Юрий АНТОНОВ: «Когда приезжаю, все 45 моих кошек выбегают, смотрят на меня и мяукают: «Мяу-ау-ау-у-у...». Кубанский казачий хор!»

«ДОМА У МЕНЯ ЦЕЛЫЙ ЗВЕРИНЕЦ ПЛЮС БОТАНИЧЕСКИЙ САД»

— Многие звезды, которые, как вы, в 60-е, 70-е, 80-е годы были популярны, сегодня даже маленькие залы не собирают, а у вас, куда бы ни приехали, везде аншлаги — вы задавали себе вопрос: почему?

— Нет, это очень нескромно — самому у себя спрашивать: «Почему к тебе люди ходят?» — лучше бы их не было, так, что ли? (Смеется). Такого и в мыслях у меня нет, и закономерностью это я не считаю, просто думаю, что в творчестве периоды взлетов бывают, падений... У меня особых падений не было, а если и были, то лишь искусственным вызванные путем. Сейчас, откровенно признаюсь, в какие-то хит-парады не рвусь — меня это совершенно не интересует...

— ...вы сами себе хит-парад...

— ...и совершенно случайно эту песню — «На Арбате» — сделал, на радиостанцию «Шансон» передал. Просто интересно было, сказал: «Покрутите, если можете». Там ответили: «С удовольствием!», и она подниматься стала.

— Ваш коллега Эдуард Ханок, немало хороших песен написавший, много лет твердит мне одно: «Пойми, композитор, артист в состоянии на одну, максимум на две волны подняться, то есть после в лучшем случае двух взлетов третьего уже не будет», и я смотрю: гениальная, на мой взгляд, Пахмутова все написала и ничего больше не создает. Может, и смысла нет?

— Да что ты? Пахмутова — это особый в нашем песенном творчестве случай, гениальная действительно женщина! Мы вместе в авторском совете РАО заседаем — это удивительный человек. То, что ей природа дала, непостижимо, непонятно, откуда взялось...

— ...в этой маленькой женщине!

— И как пара они замечательные — фантастический поэт-песенник Добронравов и великая Александра Николаевна.

— Тем не менее Ханок прав? — вот вы, например, мощный залп в свое время выдали, но он прекратился. Сегодня что-то на таком уровне, как раньше, написать можете?

— Ну, никто просто к этому не стремится. Во-первых, чисто физиологически не­возможно...

— ...ведь футболист не может всю жизнь играть, правда?

— Когда ты молодой, у тебя энергия есть, и она кипит...

— ...бурлит...

— ...а потом начинаешь на благополучии своем восседать...

— ...паразитировать...

— ...и думаешь: да на фиг мне это надо? У меня, правда, в столе много песен лежит, которые своего часа ждут.

— Ух как интересно!

— Они будут изданы, и хотя обещаю это все время, к стыду своему, обещание не выполняю: так получается. То болеть начинаю и совсем о другом думаю (когда со здоровьем проблемы, иная уже песня идет), то концертная деятельность захлестывает. Сегодня в два часа ночи мы прилетели, вчера в Екатеринбурге концерт был, туда в шесть часов утра прибыли — о каких песнях говорить можно? Тут бы до койки добраться, отдохнуть...

— Раньше вы в 22-метровой двухкомнатной квартире жили, сейчас у вас загородный дом со студией... Этот особняк, я знаю, вы по собственному проекту построили, что тоже уважение вызывает, и много кошек и собак там живет. Вот много — это сколько?

— Во-первых, особняк я не по собственному проекту строил — в проектировании его в какой-то степени участвовал, но делали это профессионалы, а вот отделкой — да, занимался сам.

Сколько у меня животных? (Пауза). Ты очень корректный журналист, но ты же понимаешь, что в вашем цеху и достаточно не­корректные люди есть, и их большинство, скажем так. Встречаться с профессионалом в вашей области очень приятно, но я в своей жизни в основном с непрофессионалами общался — девочками и мальчиками, которые приходили, не подготовившись, и не понимали, какие вопросы, собственно, задавать. Иногда такие глупости спрашивали, что я вставал и говорил: «Все, извините», и такой ореол создавался: вот, мол, Антонов такой-сякой... Я дело с профессионалами иметь люблю, понимаешь? — это любой деятельности касается. Журналист, слесарь, да кто угодно — если он профи, мне привлекателен, я разговариваю с ним на равных, мне интересно его мнение узнать, в делах его поучаствовать, но я категорически против настроен, когда дилетанты, особенно в журналистике, попадаются, — они чувство протеста во мне вызывают!

— Я вас понимаю...

— Впрочем, мы на собаках и кошках остановились, поэтому вернемся к ним. У меня не только эти животные, а целый зверинец плюс ботанический сад — я очень природу люблю и животных, масса удивительных историй с ними связана. Как-то покупать дизельное топливо для генератора поехал — для своего нового дома, а бензоколонка на Минском шоссе находится. Топливо мне в багажник джипа поставили, расплачиваться пошел, к женщине подхожу: дескать, деньги возьмите, и вдруг слышу: кто-то мне по ноге стук! Поворачиваюсь — собака стоит: не щенок, довольно крупная, но молодая, и на меня смотрит. Я спросил: «Это ваша?». — «Нет, сегодня утром прибежала и вот теперь бегает». Ну, я рассчитался, к автомобилю иду, дверь открываю, и собака в машину прыгает, на сиденье ложится и хвостом виляет — я в шоке! «Ну, ладно», — говорю...

— ...раз так, да?

— Закрываю дверь, домой еду. Пса Пашкой назвал — он очень на мою собаку похож, которая несколько лет назад умерла.

«НЕ ХОЧЕТСЯ КОЕ-КОГО ОБИЖАТЬ, НО СРЕДИ ЖИВОТНЫХ Я ОЧЕНЬ ХОРОШО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ»

— Обитателей усадьбы вы не считали?

«Я очень природу люблю и животных, масса удивительных историй с ними связана. Любят они меня страшно, но у многих даже имени нет, потому что придумать всем невозможно»

— Считал, но пусть это тайной останется (улыбается).

— Ну хорошо, а это правда, что кошек у вас 30?

— Нет, 45.

— Нет слов...

— (Хохочет). Только не смотри на меня, как на сумасшедшего!

— Нет, это я от восхищения. Вы кормите их, за ними ухаживаете?

— Конечно: большая часть моих гонораров как раз на еду их уходит.

— Трогательно!

— Я им вольеры построил: у них зимнее помещение есть и летнее — летом они в домиках под сеткой живут.

Любят они меня страшно, но у многих даже имени нет, потому что придумать всем невозможно, а когда приезжаю, все вы­бегают, смотрят на меня и мяукают: «Мяу-ау-ау-у-у...». Кубанский казачий хор! (Смеется).

— Любимцы у вас есть?

— Есть, разумеется.

— С ними вы разговариваете? Бывает такое?

— Да, обязательно, и они разговаривают со мной.

— Поразительно!

— Есть кошка Катя, которая все время меня лечит: на сердце ложится, на почки... Приходит сама, укладывается и минут 40 лежит.

— Собаки и кошки лучше людей? Вообще, мир животных лучше нашего?

— Сложный вопрос — не хочется кое-кого обижать, но среди животных я очень хорошо себя чувствую.

— Они ведь не предадут никогда, правда?

— У них такого понятия не существует.

— Я, Юрий Михайлович, не сомневаюсь, что при вашем-то человеческом и мужском обаянии романов у вас было много, а вот любовь настоящая была?

— Было дело, но... не сложилось... (Груст­но). Все проходит, и это прошло-пробежало, ведь что такое годы? — они, как минуты, мелькают. Вроде бы недавно юбилей прошел, а уже скоро следующий — это ненормально, но, думаю, если бы человек был...

— ...на 120 лет рассчитан...

— ...на 150, было бы здорово. Конечно, вечная жизнь никому не нужна: от окружающей среды устаешь, но все-таки время, отведенное каждому из нас на Земле, весьма незначительно. Первая половина жизни стремительно пролетает: пшик — и все, и только потом зрелая, нормальная жизнь начинается, когда...

— ...цену времени понимаешь...

— ...но она тоже проскакивает, и сделать то, что хотел, что задумал, в силу нехватки времени не успеваешь. У нас вот канал «РЕН ТВ» есть — я люблю его: там много передач о неизведанном, неизвестном, и есть «3 канал» — тоже достаточно интересный. Я очень непознанным интересуюсь — не отрываясь, смотрю. Бывает, полдня сижу и «РЕН ТВ» не выключаю.

«СТАРЫЕ ЛЮДИ ГОВОРЯТ: ГДЕ-ТО ХОДИТ ПО СВЕТУ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН, СВЫШЕ ПРЕДПИСАН, ТАК ВОТ, МОЙ, ВИДИМО, ЗАТЕРЯЛСЯ»

— Один ваш коллега рассказывал мне: «У Юры сумасшедший роман с финской миллионершей был — я бы на его месте в Финляндии с ней остался»...

— Да, роман был серьезный... Она владелицей фирмы Polarvox Music была, но не в этом ее, так сказать, состояние заключалось. Ее муж председателем Совета директоров корпорации был, которая медицинское оборудование выпускала, но он в автомобильной катастрофе погиб, и она весьма богатой женщиной оказалась.

— Красивая?

— Очень! Мама — испанка, а отец — швед...

— Юг и север — здорово!

— Высокая брюнетка такая — видимо, в мать, жесткая бизнесвумен... В советское время я с этим понятием впервые столкнулся — не понимал вообще, что это такое, но потом понял, и очень быстро. Начал в Финляндию ездить, очень популярен там был: они много моих вещей, на финский язык переведенных, пели.

— Почему же с ней не сложилось?

— Ну, я все-таки русский человек, понимаешь? Там меня обеспеченная ждала жизнь — тысяча процентов, но я и сам пацан...

— ...неслабый...

— ...да. Трудный вопрос, почему — черт его знает... Ну, не получилось...

— Женщины вас когда-нибудь предавали?

— Случалось, но уходил я — в основном.

— У вас три жены было...

— ...ой, не вспоминай! (Улыбается).

— Расставались вы с ними, я знаю, полюбовно, без дележа ложек-вилок: оставляли им все...

— Очень хорошо расставались, но я ничего не мог им оставить, потому что все они за рубежом живут.

— Одна в США, вы сказали...

— ...другая во Франции, и в Югославии третья — в бывшей.

— В Хорватии где-то?

— Ну да.

— Почему же вы уходили — надоедало?

— Старые люди говорят: где-то ходит по свету человек, который...

— ...твоя половинка...

— ...да, тебе предназначен, свыше предписан, так вот, мой, видимо, затерялся. Или же заблудился (улыбается).

— С бывшими женами сегодня общаетесь?

— Практически нет — нет интересов взаимных.

— У вас дочь и сын...

— Я не хотел бы, честно говоря, о личной жизни рассказывать — не надо ее на всеобщее обозрение выставлять.

— В любовь между тем вы по-прежнему верите?..

— ...конечно!..

— ...в то, что эта затерявшаяся половинка еще может найтись?

— Ну, не знаю, может, какой-то огонек путеводный поярче зажечь? Знаешь, птички, бывает, хвост поднимают, начинают крутить им, и все на этот хвост бегут — что-то такое нужно сделать, наверное.

— Женский типаж у вас есть?

— О да.

— Какой?

— Зачем? Этот образ в сердце моем, однако все время он почему-то мимо проходит (смеется).

— У вас прекрасная мама была, которую вы очень любили и которой достойную обеспечили старость. Она вас жениться просила: «Юра, ну надо»?

— Не-а, никогда. Кстати, говорила она на ук­ра­ин­ском, смешанном с русским, и посторонним по­рой непонятно было, не могли разобраться, что же она имеет в виду (смеется). У мамы, как у Черномырдина, какие-то речевые обороты были, которые люди запоминали и потом цитировали: «А Наталья Михайловна так говорила...». Юмор такой, знаешь, глубинно-народный был.

— Вы тусовки не любите...

— Циничные не люблю, а сегодняшние в основном таковы, потому что люди не для того, чтобы о каких-то проблемах жизненных поговорить, собираются, а чтобы с точки зрения статуса себя проявить. Меня это никогда не интересовало, хотя порой приглашают — сейчас вот хотят каким-то призом наградить, бешеная тусовка у нас в Барвихе будет, и думаю, что пойду.

«ТОТ, КТО НАД ЖИРИНОВСКИМ СМЕЕТСЯ, ГЛУБОКО ОШИБАЕТСЯ»

С Борисом Ельциным. В 1999 году Юрий Антонов принимал участие в выборах в Государственную Думу России от ЛДПР. «Я, честно говоря, понятия не имел, что такое депутат...»

— Вы одиночество предпочитаете?

— Во всяком случае, оно очень мне нравится.

— С самим собой хорошо?

— Не столько с самим собой, сколько с природой. Участок у меня лесной, там деревья огромные, и старый парк, и молодой — я посадил много, и там изумительно: птицы поют, животные бегают... Все эти павлинчики, фазанчики ходят, прыгают, летают — недалеко, правда, потому что за территорию выходить запрещаю, но на участке — пожалуйста. Рыбки плавают, белки скачут — от этого колоссальное удовольствие получаю.

— В 99-м году вы в выборах в Государственную Думу России участвовали — в качестве кого?

— В ту пору с Алексеем Митрофановым я общался — замечательным, юморным, веселым, жизнерадостным, а он в ЛДПР состоял и однажды сказал: «Юр, ну слушай, скоро выборы — давай к нам».

— В депутаты?

— Ну да. Я, честно говоря, понятия не имел, что такое депутат...

— ...что такое выборы...

— ...далек от этого был вообще, а он говорит: «Тебе нужно будет в Курске баллотироваться, с местными там воевать...». Спрашиваю его: «С кем?». — «Ну, коммунисты будут, то, се...». — «Ладно, попробуем». Встретились мы с Жириновским, поговорили...

— Понравился он вам?

— Ну, он своеобразный очень, и тот, кто над ним смеется, глубоко ошибается.

— Еще бы!

— Умнейший человек! Можно по-разному его воспринимать, упрекать в том, что орет, эпатирует, но в каждом его слове есть смысл — просто Жириновский в какую-то оболочку их облекает, которая многих отталкивает, понимаешь?

— И делает это сознательно...

— Ну, не знаю, а то, что мысли...

— ...неординарные...

— ...совершенно ясно. Я, короче, с ним пообщался, он задачи мне объяснил, и в Курск я отправился. Там функционеры партии (смеется) встретили, я удостоверение кандидата в депутаты получил, и первые баталии на какой-то атомной станции недалеко от Курска проходили. Захожу в зал, а народу полно! Ну, я-то к залам привык, для меня это работа, но там совсем другая ситуация: оппоненты выступают, что-то доказывают, я тоже выступил — на мой взгляд, неплохо, а в конце концов воспалением легких заболел. Вернулся домой, на три недели свалился, а в это время меня просто сдали: с коммунистами договорились и отдали им Курск, чтобы взять то, что было нужнее, таким образом, кроме головной боли, ничего в результате не получил.

— Отравились политикой...

— ...и, если честно, очень был раздосадован.

— Сегодня вы ею интересуетесь?

— На бытовом уровне. Внешней политикой, безусловно, — почитать, послушать, но влезать во все это не хочу — это профессия, куда с улицы прийти нельзя: вот, мол, захотел заниматься политикой — и буду, нужно быть очень в этом деле подкованным. Я вот за некоторыми депутатами Госдумы наблюдаю, которые активно работают: начитанные, с хорошим словарным запасом, что немаловажно...

— ...и аргументируют убедительно...

— Это же тренироваться нужно — репетировать, как говорят музыканты!

— На 3.15 тут не пройдет...

— Не-е-ет! Правильно изъясняться следует, четко мысли свои выражать, убеждать — очень серьезная это профессия. С меня одной такой достаточно.

«БАЙКЕР, КОТОРЫЙ НА МЕНЯ НАБРОСИЛСЯ, СТОРОЖА АВТОСТОЯНКИ ИЗБИЛ — ПО ГОЛОВЕ АРМАТУРОЙ УДАРИЛ, СЕРЬЕЗНЫЕ ТРАВМЫ НАНЕС, И В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ТОТ УМЕР»

— Юрий Михайлович, я очень расстроен был, когда о неприятных инцидентах с напавшими на вас гаишником и байкером узнал — морально вы уже от этого отошли?

— Ну, по правде говоря, неприятно было — все эти публикации опять же из проблемы взаимоотношений с коллегами твоими исходят. Интервью я давать не люблю, много раз в них отказывал, а люди у нас такие — запоминают и всю оставшуюся жизнь потом злобствуют. Эмоциональный народ, не головой, а сердцем работает — ну, неважно... В истории с гаишником, как и во втором, собственно, случае, с полным враньем я столкнулся...

— ...и хамством...

— Представляешь, человек наделен влас­тью, с пистолетом, битюк такой, метр 90 ростом, килограммов 120-150 весит... Не хочу к этому возвращаться, а с байкером другая история: на него до того два уголовных дела было заведено. Первое за то, что сторожа автостоянки избил — по голове арматурой ударил, серьезные травмы нанес, и тот в конечном итоге умер, а второе завели, потому что еще каких-то людей избил — на стройке, что ли, и эти дела существуют, просто закрыты...

— ...по истечении срока давности?

— Нет, стороны якобы пришли к соглашению — заплатил, я так думаю. Мое дело, в общем, уже третье...

— Тем не менее наброситься на человека, который старше, да к тому же такой уважаемый...

— Ты знаешь, даже не хочу это обсуждать: быдло есть быдло.

— Тяжело отходили?

— Конечно: все ведь на вранье было построено — от и до, и даже сейчас они пытаются всеми силами на суд, на экспертизы медицинские повлиять. Я этим не занимаюсь, а та сторона — вовсю, судья адвокату моему заявляет: «А не хотел бы Юрий Михалыч примириться?». Ну как может судья такое вообще говорить?

— Заинтересован, видимо, в примирении...

— Сильно причем, но это уже пройденный этап моей жизни. Мне все советуют: «Надо водителя брать», а я не слушаю...

— ...сами небось ездить любите...

— ...и ничего поделать с собой не могу, у меня с 64-го года права, представляешь? Вот посмотри в компьютере, много ли я за это время каких-то аварий, ДТП спровоцировал? Ноль!

Не хотелось бы эту тему раскручивать — как будет, так и будет, но точно знаю одно: этих людей высшие силы накажут, и пусть никто не думает, что его поступки незамеченными остаются, особенно если они негативные, отвратительные. Безнаказанным можно быть...

— ...временно...

— ...потому что рано или поздно расплачиваться придется.

«Первая половина жизни стремительно пролетает: пшик — и все, и только потом зрелая, нормальная жизнь начинается, но она тоже проскакивает, и сделать то, что хотел, в силу нехватки времени не успеваешь». С Бари Алибасовым и Игорем Сарухановым

«В БОРЬБЕ С ЛИШНИМ ВЕСОМ Я СДАЛСЯ — ОН МЕНЯ ПОБЕДИЛ. С ДЕСЯТОК КИЛОГРАММОВ ХОЧУ СБРОСИТЬ — БОЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО УЖЕ НЕ ЮРИЙ АНТОНОВ БУДЕТ»

— Практически все представители творческих профессий в советское время пили и делать это умели — думаю, вы в этом тоже толк знали...

— Да я, по большому счету, не особо вы­пивающий человек: так исторически сложилось, но определенное количество алкоголя принять мог — в молодости.

— Водки?

— А все равно было — что водка, что портвейн... Потом, на каком-то этапе, сказал себе: «Хватит!» — и несколько лет вообще не пью. Ну, немного могу...

— ...вина легкого...

— ...или бывает, что приходишь домой, стресс сильный, водки пару рюмок или виски хлопнешь — все!

— С лишним весом вы никогда не боролись?

— Должен признать, что я сдался. Покуда. Он меня победил (улыбается), но буквально несколько дней назад на беговой дорожке стал заниматься...

— ...лунной...

— ...почти, и позитивные изменения почувствовал: во-первых, весь взмок, во-вторых, ощущение какой-то мышечной радости появилось.

— Сколько килограммов сбросить хотите?

— С десяток — больше нельзя, потому что это уже не Юрий Антонов будет (смеется).

— В юности вы на аккордеоне играли...

— ...о-о-о!..

— ...а навык остался, что-то исполнить еще можете?

— Сегодня пальцы, конечно, корявые, но раньше очень хорошо играл, и аккордеон по тому времени, в 66-м, у меня был серьезный — Scandalli Super-6. Инструмент итальянский — сейчас он очень дорого стоит, да и тогда это было немыслимо. Я его случайно у заезжего гастролера купил — один из лучших аккордеонов в мире.

— Если бы сегодня аккордеон здесь стоял, вы бы что-то как-то...

— ...сыграл? Нет, этими пальцами даже на гитаре порой уже невозможно: отложение солей, возраст сказывается, а ты что, хотел, чтобы я сыграл, что ли?

— Нет, просто спрашиваю: инструмент я не приготовил...

— (Хохочет). А я уж подумал, что да: у тебя взгляд такой хитрый!

— У вас дома большая коллекция гитар, правда?

— Ну, не совсем, поскольку коллекция — это когда гитары на стенах висят и кто-то приходит с них пыль смахивать. У меня для другого гитары — для студии. Да, штук 25-30, наверное, наберется, но это старые инструменты — 60-х и 70-х годов: Fender Stratocaster, Gibson, Les Paul. Хотя несколько дней назад из Соединенных Штатов так называемую PRS получил — это гитары нового поколения, но очень хорошие, и хотя для новых инструментов достаточно дорогие, звучат замечательно, и многие западные исполнители именно на таких играют. Я одну из самых дорогих гитар этой фирмы купил.

— Предположим, у вас свободное время выдалось: вы дома, на гастроли не спешите, никуда вечером не собираетесь — чем займетесь?

— Думаешь, занятий нет или хочешь уз­нать, что для души я предпочитаю? Ну, кино люблю посмотреть — у меня кинотеатр свой, Blu Ray, экран, занавес...

— ...билетеры стоят...

— Нет, я сам себе билетер (улыбается), а еще в бильярд могу поиграть. Книжек сейчас, к сожалению, не читаю: как-то не получается, а общаться опять же со своими животными предпочитаю. Каждую зиму ставлю перед собой задачу на лыжах или на коньках покататься (на коньках отлично катаюсь, да и на лыжах неплохо), но никак все не получается — проходит зима, говорю себе: «Ну что ж ты?» — и задача на следующую зиму перемещается.

— Какое кино из последних увиденных вас потрясло?

— Трудно сказать — названий не запоминаю, но есть несколько фильмов хороших, в которых какие-то жизненные ситуации показаны. Это не полицеские картины, не детективы, а просто человеческие драмы — американцы здорово их снимать уме­­ют, с достойными артистами. Мне очень Джефф Бриджес нравится, я перед ним преклоняюсь, он супер! — все фильмы с его участием посмотреть стараюсь. Это, конечно, не Роберт де Ниро, совсем другой тип артиста...

«КОГДА В СТУДИИ УЖЕ СВЕДЕНИЕ ПРОИЗОШЛО, ЗАСНУТЬ НЕ МОГУ ВСЮ НОЧЬ — ЭЛЕКТРИЧЕСТВО ТАК ПО ТЕЛУ И БЕГАЕТ»

— Вы, я знаю, футбол и хоккей любите, а за кого болеете?

— За сборную Российской Федерации. Игры клубов не очень отслеживаю, они мне менее интересны, больше национальная сборная интересует — это как составляющая любви к своей стране, и сборная, особенно хоккейная, все больше себя уважать заставляет.

— Мне представляется, что вы абсолютно счастливый человек и собственную формулу счастья вывели — какова она?

— Трудно сказать, счастлив ли я, — это, наверное, твое поверхностное ощущение. Я бы так не сказал, меня, конечно, какие-то проблемы жизненные гложут, которые ни в коем случае широкой публике раскрывать не буду.

— Сейчас люди читают и думают: «Господи, а его-то что может глодать?»...

— Ну, е-е-есть — жизнь вообще сложная штучка. Конечно, это не материальные проблемы...

— ...и не творческие наверняка...

— И не творческие, хотя, знаешь, я мог бы сопоставить все то удовольствие и радость, которые ощущаешь, окончив работу в студии, когда какое-то произведение создал и тебе очень понравилось, как ты его записал и как это все звучит, и, допустим, выиграш в лотерею, когда джекпот в не­сколько миллионов долларов вдруг со­рвал. Эти вещи можно на одну доску поставить, потому что для кого-то творческий процесс — ничто, а для меня все (денежное вознаграждение всего лишь денежное вознаграждение), но есть и такое удовольствие, которого некоторые никогда не поймут. Когда в студии уже все, сведение произошло, ты заснуть не можешь всю ночь — это такой кайф, электричество так по телу и бегает, понимаешь?

— Конечно, но счастье — это что? Про­фессия?..

— ...разумеется...

— ...реализованность?..

— ...тысяча процентов!..

— ...материальная составляющая?..

— ...думаю, да...

— ...здоровье?..

— Оно вот на первом месте как раз — выше профессии и всего...

— ...потому что не будет здоровья — не будет и остального, правда?

— Ничего: ни денег, ни успеха.

— Любовь в вашу формулу счастья входит?

— Эх... (Вздыхает).

— На последнем месте?

— Ну, нет — я бы ее на второе место поставил, после здоровья.

— Жизнь удалась, как считаете?

— В какой-то части да, в какой-то — нет.

— Она вас еще удивить может?

— Ну, все мы живем надеждами.

— «Мы все спешим за чудесами»...

— Да, только кто-то купается в них, а кто-то, к сожалению, без них прозябает.

«ЛЮБОВЬ БЫВАЕТ ДОЛГОЮ, А ЖИЗНЬ ЕЩЕ ДЛИННЕЙ»

— По 80-м годам — пику в своем твор­­честве — вы ностальгируете?

С Дмитрием Гордоном. «Трудно сказать, счастлив ли я... Меня, конечно, какие-то проблемы жизненные гложут, которые ни в коем случае широкой публике раскрывать не буду. Жизнь вообще сложная штучка»

— (Задумчиво). Как тебе сказать?.. В тот период столько хорошего было, наверное, прежде всего потому, что я был молод, и сравнивать его с нынешним временем невозможно. Да, благополучие есть, о котором никогда в ту пору даже и не мечтал, но я же людей в Америку провожал, они на всю жизнь уезжали. С Толей Днепровым мы на фирме «Мелодия» стояли, а на следующий день он улетал — мы с ним в замечательных отношениях были, хороший он парень и композитор талантливый. Со слезами на глазах говорил мне: «Ну вот, Юра, у нас билеты на завтра...», а я стоял и думал: «Господи, куда-то на другую планету он улетает, а мы здесь со своей обыденностью остаемся, с проблемами»...

— ...с темной ночной Москвой...

— Я же не знал, что через несколько лет он обратно приедет, что Миша Шуфутинский вернется, Люба Успенская, но это только тогда можно понять, когда сам все прочувствуешь, когда на твои плечи все тяготы западной жизни лягут, которые, как ни крути, существуют. Да, когда деньги есть, есть и легкость, а когда зарабатывать необходимо и не знаешь, куда устроиться: в такси или мыть посуду, понимаешь, что совершил ошибку. В Союзе ты был как композитор и исполнитель востребован, тебя миллионы людей любили, а приехал туда — никто не знает. Как композитор ты этой нации никто, как музыкант...

— ...тем более...

— ...как человека тебя, правда, воспримут...

— ...по плечу похлопают...

— ...скажут: «О’кей, парень, давай работай, вон там груда грязной посуды — надо вымыть, чтобы чистая была».

— У вас такой опыт за плечами, столько встреч с людьми интересными позади — мемуары написать никогда не думали?

— Думал. Друзья подбивают все время: «Твоя книга бестселлером станет, все над ней хохотать и рыдать будут одновременно!».

— Так подбейтесь!..

— Собраться никак не могу, последнее время каким-то несобранным себя чувствую. Какие-то намечаю планы, а потом они нивелируются, я о них забываю, новые возникают и тоже тают — видимо, жизнь так устроена.

— Юрий Михайлович, я благодарю вас за прекрасное интервью...

— ...пожалуйста!..

— ...за чудесные песни, честность в искусстве...

— ...спасибо...

— ...за мою юность, которая под вашу музыку прошла. Вы настоящий, и хотя словами «выдающийся» и «великий» стараюсь я не разбрасываться, думаю, что миллионы ваших поклонников со мной согласятся, если сейчас их про­изнесу, — важно ведь иногда при жизни творца это сделать. Вы — великий музыкант, великие песни создали, с которыми жизнь нескольких поколений, бывших советских и нынешних, связана, спасибо вам! — и знаете, я попробую предложить вам экспромт. Мы уже о потрясающей, на мой взгляд, пес­не «Зеркало» на слова Михаила Танича говорили, так вот, чтобы у многих женщин закружилась сейчас голова, я по­прошу вас хоть немножко ее напеть...

— Сложный вопрос: после концерта вчерашнего я охрип...

Пользуясь случаем, хотел бы, конечно, наилучшие пожелания всем жителям Ук­раины передать — страны, которую я очень люблю, от востока до запада, и этого не скрываю. Я ведь всю Украину проехал, и в Ужгороде был, и в Одессе, и в Харькове, и всегда с гордостью говорил: «Я — наполовину украинец», а теперь немножко для очаровательных украинских женщин спою, которых мы все любим и о которых молва не только в России идет, но и в Европе, и в Соединенных Штатах, причем не только русские, но и иностранцы признавались мне, что в Одессу приезжать любят (смеется). Намек понял, да? (Поет).

Иногда о любви забываю,

Но про все забываю, любя.

Без тебя не живу, не бываю,

Даже если живу без тебя.

Гляжусь в тебя, как в зеркало,

До головокруженья

И вижу в нем любовь мою,

И думаю о ней.

Давай не видеть мелкого

В зеркальном отражении:

Любовь бывает долгою,

А жизнь еще длинней.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter