Рынок раскинул шатры на Парнасе

Виталий КОРОТИЧ 11 Января, 2005 00:00

Творчество - процесс сложный, даже интимный. В каждую эпоху он окружен множеством подробностей и примет. В советские времена положение человека творческой профессии было в огромной степени связано с тем, нравится или не нравится он государству, то есть людям, озвучивавшим государственную точку зрения. Эти люди определяли, исполнят или не исполнят музыку, покажут или не покажут картину, издадут или не издадут стихи. За то, что издавали и показывали, платили деньги. Слишком уж богатеть в государстве победивших пролетариев считалось неприличным, поэтому чиновники определяли, как выдать "всем сестрам по серьгам", а кого вместо сережек наградить оплеухой. За долгие годы к такому порядку многие привыкли, как привыкают в курятнике к утренней раздаче хлебных крошек с зерном. И то, что популярный писатель получал практически столько же, сколько нечитаемый, но приятный властям писака, многим казалось проявлением той самой классовой справедливости, о необходимости которой говорили большевики.

Все это кончилось. Сегодня издают лишь книги, которые люди покупают, соглашаясь читать, и платят в зависимости от количества проданных экземпляров. То же самое с музыкой, живописью и всем остальным. Всемогущий рынок раскинул свои шатры на Парнасе. Как всегда, в таком отношении к творчеству праведное в очередной раз перепутано с грешным, и какой-нибудь попсовый попрыгунчик зарабатывает во много раз больше автора симфоний, а за текст одной-единственной песни можно получить денег больше, чем за четыре книги стихов.

Прикормленные прежней властью писатели взвыли от такой жизни, но так и не выпросили у нынешней власти никакой халявы. У художников не закупают картины для колхозных домов культуры, а скульпторам не заказывают гипсовые фигуры спортсменок с веслами для украшения городских парков. Надо переучиваться, надо вспоминать, как жили когда-то.

Из классической литературы мы знаем образы чахоточных поэтов и художников в чердачных комнатушках, но никто не хочет уподобиться им сегодня. Но были же и жизнерадостные Тициан, Рубенс или Брюллов, прекрасно жившие за счет заказов богатых людей.

Жаль, что редко вспоминают о великой традиции отечественного меценатства, о том, как Харитоненки и Терещенки, Щукины, Мамонтовы, Бродские и Соловцовы помогали десяткам художников, актеров и писателей не только украинских или российских, но даже французских, закупая их работы. Эта традиция освящена временем. В Киевском музее украинского искусства есть несколько роскошных заказных икон, абсолютное большинство портретов во всех картинных галереях написаны по заказу, а без ватиканского Папы Сикста не было бы ни Сикстинской Мадонны Рафаэля, ни Сикстинской капеллы Микеланджело.

Меценаты содержали театры и оплачивали издание книг, благодаря их помощи Иван Федоров, сбежавший из Москвы полтысячи лет назад, издал во Львове своего "Апостола", и не только его. Богатые люди должны понять, что от них в огромной степени зависит сегодня, будут ли их дети жить в мире, уважающем культуру, или останутся от нашего времени одни только комиксы и рэповые кричалки.

Слава Богу, что ушла власть, насиловавшая таланты и ломавшая спины непокорным творцам. Но грустно, что мы еще не ощутили власть людей благородных и умных, достаточно щедрых и понимающих: что деньги свои они заработали в этой стране и среди людей этой культуры. У нас нет престижных наград для меценатов, мы мало пишем о них, скупо рассказываем о тех из щедрых жертвователей, которые уже есть сегодня. В очередной раз мы оказались в пересменке, зажатые между временами, которые не шлифуют души, а перетирают их, как жернова.

Честно заработанные деньги дают свободу - и тем, кто их добыл, и тем, кто за эти деньги продал свою картину и книгу. Если мы хотим, чтобы в нашей жизни стало больше свободы, надо еще научиться многому. В том числе щедрости и доброте.