии таблетки давали, чтобы к женщинам не тянуло, — видимо, начинает действовать». И я было так решил, но с этой девушкой у меня происходило что-то невероятное, безумное. Я был, как кролик, и все время ее хотел, мы занимались любовью по 25-30 раз на день — просто сбивались со счета. Она была сумасшедшая: била посуду, резала мои картины, выбрасывала магнитофоны и видики (что по тем временам было дорогим удовольствием). Несмотря на то что были уничтожены плоды моего труда за несколько лет, я все терпел, думал: «Значит, любит».

— А как реагировал на это ее муж?

— С мужем она к тому времени разошлась. (По-моему, и когда мы познакомились, уже не жила с ним — только числилась в браке). Через три года мне все это так надоело... Если честно, жить с ней я хотел, но спокойно. Увы, она не смогла с собой совладать, и мы расстались.

— Больше никогда не виделись?

— Позднее судьба опять нас свела, но это было уже не то. Не ожидал, что буду так разочарован... Не надо возвращаться туда, где когда-то было тебе хорошо, — это всегда грустно. Моя бывшая любовь оказалась совершенно не той, кем я ее себе представлял.

— Последние лет 10 газеты: от «СПИД-Инфо» до «Московского комсомольца» — пережевывают ваши романы со звездами кино и сцены. Я сам видел фотографии, на которых в очень свободных позах вы запечатлены с Еленой Кореневой, Татьяной Васильевой, Ириной Понаровской... Признайтесь, бросались в эти любовные омуты в поисках новых ощущений или было просто интересно пожить со столь известными дамами?

— Нет-нет, они тоже мне нравились! Когда я впервые увидел на экране Таню Васильеву, подумал: «А кто у нее муж-то? Говорят, армянин? Да-а-а, этот, скорее всего, не отдаст, хотя я бы на ней женился».

— Отдал?

— В тот момент они уже вместе не жили, тем не менее я встречался с ней, если можно так выразиться, очень богобоязненно. Несколько дней вообще ходил вокруг да около — она потом меня этим даже попрекнула. «Что же ты столько меня обхаживал, чем думал-то?». — «Подступиться боялся», — только и вымолвил. Она вздохнула: «Идиот, зачем же тогда я пришла?».

Наши отношения я не могу назвать страстными. Таня могла позвонить и спросить: «Никас, ты чем занимаешься?». Я: «Хочу с тобой встретиться». — «Ну так давай поужинаем». Разбегаясь после ужина по домам, договариваемся: «Завтра обязательно созвонимся». День проходит, два — она молчит, я тоже не надоедаю.

Наконец, года через три набираю ее номер: «Тань, ты где собираешься отдыхать?». — «Думаю куда-нибудь в Карловы Вары махнуть»... Я ей: «Ну что, поехали!». — «А когда?». — «Послезавтра». Покупаем билеты — и вперед! По возвращении опять годами можем не видеться — как будто ничего не было, но время от времени созваниваемся.

С Леной Кореневой у нас была такая бурная страсть, что не дай Бог! Надо отдать ей должное — она никогда о наших отношениях не упоминает, да и я на эту тему нигде не распространялся, даже в мемуарах своих. Решил не уподобляться Кончаловскому, который как раз написал «Низкие истины». Для меня отечественные знаменитости — это семечки, ведь есть звезды более высокие: западные, настоящие.

— Например...

— Их много, хотя даже об уже упомянутых я не могу ничего плохого сказать: и Таня была (и есть) замечательная, и Леночка Коренева. Какие красивые были у нас отношения, когда она только приехала из Америки! Увы, после этого мы разошлись...

«СОФИ ЛОРЕН ПРИШЛА КО МНЕ В ОДНОКОМНАТНУЮ КВАРТИРУ, А ХАКАМАДА ОТКАЗАЛАСЬ ИДТИ СО МНОЙ В БАНЮ»

— Похоже, не со всеми расставались вы полюбовно — писали, во всяком случае, что Наталья Ветлицкая якобы вас соблазнила, а потом вы буквально ногой выпихнули ее из постели...

— Какой ужас! Не знаю, что это за газета была — надеюсь, не твоя, но... Однажды какая-то девушка явилась ко мне брать интервью, и я рассказал ей, что, приходя ко мне, Наташа постоянно курила травку. Хуже всего, что я потом ночью не мог уснуть: глаза закрываю, а они не закрываются — будто под веки спички подставили. «Наташа, — попросил, когда она снова пришла, — либо ты куришь, но мы не общаемся, либо не куришь». Она плечиком дернула: «Нет, я хочу курить». Я вздохнул: «Ну, извини»... В общем, закончилось все спокойно и мирно...

— И дверь перед ее носом вы не захлопывали?

Со звездой мирового кинематографа Фанни Ардан

— Нет, конечно, и что же... Еду в поезде Москва — Санкт-Петербург, открываю газету, а там: «Никас Сафронов ногой выпихнул Ветлицкую из постели». Боже ты мой! Конечно, она страшно обиделась и, по-моему, у нее эта боль до сих пор в сердце сидит. Прошу у Натальи прощения, но нет в том моей вины!

— Ветлицкую вы любили?

— Увы, никогда к ней таких чувств я не испытывал. Она сама меня как-то увидела, и я ей понравился. Помню, когда мы знакомились, она заявила: «Я после Пугачевой вторая звезда, а скоро буду первой». — «Надо же, — наивно сказал я, — никогда о тебе что-то не слышал».

Это был 93-й год. Проходит неделя, две, три, мы уже месяца полтора знакомы, но нигде в эфире ее нет, и вот однажды сижу в три часа ночи, работаю, а по радио сообщают: в Лужниках будет концерт, где выступят Малинин, Долина, Гвердцители... и после нескольких фамилий: Ветлицкая... Я позвонил ей: «Наташ, я услышал — ты есть на эстраде, есть!». Она: «С ума ты сошел — конечно же, есть»... Для меня тем не менее это было удивительно, хотя певица она хорошая.

— Никас, а ваши отношения с Софи Лорен можно назвать романтическими или держались они в основном на расчете?

— Знаешь старый анекдот о расчете? Встречаются две проститутки, и одна у другой спрашивает: «Ты как первый раз отдавалась: по любви или по расчету?». — «А, три рубля — какие деньги?! Конечно же, по любви». Я не хотел бы вообще этой темы касаться — она из другой, заоблачной жизни... С Софи Лорен мы познакомились в 88-м году, но ее я боготворил с детства.

...Маленьким мама водила меня в церковь (она была католичкой, но поскольку костела в Ульяновске не было, приняла православие). Набожная женщина, она все показывала иконки, на которые нужно было молиться, но мне не хотелось перед этими рисованными картинками изливать душу, а лет в семь иду мимо школы, гляжу — на куче макулатуры лежит какой-то журнал и ветер его страницы листает. Там я и увидел прекрасное незнакомое лицо. «Что же они, — подумал, — с Боженькой сделали? Зачем на помойку выбросили?». Этот листок я выдрал, принес домой, повесил на стене и стал на него молиться. Это уже потом узнал, что изображена на нем знаменитая итальянская актриса...

В 88-м году известный коллекционер Черази пригласил меня на модельную вечеринку, которую устроил директор журнала Vogue Клаудио Лукини. Этот человек (он сумел поднять издание до элитарного уровня, а потом выгодно продал американцам, оставив себе часть) каждый год организовывал большие мероприятия под Миланом. Я, честно говоря, идти туда не хотел, но Черази сказал: «Никас, может прибыть Софи Лорен». — «А вот это меняет дело», — ответил я. Взял какую-то картину и отправился «зажигать».

Что меня покорило? Я стал рассказывать Софи историю своей любви к ней, и она оказалась настолько тонким человеком, что прослезилась. Меня это очень растрогало. Тогда она мне подарила часы — простенькие, зеркальные (они у меня до сих пор хранятся). Я их увидел, и с губ слетело: «Какие красивые!». Она улыбнулась: «Ой, извините, это я у сына взяла — свои куда-то дела... Они вам что, нравятся? Могу подарить». Я не знал, как ее благодарить. «Для меня, — сказал, — это такое счастье!».

Позднее Софи Лорен приехала в Москву — какой-то у нас фестиваль проходил. «Ну, конечно, она все забыла, — решил я, — мало ли кто ей в любви признается...». У нее же миллионы поклонников: от Пиночета до не знаю кого, и вдруг мне сообщают, что итальянская звезда хотела бы со мной встретиться. В 94-м году я уже был известен, меня разыскали... Разволновался тогда невероятно... У меня была ужасная однокомнатная квартирка, буквально до потолка заваленная подрамниками и холстами, и чтобы как-то ее украсить, я вырезал из бумаги какие-то гирлянды, как обычно на Новый год делают. Не знаю, зачем... Впрочем, когда Софи пришла, ничего этого даже не заметила...

— Так вы встретились у вас дома?

— Да, на Малой Грузинской. На прощание я подарил ей картину, а позднее мы снова пересеклись в Швейцарии — я даже задержался в отеле «Монтре». Лорен остановилась в этой роскошной гостинице, где жил когда-то Набоков, — приняла меня в своих апартаментах и говорит: «Оставайтесь!». Конечно же, я с удовольствием подчинился. Все это было для меня подтверждением: что-то я для нее значу... Недавно мы снова прекрасно общались...

Со скульптором Зурабом Церетели и поэтом Андреем Вознесенским

— У вас теперь уже отнюдь не однокомнатная квартирка — шикарный пентхаус в престижном доме...

— 850 метров площади, неподалеку от Кремля, но я никак не могу довести его до ума. Софи подшучивает: «Когда же покажешь квартиру, где, как ты говоришь, я смогу пожить?», а я все обещаю: «Один этаж сделаю для тебя». Если бы не эти строители — прямо беда с ними! Почему-то мне вспоминается граф Дракула, который прославился тем, что вешал головы врагов на колы. Всех строителей я бы подверг этой экзекуции — думаю, читатели меня поймут. На самом же деле, эта братия везде одинакова: и в Америке, и во Франции, и в Германии.

Это негодяи, бандиты с большой дороги, минимум 90 процентов из них непрофессионалы, и хотя мне говорили, что у вас, в Украине, строители лучше, в основном все они жулики. Столько крови из меня выпили, столько денег содрали! Только за одними закрывается дверь, следующие приходят. «Это надо переделать», — говорят и берут в два раза больше. Потом заявляются третьи: «Вы что, с ума сошли? Какие бракоделы тут нахалтурили?». В результате я делаю ремонт уже пять лет, а конца и края этому пока не видно...

— Софи Лорен Никасу Сафронову доверяет, однако наслышанная о вашей славе бабника и ловеласа Ирина Хакамада в баню с вами идти отказалась...

— Это уже история давняя. Одна дамочка, которая вела телепрограмму и с Хакамадой дружила, предложила Вале Гафту и мне отправиться с ними в баню...

— ...хорошее начало...

— ...но Хакамада сказала: «С ними не пойду. Вдруг я когда-нибудь стану президентом России — это повредит моему имиджу». Кстати, Валя тоже оказался в пролете — париться нас обоих не взяли.

«АФЕРИСТЫ ХОТЕЛИ МЕНЯ РАЗОРИТЬ, КАК РЕМБРАНДТА НА ТЮЛЬПАНАХ»

— Знаю, что недавно вы попали в очень нехорошую историю из-за так называемой охотницы за деньгами. Как угораздило вас на такую нарваться?

— Да-а-а, не зря твоя газета так популярна — ты же тяжелые темы берешь, свинцовые. Была такая история, которая, действительно, закончилась для меня печально. Я вспоминаю фильм «Романс о влюбленных» — помнишь, герой, которого играл Киндинов, пришел на стройку, а до этого избил в парке каких-то задиристых парней... Оказалось, что именно они теперь его начальство, и в отместку устроили ему суд. Один говорит: «Пошел я в парк, была летняя ночь». Ему: «Короче!». — «Что короче? В морду он мне дал...». В общем, кинули меня на большую сумму...

— И как это происходило?

— Там целая бригада работала — людей, которые меня обрабатывали. Однажды в Сочи на «Кинотавре» мне показали девушку... Я увидел красивую блондинку, пышные формы...

— Подождите: показали или вы случайно с ней встретились?

— Встретился как бы случайно, но аферисты, зная мой вкус, заранее все просчитали. Лена, так ее звали, была с мужем, с которым и меня познакомила. Через какое-то время я снова оказался в Сочи — нефтяник Петр Иванович Родионов позвал на свадьбу с венчанием — и опять «случайно» столкнулся с ней в дорогой газпромовской гостинице. Разговорились, и она давай плакаться: «Ой, я мужа бросила, он негодяй!».

У меня между тем есть золотое правило (может, они в первый раз этого не учли): я никогда не сплю с женщиной, если знаком с ее мужем или другом, но теперь-то, как я понимал, блондинка была свободна, и у нас завязался роман. Потом как бы невзначай Лена появилась в Москве, встречи продолжались, и вдруг она говорит: «Забыла тебе сказать, у меня на счетах огромные деньги — когда-то удалось хорошо заработать. Так вот: я хотела бы все это переписать на тебя».

С Мстиславом Ростроповичем

Я отбиваюсь руками и ногами: «Да не надо мне», а она: «Меня могут убить — я живу в сложном мире». Сумму называет колоссальную — 50 миллионов долларов, но я продолжаю отказываться. Лена и просила, и умоляла, а потом пригрозила все раздать, растранжирить, и... В общем, я сдался. Не корысти ради, а чтобы в случае чего — не дай Бог, конечно! — такое состояние не пропало. «Давай тогда храмы строить, — предложил, — в России их столько разрушено».

Тем временем в Лондоне у меня намечался развод, и я переживал, что жена претендует на мой миллион в английском банке. Сочинская подруга была в курсе, что мне надо спрятать деньги, да так, чтобы никакой суд не выведал, куда они делись, и посоветовала перевести их в закрытый американский банк на ее счет: мол, тайна вкладов гарантирована! Мало того, чуть ли не 200 процентов годовых посулила!

До этого, должен сказать, Лена написала мне генеральную доверенность на все свое имущество и все время рассказывала, что какие-то дома строит, большими делами ворочает. Звала: «Хочешь, поедем, посмотришь?», но сама понимала, что при моей занятости мне просто некогда что-то там проверять... Я отмахивался: «Как-нибудь в другой раз», а она все тянула: «Поехали, один дом оставлю тебе, а второй продадим и деньги получишь ты». — «Да не нужно мне никаких домов», — говорил я, в конце концов отправляю свои деньги в Америку...

Вот тут-то и начались проблемы — и с моими деньгами, и с ее. Сначала появился адвокат, который потребовал, чтобы Лена заплатила налоги за своего скрывшегося мужа. Сжалившись, я отстегнул 20 тысяч, а потом она заявила, что надо заплатить таможенникам и ФБР.

— Ого!

— Это уже пошло выкачивание средств, которые у меня оставались в Москве. Якобы 350 тысяч у нее потребовали бандиты, которые пронюхали, где ее деньги, а кроме того, кругленькую сумму нужно отдать «коррумпированным взяточникам» в ФБР и «коррумпированному президенту банка», который может нас рассекретить, потому что фэбээровцы на него наседают. Одним словом, кошмар, но эти деньги я уже не отдавал, держался из последних сил. Аферисты хотели из меня все выкачать, разорить, как Рембрандта на тюльпанах.

— Много вы потеряли?

— Достаточно. Приехал в Америку в банк, который был указан в бумагах, а там сообщили, что мои документы фальшивые, с логотипом 20-летней давности, и предложили вызвать полицию. Я еле ноги оттуда унес...

— Где же теперь девушка?

— Исчезла, растворилась, будто и не было. Я мог бы позвонить председателю ФСБ Патрушеву, мог бы ее достать, но не стал ни искать, ни мстить... Какое-то чувство подсказывает мне, что аферистам это с рук не сойдет. Эти люди обязательно попадутся, будут наказаны свыше, поэтому не стоит тратить на них силы. Много лет назад мудрый человек сказал мне: «Не думай о коммуналке — думай о великом!».

— Хорошая фраза!

— Кто-то всю жизнь озабочен лишь тем, как сжить со свету соседа (дустом отравить, что ли?), чтобы потом забрать его комнату, а я думал всегда о другом и на квартиру себе заработал. После этого краха то тут заказ появился, то там, какие-то короли пожелали вдруг получить портреты своих друзей, которых я писал раньше, — все зашевелилось, пошло, пошло...

«ЭТО ХУДОЖНИК ИЗВЕСТНЫЙ. ЕСЛИ БЫ ОН НАС НАРИСОВАЛ, МЫ БЫ ЕМУ ОДЕЯЛО ДАЛИ»

— Несколько лет назад вы попали в жуткую автомобильную катастрофу...

— Это было три... нет, уже четыре года назад. Ехал на большой скорости — где-то под 200 километров в час — и не справился с управлением. Просто до этого двое суток не спал, потом отправился на день рождения Мережко, а Витя, когда выпивает, за руль никогда не садится, вот он и попросил меня отвезти его домой. Я же могу чуть-чуть накатить...

Бог в помощь! Никас Сафронов с близким другом кинорежиссером Виктором Мережко

— Мережко тоже в машине был?

— Нет, я уже от него возвращался... До этого, отгуляв день рождения, примерно в час ночи он уговорил меня пойти в «Пирамиду» на Тверской выпить еще по пиву, поговорить. Там ко мне подошла девушка: «Когда вы напишете мой портрет?». Я в ответ: «Вы разве не знаете, что я пишу обнаженных?». Она улыбнулась: «А кто вам сказал, что я против?».

Мережко меня толкает: «Слушай, хорошая девушка». Я у нее спрашиваю: «Ты когда приступить готова?». — «Да хоть сейчас». — «Поехали!» — говорю, а сам думаю: «Сделаю Вите подарок». Приезжаем к нему в студию, Мережко ушел на другой этаж за чаем или за вином, а я тем временем красотке говорю: «Раздевайся». Она сбросила платье. «Вставай на стол». Девушка взгромоздилась наверх. «Прими позу». Она приняла. «Теперь стой, — говорю, — я пойду за мольбертом», а сам оставил записку в дверях, сел в машину и укатил. Но, как говорится, Бог шельму метит.

— Вот не надо было уезжать!

— А я думаю, наоборот. До этого я подарил Мережко маленького ангела, которого привез из Эквадора, — это деревянная скульптурка ручной работы. Витя глянул на него и скривился: «Никас, ты видишь, мне кольцо золотое подарили, часы, а эту глупость продают на любом полустанке». Мне стало обидно. «Ты что! — говорю, — это же ручная работа. Ну хочешь, завтра тебе тоже кольцо подарю?». Он кивнул: «Другое дело», а фигурку я себе в бардачок положил, и думаю, тот ангел меня спас.

— Сильно разбились?

— Вдребезги — машину списали в утиль. У меня был перелом двух ребер, ключицы, ноги, двойной перелом позвоночника, но все, слава Богу, обошлось.

— О чем первым делом подумали, едва лишь пришли в себя?

— Я когда разбивался, знал уже, что лечу в тартарары и авария неизбежна... Подумать успел лишь, что ангел рядом, и... Когда очнулся, было уже не до того — нужно было выбираться из горящей машины.

— Она горела?

Никас Сафронов - Дмитрию Гордону: «Не зря твоя газета так популярна - ты такие тяжелые темы берешь...»

— Лежала на боку и дымилась. Еще не осознавая, что у меня двойной перелом, я попытался открыть дверцу, но она меня так хлопнула, что свалился назад. Помню, сильно пахло горящими проводами, и я чувствовал: еще немного и потеряю сознание. В общем, собрался с силами и вывалился из салона.

Было часа три ночи, какой-то хороший человек вызвал «скорую помощь». Ко мне подошла здоровенная фельдшерица: «Ну что, идем к машине?». — «Я не могу», — отвечаю, а она: «Мы что, таскать тебя будем? Вась, давай неси этого типа». Закинули меня на носилки, а тетка тем временем интересуется: «Вы что, известный, что ли?». Я ей тем же тоном: «А вы что, не москвичка?». Она насупилась: «Вы что же, лимитчиков не любите?». — «Просто меня в Москве все знают». Тут до нее дошло: «А-а-а, то-то я вижу, автограф хотят взять — может, последний в твоей жизни»...

— Так и сказала?

— Ну да. Я объяснил, что не могу поднять руку, и она скомандовала: «Ладно, Вася, поехали — автограф он им не даст».

Привезли меня в больницу, бросили на металлическую каталку... Когда осматривали, майку задрали, да так и оставили. На дворе лето, но лежать было холодно, вдобавок я боялся, что еще осложнения какие-то будут. Пришли, помню, какие-то парни в халатах. «Ребята!» — зову. Они фьить: «Нам некогда». Окликаю каких-то женщин, но те отмахнулись: «Сейчас доктор придет — он с вами разберется». Сжалилась только уборщица. Подошла: «Сынок, вот тряпочка. Я ей полы мою, но она чистая — на батарее сохла. Давай подложу».

Слышу, рядом медбратья шушукаются. (Шепчет): «Это же художник известный — если бы он нас нарисовал, мы бы ему одеяло дали». Такие у них шутки плоские! В это время открывается дверь в красный уголок, а там какой-то мужичок накрылся простыней и спит. Два медбрата его растолкали: «Ах ты скотина! Опять занавески содрал? Холодно, говоришь? Да плевать нам на то, что тебе еще 20 дней лежать! Завтра же выпишем!».

Вскоре, слава Богу, приехали Витя Мережко (я ему позвонил) и Боря Хмельницкий по кличке Друг. В шесть утра они были уже у меня, хотя Боря только вернулся из какой-то поездки. Быстренько договорились с главврачом Боткинской больницы, на хорошей «скорой» меня отвезли, и я уже лежал там как большой человек.

...Одна газета тогда написала: «Гений при смерти. Первый художник России в реанимации». Тут же в больницу позвонили от Шилова: «А почему это он первый?», на что мудрый доктор ответил: «Попадете в реанимацию, и там, кто из вас первый, решат».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter