Один из самых популярных российских блогеров Рустем АДАГАМОВ: «Такого оружия, как кремлевская пропаганда, в мировой истории еще не было»

Историк по образованию Рус­тем Адагамов, известный под сетевым именем drugoi, — один из самых популярных и многолетних блогеров российского сегмента интернета. Суммарное число подписчиков страниц Адагамова в Facebook, Twitter и «Живом журнале» — свыше 400 тысяч человек, ежемесячное число посетителей — около трех миллионов человек. В журналистской среде Адагамова полушутя-полусерьезно считают реальным конкурентом российских электронных СМИ.

Почти 10 лет Рустем прожил в Норвегии, куда его пригласили на работу в западное рекламное агентство. В середине 2000-х вернулся в Москву, участвовал в протестных движениях и активно освещал их, вошел в Координационный совет оппозиции. В 2013-м Адагамов покинул Россию и переехал в Прагу после того, как Следственный комитет возбудил против него уголовное дело «по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ст. 131 и 132 УК РФ (изнасилование, насильственные действия сексуального характера)».

Дело появилось после того, как бывшая жена Адагамова Татьяна Дельсаль в интервью прокремлевской газете «Извес­тия» и телекомпании Russia Today обвинила экс-супруга в растлении 12-летней норвежской девочки. Адагамов обвинения отверг: «Ну что тут комментировать? Нет ничего страшнее обиженной бывшей жены». Норвежская полиция слова Дельсаль не подтвердила. Представители оппозиции заявили, что Кремль начал кампанию по дискредитации одного из самых влиятельных российских блогеров.

«ВОЙНА НА ДОНБАССЕ ТЕПЕРЬ РАСТЯНЕТСЯ НА ГОДЫ. ИЗ НЕЕ НЕТ ВЫХОДА. НИКАКОГО»

— В августе 2014-го, незадолго до массированного наступления армии РФ на Донбасс, вы написали: «Я думаю, что Украина до зимы не протянет, завоюет ее российский медведь». По-прежнему так считаете?

— Ситуация сейчас другая. Планы Путина и его окружения изменились после того, как они поняли, в какой тупик их загнала аннексия Крыма, «ДНР» и «ЛНР». Но этот тупик еще хуже, потому что совершенно чудовищная война на Донбассе теперь растянется на годы. Из нее нет выхода. Никакого. Во всяком случае, я его не вижу. Я очень симпатизирую Украине, которая за 23 года независимости ни с кем не воевала, но как дальше вы будет жить с жуткой  инфернальной войной на востоке — непонятно.

— Почему именно Украина вызывает у российского обывателя такую агрессию?

— Когда меня спрашивали: «На какие темы острее всего реагируют читатели вашего блога?», я всегда отвечал: «На украинский вопрос». Это началось задолго до войны на Донбассе, аннексии Крыма и Евромайдана. Обострение украинского вопроса я почувствовал после «оранжевой революции» 2004 года, когда Виктор Ющенко стал Президентом и началась радикализация общества.

— Радикализация укра­ин­­ского или российского общества?

— В том числе украинского. Я приезжал в Киев в 2009 году, был на каком-то фестивале, в котором участвовал Олег Скрипка. Помню, как по улице Банковой шла толпа, девушки в вышиванках и венках, было много музыки, но среди шествия были и люди, одетые в форму УНА УНСО. Меня это не­много резануло. Я не считаю Степана Бандеру и Романа Шухевича героями, они такие же коллаборационисты, как Квислинг в Норвегии (Видкун Квислинг — норвежский политик, активно сотрудничавший с Третьим рейхом. В 1942-м году был назначен оккупационными властями фашистской Германии министром-президентом Норвегии. Казнен в 1945-м. — «ГОРДОН»).

В цивилизованном мире, особенно европейском, строить на радикальных лозунгах новое государство невозможно, его не примут, потому что национализм в мультикультурном обществе — удел маргиналов.

— Вы не преувеличиваете радикальный национализм в Украине? На президентских выборах Дмитрий Ярош набрал 0,7 процента голосов, Олег Тягнибок — 1,16 процента. Партия «Свобода» вообще в нынешнюю Верховную Раду не прошла.

— Я прекрасно знаю, что нацрадикализм — не доминирующая идеология в вашей стране. Более того, понимаю, что Западная Украина тоже не подвержена нацио­­налистическому угару, несмотря на заявления российской пропаганды. Но при этом националистическая риторика доминирует в украинских СМИ и социальных се­тях. Доминировала она и на Майдане. «Слава на­ції — смерть ворогам!» для меня националистическое высказывание, это не тот лозунг, за которым пойдет большинство. Результаты и президентских, и парламентских выборов в Украине это подтвердили.

— Как вы ощущаете радикализацию российского общества?

— Перестал общаться с четырьмя близ­кими людьми, которые, как и все в РФ, сошли с ума из-за украинского вопроса. Буквально помешались, иначе не скажешь. Я считал их совершенно здравыми, западного склада людьми, но вдруг они начали рас­суждать, как пещерные дикари. Такого оружия в мировой истории еще не было...

— Вы о кремлевской пропаганде?

— Да. Было биологическое, химическое, ядерное оружие, но телевизионного в том виде, в котором его применяют в России, еще не было. Самое страшное, что это телевизионное оружие власть применяет против собственного народа. В обществе увеличилась агрессия. Это видно по реакции людей на крохотные антивоенные пикеты, которые то и дело проходят в Москве и других городах. Несколько человек выходят с плакатами против войны с Украиной. Раньше их бы не заметили, теперь на них накидывается агрессивная толпа, доходит до драк.

— Вам угрозы не поступали?

— Поступают постоянно. Иногда пишут в мой Facebook: мол, вернешься в Россию, мы с тебя живого кожу сдерем. Сообщения появились не только с началом конфликта в Украине, их стали писать с середины 2000-х. Обычное дело, я даже привык.

— После распада СССР прошло почти 25 лет, выросло новое поколение россиян, видевших Запад. Почему их так легко удалось сплотить в ненависти то к США, то к Грузии, то к Украине?

— Сам себе задаю этот вопрос и не нахожу ответа. Не понимаю, почему в России так легко удалось оболванить гигантское количество нормальных людей. У меня нет объяснений, когда здравые и образованные люди после просмотра телевизора говорят: «Всех хохлов надо превратить в ядерную пыль», «Мы в кольце врагов, мечтающих захватить Россию». Чушь какая! Люди, которые это говорят, даже не понимают: на Западе они никого не интересуют, никто не хочет причинить им зла.

Мир живет своей нормальной, спокойной жизнью. У Европы и США масса собственных проблем, никому нет дела до России, которая вдруг начала от всех обороняться. Я много лет жил и живу в разных западных странах, никто никогда не говорил мне: «Вот ты русский, да мы тебя сейчас!..». Нет им до нас дела, поверьте.

— В украинском обществе растет не­нависть не только к путинскому режиму, но и к россиянам. Вас это задевает?

— Я понимаю украинцев. Умом понимаю, но не сердцем. Мне тяжело принять, когда украинец пишет: «Кацапы, суки, шоб вы сдохли!». Это такое же безумие, как и высказывания российских ура-патриотов об «укропах» и «бандеровцах».

«УСЛОВНЫЙ ПУТИН — ЭТО ВСЕ, ЧТО НУЖНО РОССИЯНАМ. НЕ БУДЕТ ЕГО, В РОССИИ ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ»

— Как западное общество воспринимает украино-российский конфликт?

— Я общался со своими норвежскими и немецкими друзьями, разговаривал с иностранными журналистами, работающими в Москве. Они все считают войну России с Украиной национальной трагедией и катастрофой. После распада СССР в 1991 году была совершена большая ошибка — в обществе не провели десоветизацию и декоммунизацию. Никто не работал с постсоветским обществом, не переубеждал его, не учил людей быть свободными и цивилизованными гражданами. В России по-прежнему осталась совершенно дикарская советская психология, ее нужно было выдавливать так же, как из немцев выдавливали нацизм.

— А к президенту РФ Владимиру Путину иностранцы как относятся?

— Напрямую я не спрашивал, общался о ситуации в целом. Президент РФ давно превратился в фигуру умолчания, все прекрасно понимают, что он такое. На Западе считают, что Путин — собирательный образ КГБ, который снова захватил всю власть в России.

Но, еще раз повторю, дело не только в Путине, дело в обществе, в котором не про­изошло сознательной десоветизации. У меня не осталось надежд, что Россия ког­да-нибудь станет частью европейского сообщества и цивилизованного мира. Условный Путин — это все, что нужно россиянам. Не будет Путина, все равно ничего не изменится. Совсем.

— Может, дело все-таки в конкретном лидере государства? При первом президенте РФ Борисе Ельцине ни пропаганды, ни репрессий, ни внешней агрессии не было.

— После смерти Сталина Никита Хрущев на ХХ съезде КПСС произнес речь о развенчании культа личности, началась «оттепель», разрешили провести Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве, выставку «Промышленная продукция США» в «Сокольниках», Хрущев и сам съездил в Америку. Но вскоре опять все исчезло и СССР стал изолироваться.

Российское общество очень инфантильно. Несколько лет назад ему начали твердить: «Нужна стабильность, а несогласные с политикой Кремля этому мешают», и тут же большая часть населения под­хватила: мол, из-за оппозиционных маршей мы не можем гулять в центре города, нам нужна стабильность. Вдруг потребность в стабильности отпала — нужна война. Опять общество массово согласилось: «Будем воевать» — и сотни молодых людей без мозгов поехали на Донбасс, чтобы убивать граждан Украины.

— А если чудесным образом российский телевизор заговорит о европейских ценностях, о свободе и демократии, о том, что на самом деле произошло в Украине времен Евромайдана, обыватель это примет?

— Если россиянам все объяснять на паль­цах — год, два, 10 лет, они изменятся. Ведь была же в середине 1980-х «перестройка», когда было сплошное «мир, дружба, жвачка», народ обожал США, писал от восторга, что можно выезжать за границу. Россияне в массе своей — дети, которым нужно пояснять, как живет мир. Ведь они этого до сих пор не знают, сколько бы не ездили в египты и турции. Именно потому так легко им вбили в головы стерео­типы вроде: «Запад мечтает поставить Россию на колени, уничтожить ее».

«ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО В УКРАИНЕ, ИНАЧЕ КАК УДАРОМ НОЖОМ В СПИНУ ДРУГУ Я НАЗВАТЬ НЕ МОГУ»

— Если бы вы остались в России, что вам грозило бы?

— Посадили бы в следственный изолятор, а там, с такой уголовной статьей, убили бы.

— Вы не преувеличиваете?

— Нет. Мой адвокат, который собаку съел на подобных делах, сразу мне сказал: «Немедленно уезжай, тебя убьют».

— При каких условиях вы могли бы вернуться в Россию?

— Мне очень хочется вернуться домой в Москву, какой бы ужас там ни происходил — голод, кризис, война. В конце концов, я уже возвращался туда из тихой благополучной Норвегии. Но это было в 2005-м, сейчас мне вернуться не дадут. О чем говорить, если в России арестовали мать семерых детей Светлану Давыдову только за то, что она позвонила в украинское посольство в Москве и высказала опасения, что российских военных отправили на Дон­басс?

— Но ведь в оппозиционном движении участвовало много известных и популярных людей, тот же Виктор Шенде­рович и Дмитрий Быков. Почему именно вас хотели посадить?

— Черт их знает. Может, были какие-то разногласия, когда меня включили в журналистский пул тогда еще президента РФ Дмитрия Медведева. Наверное, кому-то это не понравилось, тем более что кремлевские кланы между собой дерутся. Может, потому, что я не только участвовал, но и призывал россиян в 2011 году выйти на митинг оппозиции на Болотной площади. Может, просто попался кому-то наверху под горячую руку. Не знаю, рационально объяснить, зачем на пустом месте завели уголовное дело, не могу.

Я никогда не был оппозиционером, не лез в политику, но в какой-то момент возмутился фальсификациями на выборах в Госдуму в 2011 году и на выборах президента РФ в 2012-м. Что-то сдвинулось в сознании. Мне достаточно лет, я долгое время жил в СССР, который рос­сийская власть решила строить заново. Невозможно было молчать, ездить по миру и снимать красивые картинки, зная, что происходит в стране. В то время «Живой журнал» был очень популярной интернет-площадкой, я постоянно обо всем писал, возможно, поэтому по мне и вдарили этим липовым уголовным делом.

— Есть вещи, которые бы вы именно сейчас хотели донести до украинских читателей?

— Я пацифист, не хочу никаких войн, обо­ст­рений, взаимной ненависти. Хочется сказать людям: подумайте, сколько искусственного нагнетания вокруг сегодняшней ситуации.

— И с украинской тоже?

— Да. Власти целенаправленно стравливают наши народы, но украинцам и россиянам, на самом деле, нечего делить. У меня нет рецептов и советов, как остановить войну. Я очень сочувствую и украинцам, и Украине. То, что произошло с вашей страной, иначе как ударом ножом в спину другу я назвать не могу.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter