Живем все лучше и лучше?

Виталий КОРОТИЧ

Лет 25 назад в Рейкьявике, столице Исландии, водитель посольского лимузина доверительно сообщил мне, что все исландцы — идиоты, и тут же объяснил, почему. На окраине столицы у них имеется огромная свалка, куда из всех супермаркетов в первый же день по истечении гарантийного срока, обозначенного на банках с растворимым кофе, печеньем и другими продуктами, их привозят и сваливают на землю просто так — прямо с самосвала.

Советские люди, работавшие в Рейкьявике, вовсе не считали зазорным на халяву поживиться вполне для них съедобными деликатесами, причем — как мне объяснил водитель, предложивший прокатиться к заветной свалке, — никто еще не отравился. Полагаю, там теперь такого не бывает, жизнь меняется — Исландия в кризисе, а мы, как уверяют власть имущие, живем лучше и лучше.

Признаков нашего изобильного бытия все прибавляется. Знакомый американец как-то ужаснулся, увидев у нас в городе ворон. В цивилизованных местностях ворон быть не должно — они появляются там, где разбросана их пища, причем крупными кусками, обильная воронья еда, как на поле боя. Еще я привычно наблюдаю, как выныривают объедки из-под снега ранней весной, когда камуфляжная чистота снегопадов сменяется оттепельной откровенностью и предъявляет нам пакеты из супермаркетов, разодранные бродячими собаками, которые чуют в пакетах съестное. Это я вижу в лесу каждую весну и всегда ужасаюсь, но убрать все эти мусорные кучи не в моих силах.

В общем, с одной стороны, у нас чего-то прибавилось, в том числе еды (это действительно так, потому что ни я, никто из моих сверстников никогда не забудет вкус оладий из картофельных очисток, которые были лакомством в годы войны), с другой — чего-то убавилось, в том числе понимания своей ответственности перед окружающим миром.

Проблема это общепланетная. Всегда где-то недостает, а где-то в избытке. Делиться мы за всю историю человечества не то чтобы не научились, а, по-моему, никогда и не хотели по-настоящему. По немецкой статистике, каждый гражданин их страны не задумываясь выбрасывает на помойку около семи килограммов вполне пригодной еды ежемесячно, имеется в виду зачерствевший хлеб, вялые овощи, надгрызенные фрукты, чем-то не понравившееся мясо. Не стану повторять здесь, сколько миллионов людей в это же время погибает от недоедания на этой же планете, сколько детей голодает, но речь веду сейчас не про Африку, а про нас с вами. Про наши распределения и перераспределения.

В княжеском Киеве много веков назад после пиров развозили по городу все, что осталось несъеденным, и каждый мог взять себе понравившийся кусок. С тех пор бывало всякое, разные власти наделяли своих граждан по-разному, и возможно, вы помните рассказ Михаила Зощенко о том, как директор советского продмага выкатил на задний двор бочку протухшей капусты и наутро обнаружил, что украли и капусту, и бочку.

А если серьезно? В американских городах активисты «Армии спасения» кормят не только желающих, а всех, кто придет, многие рестораны сами разносят по домам малоимущих пенсионеров остатки неиспользованной за день хорошей еды. Не хочу сейчас перечислять страны, где подобные традиции повседневны и привычны. Я специально ходил в такие места, садился за стол, получал тарелку, кружку и ел, не испытывая унижения.

У нас тоже случается, что какой-нибудь фонд или церковный приход организовывают похожее, только никакой системы в этом, насколько я понимаю, нет. Но есть, это я точно знаю, голодные люди и есть разбазариваемая бездарно еда. Я фантазирую, припоминая всех людей власти, которые обещали накормить голодных. А поконкретнее...