Сергей ГАРМАШ: "Пока больше я уважаю нью-йоркского полицейского - у него блестят ботинки, чистая рубаха и наглажены брюки"

Сегодня он один из самых востребованных актеров в кино. На его счету более 70 кинокартин и сериалов, среди которых "Время танцора", "Ворошиловский стрелок", "Любовник", "Свои", "Мой сводный брат Франкенштейн", "Время волков", "Досье детектива Дубровского". За роль военрука в картине Сергея Соловьева "Нежный возраст" он удостоен премий "Ника" и "Золотой Овен" - чуть ли не самых почитаемых в России. Но зрителям Сергей особенно дорог в образе майора Короткова в телесериале "Каменская". Понятно, что артиста это раздражает.

"Я ПОСМОТРЕЛ, ГДЕ ЭКЗАМЕНОВ ПОМЕНЬШЕ. ОКАЗАЛОСЬ, В ТЕАТРАЛЬНОМ"

- Сергей Леонидович, побывав в шкуре киношного майора Короткова в "Каменской", вы научились доверять реальным ментам?

- Если вы намекаете на то, что мой Коротков получился чересчур положительным героем, так это ведь художественный фильм, а не документальный. Мне очень хочется, чтобы наша милиция вызывала у меня доверие. Прекрасно понимаю, что это труднейшая профессия, и как обычный налогоплательщик даже готов к тому, чтобы милиции платили больше. Но вот если бы вы задали вопрос более остро: чувствую ли я себя защищенным? Честно признаюсь - нет.

И вообще начал бы с того, что поприличнее одел бы наших милиционеров, поскольку даже их внешний вид не вызывает у меня ни доверия, ни уважения. Пока же я больше уважаю нью-йоркского полицейского - хотя бы уже за то, что у него блестят ботинки, чистая рубаха, наглажены брюки.

- Такие роли, как Коротков, приносят популярность, но часто актеры становятся их заложниками. Вы не опасались, что потом вечно будете играть ментов?

- Именно поэтому я отказался от роли оперативника в сериале "Марш Турецкого". Потом мне предлагали сыграть какого-то военного в "Дальнобойщиках". Я сослался на то, что мне это неинтересно. Я ведь еще до "Каменской" сыграл милиционера - в "Ворошиловском стрелке" Говорухина. Просто надо уметь не зацикливаться на одной роли. Иначе самому будет неинтересно.

Другое дело, что сейчас действительно почему-то очень много снимается фильмов о милиционерах или братках. По-моему, это ужасно. И не только потому, что мы из них делаем героев нашего времени.

Сейчас ведь растет абсолютно не читающее поколение. Например, один из московских режиссеров, выступая перед студентами журфака, произнес в контексте фразу: "...Помните, как это происходит у Мартина Идена?". А из зала его спрашивают: "Что написал этот Мартин Иден?". Режиссер был в шоке, но отшутился: "Джека Лондона"...

Думаю, что когда нынешнее молодое поколение достигнет 30-летнего возраста, оно окажется на пороге катастрофической нравственной депрессии. Но что поделаешь? Времена-то смутные, темные и загадочные. Нет, я не хочу обвинять молодежь: ах, мол, какие негодяи, ничего не читают! Понимаю, что трудно заставить себя прочитать "Робинзона Крузо", когда уже давно сняли фильм по этой книге Дефо. Но это, кстати, накладывает еще большую ответственность на кинематографистов.

- Ну а свою дочь вы заставляете читать?

- Во всяком случае, Пушкина, Достоевского, Гоголя, Чехова и Толстого... Считаю, что русской классики достаточно, чтобы заложить в человеке морально-нравственные основы.

- Ваши родители тоже были поклонниками "классического" образования?

- Нет, они люди простые. Мама окончила всего семь классов, она из глухого села в Западной Украине. Всю жизнь проработала диспетчером на автобусной станции. А папа сначала был водителем, окончил политех, работал начальником колонны, потом - автопредприятия.

- А вас карьера шофера, значит, не привлекала...

- Своим актерством я обязан маме. Это она считала, что мальчика нужно вывести в люди. Мы жили в Херсоне, я занимался парусным спортом и хотел поступать в мореходку. Маме же казалось, что я обязательно провалюсь на экзаменах из-за физики и математики.

Я полистал справочник для поступающих, посмотрел, где экзаменов поменьше. Оказалось, в театральном. Маме идея понравилась, и, пока я уехал на соревнования по парусному спорту, она отвезла мои документы в Днепропетровское театральное училище. В приемной комиссии над ней посмеялись: "Тетенька-диспетчер, а где абитуриент-то ваш? Мы документы принимаем только после личного собеседования". Но почему-то все-таки взяли.

