Вилли ТОКАРЕВ: «Когда спрашивают, какие правила соблюдаю, говорю, что о них можно снять целую передачу, но на самом деле все просто: нужно быть человеком»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 19 Сентября, 2013 00:00

- Продолжаю писать песни - вот-вот выйдет новый альбом «Жизнь моя из разноцветных кусков», а также работаю над двумя альбомами инструментальной музыки. Очень хотел, чтобы они вышли в России, долго искал спонсоров: ходил к миллиардерам, банкирам, объяснял... Ответ был один: «Извините, нам не интересно». Тогда я связался с друзьями в Лос-Анджелесе, и они нашли продюсеров. Два часа эти люди слушали мои мелодии! А потом сказали, что хотят подписать со мной контракт - на один диск, который был готов, и на второй, на будущее. Даже гонорар заплатили, что еще более удивительно: в России я уже свыкся с мыслью, что придется вложить в альбомы свои деньги...

И все-таки надеюсь, что эту музыку, универсальную, не привязанную ни к одной стране, смогут оценить и россияне, и украинцы, и китайцы, и американцы... Музыка вообще такая вещь, которая быстро проникает за государственные границы, преодолевает культурные барьеры, если, конечно, речь идет об искусстве - настоящем, искреннем. Никогда не забуду, как мы с Левой Шнейдером, моим другом-пианистом, устраивались на работу в Нью-Йорке. В один ресторан пойдем - там по акценту определят, что эмигранты, спросят: «Откуда?». Ну, мы же честные люди: «Из СССР». - «А-а-а... Хорошо-хорошо, мы вам перезвоним». И даже не слушают. И естественно, не звонят. Во втором кабаке то же самое, в третьем... Долго нигде не выступали, и как-то я обратил внимание на ресторанчик недалеко от дома, где жил, на углу 52-й улицы и Бродвея.

Без особой надежды пошли. Хозяин спросил, откуда, мы уже собрались уходить, как он сказал: «У нас скоро просмотр - showcase. Съедутся музыканты со всей Америки, выберем тех, кто будет играть у нас всю следующую неделю. Если хотите, приходите». Сказать, что мы обрадовались, - ничего не сказать, поскольку ресторан не был какой-то забегаловкой - дорогое заведение, прекрасно убранное, отдыхали там обеспеченные люди, музыкантам платили хорошие деньги. «Что же нам подготовить?» - спрашиваем. «Что-то испанское или бразильское - у нас латиноамериканский ресторан. И свое, русское».

Ну, с испанской музыкой мы были знакомы, а вот что бы такого нашего найти, чтоб не избитое, не вульгарное и душевное? В книжном магазине, куда мы с Левой зашли, случайно обнаружились ноты песни «Темная ночь» Богословского. И тут же - текст песни, переведенный на английский.

...Один куплет я исполнил по-русски, второй по-английски, и когда закончил петь, в зале была гробовая тишина. «Ну все, - думаю, - провалились». А через минуту - шквал аплодисментов! Хозяин подошел: «Пойдемте подписывать контракт». - «Но есть еще люди, которые ждут прослушивания...». - «Они меня уже не интересуют». Мы с Левой получили шикарную работу на неделю - благодаря великой песне, которой прониклись и американцы, и латиноамериканцы.

Хозяин разрешил заказывать какую угодно еду, даже самое дорогое, что было в меню, однако мы, люди скромные, ограничивались кофе и булочкой, что удивляло: никто не думал, что русские так неприхотливы. А когда наступил третий день рабочей недели, мы с ужасом думали, что скоро на наше место придут другие музыканты.

Спас случай: вечером в ресторан пришла какая-то женщина, в возрасте, и весьма странно одетая. Норковая шуба, бриллианты - и спортивный костюм... Подошла к нам с Левой, спросила: «Вы знаете песню How Deep Is The Ocean («Как глубок океан». - Авт.)? Она много значит для меня». К сожалению, название это мы слышали впервые. Дама села за свой столик, заказала что-то... Я говорю: «Как неудобно получается. Давай в перерыве сходим в магазин, найдем ноты - и сыграем той женщине песню, которую она любит». Так и сделали. Она была поражена: «Вы же сказали, что не знаете!». А когда я объяснил, как все произошло, подошла и что-то сказала хозяину, показывая на нас. «Вы не представляете, что вы для меня сделали! - восхищался наш работодатель. - Нет, вы даже не знаете, кто эта женщина! Я потом вам скажу...». Мы так и не узнали. (Смеется).

В Советском Союзе я родился и стал музыкантом, у советских мастеров, таких, как Эдита Пьеха и Александр Броневицкий, с которыми выступал, учился профессиональным вещам, но Америка стала для меня большой школой жизни, проверкой на прочность. Там нужно было начинать все с нуля, ни на кого не надеясь, потому что наши соотечественники не особо помогут: попав в чужую среду, они начинают вливаться в нее, и ты уже ни к кому даже в гости не зайдешь, не предупредив о визите...

В Штатах не принято жаловаться на недостаток денег, плохое самочувствие. «Как дела?» - дежурный вопрос, приветствие, и отвечать на него нужно: «Хорошо, спасибо!». Никто не хочет слушать, что у тебя нет работы, что ты приехал из-за океана, чтобы реализоваться как творческая личность, а получается это с переменным успехом. Только кажется, что у тех, кто эмигрировал, все в шоколаде, играют себе в кабаке и горя не знают. А попробуйте приехать - и устроиться в кабак! Страна огромна, многонациональна, музыкантов талантливых и даже гениальных полно, играют все стили, какие хочешь... Словом, я рад, что уже прошел через все это и что мои жена и дети знают об этом лишь по моим рассказам.

У нас, слава Богу, все хорошо. Джулия, супруга моя, будет защищать диссертацию по продюсированию документального кино, дети Эвилина и Милен - школьники, увлекаются музыкой: дочь за два года освоила гитару и сейчас изучает композицию и занимается вокалом, а сын пока не решил, кем будет - гитаристом или ударником, потому учится играть и на гитаре, и на барабанах. Можно сказать, свой бэнд растет!

Этой осенью мне исполнится 79, но возраста своего не чувствую - в первую очередь благодаря близким людям. А когда спрашивают, какие правила соблюдаю, говорю, что о них можно снять целую передачу. На самом деле все просто: нужно быть человеком, не тратить себя на злобу и зависть, которая укорачивает жизнь и умирает со своим хозяином, и помнить: вокруг много такого, ради чего стоит жить...