Свiй до свого!

Виталий КОРОТИЧ 24 Апреля, 2007 00:00

Больше двух столетий назад был провозглашен лозунг: «Свобода, равенство и братство!», которым с тех пор неоднократно спекулировали, но не осуществили ни разу. Так же, кстати, как позже придуманный призыв к объединению пролетариев всех стран. На самом деле, человечество со времени возникновения норовило разделиться на племена, и самые шумные празднества происходили по схеме, сформулированной безымянным галичанским философом: «Свiй до свого!». Так в основном и живем мы с вами до сих пор. Впрочем, равенство и братство иногда случаются даже в условиях несвободы, и над этим стоит задуматься.

В свое время власть вдоволь поизмывалась над академиком Сахаровым. Физика, соорудившего для страны водородную бомбу, а затем начавшего борьбу против того, чтобы такие бомбы падали на людей, унижали всячески. Его лишали премий и орденов, увольняли — все, что могли сделать ретивые администраторы, они старательно совершили. Включая обвальную публикацию гневных писем рабочих, крестьян и трудовых интеллигентов, требовавших наказать Сахарова еще строже. Но самое главное у власти все же не получилось — Андрея Дмитриевича не исключили из Академии наук. Академики голосовали несколько раз и, надо отдать им должное, не предали коллегу. Начальство топало ногами и хлопало руками, но Сахаров отбыл в ссылку в академическом ранге...

Это достойный пример корпоративной солидарности, равенства и братства, осуществленных в тесном кругу единомышленников. В советской истории куда больше примеров не менее убедительных, но противоположных по смыслу. Советские творческие союзы, например, корпоративной солидарностью не страдали никогда (Ильф отметил в «Записной книжке» единственное своеобразие: композиторы писали доносы на нотной бумаге). Союз писателей никогда не защищал своих даже самых талантливых представителей, хотя все знали, что исключение из Союза могло стать предвестником исключения из жизни.

Лет 75 назад это бывало по-настоящему страшно. Но прошли убойные времена, а стиль жизни остался. «Самое страшное — это инерция стиля», — писал бывший киевлянин Наум Коржавин, изгнанный из Союза писателей, а затем и из страны. Уже на моей памяти при сплоченном голосовании советских мастеров слова исключали из Союза писателей непослушных Зощенко и Ахматову, Пастернака и Галича, Миколу Руденка и Виктора Некрасова. Послушная творческая интеллигенция не извлекла выводов из погромов 30-х годов, когда вначале расстреливали тех, на кого донесли, а чуть позже — доносчиков. Душевные уродства укоренились, и коллективное предательство не сменилось корпоративной солидарностью.

Предметные уроки сплочения преподали в советское время истинные хозяева жизни, чиновники. Их ряды подверглись прополке только однажды, когда в 30-х сталинская охранка охотилась на парагвайских и японских шпионов. Перед расстрелом их могли обвинить в чем угодно: отравлении колодцев, подрывах шахт, перекосе земной оси и перекраске облаков. Чиновники все это вытерпели, сплотившись с тех пор раз и навсегда.

Сегодня, во времена, когда только ленивый не повторяет имен главных коррупционеров, они стоят, как монолит, так и ни один не пошел под суд. Если министров разного ранга и ловят, то исключительно за границей, как украинца Лазаренко или россиян Бородина и Адамова. Депутатов парламенты не отдают никому, генералы стоят насмерть, но не признаются. Корпоративная смычка, та самая солидарность, которой так недостает творческой интеллигенции, надежно и поучительно утвердилась в рядах интеллигенции нетворческой. Даже завидую. Впрочем, подобную смычку, кажется, еще зовут круговой порукой...