Когда мы с отцом приехали в Днепропетровск накануне первого экзамена, выяснилось, что сдавать нужно актерское мастерство - прочитать стихотворение, басню, прозу. Папа просто позеленел от ужаса. Я вспомнил стихотворение из школьной программы, выучил какую-то басню. Папа спрашивает: "А проза?". Я решил исполнить миниатюру из репертуара Аркадия Райкина, потому что страшно его любил и часто слушал - у нас дома была целая коробка пластинок.

На экзамене, подражая голосу Райкина, начал читать. Комиссия пришла в ужас: "Это что такое?!". - "Проза!". - "Молодой человек, вы вообще готовились к экзамену?!". От страха я сделал морду кирпичом: "Готовился!". Потом тупо и громко прочел стихотворение Исаковского. Мне говорят: "Ну смотри, если явишься на третий тур с таким же репертуаром, не примем".

"КАК ПРЕДСТАВЛЮ, ЧТО ДОЧЬ КАКОГО-ТО ОХЛАМОНА В ДОМ ПРИВЕДЕТ, ГОТОВ ЗА ПИСТОЛЕТ СХВАТИТЬСЯ"

- Видать, приемная комиссия все-таки разглядела в вас талант.

- Разглядеть-то разглядели, только я долгое время не понимал, зачем поступил в это училище. И мои преподаватели не понимали, меня даже собирались отчислить. И только на втором курсе, когда мы стали делать драматические отрывки, меня что-то такое зацепило.

- Раскройте секрет, как это вы после Днепропетровского театрального училища оказались в одном из самых престижных театров России - в "Современнике"?

- После училища меня направили в Херсонский театр кукол. Я ведь по профессии был актером кукольного театра.

- А я слышала, будто туда берут только низкорослых...

- Это правда. Но когда я поступал в училище, был очень маленького роста - едва доставал до ширмы. А к концу учебы вымахал до метра 86 сантиметров! Это при стандартном размере ширмы - метр 70 сантиметров. Торчал сверху на 16 сантиметров! Мы много ездили с гастролями по Черноморскому побережью и побережью Азовского моря, фактически жили в автобусе. Время было веселое и романтичное.

Потом меня призвали в армию. Мой друг, с которым мы служили вместе, был студентом ГИТИСа. Я слушал его рассказы с раскрытым ртом: известные актеры и режиссеры, совсем другая жизнь!

В общем, после армии двинул в столичный вуз. Так оказался в Школе-студии МХАТа. А на четвертом курсе меня и еще троих моих однокурсников отобрали на предварительном просмотре в "Современник".

- Ваша жена ведь тоже из "Современника". Вы в театре познакомились или еще раньше?

- На первом курсе института. Инне было всего 16 лет, она приехала в Москву прямо со школьной скамьи. А я уже был мужчиной "с прошлым", на пять лет старше, успел немного поработать, отслужить в армии. Вначале ей не понравился - мордой не вышел, а она ведь красавица. Два года вокруг нее круги наматывал. Но дальше дружбы дело не шло: в кино ходили, гуляли вместе. И все. И может быть, ничего у нас не склеилось бы, если бы я ее на жалость не взял. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло... Я сломал ногу, да так неудачно, что чуть на всю жизнь не остался калекой.

- Как это вас угораздило?

- Мы с братом пошли в ресторан, посидели, выпили. Потом завязалась драка с какими-то парнями... Я месяц пролежал в больнице, Инна меня навещала. Из больницы забрала к себе в общежитие. Я еще у нее три месяца весь в гипсе на костылях пропрыгал. Инна меня выхаживала, и тогда, наверное, у нее ко мне чувство возникло.

А свадьбу сыграли уже по окончании института, у меня на родине. Правда, я чуть ее не сорвал. Как раз в то время снимался в Вильнюсе в первой своей картине "Отряд". Опоздал на самолет. Представляете: лето, разгар отпускного сезона, а мне лететь в Одессу! Какие билеты?!

- А на жалость взять: мол, дома невеста ждет в красивом белом платье?

- Я так и делал. Но все равно сильно опоздал, домой добрался только к ночи. Мои друзья взяли в заложницы тетеньку из загса, которая нас должна была расписывать. Поили коньяком до тех пор, пока "блудный жених" не прилетел. Зато потом весело гуляли всю ночь прямо во дворе родительского дома.

- Считается, что актерские браки недолговечны. Но ваша семья, кажется, нарушила печальную традицию. Поделитесь секретом, как вам это удалось?

- Есть режиссеры, которые всю жизнь снимают своих жен, или актеры, соглашающиеся работать только вместе со своей второй половиной. А по-моему, это неправильно. Нужно, наоборот, делать так, будто у вас вообще разные профессии. Вот это, наверное, и есть главный секрет - работа никак не влияет на наши отношения в семье. А остальное - как у всех.

- Ага, значит, вы не играете вместе в театре?

- Играем. Правда, только в последнее время. Поскольку я родом из Херсона, а Инна - из Одессы, в Москве у нас нет бабушек и дедушек. Когда дочка была маленькой, мы по очереди оставались с ней. Нас для этого даже специально разводили по репертуару.

- Вы, наверное, очень заботливый отец?

- Ну, может, не настолько, как мне хотелось бы. Я ведь все время на съемках, в театре. Если бы можно было повернуть время вспять, то уделял бы больше внимания Дарье. Мы с Инной долго не могли позволить себе ребенка - не было квартиры. Сначала жили в общежитии, потом получили комнату в коммуналке. Мне было все равно, кто родится - дочь или сын. А когда появилась Дашка, я взял ее на руки... Наблюдая день за днем, как из пельмешка дочка превращается в человечка, думал: "Боже мой, если бы родился сын, разве мог бы я его любить так сильно?!".

- А потом ваша принцесса выйдет замуж, будет подбрасывать внуков заботливому деду...

- Кошмар! Я как представлю, что она какого-то охламона в дом приведет, готов за пистолет схватиться!

- Признайтесь, слава как-то отразилась на вашем характере?

- Надеюсь, что нет. Но сегодня популярность актера часто совершенно не соответствует уровню его таланта. Появилась такая вещь, как раскрутка. Снимается огромное количество сериалов, благодаря которым даже слабенькие актеры становятся известными.

"СЛЕЗЫ НА СЦЕНЕ ДОСТАВЛЯЮТ УДОВОЛЬСТВИЕ"

- Ну хорошо, по-другому поставлю вопрос. Известность приносит минуты счастья?

- Я бы сказал, бывают минуты, когда мне хорошо. Помню, мы с Янковским смотрели первый раз картину "Любовник" на "Кинотавре". Волновались страшно! Забились в угол и курили сигарету за сигаретой. Потом после сеанса вышли в фойе, нас

окружили зрители, критики, режиссеры, актеры, начали поздравлять... Вот такие моменты запоминаются.

Или когда узнал, что получил премию "Ника" за роль в "Любовнике". Я специально не пошел на церемонию, чтобы не расстраиваться, и даже телевизор не смотрел. А утро началось со звонков по телефону. Звонили с поздравлениями друзья, знакомые... Конечно, было приятно, но я не прыгал до потолка. Счастье же не в этом.

- А в чем?

- Ну, мне ощущение счастья, праздника нередко дарит удачный съемочный день или репетиция. Великая Тарасова однажды спросила своих студентов, чем отличаются слезы на сцене и в жизни. Никто не ответил правильно. Тогда она сказала: "Слезы на сцене доставляют удовольствие". Это пик актерского мастерства. Ведь, по большому счету, мы выходим на сцену ради удовольствия.

Вот я считаю, что несколько раз в жизни мне крупно повезло с ролями. Но были и упущенные возможности, о которых и сегодня жалею. Например, я согласился на главную роль в фильме "Иван Великий" по рассказам Платонова, а через несколько дней получил приглашение в картину "Холодное лето 53-го". Но договор-то уже был подписан! Так и не снялся у Прошкина...

Но судьба сводила меня и с хорошими режиссерами и партнерами. Дважды я снимался у Абдрашитова, который создает на площадке целый мир. Для меня работа с ним - как курсы повышения квалификации. Один раз работал у Иржи Менцеля - в "Чонкине". Пусть картина не получилась, но режиссер очень талантливый человек, и команда там была что надо. Иногда процесс был важнее результата.

То же было и на съемках "Своих". Не потому, что картина получила полсотни призов на различных фестивалях, а потому, что кровью снималась.

- В буквальном смысле?

- Да! Я с мотоциклом улетел в кювет и сломал ключицу. Снимался так полкартины. Хотели даже съемки приостановить. Мы с Хабенским почти все время проходили босиком, что тоже не сладко, тем более съемки продлились до начала ноября. Но все равно там была такая дружная группа и такая фантастическая жизнь! Работать с таким режиссером - праздник.

- А в чем для вас заключается ужас профессии актера?

- Наверное, в том, что все мы играем в рулетку. Жестокую и несправедливую. Вот почему не снимают Нонну Мордюкову? Это же живая легенда! Я, между прочим, Николаю Губенко прощаю все его глупые общественные выступления в Думе только за то, что он в картине "И жизнь, и слезы, и любовь" снял Федора Никитина, которого за рубежом называли "русским Чаплином".

Во мне до сих пор живо чувство страха - вдруг меня забыли, вдруг телефон больше не позвонит? Но такие паузы актеру нужны, они закаляют.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter