Адвокат Небесной сотни Виталий ТЫТЫЧ: «В суде обвиняемые из «черной роты» «Беркута» потекли, готовы были давать показания, и вдруг появляется Бубенчик со своими интервью»

49-летний львовянин, частный предприниматель, директор и тренер детской школы рыбалки и спорта Иван Бубенчик стал широко известен в феврале 2016 года. Тогда, во вторую годовщину расстрела героев Небесной сотни на улице Институтской в Киеве, Бубенчик дал серию интервью, в которых признался, что именно он рано утром 20 февраля стрелял по силовикам из здания консерватории. «Говорят, что я убил их в затылок, и это правда. Так вышло, что они стояли ко мне спиной. У меня не было возможности ждать, пока они развернутся. Так бог повернул, так было сделано. Остальных мне не нужно было убивать, только ранить в ноги», — рассказывал в интервью сайту Bird in Flight Бубенчик.

К 20 февраля 2014 года Майдан пережил очередную попытку штурма: силовики заняли половину площади, накануне ночью был сожжен Дом профсоюзов, за два дня до этого, 18 февраля, возле Верховной Рады были кровавые столкновения вооруженных титушек с активистами, а режим Януковича объявил о начале антеррористической операции для полной зачистки центра столицы. К тому времени протесты продолжались три месяца, уже были убиты 28 активистов, сотни получили ранения. Утром 20 февраля силовики внезапно начали отводить свою технику и отступать вверх по Институтской. Во время отступления люди в черной форме с желтыми повязками (позже установлено, что это были сотрудники так называемой «черной роты» киевского «Беркута») расстреляли 48 и ранили еще 80 активистов Майдана.

Согласно данным следствия, первыми убитыми 20 февраля 2014 года, еще до массового расстрела на Институтской, стали два силовика — прапорщик внутренних войск Сергей Спичак и старший сержант полка милиции особого назначения «Беркут» Владимир Зубок. «Стрельба была зафиксирована из консерватории и передних баррикад, которые ближе к ней», — рассказывал начальник Департамента спецрасследований ГПУ Сергей Горбатюк, чье ведомство расследует преступления во время протестов на Майдане в 2013-2014 годах.

В интервью двухлетней давности Иван Бубенчик объяснял, что специально выбрал двух командиров и нейтрализовал их, чтобы защитить протестующих. По его словам, автомат Калашникова, спрятанный в сумке для теннисной ракетки, ему в консерваторию принес неизвестный. По данным следствия, стреляли из консерватории не из автомата Калашникова, а из охотничьего карабина «Сайга», официально зарегистрированного на знакомого Бубенчика гражданина Л. (сейчас находится на территории Польши). В 2016-м, после признаний в СМИ, прокуратура дважды вызывала Бубенчика на допрос, он проигнорировал и сотрудничать со следствием отказался.

В итоге было получено разрешение суда о принудительном приводе. 3 апреля 2018 года Бубенчика задержали на границе с Польшей и доставили в Киев для оглашения подозрения и избрания меры пресечения. Задержание Бубенчика вызвало волну возмущения, в суд приехали народные депутаты и активисты, в итоге в дело вмешался генпрокурор Юрий Луценко, после чего из обвинения была убрана статья 115 Уголовного кодекса (умышленное убийство), а другие статьи, подпадающие под так называемый «закон про амнис­тию», оставлены. 24 апреля 2018 года должно было состояться очередное заседание суда с избранием меры пресечения Ивану Бубенчику. Из-за неявки народных депутатов заседание перенесено на 17 мая.

«Мы предполагали, что на определенном этапе судебного процесса должны появиться свидетели неизвестно чего, разного рода «бубенчики», и они появились в самый неподходящий для нас момент»

— Задержание Ивана Бубенчика 3 апреля 2018 года вызвало огромный скандал в Украине, посыпались обвинения, что «власть начала репрессии против патриотов и участников Революции достоинства». Среди возмущенных постов в Facebook увидела ваше сообщение: «Я реально в шоке, думал, что с местом и ролью парасюков/бубенчиков все всем уже ясно. Но комментарии под этим постом показывают, что все очень запущенно». Что вы имели в виду под «парасюками/бубенчиками»?

— Моя позиция никогда не была секретом, как и отношение к этой группе лиц. Окончательно мои догадки подтвердились в 2016 году, когда Бубенчик начал активно раздавать интервью, как «стрелял в затылок «Беркуту».

— В чем именно заключалась ваша позиция и кого подразумеваете под «этой группой лиц»?

— Я говорил об очевидных вещах: все основные эпизоды на Майдане, начиная с избиения студентов в ночь на 30 ноября 2013 года и заканчивая расстрелом на Инс­титутской 20 февраля 2014-го, — это череда спланированных и реализованных террористических актов. Присутствуют объективные признаки состава преступления, которые понятны любому, у кого есть опыт расследования. Поэтому так важна квалификация преступления: не просто статья 115 «Умышленное убийство», а именно статья 258 «Террористический акт».

Мы постоянно на протяжении четырех лет обращали внимание и журналистов, и следствия на особенность этого преступления (расстрел протестующих 20 февраля на Институтской. — «ГОРДОН»). А именно: лица, совершая особо тяжкое преступление (убийство), позволяли себя фиксировать на камеры. В истории криминалистики такого еще не было, чтобы массовое и жестокое убийство было зафиксировано на фото- и видеоматериалах.

Детально задокументировано как само преступление (в динамике, от начала до конца), так и обстановка, в которой оно совершалось. Причем съемка велась десятками профессиональных камер телеканалов, стационарными камерами видеонаблюдения и, наверное, сотнями персональных девайсов очевидцев и самих потерпевших. Есть даже видео, где силовики открыто говорят на телекамеру буквально в процессе совершения преступления.

— То есть наличие по эпизоду 20 февраля огромного количества фото- и видеоматериалов...

— ...означает, что это колоссально объем­ное по числу эпизодов и участников преступление, но именно эта уникальная особенность (фиксация на фото и видео. — «ГОРДОН») делает его легко раскрываемым.

— Если расстрел активистов 20 февраля легко раскрываем, где результат? Сейчас на скамье подсудимых только пя­теро экс-беркутовцев из «черной роты».

— Организаторы и заказчики, очевидно, не предполагали, что преступления, совершенные во время Евромайдана, будут вообще расследоваться. Не предполагали, что следствие, а самое главное — суд смогут так далеко продвинуться в деле. Невзирая на все свои проблемы, департамент Горбатюка смог собрать достаточно фактических доказательств непосредственного участия подсудимых в совершении террористического акта.

Перед исполнителями преступления замаячила реальная перспектива пожизненного заключения. Очевидно, они не об этом договаривались с организаторами, что и вынудило адвокатов (пятерых подозреваемых из «черной роты». — «ГОРДОН») менять линию защиты в суде с позиции «их там не было вообще» на «они выполняли долг, по ним стреляли радикалы, и они вынуждены были применить оружие».

Но уникальная особенность преступления, о которой я говорил, делает такие заявления несостоятельными. Единственный способ для них (адвокатов «черной роты». — «ГОРДОН») как-то решить эту проблему — фальсифицировать реальность, создать миф про «вооруженный мятеж хунты», дискредитировать мирный протест. Наверняка такая задача стояла и раньше: на ранних стадиях подготовки преступления были отсняты постановочные сюжеты. Например, наиболее популярный про «боевиков» в отеле «Украина».

Постановочные сюжеты сразу распространялись российскими СМИ, вот только их доказательное качество явно не дотягивало до необходимого уровня. Поэтому мы предполагали, что на определенном этапе судебного процесса должны были появиться свидетели неизвестно чего, разного рода «бубенчики». И они появились в самый неподходящий для нас момент. Защита исполнителей преступления пытается реализовать через них две основные задачи — дискредитировать участников протестов (потерпевших и свидетелей со стороны обвинения) и напустить туману в картину преступления.

«Когда беркутовцы услышали про найденное оружие, реально потекли, потому что сами его уничтожали, избавлялись от него. Знал об этом только узкий круг посвященных»

— Вы не раз ясно давали понять, что внезапное появление Бубенчика в украинском информационном поле именно в 2016 году и его громкие признания — не случайность. О чем конкретно речь?

— Время и обстоятельства его появления показательны. Как раз тогда в суде обвиняемым из так называемой «черной роты» «Беркута» были представлены дополнительные доказательства, и они, что называется, потекли. Мы их почти раскачали, они готовы были отказаться от позиции «нас там не было», подготовленной их защитой, и начать давать показания. И вдруг появляется Бубенчик со своими интервью, рассказывает о событиях 20 февраля на Институтской, но очень искаженно интерпретирует свое участие в них.

— А что такого случилось в 2016-м, что пять беркутовцев из «черной роты», которых сейчас судят в Святошинском райсуде Киева, потекли и понадобилось, согласно вашей версии, появление Бубенчика?

— Обвинение получило результаты баллистических экспертиз, которые доказывали: убийства совершались из табельного оружия «черной роты» «Беркута». Также было установлено, что это то самое оружие, которое было найдено ранее со спиленными номерами.

— Вы об официальном сообщении 6 февраля 2016 года? В нем говорилось, что в Голосеевском районе Киева, на дне озера, были найдены фрагменты 23 единиц огнестрельного оружия, распиленного и со сбитыми идентификационными номерами. На самом деле, фрагменты нашли еще в августе 2015-го, но полгода шли экспертизы, которые подтвердили: из этого оружия силовики стреляли по активистам Майдана.

— Когда беркутовцы это услышали, реально потекли, потому что сами уничтожали это оружие, избавлялись от него. Знал об этом только узкий круг посвященных. И вдруг следствие нашло... Они поняли, что кто-то их сдал. Все пятеро из «черной роты» начали колебаться. Мы это видели в суде, общались глаза в глаза: дайте показания на организаторов.

Мы пытались им объяснить, что избежать пожизненного за участие в террористическом акте они смогут только с позицией, что выполняли приказ, преступный характер которого не понимали. Говорили от имени своих клиентов. Мать погибшего героя Небесной сотни прямо на судебном заседании обратилась к беркутовцам: «Я вас прощаю, только скажите, кто вас послал на Институтскую, кто отдал команду стрелять».

— Еще раз. 6 февраля 2016 года становится официально известно о найденном оружии, беркутовцы начинают сыпаться в суде. Уже 19 февраля на сайте Bird in Flight появляется интервью Бубенчика, где он признается, что стрелял по силовикам «в затылок» с третьего этажа консерватории. Я правильно поняла, что вы видите в этом прямую связь?

— Для меня это очевидно. Вы понимаете, какой удар в спину своими заявлениями Бубенчик нанес тем, кто все эти годы делает колоссальную работу по расследованию преступлений на Майдане? Прежде всего по расстрелу на Институтской. Логично возникает вопрос: Cui prodest? (на латыни «Кому выгодно?». — «ГОРДОН»). Кому было выгодно внезапное появление Бубенчика в начале 2016-го?

— Во-первых, о своей роли в событиях на Институтской Бубенчик рассказывал еще в ноябре 2014-го на местном львовском телевидении. Во-вторых, 18 февраля 2016 года состоялся предпремьерный показ документального фильма Владимира Тихого «Бранці» и одно­временно вышел фильм-расследование «Громадського телебачення» — «20 лютого. ЗЛАМ». В обоих фильмах Бубенчик рассказывал все то, что опубликовал Bird in Flight. Да, меня тоже смущает, что три ресурса с разницей в день озвучили одинаковые месседжи. С другой стороны, 18-20 февраля — годовщина самых кровавых событий на Майдане, почти все СМИ готовят публикации. Мне сложно заподозрить авторов украинских фильмов в подыгрывании «Беркуту».

— Возможно, та же Станко грезит какими-то условными «стандартами «Би-би-си» (Анастасия Станко, журналист, соавтор документального фильма «20 лютого. ЗЛАМ». — «ГОРДОН») и решила таким образом продемонстрировать свою «аполитичность» и «беспристрастность». С другой стороны, для журналиста это абсолютно нормальная ситуация: есть сенсационное заявление — надо его раскрутить.

Безусловно, я не исключаю совпадений: Станко выпрыгнула, абсолютно не понимая, к каким последствиям это приведет. Такое возможно, и это надо объективно расследовать. Но почему я спрашиваю: «Cui prodest?» — именно применительно к Бубенчику? Посмотрите, где этот гражданин стал самой популярной фигурой и в 2016-м, и сейчас.

«Либо Бубенчик на это пошел с конкретной целью, либо использовался втемную, чтобы создать картинку: страшные «бандеровцы» расстреливают «в затылок», либо он просто идиот»

— То, что Бубенчика активно цитируют в России, вообще ничего не доказывает. Плевать, что тиражируют путинские пропагандистские СМИ, у них своя задача. Гораздо важнее здесь, в Ук­ра­и­не, понять, что произошло в самый страш­ный день Майдана.

— Я и не говорю, что это доказательство, просто обращаю ваше внимание. Мы не знаем, что в голове у условных «парасюков/бубенчиков». Для этого нужно, чтобы они дали показания, предоставили доказательства и следствию, и суду. А они этого не делают. Потому еще раз спрашиваю: кому и зачем все это было выгодно?

Человек, уверенный в чем-то на 100 процентов и утверждающий «было только так, а не иначе», для меня интеллектуальный инвалид, не способный анализировать ситуацию. Я хочу и готов слышать контраргументы, готов учитывать новые составляющие. Но на сегодняшний день массив информации и доказательств в деле дают мне право делать те выводы, которые я вам излагаю. А именно: заявления Бубенчика наносят сильнейший вред моим клиентам, потерпевшим в производстве по 20 февраля, и всему делу в целом.

— Но в чем этот вред, если с середины 2015 года Святошинский суд регулярно, раз-два в неделю, проводит заседания по эпизоду 20 февраля и роли «черной роты»?

— После того как нашими усилиями был сформирован Департамент спецрасследований, начались регулярные попытки его уничтожить, а значит, уничтожить и производство по 20 февраля, где собрано огромное количество доказательств, экспертиз, показаний. Знаете, почему попытки уничтожить или дискредитировать департамент не прекратятся? Потому что Святошинский суд постоянно и неуклонно (как бы кому-то не хотелось обратного) выходит на исследование и неминуемое установление определенных фактов, которые кардинально могут поменять существующие расклады. Не в пользу той стороны.

— Под «той стороной» вы имеете в виду не только адвокатов «черной роты», но и адвокатов Януковича?

— Мы ожидали, что со временем единственным способом защиты Януковича станет дискредитация уголовного производства по 20 февраля, создание предпосылок для неправильной квалификации и оценки действий потерпевших. Но им очень сложно это сделать, слишком много уже задокументировано. Последний шанс — информационная провокация, создание белого шума и правовой каши, чтобы после заявить: ну вот видите, все стороны виноваты в расстрелах на Институтской, давайте просто обменяем беркутовцев на заложников на Донбассе и в России и забудем.

— Но ведь задолго до заявлений Бубенчика у защиты «Беркута» была ясная тактика: якобы силовики 20 февраля оборонялись от «вооруженного наступления» активистов Майдана. Суд над «черной ротой» идет уже два с половиной года. Чуть ли не на каждом заседании один из трех адвокатов «Беркута», Игорь Варфоломеев, показывает потерпевшим стопку фотографий, где не­сколько участников протеста зафиксированы с охотничьими ружьями, хотя ни у одного из 48 расстрелянных активистов оружия не было.

— Что касается адвоката Варфоломеева и его команды... Вы уже в плену их информационной повестки.

— Это еще почему?

— Потому что Варфоломеев на судебном заседании показывает не стопку фотографий разных людей, а один и тот же снимок одного и того же человека с одним охотничьим ружьем. Буквально: эта стопка состоит из фото одного человека с одним охотничьим ружьем. И даже вы этого не заметили, хотя ходите на суды по «черной роте».

Кстати, если эта фотография по времени совпадает с уже реальной бойней на Институтской, то действия абсолютно нормально квалифицируются по статьям 39 (крайняя необходимость) или 37-й (мнимая оборона) и исключают уголовную составляющую.

Это то, что я пытаюсь до вас донести: единственный шанс той стороны противостоять неуклонно надвигающемуся — создать информационный шум и правовую кашу в головах, чтобы ездить по брюсселям и страсбургам со словами: «Ну вот же куча фотографий, а этот вообще в затылок расстреливал». Соответственно, в подходящий момент они достанут и Бубенчика. Это примитивная манипуляция. Но доказать это надо не постами и комментариями в Face­book, с этим должно разобраться следст­вие, а суд — дать соответствующую оценку.

— Даже если в суде будет доказано, что Бубенчик первым открыл огонь на Институтской и первыми погибшими 20 февраля были два силовика, это все равно не снимает вины с «черной роты», которая чуть ли не в упор расстреляла 48 безоружных людей.

— Конечно, не снимает. Абсолютно не снимает! Но чтобы «не снимало» в понимании уголовного процесса, надо собрать соответствующие доказательства и правильно представить их в суде. Это наша задача, а задача стороны защиты — сбить с толку, создать правовую кашу и информационный шум. И наши ярые вышиватники-идиоты, сами того не подозревая, активно помогают той стороне, крича в фейсбуках: «Ой, я бы сам тот «Беркут» пристрелил!».

У меня один вопрос к возмущенной общественности: если Бубенчик действительно такой защитник, как сам о себе рассказывает, где он был со своим карабином «Сайга», когда на Институтской «Беркут» спокойно, не прячась, расстреливал безоружных людей?

— Бубенчик объяснял это в одном из фильмов: у него было всего 75 патронов, сначала стрелял из консерватории, после двинулся через Майдан к сгоревшему Дому профсоюзов, а когда начались расстрелы на Институтской, у него уже кончились патроны.

---

---

— Хм, 75 патронов у человека, который вроде бы имеет военный опыт, означает 50-75 раненых. Где они? Их нет. А в показаниях подельника Бубенчика зафиксировано, что он принес ему 60 патронов калибром 7,62х39. Далее — три выстрела было из консерватории: два смертельных ранения и одно слепое — и тишина, больше ни смертей, ни ранений из этого оружия не зафиксировано. Совсем. Вас это не удивляет?

Произошло что? Фактически он спровоцировал эту атаку. При этом сейчас заявления Бубенчика — единственный контраргумент той стороны. Не только в уголовном производстве по 20 февраля, но и в гораздо более важных вещах. Контраргумент всем, начиная с потерпевших и заканчивая государством Украина в целом.

Мои предположения: либо Бубенчик на это пошел, потому что у него была конкретная цель, которую он и реализовал вместе со своей специально подготовленной группой граждан (эта группа уже установлена). Либо он и эта группа использовались втемную, чтобы создать правильную картинку: страшные «бандеровцы» расстреливают сотрудников правопорядка «в затылок». Либо они просто идиоты, которые не способны просчитать последствия, чего тоже нельзя исключать.

— Втемную — это как?

— Стандартная тактика спецслужб — создание ультранационалистических организаций или инфильтрация туда своих аген­тов. Вокруг агента наращивается группа искренне убежденных, агрессивно и патриотически настроенных граждан. Дальше их используют втемную, а организатор или инфильтрованный провокатор продолжает сотрудничать со спецслужбами. Классический пример — Дмитрий Корчинский и его группа, которая напала на солдат оцепления внутренних войск на Банковой 1 декабря 2013 года, что и стало формальным поводом для жестокого избиения мирных протестующих «Беркутом».

«Важный момент и ответ на вопрос, почему Бубенчик с 2016 года не хочет давать реальные показания: он убил не командиров, как утверждает, а прапорщика и сержанта, притом безоружных»

— Почему вы исключаете версию, что Бубенчик действовал самостоятельно и осознанно? К 20 февраля Евромайдан протестовал три месяца, пережил многочисленные попытки зачисток, избиений, поджогов, уже было 28 убитых активистов. Бубенчик поступил так, как хотели, но не решались многие, — показал режиму Януковича, что народ готов стрелять в ответ. К слову, дальнейшая биография Бубенчика подтвердила его пассионарность — он ушел добровольцем на фронт.

— Ну, во-первых, в зоне АТО побывали и все беркутовцы. У каждого жирного чиновника в силовых ведомствах есть удостоверение УБД (участник боевых действий). Во-вторых, я знаю человека, у которого убили сына на Майдане, и тогда он взял охотничье ружье и приехал в Киев. Но не стал стрелять. Не стал, хотя у него ребенка убили. Понимаю, что у каждого своя реакция на стрессовую ситуацию. Но обычному человеку очень тяжело переступить грань между обдумыванием и реальным исполнением убийства. Очень тяжело применить оружие против человека, который в тебя не стреляет, не несет тебе угрозы.

Справка «ГОРДОН». Согласно данным из открытых источников, в конце 1980-х Бубенчик служил в Советской Армии, прошел школу военной разведки. Во время армяно-азербайджанского конфликта несколько месяцев провел в Нагорном Карабахе. С началом войны на востоке Украины Бубенчик стал добровольцем спецбатальона МВД «Дніпро-1». В августе 2015-го получил ранения в боях за село Пески Донецкой области, после лечения стал командиром батальона «Захід-2». Награжден орденами «За мужність» и «За оборону країни», а также негосударственным орденом «Народный герой Украины» .

— Но Бубенчик не «обычный человек», а бывший военный разведчик, профессионально владеющий оружием. По его словам, утром 20 февраля он специально вычислил командиров в оцеплении на Майдане и нейтрализовал их, а рядовым сотрудникам целился в ноги.

— Это очень важный момент и ответ на вопрос, почему Бубенчик с 2016 года не хочет давать реальные показания. Он убил не командиров, как утверждает, а прапорщика и сержанта. Притом безоружных. Более того, один из убитых не стоял в оцеплении, а сидел на перекуре спиной к консерватории, двое других (убитый и раненый) находились без оружия в шеренге, никаких действий не предпринимали. И выстрелы были не в голову.

Зачем Бубенчик постоянно твердит, что стрелял в затылок? Не стрелял он в затылок, следствие это установило. Зачем в публичных заявлениях максимально искажает картину? Зато российские СМИ активно тиражируют как «украинский националист выстрелил в затылок правоохранителям».

Еще раз повторяю: все должно быть расследовано с целью установления объективной истины. Расследовано, а не превращено в очередной срач в Facebook! Что вместо этого происходит? Бубенчик делает громкие заявления в 2016-м. Прокуратура по закону не может не завести производство, перепроверяет все обстоятельства и понимает: автор цитат искажает картину, отказывается давать показания, пытается исчезнуть.

В этом случае у прокуроров один выход: либо идти самим на должностное преступление, не предъявляя подозрения, либо его предъявить. То есть их загнали в эту ситуацию. Теперь полстраны на ушах. Это как раз то, чего Бубенчик или те, кто за ним стоит, добивались.

— Есть еще один непонятный момент. Из текста подозрения, предъявленного Бубенчику, следует, что рано утром 20 февраля ни силовики, ни протестующие активных действий на Майдане не предпринимали. Я брала интервью у Парасюка, который был вместе с Бубенчиком в здании консерватории в тот день. Нардеп уверял, цитирую: «Утром 20-го «Беркут» пытался под­жечь здание консерватории — последний редут, где люди могли укрыться после поджога Дома профсоюзов и очередной попытки зачистить Майдан. Силовики забросали консерваторию коктейлями Молотова, люди тушили огонь, а «Беркут» начал стрелять. И люди дали отпор».

— Ну вы же ходите на суды по «черной роте», вспомните, что говорят потерпевшие, которые созванивались рано утром 20 февраля со своими родными на Майдане? Почти все рассказывают: «Утром мы с ним говорили, ничего не было, тишина», «було тихо, нічого такого не чув», «он мне сказал по телефону, что все тихо возле стелы» и так далее. И вдруг Парасюк настаивает, что, оказывается, было активное противостояние?

Подтверждений словам Парасюка нет. Думаю, он вводит в заблуждение своими заявлениями. По Бубенчику доказательная база есть. И эта доказательная база вовсе не «интервью» Бубенчика, как многие почему-то считают. То, что этот гражданин наплел два года назад, — не основание для привлечения его к уголовной ответственности. В 2016-м Бубенчика не трогали, потому что все его громкие заявления в СМИ не соответствовали реальным обстоятельствам, то есть рассматривались как байка. Но даже эта байка очень важна для установления цели и умысла, по крайней мере, для меня.

Знаю точно только одно: эпизод 20 февраля должен быть полностью, со всех сторон, исследован и собран. И обсуждаться он должен в суде, а не в Facebook или еще где-то. Все должно быть рассмотрено в судебном заседании и с конкретными доказательствами. Это моя основная цель.

— Я так понимаю, мы переходим к самому важному для вас тезису, который вы постоянно озвучиваете с 2014-го: ключ к расследованию убийства Небесной сотни лежит в расследовании смер­тей силовиков?

— Абсолютно. Ключ и к расследованию преступлений, и к тому, чтобы предотвратить уничтожение Украины как государства.

«Насилие на Евромайдане в отношении протестующих и силовиков было организовано московскими спецслужбистами, чтобы запустить сценарий «гражданской войны» в Украине и аннексировать Крым»

— В начале нашего интервью вы подчеркнули, что все произошедшее в центре Киева в 2013-2014 годах надо рассматривать не только как умышленное убийство, а именно как террористический акт...

— ...как цепочку террористических актов и сознательное наращивание эскалации. Украину раскачивали согласно ранее утвержденному в Кремле сценарию. Цель — Крым. Но для того, чтобы зайти на полуостров, Москве нужно было юридическое обоснование. И это вовсе не письмо Януковича: «Путин, введи войска», как многие думают. Нет. Сам Янукович должен был выехать из Украины «из-за вооруженного переворота». Только это давало возможность Кремлю заявлять на международных площадках: мол, изгнали легитимного президента! Отсюда, кстати, и российские медальки «За возвращение Крыма», напечатанные 20 февраля, задолго до аннексии.

Насилие на Евромайдане как в отношении протестующих, так и в отношении силовиков было организовано московскими спецслужбистами, чтобы запустить сценарий «гражданской войны» в Украине и аннексировать Крым.

В соответствии с теорией уголовного права преступление — то, что содержится в Уголовном кодексе. В нашем УК почти полтысячи статей, каждая из которых содержит исчерпывающее определение конкретного преступления, — совокупность объективных и субъективных признаков. Очевидные последствия преступления — это обстоятельства его совершения, способ и орудие преступления, данные экспертиз. Это объективные признаки. Субъективная сторона преступления — это то, что характеризует его изнутри: вина и ее форма, мотив, цель преступления и эмоциональное состояние. Все то, что мы не можем знать точно, а предполагаем по совокупности доказательств.

Преступлением является только то, что полностью подпадает под соответствующее описание, и если отсутствует хотя бы одно обстоятельство — это уже не уголовно наказуемое деяние. Задача следствия — собрать доказательства и на основании совокупности фактов восстановить картину преступления, понять, что на самом деле происходило. И квалифицировать преступление в соответствии со статьями УК.

Правильная квалификация — полная, та, что включает все установленные признаки преступления. Очевидно, что предварительная квалификация следствием бойни 20 февраля на Институтской по статье 115 («Умышленное убийство») не давала ответа на вопрос: на что именно были направлены действия убийц, какую цель они преследовали? Доктрина уголовного права предусматривает, что такие субъективные признаки, как цель и умысел преступления, презюмируются по последствиям, которые наступили.

— Именно поэтому в конце 2015-го — начале 2016-го среди обвинений «черной роты» появилась и статья 258 — «Террористический акт»?

— Прокуратура, выдвинув исполнителям из «черной роты» обвинение в совершении террористического акта, адекватно прореагировала на очевидные вещи.

В соответствии с трактовкой событий прокуратурой целью расстрела было запугивание населения, прежде всего участников протеста, что прямо предусмотрено диспозицией статьи 258 Уголовного кодекса — «Террористический акт», где закреплены обязательные признаки этого преступления. Но 258-я предполагает также несколько альтернативных целей. Дословно речь идет о «запугивании населения, провокации военного конфликта, международного осложнения с целью влияния на принятие решений органами государст­венной власти... объединениями граждан...».

Для меня очевидно, что этот признак более соответствует логике совокупности всех преступлений во время Евромайдана, а особенно последующих событий в Ук­ра­ине. Целью массового расстрела мирных протестующих с одновременной фиксацией этой бойни в прямом эфире десятками камер было создание кровавой картинки. По замыслу организаторов эта провокация должна была вызвать цепную реакцию в обществе и максимально радикализировать население. Я убежден, что видео- и фотосъемка преступления с одно­временной демонстрацией на телевидении и в интернете были способом совершения преступления. Публичная демонст­рация насилия — элемент террористического акта.

Часто при расследовании преступлений следствие устанавливает, что одним деянием совершается два и более преступления. Тогда преступления квалифицируются по совокупности. Отдельный случай, когда одно преступление есть способом совершения другого — основного. В теории уголовного права это так называемая идеальная совокупность преступлений.

— Какой вывод я должна сделать из ваших слов, которые очень сложно понять людям без юридического образования и практики?

— В моем понимании событий, убийства и покушения на убийства были способом исполнения террористического акта. В свою очередь эти преступления создавали условия (пособничество) для совершения преступлений, предусмотренных статьями 110 и 437 — «Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины» и «Планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны».

Я уже говорил, что преступления силовиков (даже расстрел протестующих) фиксировались десятком камер медиа и стационарными камерами видеонаблюдения. Периодически появляются новые доказательства, дополняя и без того огромный массив видеоматериалов. При желании, имея соответствующую подготовку и технику, будет несложно восстановить картину и многие важные детали преступлений. Пока же приведу основные доводы из публикации, которую прочел около трех лет назад и с которой во многом согласен:

Медаль за «крымскую операцию». Ее дата прямо указывает на то, что украинская революция вообще никак не связана с оккупацией Крыма. Полуостров был бы захвачен вне зависимости от победы Майдана. Дата начала «крымской операции» — 20 февраля 2014 года.

Захват полуострова — операция стратегического значения. Сначала планируют. Тут учитывают все: от возможностей противника (Украины) до реакции мирового сообщества. Значит, разработка велась на уровне Генштаба ВС России и центрального аппарата ФСБ, не ниже. Начали планировать это все не позже 2011 года. Агрессия Москвы — это не сиюминутная реакция на украинскую антикриминальную революцию, а тщательно спланированная операция по захвату территории украинского государства.

Прокремлевские медиа давно ведут про­паганду в стиле «протестующих убивали свои же». Приводят доводы разной степени бредовости. И пропагандисты очень воодушевились, когда появились сообщения о проверке экс-депутатов «Свободы», якобы стрелявших из окна гостиницы «Ук­ра­ина». И заголовки были безапелляционные: «Майдановцев расстреливали свои же».

Чтобы Янукович сбежал, нужны были правильно имитированные картинки. 18 февраля — мирное шествие к Раде, побоище с титушками и силовиками. Не сработало. 19 февраля — попытка зачистить площадь, поджог Дома профсоюзов. Не сработало. 20 февраля — дана команда на бойню, реальную и конкретную бойню на Майдане — и все, на следующий день Янукович, наконец, снимается с места, хотя команда покинуть страну ему приходила раньше. Он же вещи в Межигорье за несколько дней до бегства паковал, но не решался бежать, его свое же окружение за ноги держало до последнего. Те, во всяком случае, кто не лег под ФСБ и понимал, что происходит.

— То есть, по-вашему, все силовые акции на Майдане — от разгона студентов до расстрела на Институтской — это не потому, что, простите, тупой урка Янукович не привык действовать другими методами, а именно спецоперация ФСБ? Москва максимально нагнетала и провоцировала ситуацию на Майдане, делала этот террористический акт максимально кровавым, наглядным и медийным? И вся эта «многоходовочка» ради одного — легализовать в глазах мировой общественности запланированную аннексию Крыма? Чересчур хитромудрый план даже для путинских чекистов.

— Давайте проанализируем. Любой, кто был тогда на Майдане, не мог не заметить: как только протест затухал — со стороны так называемых правоохранителей вдруг происходила атака, максимально жестокая и показательная. Но перед этим обязательно совершалась провокация, абсолютно ненужная и нелогичная в контексте мирного протеста, которым с самого начала был Евромайдан. Пример — избиение студентов в ночь на 30 ноября 2013 года. Активный протест затих, несколько десятков студентов ночуют на площади, в кармане у многих билеты домой. И вдруг разгон, жесткий и показательный.

«Операцию ФСБ по Украине, в том числе на Майдане, планировал и осуществлял Сурков»

— Что абсолютно укладывается в логику Януковича и его группировки: надоели, зачистить. При чем тут план ФСБ?

---

---

— Анализируем дальше. Столкновения на Банковой 1 декабря, попытка зачистки Майдана в ночь на 11 декабря 2013 года, начало противостояний на Грушевского 19 января 2014-го и так далее, вплоть до 20 февраля. И во всех эпизодах лица, избивавшие и убивавшие людей, разрешали абсолютно спокойно фиксировать себя на фото- и видеокамеры.

Мои слова легко проверить. Очень характерный пример — события на пятачке перед «Аркадой», где 20 февраля буквально покрошили людей. В разгар событий там были французские фотографы Жером Сессини и Эрик Буве, и ни одна пуля в них не попала. Та сторона идентифицировала их как прессу и не убила, потому что нужно было дать эту кровищу во все медиа.

Так называемая «черная рота» абсолютно спокойно давала себя снимать 20 февраля, не пряталась, наоборот — стояла во весь рост и показательно расстреливала. Это называется «улики поведения»: «Беркут» никого не боялся, потому что исполнял ровно ту команду, которую получил. А теперь вспомните: как до Майдана обычно вели себя силовики на всяких акциях?

— В большинстве случаев сразу руками хватали любую камеру и запрещали снимать. Но ведь и протесты на Майдане 2013-2014 годов не были похожи ни на одну другую украинскую акцию.

— Так называемые органы правопорядка проходят специальный инструктаж: если тебя снимают и ты дал себя зафиксировать — не получишь премию. То есть никогда не было такого, чтобы силовики спокойно разрешали себя снимать, особенно в момент совершения преступления. Впервые это произошло 30 ноября 2013 года при избиении студентов. Били и пытали под камеры в том числе видеонаблюдения. Уже тогда у любого критически мыслящего человека должно было возникнуть подозрение: это сознательная провокация.

Это не просто мой взгляд как адвоката. Что дает мне основания делать выводы, которые я делаю с первого дня противостояний на Майдане, фактически после анализа эпизода с избиением студентов? Я не только адвокат, в советские времена проходил срочную службу во внутренних войсках, командовал в том числе так называемым спецподразделением по охране общественного порядка. Очень хорошо знаю, что такое тактико-специальные действия, и утверждаю: силовое преимущество «Беркута» над Майданом было в разы больше. Несопоставимо больше.

— Иными словами...

— Площадь совершенно спокойно в любой момент можно было освободить без использования оружия и с минимальным применением спецсредств. Освободить маленьким подразделением и только тактико-специальными действиями. Просто цели такой не стояло.

Например, нашим клиентом был Национальный художественный музей Украины, расположенный в начале улицы Грушевского. Когда в январе 2014-го начались противостояния, музей буквально оказался на передовой, на его территории пытались разместить палатки с титуханами и мусорами.

Я постоянно ходил через баррикады и видел с одной стороны несколько десятков активных граждан (они постоянно что-то кидали) и несколько тысяч «туристов» (мимо проходили посмотреть, что там, на Грушевского). А с противоположной стороны невозможно было пройти через баррикаду, так плотно выстраивались силовики. Их там колоссальное количество было, подготовленных и натренированных.

— Отсюда вывод?

— Если бы была реальная команда освободить территорию от протестующих — ее бы однозначно освободили. Но какая тактика вместо этого применялась? Из шеренги силовиков выбегала группа и начинала всех подряд жестоко молотить. Прежде всего «туристов» и обязательно на камеру. Побили-побили и быстро вернулись назад. Это преступление с точки зрения тактико-специальных действий.

Логика подобных набегов, а не зачистки территории однозначно показывала дикость ситуации, демонстративность исполнения и провокационность действий. Это максимально распространялось в интернете, к вечеру мы имели новую волну агрессии и противостояний на Майдане с обеих сторон.

— Три месяца устраивать провокации и нагнетать обстановку, расстрелять людей... И все ради аннексии Крыма? Слишком сложная и рискованная конструкция даже для Кремля. Гораздо более эффективным и не таким финансово затратным для Москвы было бы скупить политическую элиту Украины для принятия нужного решения. Наглядный пример — голосование в 2010-м в Раде за Харьковские соглашения, когда пребывание Черноморского флота России в Крыму продлили фактически до 2047 года.

— Вы забываете важный момент: операцию ФСБ по Украине, в том числе на Майдане, планировал и осуществлял Сурков, который действовал так, как ему надо. Кстати, не исключаю, что операция по максимальному раскачиванию и дестабилизации Украины началась не с Майдана, а именно с неподписания Ассоциации с ЕС. Янукович в принципе ничего не планировал подписывать. Расчет был держать интригу, поехать в Вильнюс и в последний момент резко отказаться от Ассоциации. Именно отказаться, чтобы вызвать возмущение и максимально прозвучать во всех СМИ. Если бы хотел подписать, начал бы торговаться. Евросоюз — это же бюрократы, могли отложить на год подписание Ассоциации, как было у нас позже с безвизом. Но Янукович именно отказался, его изначально подводили к реализации плана.

«Хочу достучаться до мозга читателей: с чего вы взяли, что Бубенчик — участник Майдана?»

— Правильно ли я понимаю, что так называемый «закон про амнистию» (официальное название «О недопущении преследования и наказания лиц в связи с событиями, которые имели место во время проведения мирных собраний»), принятый Радой 21 февраля 2014 года, вы считаете юридически ничтожным?

— Абсолютно.

— Ничтожным, потому что закон фактически препятствует расследованию всех событий на Майдане? Кроме того, в документе юридически не прописано понятие «активисты Майдана», есть лишь обтекаемое «участники массовых акций протеста»? По логике закона получается, что воспользоваться амнистией могут даже титушки и антимайдановцы, которые в то время формально тоже протестовали. Так?

— Ну конечно. В Украине много «законов про амнистию» было, но именно этот — юридический трэш и идиотизм. Он направлен не на амнистию как таковую, а на нерасследование всех преступлений на Майдане. До того все амнистии были направлены, условно говоря, на «порешать», «не нашим, не вашим», а этот закон направлен именно на нерасследование.

Завтра любой титухан, против которого есть уголовное производство, встанет и скажет: «Я тоже участник массовых акций протеста, какие претензии, отпускайте!». И чем, именно с точки зрения написанного в этом законе, Бубенчик отличается от титушки? Вашим субъективным представлением, что первый хороший, а второй — плохой?

Понимаю, какой удар беру на себя, но хочу достучаться до мозга читателей, буквально: с чего вы взяли, что Бубенчик — участник Майдана, откуда такая презумпция? А, он сам вам сказал... Ну ладно, тогда завтра условный командир «Беркута» Садовник вернется в Украину и заявит: «Я тоже участник Майдана, выполнял спец­операцию, расстреливал людей на Инститской, чтобы добиться бегства Януковича и победы Революции достоинства, амнистируйте меня!». И что из написанного в законе не даст ему права применить в отношении себя эту так называемую «амнис­тию»? (Дмитрий Садовник, командир «черной роты» «Беркута», был задержан весной 2014-го, в октябре того же года сбежал из-под домашнего ареста. По последним данным, находится в Крыму, получил российское гражданство. — «ГОРДОН»).

— Почему за четыре года народные депутаты не доработали закон, чтобы устранить эти юридические коллизии?

— Одни боятся поднимать тему, другие откровенно саботируют, потому что понимают, для чего этот закон был внесен в Раду и проголосован в нужном виде. Наличие этого закона в такой редакции в моем понимании как раз свидетельство того, что его составляли люди, не позитивно настроенные к Майдану. Нам не нужен этот закон, он дискредитирует протесты как таковые.

— Вы о том, что в Уголовном кодексе Украины и так есть статьи о действиях в состоянии крайней необходимости и необходимой самообороны, которые автоматически снимают с протестующих уголовную ответственность?

— Абсолютно! Нужно просто восстановить все события, дать им оценку и зафиксировать в приговоре суда. Сделать это юридическим фактом, что отрежет любые спекуляции на международном уровне: мол, якобы у нас был «переворот» и «гражданская война».

— Насколько события вокруг Бубенчика повлияют на дела Майдана, которые не первый год слушаются в судах?

— Ключевой момент. Почему я сказал, что Бубенчик ножом в спину ударил нам, адвокатам, представляющим семьи героев Небесной сотни? «Беркут» здесь на втором плане. Нам и нашим потерпевшим очень важен Янукович. Мы ждем, когда Янукович в суде по эпизоду расстрела на Институтской зайдет не как свидетель, а как обвиняемый. И вот тогда мы приведем все свои аргументы. Защита Януковича это понимает, поэтому делает все, чтобы дискредитировать расследование, придать ему признаки политического избирательного преследования.

В Святошинском суде, где слушается дело «черной роты» по эпизоду 20 февраля, наступает важный момент — допрос свидетелей. Должны быть заслушаны показания снайперских пар. Заслушаны и задокументированы в судебном заседании, и тогда мы выйдем на такие вещи...

— Но среди расстрелянных на Институтской не зафиксировано ни одного убийства из снайперской винтовки, только автоматы Калашникова и «Форты», закрепленные за «Беркутом». Почему так важны показания снайперских пар?

— Потому что четыре снайперские пары, которые с 8 до 11 утра были на Институтской, в соответствии с законом и всеми положениями тактико-специальных действий, должны были обезвредить «черную роту».

— Ничего не поняла, почему именно «черную роту»?

— На стадии досудебного расследования снайперы уже дали показания, что не видели среди протестующих ни одного человека с оружием в руках, поэтому и не применяли свои винтовки. Это проверено следствием: снайперы действительно не стреляли по митингующим. И это убивает линию защиты «Беркута» в контексте якобы применения оружия со стороны митингующих. Подчеркиваю: четыре снайперские пары, профессионалы, обученные выявлять людей с оружием среди протестующих, таких людей среди протестующих не выявили.

И тогда возникает вопрос: почему эти снайперские пары не обезвредили людей в черных комбинезонах с желтыми повязками на рукаве и с оружием в руках? Почему они идентифицировали их именно как правоохранителей? Кто дал приказ не применять оружие по непонятным людям в черном с повязками? Почему не помешали им совершать преступление?

А ведь очевидно, что люди в черном совершали преступление, стреляя по безоружным. И тут кранты этим снайперским парам. Либо они из статуса свидетелей превратятся в обвиняемых и отправятся на 7-15 лет за решетку за служебное преступление и соучастие в террористическом акте, либо начнут говорить то, что знали на тот момент: кто и почему отдал приказ не трогать людей в черном. И это смерть стороне защиты, какие бы вбросы ни делали бубенчики.

— Совершенно раздавлена вашей аргументацией, постоянно ловлю себя на мысли, что эмоционально не готова принять, что чудовищные преступления на Майдане от начала и до конца могли быть заранее спланированной террористической операцией, разработанной в Москве.

— Я понимаю, что совершенно вас не убедил. Точнее, вы меня не услышали. Герои Небесной сотни осознавали, что их могут убить, и все равно шли вверх по Институтской. Шли без оружия, видя, как один за другим убивают тех, кто рядом. И все равно шли, чтобы показать: мы не боимся власти, мы имеем право на протест. Это и есть гражданское общество. Это и есть именно эволюция достоинства, демонстрация человеческого героизма при любых обстоятельствах.

Постановочные «фейки», рожденные на кинофабрике ФСБ, и рефлексии воспаленного сознания бубенчиков не могут повлиять на объективное восприятие картины преступления: 20 февраля 2014 года на Институтской происходил массовый неизбирательный расстрел безоружных людей. Людей, чьи действия не могли представлять какой-либо опасности для общества и тем более для вооруженных преступников. Провокаторы, исполнявшие террористический акт, не затмевают проявление человеческого духа и достоинства протестовавших. И никакие обстоятельства это не исказят. Но эти обстоятельства надо исследовать, надо дать им правовую оценку, потому что они имеют значение и работают на то, чего добивались погибшие на Майдане.

Я не позволю дискредитировать все то, что мы сделали за эти годы. Не дам уничтожить производство по 20 февраля, перспективу реально посадить Януковича и вернуть его активы за рубежом в Украину. Если Бубенчик действительно на стороне героев, погибших на Майдане, если он реально хочет наказания преступников — пускай приходит со своими адвокатами, и мы выработаем общую правовую позицию.

Более того, это прежде всего в его интересах: он должен сейчас предоставить следствию, а после доказать в суде свою позицию. Например, если его откровения перевести на язык Уголовного кодекса, то он действовал «в состоянии крайней необходимости вследствие сильного душевного волнения», что «исключает наказуемость деяний». Но он должен сказать это суду, а не прессе. Суду, чтобы закрепить в приговоре и исключить преследования при возможном реванше при смене власти в Ук­ра­и­не.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter