Статус «человеческого материала»

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 15 Мая, 2014 00:00

В суматохе по­­­следнего времени мы подзабыли о юбилеях некоторых важных событий и не­­часто рассуждаем об их уроках. Столетие назад началась Первая мировая война, длившаяся пять лет. В эту пятилетку уложились многие события, в том числе Октябрьский переворот в Российской империи, разрушивший саму империю и многое вокруг нее. Тогда же распалась Австро-Венгрия, рухнула Германия... В Европе границы удлинились почти на 20 тысяч километров за счет новых государств и вместо прежних 15 валют возникло 30, пребывающих в невыясненных соотношениях.

Шли бурные дискуссии о национальных языках и границах, сводились старые счеты, спорили о том, кто, кого и чем когда-то обидел. Вместо больших многонациональных государств возникали страны помельче, но тоже многонациональные. В новорожденной Венгрии жила только треть европейских венгров, а в Польше треть населения составили украинцы, белорусы, литовцы, евреи, немцы. Территория Украины вообще входила в состав четырех стран — складывающегося СССР, а также Чехословакии, Польши, Румынии.

Диктаторы, множась, как тараканы, не всегда сразу объявляют, чего они хотят. Ленин с редкостной для себя полусерьезностью заметил, что большевики вначале ввязываются в бой и только после этого начинают прикидывать, что к чему. Позже, осмысливая другой государственный развал, мудрый Михаил Жванецкий высказал свою формулу, основанную на историческом опыте: «Такое впечатление, что мы жили-жили в Бухенвальде, а потом с боями прорвались в Освенцим».

Впрочем, первые концлагеря в послереволюционной бывшей нашей стране указом от 5 сентября 1918 года установили большевики как продуманную часть государственного строительства, так что отправная точка находится в том же историческом периоде вековой давности, о котором идет речь. Советские коммунисты тогда очень спешили, почему и уродовали человеческие жизни с таким энтузиазмом, считая, что они над этими жизнями полновластны. Им казалось, что, как говорил Бухарин: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная с расстрелов и заканчи­вая трудовой повинностью, является, как ни парадоксально, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».
В бывшей нашей стране нескольким поколениям и вправду довелось пожить в статусе «человеческого материала», чем-то вроде восстановимых природных ресурсов — леса, воды... Это тоже исторический урок.

Известный российский экономист и политолог Гавриил Попов пишет, что с самого начала страшных катаклизмов ХХ века надолго определились векторы развития, не умеющие и не желающие пересекаться: «Сама природа человеческого сообщества двойственна. Она отличается от сообщества, скажем, пчел, где каждая пчела своей жизни не имеет и сущест­вует как часть общего организма семьи. Но она отличается и от жизни белых медведей, когда один медведь обитает в сотне километров от другого. Человеческое общество базируется на индивидуализме, личности. Но оно же базируется и на коллективе, сообществе. Его вечная индивидуальная природа — вечная база либерализма. Его вечная коллективная природа — вечная база социалистической идеологии».

В теории все выглядит убедительно, но сле­дует помнить, что и в социалистических революциях не все разрушается «до основанья», хотя об этом спели в «Интернационале». Вместо свергнутого самодержавия возникают авторитарные правители с мощной тайной полицией, клоунскими парламентами и холуйской прессой, а слово «либерал» считается ру­гательством. В общем, как иронизировал тот же Жванецкий: «Не надо переживать по поводу чепухи, а по более серьезным поводам уже поздно»...