Польза прописных истин

Виталий КОРОТИЧ

Кроме конвейерной голливудской кинопродукции, где, как правило, добро по­беждает зло, существует еще не­сколько вечных историй о торжестве справедливости. Истории эти почти разнополюсные, и самая первая из них связана с детством, когда меня убеждали, что однажды придет Дед Мороз и принесет все, о чем я так долго мечтал.

Это будет подарок из воздуха, добро просто так (много позже пришло понимание, что щедрость каждого из белобородых дарителей определяется родительскими возможностями. Но это случилось позже, в возрасте, когда все сказки теряют романтический налет). В Деде Морозе была беспричинная щед­­рость, с которой он реализовывал мечты, но если ты перед концом года чем-то огорчил своих близких, дед мог и обидеться. Присутствовала во всем этом доля справедливости, как у всех сказок со счастливым концом...

Следующая из всем известных баек жестче и конкретнее. Все, кто учился в школе, и даже те, кто никогда не учился, знают басню про Стрекозу и Муравья. Муравей работал все лето не покладая своих рук и ног, а Стрекоза порхала, развлекаясь. Поучительность этой истории расписана Эзопом, Лафонтеном, Крыловым и Глебовым — настала зима, когда ветреная Стрекоза пошла побираться в поисках тепла и еды и встретила Муравья, который вместо помощи прочел ей нотацию: «Ты все пела, это дело — так поди же попляши!». Вот такие два полюса моего детства — сказка про то, что лень и легкомыслие будут наказаны непременно, и — надежда, что все-таки тебе принесут подарок «просто так».

Сегодня Муравей может осуждаться благотворительными фондами, а в Деда Мороза почти никто не верит. Мы вошли в эпоху, когда человек, усевшийся вечером у телевизора с банкой пива, слышит и видит много о том, что есть добро и зло, не сводя их к не­скольким вариантам.

Как-то в Киеве я опросил целую толпу девочек, встреченных на экскурсии, — о кукле Барби они знали много больше, чем о княгине Ольге, а про Стрекозу и Муравья даже не слышали.

Я сочувствую христианским церковным иерархам — от православных до Папы Римского, которые внушают множество правильных истин, ибо всегда помню, что их перекрикивает бездарное телевидение и «мыльная» кинопродукция, формирующая народное сознание куда более успешно. Мы уже не слышим очень многого, как не слышим, к примеру, дельфинов и летучих мышей, разговаривающих на частотах, нам недоступных.

Происходит жестокая конкуренция идеалов. Не только в диковатой Африке, но и в Европе люди сегодня вспарывают животы друг другу в процессе выяснения дискуссионных вопросов. Мы разучились спорить, научившись оскорблять и убивать. Дети уже усвоили из кино и массовой пропаганды, что убить человека легко и не всегда причина убийства понятна — а зачем?

Французская актриса Марина Влади вспоминала, как с ее сыном случилась истерика у нас в стране, когда его сверстники поймали лягушку и стали накачивать ее велосипедным насосом, пока лягушка не лопнула, при этом не понимали, почему заграничный мальчик исходит слезами. Я прочел в газете про детей, которые отрезали лапки голубям и затем весело глядели, как те падают, не умея приземлиться.

Когда-то я разговорился с чукчей у Берингова пролива о добре и зле. Он долго слушал меня, а затем сказал: «Вот ты одно говоришь, а там, — показал на радиоприемник, — совсем другое». Много источников, из которых нам предлагают напиться. А мораль — ну прямо как в сказке про Аленушку и Иванушку. Сестра говорила братцу: «Не пей, Иванушка, коз­леночком станешь». А тот не послушал...