Дедушка Мамай и зайцы

Юлия ПЯТЕЦКАЯ. «Бульвар Гордона» 4 Декабря, 2009 00:00

«МОЖЕТЕ ДУМАТЬ ОБО МНЕ, ЧТО ХОТИТЕ»

Нынешнего Константина Аркадьевича отличает основательность, твердость, весомость. Взгляд прямой, поступь решительная, формулировки жесткие, когда говорит, крылья часто складывает в кулаки. Даже трудно представить, что его сегодня могло бы оторвать от земной тверди или хотя бы слегка над ней приподнять.

С другой стороны, куда уж выше? «Сын великого артиста», как указано на сайте «Сатирикона», сам великий артист, народный артист России, обладатель многочисленных и разнообразных премий, художественный руководитель «самого добросовестного театра», преподаватель школы-студии МХАТ, режиссер. Отказал Стивену Спилбергу. «Я единственный, кто ему отказал», - любит хвастаться Константин Аркадьевич вот уже лет пять или шесть на всех встречах с журналистами.

Райкин по-прежнему в отличной физической и творческой форме, все так же удивительно пластичен и подвижен, но время и длительное напряженное служение нескольким музам одновременно внесли в его облик определенные коррективы. Пожалуй, лучше других эти коррективы сформулировал Сергей Михалков: «Можете думать обо мне, что хотите».

«Я играю роли, как правило, главные, потому что это правильно. Спектакль должен быть сконцентрирован на мне. А вообще у нас ансамблевый театр, без явного лидера». В «ансамблевом театре, без явного лидера», который достался артисту по наследству, Константин Аркадьевич не только является на протяжении десятилетий бессменным руководителем и единственной звездой, но с некоторых пор выступает еще и как постановщик - 7 из 13 спектаклей вялотекущего репертуара «Сатирикона» поставлены Райкиным.

Когда-то он больше двух лет гонялся за Робертом Робертовичем Стуруа по всему миру - от Тбилиси до Буэнос-Айреса, и в итоге сыграл Гамлета. Настойчиво ухаживал за Петром Наумовичем Фоменко, и тот снизошел, и вынул из артиста душу, поставив один из шедевров «Сатирикона» - «Великолепного рогоносца». Влюбился в Машкова - и «Трехгрошовую оперу» по Брехту посмотрели даже те, кто в театре не был никогда. В прямом и переносном смысле сходил с ума от Романа Григорьевича Виктюка, и именно «Служанки» родили новый «Сатирикон» - с громким успехом, повышенным вниманием прессы, умопомрачительными проектами, очень дорогими билетами. В свое время на спектакле с участием Райкина плакал от потрясения гениальный театральный теоретик, педагог и режиссер Ежи Гротовский, а много лет назад, в период маниакального актерского совершенствования, занимаясь с Валерием Фокиным бесконечными изнурительными этюдами, Константин терял сознание от легкого режиссерского щелчка пальцами - настолько погружался в материал, что любое возвращение в реальность было шоком.

Сегодня артисты его театра в качестве этюдов показывают гусениц и улиток, а сам Райкин всерьез называет это спектаклем, ставит в репертуар, возит на гастроли, созывает пресс-конференции... При этом до сих пор «больше смерти боится провала». «Пусть я лучше умру, но еще раз пережить такие моменты...».

Иногда создается впечатление, что для этого почти 60-летнего узника Мельпомены вся жизнь действительно проходит на сцене, и вне сцены ее попросту не существует. Он до сих пор как бы не в курсе, что жизнь шире литературы и в ней есть вещи посильней, чем «Фауст» Гете. Что бояться провала больше смерти так же нелепо, как больше смерти бояться насморка. К слову, киевская пресс-конференция артиста состоялась почему-то за две недели до его спектакля, как раз в разгар карантина, когда вся украинская столица смертельно боялась насморка, и только один Константин Аркадьевич - провала.

СИНХРОННОЕ ПЛАВАНИЕ

На пресс-конференции Райкин рассказывал о том, что журналисты годами пытаются поколебать в нем уверенность, а он «берет их измором», что актерство - «каторжный, кровавый труд», что кино ему больше не интересно... О папе, о Спилберге, о своей последней работе «Азбука артиста», которую поставил с выпускниками своего первого курса школы-студии МХАТ.

«Наша «Азбука артиста» - довольно плотный, атакующий, яркий перформанс. Такие выжимки из учебного процесса. Все сделано из конкретных материалов занятий. Мы играем почти на пустой сцене, и спектакль не стоил театру практически ничего».

Билеты на яркие выжимки, не стоившие практически ничего, в Киеве достигали двух тысяч гривен, а сама постановка, состоящая из студенческих этюдов, игровых сюжетов и эстрадно-цирковых упражнений, смотрится на едином дыхании, как тщательно срежиссированный капустник. Пока актеры садятся на шпагат, делают мостик, изображают синхронное плавание, танцуют и поют, все выглядит весьма забавно, когда же начинают, собственно, играть, хочется, чтобы вмешался художественный руководитель.

Художественный руководитель вмешивался неоднократно. Между этюдами бил в гонг и объявлял номера, а перед началом выступил с небольшой речью о себе. «Я, если кто не знает, из актерской семьи, - провозгласил Константин Аркадьевич и нервно оглядел зал. - А еще я очень не люблю, когда заходят после меня. Мне нравится выходить, когда уже все сидят, и если, к примеру, мои студенты опаздывают, я их просто не пускаю».

Когда-то он тоже был студентом. Если кто не знает, учился в Щукинском театральном училище - «самом трудном вузе страны». Поступал с триумфом. Костя произвел такое неизгладимое впечатление на приемную комиссию, что с первого тура его перевели сразу на третий, правда, забыли об этом сообщить. «Вышел некто, объявляющий фамилии прошедших на второй тур, и я слышу, что Тютькин и Пупкин в списке есть, а Райкина - нет. Я очень удивился».

Тютькиных и Пупкиных Константин Аркадьевич поминает так же часто, как еще один выдающийся актер и режиссер - бесов. «Это на семье какого-нибудь Тютькина природа столетиями отдыхает, а не на детях гениев! Уж, казалось бы, такой Тютькин должен родиться, а она все отдыхает и отдыхает».

«ИГРАЙ ЖЕ НА РАЗРЫВ АОРТЫ!»

Под занавес представления Константин Аркадьевич читал стихи. И это были 20 минут чистой радости и удовольствия, потому что читает стихи Райкин великолепно. «Детский цикл» Давида Самойлова («Я маленький, горло в ангине»), «Некрасивая девочка» Николая Заболоцкого, «Играй же на разрыв аорты, с кошачьей головой во рту!» Осипа Мандельштама, «Из Пиндемонти» Пушкина («Зависеть от властей, зависеть от народа - не все ли нам равно?»), «Коза», «Ворона», «Ласточка» и «Заяц» Николая Рубцова, которого артист очень любит.

Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шел домой,
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой веселый крик.
И еще, наверно, долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под елкой
О себе и обо мне.
Думал, горестно вздыхая,
Что друзей-то у него
После дедушки Мазая
Не осталось никого.

«Большой поэт, неоцененный, трагический. Благодаря ему, я себя лучше понимать стал. А он об этом даже не узнал... Обидно, глупо, что мы с ним так и не пересеклись».

Вообще-то, пересечься поэту и артисту было сложно в силу объективных причин. В 1971 году, когда Константин Райкин заканчивал Щуку и перед ним открывалась широкая прямая дорога на сцену, в Вологде, в ночь на Крещение, Николая Рубцова задушила в пьяной драке любимая женщина.

Кстати, в одном из старых рубцовских сборников в последнюю строфу стихотворения про зайца вкралась опечатка: «После дедушки Мамая не осталось никого». Мне до сих пор кажется, что это не опечатка, но спросить не у кого. Ранний сирота и детдомовец Рубцов не отличался трудолюбием и настолько беспечно и налегке жил, что не оставил после себя ни гениальных наследников, ни верных друзей, ни толковых исследователей, ни внушительной посмертной славы. Только стихи. «Я умру в крещенские морозы...». Хотя мне больше нравится: «Я буду долго гнать велосипед».