«Еще немного — и наступит счастье!»

Юлия ПЯТЕЦКАЯ. «Бульвар Гордона» 20 Сентября, 2012 00:00

«ОНИ ТАК ХОРОШО СМОТРЯТСЯ В ЗАЛЕ...»

В партере тоже хлопали. Причем достаточно бурно. В этот праздничный вечер партер Театра Леси Украинки был отмечен обилием официальных лиц: Леонид Данилович Кучма с супругой Людмилой Николаевной, министр образования Дмитрий Табачник, министр культуры Михаил Кулиняк и другие, подающие пример многим и многим в успешном строительстве независимого демократического государства. Как ехидно заметил один из героев «Пера Гюнта»: «Еще немного - и наступит счастье!».

Глядя сверху в оживленный партер, вспомнила историю, рассказанную режиссером Василием Бархатовым. Как-то двое театральных постановщиков долго раздумывали, кого бы пригласить на премьеру. Составляли списки. «Да, и обязательно надо позвать кого-нибудь из епархии», - говорит один. «Зачем еще?». - «Они так хорошо смотрятся в зале...».

В общем, Марк Анатольевич порадовал своей детской искренностью, чтобы не сказать наивностью. Искренность и наивность в театре - это прекрасно. «Все мы сидим в помойной яме, - считал Оскар Уайльд, - только иные при этом смотрят на звезды». Вот Марк Анатольевич из тех, кто еще смотрит на звезды и за свои почти 79 лет не утратил ни способности, ни желания на них смотреть.

Собственно, пьеса выдающегося норвежца Генрика Ибсена, которую Захаров поставил вместе с хореографом Олегом Глушковым и премьера которой состоялась в «Ленкоме» полтора года назад, тоже про звезды. «Пер Гюнт» - классическая история о поисках своей звезды, себя и своего предназначения и о том, как, ища себя, можно бесконечно далеко от себя уйти...

Сын некогда богатого и почитаемого Йона Гюнта, впоследствии спившегося и обанкротившегося, намерен восстановить все утраченное отцом на радость любимой матери Озе (Александра Захарова), и сам черт ему не брат. Перу (Антон Шагин) все по плечу, он от природы наделен многочисленными талантами и сумасшедшей энергией, видит цель, но не видит препятствий, при этом снедаем и одержим пустыми мечтами и грезами, недюжинными амбициями и спесью: «Могу быть князем, а могу - премьер-министром».

Пока он мечется в поисках себя, подходящего для себя места под солнцем и своей ярчайшей звезды, надеясь стать то князем, то премьер-министром и становясь то похитителем чужой невесты, то королем лесных троллей, то работорговцем, то дельцом, то странником пустыни, то вождем бедуинов, то предсказателем, жизнь утекает, как песок сквозь пальцы. Венцом поисков и метаний героя оказывается сумасшедший дом, и происходит это на закате жизни Пера, «когда из крупных дел ему осталось только умереть».

Великий датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен называл это творение норвежского драматурга совершенно бессмысленным, да и не только он. На протяжении многих лет поучительная и пронзительная история Пера Гюнта почему-то не находила достойного отклика среди современников и соотечественников Ибсена, и тому, что эта драматическая поэма дожила до наших дней, мир обязан, во-первых, композитору Эдварду Григу, положившему пьесу на божественную музыку, а во-вторых, героине самой пьесы - Сольвейг.

«ВОТ ЭТА ЖЕНЩИНА, ПРИЯТЕЛЬ, И ЕСТЬ ВСЕ ТО, ЧЕГО ДОСТИГ ТЫ В ЖИЗНИ»

Светлый и печальный образ Сольвейг давно уже существует в мировой литературе совершенно отдельно, являясь воплощением подлинной женственности, жертвенности и верности. Они повстречались случайно на деревенской свадьбе, полюбили друг друга и недолго жили вместе в лесной хижине, откуда Пер отправился на поиски своей звезды, а Сольвейг (Алиса Сапегина) так никуда больше и не отправлялась, посвятив всю свою жизнь ожиданию возлюбленного. Вечная тема. Надо только выучиться ждать.

Как это часто бывает, и не только в мировой литературе, вновь встретились они поздновато. Он одряхлел, она ослепла. Ослепла, но дождалась. Пер же наконец нашел свою звезду - «Вот эта женщина, приятель, и есть все то, чего достиг ты в жизни»...

Таков итог исканий главного героя в инсценировке Марка Захарова, хотя я все-таки не до конца поняла позицию режиссера. Мне кажется, одной женщины, даже такой, как Сольвейг, катастрофически мало для того, чтобы оправдать целую жизнь одного мужчины. Поэтому в финале за Пера вовсе не радостно, а, скорее, досадно. Что же касается позиции драматурга, то мне думается, Ибсен как раз считал, что Пер Гюнт себя не нашел, а, наоборот - окончательно потерял.

Где бы ни оказывался этот блудный сын, его пытались тут же усреднить, подогнать, втиснуть и переплавить, и отовсюду он бежал, и все дальше от себя. Он так и не сумел вписаться ни в одни предложенные обстоятельства, но и не сумел создать свои. Его не хватило на то, чтобы стать героем, и на то, чтобы стать типичным представителем, и на то, чтобы стать праведником, и даже грешника из него не вышло. Генрик Ибсен, по сути, рассказал о трагедии полного распада личности, и эту трагедию можно переосмысливать по-разному, но в любом случае она намного глубже, нежели версия, предложенная Захаровым. Плюс, на мой взгляд, ленкомовский «Пер Гюнт» - тот самый случай, когда актер сделал больше, чем собирался сделать режиссер.

Вся постановка задумана и исполнена весьма легковесно, хотя и не без изящества - с шутками и прибаутками, песнями, танцами, живой музыкой, и психологический объем этому увлекательному маскараду придает лишь Антон Шагин. Только в нем присутствуют и объем, и надрыв, и отчаяние, и какая-то непривычная самоотверженность, и финальная растерянность.

Не хочется заниматься пророчествами, но, по-моему, в России появился очень сильный и талантливый артист, для которого его работа не ремесло, а способ существования. В мире крепких профессионалов кино и сцены таких людей, помимо необщего лица, всегда отличает особый магнетизм, внутреннее горение и удивительная способность мгновенно заряжать пространство вокруг себя.

Вот вокруг Шагина был и свет, и мрак, и вихрь, и искры, а в целом постановка смахивает на социально-политический памфлет, который хорошо выпускать перед президентскими выборами. «Выкрикивать дурацкие идеи мы пациентам разрешаем в специально отгороженных местах». Тут Марк Анатольевич, увы (а может, кому-то и не увы), сработал по своим старым лекалам образца «Убить дракона». Одна из мизансцен «Пера Гюнта» в сумасшедшем доме («Гуссейн, скотина, а ну-ка покажи, как ты доволен жизнью!») прекрасно могла бы дополнить беседу господина Дракона с ученым Фридрихсеном: «Ну как, ты всем доволен?». - «Сейчас особенно!». - «Больно?». - «Воооот сейчас ооочень!». - «Но я прав?». - «Абсолютно!».

«ЛУЧШИЙ СПОСОБ УБИТЬ ДРАКОНА - ЭТО ЗАВЕСТИ СВОЕГО СОБСТВЕННОГО!»

Больше всего захаровского «Пера Гюнта» хочется отнести к ныне популярному театральному жанру: «Танцуют все!». Тем более что у Марка Анатольевича все, как правило, танцуют о чем-то важном, проблемном и полезном, а не просто потому, что есть ноги. К тому же не только танцуют, но еще и поют. И обязательно много шутят.

Честно говоря, искрометные шутки о главном, как и бесконечные пассажи о «разожравшихся троллях, которые все сейчас в парламенте», уже не столько веселят, сколько утомляют. За последние лет 100 тролли здорово приелись, кроме того, на них всегда можно посмотреть в телевизоре. А в театре хочется каких-нибудь искр.

Штука еще в том, что классические тексты в принципе плохо переносят нашу мучительную актуальность, поскольку обращены к темам вневременным, а не сиюминутным, и если классику чересчур умучивать дурацкими идеями, на выходе иногда получается довольно вульгарно.

Но от вульгарности «Ленком» спасает вкус Захарова, его чувство стиля и мастерство постановщика, поэтому на выходе получилось театральное зрелище. В смысле зрелищности «Ленком» по-прежнему в строю. Марк Анатольевич по-прежнему верен своим идеям и звездам. Наивен и искренен. Ланцелот советского кино и постсоветского театра, все еще грезящий о свободе грядущих поколений.

Правда, лично мне Марк Анатольевич всегда напоминал доброго, но уставшего архивариуса Шарлеманя из бессмертной сказки Шварца: «Лучший способ убить дракона - это завести своего собственного».