Иво БОБУЛ: «Да, я пойду в президенты Украины, а где деньги возьму? Поеду к Трампу, попрошу у него»

«Трамп, ты пел мою песню? Так, пожалуйста, немножко помоги»

— Имя, которое вам дали при рождении, — Иван. Вы — Иван Васильевич.

— Да. «Меняет профессию».

— Почему вы его видоизменили?

— Во-первых, «Иван Бобул» не очень звучит для сцены. «Иво Бобул» — просто случайно получилось. Будучи с командой в Тернополе, решали, как лучше сделать. И остановились на Иво Бобуле. Так и осталось до сегодняшнего дня.

— Кстати, по поводу Ивана Васильевича, который меняет профессию. Хочу у вас спросить: меняете ли вы профессию? Слышала, вы заявили, что пойдете в президенты Украины.

— Конечно! Обязательно собираюсь. Сейчас собираю финансы. Это в первую очередь нужно. А народ поддержит. Я это на 100 процентов знаю. Даже не сомневаюсь.

— Вы об этом заявили, а я прямо растерялась. Теперь не знаю, за кого голосовать. За Зеленского, Вакарчука или Иво Бобула?

---

---

— Мы все втроем встретимся во втором туре. И там решим.

— Втроем — вряд ли! Скорее, вдвоем.

— Ну, может.

— Тогда сагитируйте меня, сагитируйте телезрителей. Почему президент Иво Бобул — это самое хорошее, что может произойти с Украиной?

— Уважаемые соотечественники, я решился на этот шаг, поскольку вижу, что страна, в которой мы живем, идет немножко не туда, куда нужно. Валимся куда-то.

Мы валимся в какую-то пропасть, и нужно остановиться. Для того чтобы остановиться, нужно иметь команду. Она у меня практически готова. Программа готова. Когда начнутся выборы и можно будет про­анонсировать политическую платформу, мы все это сделаем. Красиво, безболезненно, правильно.

— По поводу команды... Расскажите пофамильно.

— Я не могу. Это секрет, я не имею права пока разглашать. Потому что их могут перекупить другие. Сейчас это модно.

— В вашей Украине какая будет главная национальная идея?

— Украинская, конечно. Страна Украина должна быть крепкой, красивой. Чтобы люди были здоровы, чтобы дети учились в хороших школах. Конечно, поменять нужно учебную систему. Болонская система, которую нам навязывают, честно скажу, вообще не подходит нам. Учить по этой системе детей очень вредно. Ну, и медицину, конечно, нужно поднимать. Опустили все не туда, куда нужно. Стариков кто лечит? У них денег нет, чтобы лечиться.

— Эксперты говорят, что на президентскую кампанию в Украине, которая даст шансы выиграть, нужно примерно 250 миллионов долларов. Сколько вы уже собрали?

— Я хочу поговорить с президентом США Дональдом Трампом. Надо поехать в Штаты, попросить у него помощи.

— После того ролика, где он на дебатах с Хиллари поет вашу с Сандулесой песню...

— Да. Ты пел песню? Так, пожалуйста, немножко помоги. Думаю, что он поможет. Взгляды у нас совпадают на общее развитие мира. На мировую науку, технологии, на жизнь вообще.

— Где же он для вас деньги возьмет, если сам у Путина просит, судя по всему?

— Нет, у Путина он не просит. Мы знаем, у него есть места.

— Кто-либо из украинских олигархов уже приходил к вам, чтобы предложить свою помощь?

— Приходили. Конечно, приходили. Но, понимаете, они просят что-то взамен. А то, что они просят, меня не устраивает.

— Например? О чем вас просили?

— Чтобы они занимались теми же работами, что и раньше. Которые не нужны стране. Их нужно приостанавливать. Конкретно сейчас, пока не поздно. Потому что уже дальше некуда.

— Имеете в виду деолигархизацию Украины?

— Украину, ее народ, нужно поднять. Народ стал очень бедный. Это я чувствую и по себе. Вообще, я вам скажу: артист — это как барометр. Когда в стране экономика процветает, все хорошо, что людям нужно? Хлеба и зрелищ! Что сегодня мы имеем? Ни того, ни другого! Экономики нет вообще. Она в стране на грани дефолта, это все понимают.

«У нас, на Буковине, очень сложный народ. Все хотят быть при власти. Из грязи в князи»

— Вы — помощник народного депутата от «Народного фронта» Николая Федорука.

— Да.

— В чем именно заключается ваша помощь?

— Я вообще по культурной работе. Где надо — пойти спеть кому-то, кто в этом нуждается. Раненым. Детям. Старикам, которые не могут попасть на концерт. Это я бесплатно делаю.

— Почему вы выбрали «Народный фронт»? Вам нравится Арсений Яценюк?

— Нет, мне просто нравится Федорук. Я его знаю много лет. Он был мэром Черновцов. Одним из самых лучших мэров. Я помню, какой был город, когда народ его избрал, и что с городом стало за время его каденции. Совсем другой был город. Знаете, у нас, на Буковине, очень сложный народ. Все хотят быть при власти. Из грязи в князи. Сейчас там все дерутся. Власть — вообще непонятно, есть она или нет. Дорог нет. Многого нет. Они там живут, их дети, родители. На фирменных машинах катаются по этим разбитым дорогам. Наверное, им нравится такая жизнь. Мне такая жизнь не нравится. Абсолютно.

— А вам нравится реформа полиции, которую проводит Арсен Аваков? Еще один представитель «Народного фронта», один из самых ярких?

— Реформа полиции? Нет ее. Это просто ширма. А реформы нет. Просто говорильня. Где УБОП (управление по борьбе с организованной преступностью. — «ГОРДОН»)? Единственная служба, на которую народ мог опереться и чувствовать себя защищенным, — это был УБОП. Он имел картотеку, свою инфраструктуру. Где оно? Что без УБОП стране делать?

— Вы знаете какие-то конкретные примеры? Сталкивались с этим?

— Нет, я просто знаю, что в государстве должно быть. Это должно быть. Если этого нет, идет произвол. Никто ни за что не отвечает. Демократия — это не вседоз­воленность. У нас понятие «демократия» — вседозволенность. Что хочу, то и делаю. Глядя, как наша молодая полиция иногда обращается с бабушками, которые чем-то торгуют на улице, или с пьяными, которые на лавочке сидят, иногда не понимаю, зачем это нужно было делать. У нас нет участковых.

— Вы достаточно близки к «Народному фронту», поскольку вы — советник депутата, представляющего «Народный фронт». Можете сейчас как раз и посоветовать Арсену Авакову, что ему нужно сделать или что устранить.

— Да-а... Что советовать? Это бесполезно. Крик в пустыне. У них свои программы, свое видение этого. Один в поле не воин.

«Скоро у нас будет крепостное право. Сейчас пройдет земельная реформа — будут продавать землю. Везде говорят, что в Украине должно остаться 25 миллионов жителей»

— Олег Скрипка, ваш коллега, заявил в интервью интернет-изданию «ГОРДОН», что ему все равно, кто будет премьер-министром. «Пусть хоть Иво Бобул будет», — сказал. Главное — чтобы люди жили хорошо. При вас люди жили бы хорошо?

— Да! Я знаю, что нужно людям.

— Что им нужно?

— Нужно поднимать экономику. Нужно открыть заводы, дать людям возможность работать. Разучили людей работать — они не работают. Открыли границы, я понимаю, дали безвиз. Все уехали. Война? Все уехали. Где работать? После 30 лет тебя на работу не возьмут. После 40-ка — тем более, даже разговора быть не может. Разве у нас много фабрик и заводов? У нас нет сварщиков, сантехников. Дворников нормальных нет. Раньше, при коммунистах, я помню, в Черновцах квартиры давали. Люди работали. Всегда было чисто, всегда было убрано. А сейчас что? Идешь, смотришь: возле дома, где я живу, не успели мусор вынести, уже очередь. Бьются за то, чтобы что-то из мусора выбрать. Мне страшно на это смотреть.

— Вы хотели бы жить опять при коммунистах?

— Нет, не при коммунистах. Я хочу жить правильно. Есть правила игры, их нарушать не нужно. Говорят о коррупции. Коррупция есть в каждой стране, но ее можно остановить. Нельзя обрезать себе две руки. Никто так не делает, правда? Можно приостановить. Законы должны быть, которые должны работать не на одного человека, которого мы знаем, а на людей. Вот закон. Ты нарушил — проехал не туда, тебя остановила полиция. Независимо от того, ты депутат, не депутат, — пожалуйста, тебе штраф. Как в Штатах. Мы все время говорим: Америка, Америка... В Америке работают законы. Я был там. Попробуй полицейскому скажи: «Пошел вон!». Где тебя потом найдут, никто не знает.

— Вы говорите о неработающих заводах и фабриках...

— ...да...

— ...но они в основном кому принадлежат? Олигархам. Вы предлагаете забрать их? Или что сделать?

— Ну, все продали. Вообще, продавать заводы, которые принадлежат государству, нельзя. Нельзя оставлять государство голым. Электричество, металлургию, атомную энергетику, поля — все это продавать в частные руки не нужно.

— Но сейчас оно в частных руках. Что делать?

— Ну, вот все так и есть. Я так себе подумал, что скоро у нас будет крепостное право.

— Как это?

— А вот так! Некоторые люди уже себе подготовили почву. Выкупили заводы. Сейчас пройдет земельная реформа — будут продавать землю. Кто-то купит землю. Вез­де говорят, что в Украине должно остаться 25 миллионов жителей. Посчитайте. Кто останется?

— Я не знаю о 25 миллионах.

— Везде говорят об этом! 25 миллионов в Украине должно остаться? А остальных куда?

— Еще раз: кто говорит и зачем именно столько населения?

— В Facebook один человек говорит.

— А вы ему верите? Может, ему приснилось?

— Нет дыма без огня. Где-то что-то есть.

— Вы какой-то заговор против Украины имеете в виду?

— Наверное, против Украины в первую очередь.

— А чей заговор?

— Я не знаю.

— Олигархов?

— Олигархов. Потому что земли хорошие. Зачем столько людей, когда собрались 250 олигархов, выкупили все это и имеют себе крепостных? 20 миллионов.

— Тогда спрошу у вас уже как у президента Украины: что вы будете делать с олигархами? Как вы будете выстраивать с ними отношения?

— Есть один очень хороший способ. Собрать всех красиво...

— За одним столом?

— Да.

— Так. Сели. Вот вы, вот Коломойский, Ахметов...

— Я всем говорю: «Ребята, я объявляю амнистию. Меня не волнует, где вы взяли эти деньги. Но вы должны вернуть их в страну. Если не вернете, мы найдем возможность сделать вас нищими». Все.

— С кем из олигархов вы знакомы? Может, даже близко знакомы?

— (Качает головой).

— Корпоративы наверняка были, какие-то мероприятия?

— Раньше знал многих. А теперь как-то...

— А раньше кого знали? Из богатых людей, политиков кто является поклонником вашего творчества?

— Поклонником? Леонид Кучма. И Людмила Николаевна.

— Вы родственники фактически, потому что Кучма сына вашего крестил.

— Еще до того, как стали родственниками, это было. Благодаря им Украина имеет такого певца, как Иво Бобул!

«Когда наперсточники были, я им предлагал: «Ребята, помогите деньгами, я вам верну». Думаете, помогли?»

— Сейчас помогает Леонид Данилович своему крестнику? Или вам?

— Конечно. Иногда бывают моменты, когда я не знаю выхода из ситуации. Иду к нему, говорю: «Отец родной, помоги. Что мне делать?».

— Так его и называете?

— Да. Когда вокруг никого, а ситуация шаткая, идешь к нему и спрашиваешь совета. Получаешь совет — и нормально.

— Я разговаривала со многими вашими коллегами по цеху. Большинство из них признает, что вы — лучший эстрадный певец с точки зрения голоса, тембра. Вы с этим согласны?

— Конечно. Это правда! То, что я могу петь, — не думаю, что многие смогут. Разве что Паша Зибров.

— Задам вам вопрос, который требует от вас искреннего ответа.

— Пожалуйста!

— Вы осознаете, что, имея такую фак­туру, такой шикарный голос, такой талант, просто профукали богатство и славу? Что пошло не так?

— Не профукал. Я работал. Но в 90-е годы, когда появилось новое поколение артистов, радио FM и телевидение переключили на другие фамилии. Нас просто смели в сторону.

— Почему вы не смогли стать самым богатым, самым раскрученным и популярным? У вас ведь для этого все данные?

— У меня не было спонсоров, как у других. Вы думаете, они стали такими потому, что были такими уж талантливыми?

— А как? Расскажите.

— Нет, дорогая моя. Если берем девушек, есть много вариантов. Выйти замуж за богатого продюсера, он тебе все сделает. Во всем мире это есть. Мужчине — что? Стать голубым? Пожалуйста — и ты завтра будешь лучшим! Что нужно сделать в этой жизни, чтобы остаться самим собой?

— Почему вы не нашли хорошего продюсера? Не голубого?

— Не в продюсере дело. В стране дело.

— Смотрите, сегодня Олег Винник реально в стране стадионы собирает. Вы ему не завидуете по-хорошему?

— Молодец! Абсолютно не завидую.

— Он же смог. А почему вы не смогли?

— Один он не смог. В него вложили деньги. Думаете, это просто так: вышел Олег Винник и спел? Не-е-ет. (Улыбается).

— Добился же он...

— Он не добился! Добились те люди, которые вложили деньги.

— Почему в вас не вложили?

— В меня? Откуда я знаю? Боялись, значит.

— Чего боялись?

— Я предлагал. Даже, скажу вам, еще когда наперсточники были, им предлагал: «Ребята, помогите, я вам верну». Меня Саша Серов пригласил в Москву, нужно было записать несколько песен.

— В 90-е?

— Да. Думаете, помогли? Нет. Но я поехал. Нашел других людей. Записал песни. Заработал, вернул им деньги. Когда сегодня идет такая борьба в эстраде, в искусстве... Если мы берем другие страны, там немного по-другому. У нас, как говорил Райкин, все через задний проход. У нас неправильно все.

— Во всех смыслах?

— Во всех.

— Если мысленно вернуться назад, было какое-нибудь событие, поворотная встреча, что-то такое, о чем вы сегодня думаете: «Эх, вот это была моя ошибка, если бы поступил иначе, имел бы сегодня все то, о чем мы с вами говорим»? Только честно.

— Если по-честному... Я не послушал Сашу Серова в свое время.

— Что он предлагал?

— Поехать к нему.

— Когда это было?

— Когда он только начинал петь. Говорил: «Давай приезжай ко мне. Чего ты там сидишь? Все равно ничего не будет».

— Когда он уже к Крутому поехал?

— Еще до Крутого. Мы с ним здесь ходили на радио, на телевидение. Принесли украинскую песню — «зачем украинскую»? Принесли русскую — «зачем русскую»? Всякое бывало. Снимали, но не показывали. И такое было. Почему? Никто не объяснял. Когда он мне предложил, я ответил: «Нет, Саш, я останусь в Украине. А ты уж там...».

— Жалеете?

— Нет. Я ему сказал: «Твое место — там. Я знаю». Мы все-таки два сильных певца.

— Вы сейчас созваниваетесь?

— Очень часто.

— Война не разделила?

— Нет. Он мне помогает финансами, когда мне тяжело. Действительно, работы нет. Четыре месяца — ни одного концерта. Как вы считаете, что это для артиста: сидеть, не работая?

«Нечем было за квартиру платить. Просто не было денег. Меня жизнь немножко подкосила»

— Сколько сегодня стоит пригласить на корпоратив Иво Бобула?

— Не думал еще об этом.

— Вас сейчас многомиллионная аудитория смотрит. Можете озвучить.

— Сейчас уже не те цены, которые были, когда мы работали. Те цены уже называть нельзя. Люди просто бедные — не пригласят. Половину того, что тогда получали, — может быть.

— Некоторые ваши коллеги — не буду сейчас называть имена — говорили, что бывают периоды, когда вам даже нечего кушать. Это правда?

— Да. Нечем за квартиру платить. Просто нет денег. Меня жизнь немножко подкосила в одно время. Я не успел собрать то, что должен был бы собрать для семьи, для того, чтобы создать уют. Я вкладывал в свои концерты, вкладывал в музыку. А оказалось, что...

— У вас есть семья. Жена, сын...

— Сын прекрасный!

— На что вы живете?

— Помогают. Вот вам крест. (Крестится). Саша Серов, здесь ребята помогают как могут. Бывают какие-то концерты. Ездим по старым клубам. Я не хочу туда ездить, потому что вспоминаю свое начало... (Машет руками).

— По Украине ездите или и за границу?

— В Украине. За границу вот сейчас поеду. Знакомые пригласили. Еду немного попеть, заработать несколько копеек на жизнь. Ситуация очень сложная у меня. Вроде, казалось бы: певец такой видный. Когда я начинал, за мной не было ни папы, ни мамы, у меня не было волосатой руки. Не было того, кто бы меня двигал. Пять человек, может, есть, которым я могу сказать спасибо. За все время, что я продвигался к сцене. А остальное все — сам.

— У вас сейчас молодая красивая жена. Она не работает, правильно, сыном занимается?

— Да.

— Она вас не подталкивает: «Иво, давай что-то делай!».

— А я пытаюсь делать. Я преподаю в эстрадно-цирковой академии. Устроился туда на работу.

— Какая у вас зарплата?

— Не обижайте меня! (Смеется).

— Украинские реалии. У народного артиста Украины можно ведь спросить, какая зарплата?

— Эти реалии все знают. Какая зарплата может быть? Небольшая. Как и пенсия. Даже стыдно говорить. За 40 лет на сцене — иметь такую пенсию... А другие носят бумажку из кабинета в кабинет — и по 20 тысяч... А ты — три с половиной или четыре. Вот и вся пенсия.

— На коммунальные услуги сейчас хватает?

— Пока да.

— Я видела несколько ваших интервью, в которых вас спрашивали о видео, недавно облетевшем весь интернет, — вы там пели дуэтом с генпрокурором Пшонкой.

— Да.

— И почему-то всякий раз, когда вы отвечали, то нервничали. Вас достала эта тема?

— Абсолютно нет. Я певец. Я народный артист Украины. Пшонка был прокурором. Я дома у него не был. Этого человека я видел два или три раза в жизни. Мне сказали, что он хочет спеть со мной песню. Как я должен был сказать? «Нет, я не буду петь с вами»? Это нормально? Нет! Я артист, не политик. Я не знаю эту темную кухню.

— А хорошо Пшонка поет? Какие у него данные?

— Для себя — нормально. Он хороший человек был, меня не обидел. Сказал мне спасибо, подарил часы, которые я подарил сыну. И все.

— Я это видео тоже смотрела. На этом мероприятии вам по-человечески не было противно от того, как прокуроры подобострастно на Пшонку смотрели? Дискомфорт, неловкость у вас не возникали?

— Нет. Многих прокуроров, которые там сидели, я знал. Это мои друзья были. У них своя служба, у меня — своя. Я в их дела не лезу, и они меня в свою работу не посвящают. Еще раз говорю: я певец, артист.

«У Кучмы красивый тембр. Я даже предлагал ему на своей студии записать песни»

— На корпоративах, закрытых мероприятиях вам бывало стыдно за кого-то?

— Нет. Всегда были интеллигентные, приличные, приветливые люди. По крайней мере, мне они попадались. Может, кому-то другому — иначе? Я человек непьющий.

— Вообще не пьете?

— Нет, пью, но не на работе. Как вот приходят, набухался где-то... У меня такого нет с первого дня, как я ступил на сцену. Работа — это святое. А дальше...

— Сейчас бы согласились спеть дуэтом с Виктором Пшонкой?

— А почему бы и нет?

— Серьезно?

— Почему не петь? Скажите.

— Что вы подумали, когда увидели его дом, все эти картины? То, что потом получило название «Пшонка-style»?

— Я иногда езжу по дорогам, возле которых построены эти дома. Это, как говорится, горе от ума. Люди, имея деньги, не понимают, что делают. Ты же не заработал честно эти деньги? Явно же. Построй детский дом! Помоги старикам! Помоги культуре, артистам. Ты не обеднеешь. Наоборот, ты обогатишься духовно. Они — бездуховные люди. Не понимают, что такое духовность. Они закрыты, зомбированы.

— Тем не менее петь любят! Лирику любят.

— Но духовности нет. Мало у кого она осталась.

— С Виктором Януковичем, которого вы поддерживали в свое время и который очень любил музыку, вы пели? Было, что он вам подпевал?

— Ни разу.

— Не слышали, как он поет? Они с Азаровым караоке любили.

— Не слышал.

— А с кем из президентов вы пели?

— Только с Леонидом Даниловичем.

— А он хорошо поет?

— Да, очень. У него красивый тембр голоса. Я даже предлагал ему на своей студии записать песни.

— Не согласился?

— (Смеясь). Нет.

— Какая у вас с ним любимая песня в дуэте?

— Много их. Мы поем «Рідна мати моя...», «Два кольори». Душевные песни.

— Вы родились на Западной Украине, работали на востоке...

— ...я работал в стольких местах, что вы даже представить себе не можете!..

— ...и в Крыму...

— Стройка. В городе Славянске — токарь керамических изделий. Опять стройка. Ресторан. Генераторщик на железной дороге. Опять ресторан. Филармония крымская. Филармония черновицкая. Филармония тернопольская. Потом уже — Киев.

— Объездили, увидели, почувствовали...

— ...много...

— ...всю Украину. Скажите...

— ...не только Украину. В то время мы объездили Союз практически вдоль и поперек....

— ...западные украинцы и восточные отличаются друг от друга?

— Да, конечно.

— Чем?

— Западные украинцы — это люди, которые годами, веками жили там. Я часто ездил в Луганск, Донецк, в этот... Как его, Господи... В общем, много ездил. Люди там — больше привезенные. Там были украинцы, если знать историю. Но в свое время их оттуда убрали и поселили других. Те люди жили со своими законами и понятиями, со своими мыслями. Но были там и украинцы. И как-то жили же вместе...

«На Донбассе говорили: «Мы хотим умереть в России». Ну так умирайте!»

— На характере людей в том и в другом регионе как это сказывается? Если портрет нарисовать?

— Работяги и там, и там. Было упущение. Все-таки надо было уделить больше внимания тому краю. В политическом, в культурном плане. И поставить заслон тому, что называется «двойное гражданство». Это к хорошему никогда не приводит.

— Имеете в виду Западную Украину?

— Нет. Донецк. На Западной Украине это тоже есть. Эта проблема в Украине не решалась и не решается. А это — спичка. Зажег — и все. Нужно было решить эту проблему один раз и навсегда. Если ты живешь в Украине и у тебя украинский паспорт — живи, пожалуйста, по закону. Не нравится тебе Украина? Тебя никто не держит. Ты свободный человек, уезжай. А земля — украинская, как ты ее с собой заберешь?

— Вы крымчан хорошо узнали?

— Да.

— Они действительно любят Путина?

— Не все. Про «все» — фейки. Я знаю тех, которые не любят.

— А на востоке Украины?

— Тоже.

— Какая сейчас ситуация на оккупированных территориях? Какие настроения?

— Половинчатые. Понимают, что ничего хорошего они не добились.

— Думаете, хотят в Украину, назад?

— Понимаете, пока петух не клюнет в одно место, человек не трезвеет. Клюнул — он начинает понимать: «Что ж я сделал?». Говорили: «Мы хотим умереть в России». Ну так умирайте!

— Вы заявляли, что лично готовы взять оружие в руки и идти воевать в АТО. Чем бы вы, артист, там занимались? Вы хорошо стреляете?

— Когда-то стрелял. Третий юношеский разряд по стрельбе у меня был. Сейчас — не знаю. Если бы страна нуждалась во мне, конечно, пошел бы. А кто будет это делать? Дети тех товарищей? Они это делать не будут. Мне очень стыдно, что ребята молодые, нецелованные, идут туда и погибают, а дети наших бонз везде лазейки находят, чтобы туда не попасть. Это несправедливо.

— Если так сложится, что вы не сможете собрать деньги на предвыборную президентскую кампанию и к вам придет кандидат, который смог собрать деньги или у которого они были, и скажет: «Иво, агитируй за меня! Поехали в тур!». За кого бы вы поехали? Тимошенко, Ляшко, Гриценко?

— За Голомшу.

— А он будет выставлять кандидатуру?

— Не знаю. По крайней мере, мне он нравится.

— А из тех, кто есть сейчас в списке, начиная с Тимошенко?

— Ни за одного из тех ребят, которые сейчас в списке, — нет. Они все несут печать на себе нехорошую.

— Бойко? Бывшая Партия регионов, люди, которые вам были близки?

— Что значит «были близки»? Водку с ними я не пил. Просто в свое время поддержал Януковича. Потому что знал его лично, знал его семью.

— Он хороший человек?

— Был очень хороший человек. Поверьте мне. Тогда, когда не был еще даже премьером. Я имел честь играть на свадьбе его младшего сына. Когда я с ним познакомился, то видел, что человек хозяйственный.

— На чем вы основываетесь, называя его хорошим человеком? Примеры приведите. Были какие-то ситуации, поступки?

— Как видишь человека? Я могу вам сказать: вы хорошая.

— Спасибо!

— Он хороший, и он, и он. (Показывает на присутствующих в студии). Пока не сделал что-то плохое.

— Но Виктор Федорович, к сожалению, сделал.

— Сделал, когда уже был президентом. Свита делает короля. Иногда надо подумать, кто же его окружал. Иногда мы все валим на одного. А вокруг — что?

— А кто принимал решения? Кто написал письмо: «Путин, введи войска»?

— Здесь я ему не судья. Судья там, наверху. (Показывает пальцем на потолок). Я не имею права его судить. Не дано мне Всевышним право судить кого-то.

— Вы считаете его предателем?

— (Пауза). Я думаю, ему нужно было остаться. Несмотря ни на что. Как бы ни сложилось, он должен был здесь остаться, довести все до конца. Может, если бы он остался, всего остального и не было бы. Было бы что-то другое, но такого не было бы.

«Когда я развелся, сын был совсем маленьким, и его мама запрещала мне с ним видеться. Я украдкой вылавливал его, чтобы пообщаться»

— У вас трое детей?

— Да, трое.

— О младшем сыне я знаю. А двое старших?

— Дочка в Черновцах. Сын Руслан в Америке.

— Руслан и Людмила?

— (Кивает).

— Писали, Людмила в Черновцах на рынке торгует?

— Сейчас — нет.

— А Руслан вроде работает дальнобойщиком?

— Вообще, он хотел в полицию пойти. Может, уже и пошел.

— Вы общаетесь?

— Так... Редко очень.

— Почему связи нет?

— Когда я развелся, он был совсем маленьким. И его мама запрещала мне с ним видеться. Я украдкой, с помощью его одноклассников вылавливал его где-то, чтобы пообщаться.

— А когда он взрослым стал? Не смогли наладить контакт?

— Нет, почему? Мы встретились с ним и с его мамой, я рассказал, что случилось, почему мы разошлись. Потом они остались с мамой разговаривать дальше. Я рассказал ему правду. Пусть он знает, в чем я виноват и в чем была виновата в основном моя теща. Я сказал: «Руслан, нет проблем, если нужно, я всегда тебя поддержу».

— Он вам не помогает сейчас.

— А мне не нужна его помощь.

— У него семья?

— Да.

— Сколько ему лет?

— (Замялся). Много.

— Не помните?

— К сожалению.

— А дочери?

— Тоже не помню.

— С Людмилой тоже не общаетесь?

— Подвела она меня несколько раз.

— Почему?

— Потому что молодость, глупость. Неправильные шаги делала. У меня, как бы сказать... Не обида, но боль в душе осталась, которую я пытаюсь выгнать из себя и не могу.

— Были поступки по отношению к вам неправильные?

— Да. Лично ко мне.

— Но вообще с ней общались?

— Конечно, помогал во всем, в чем нужно было. Он сделала большую глупость, которую расхлебывала очень долго.

— Расскажете?

— Нет. Зачем?

— У нее семья сейчас?

— Да, все в порядке. Живут. Все, что нужно, я как отец для ребенка сделал. Еще есть внучки, которых я очень люблю. Маленькие. Я им помогаю.

— Общаетесь с внучками?

— Каждый день по телефону! Приезжаю в Черновцы — их в машину и... Где-то в кафешке посидим.

— Сколько внучкам?

— Одна в 10-м классе, младшая — в третьем.

— Одной из ваших жен была очень известная и талантливая певица Лилия Сандулеса. Вы развелись. После этого больше не выступали дуэтом? У вас были прекрасные песни!

— Дуэтом с ней не выступаю. Сейчас выступаю с другой девушкой, которая была моей студенткой. Я научил ее петь. Взял ее с собой в группу. Уже устаю один петь. Тяжело. Я написал для нее много песен. Те дуэты, которые были, и новые — поем.

— Вы вспоминали о вашем друге Александре Серове, с которым работали в филармонии. Тогда же там работала Сандулеса, насколько я знаю, он...

— Нет, с Сандулесой мы не работали. Мы работали с сестрами Ротару. Я был в ресторане. Руководитель ансамбля «Черемош» забрал меня и сказал, что им нужны люди на подпевках.

— Правда, что у Серова и Сандулесы был роман?

— Был.

— А потом вы женились на ней. Как сложился любовный треугольник?

— Нормально.

— Вы не ревновали ее к нему?

— А зачем ревновать?

— Вдруг бы чувства опять вспыхнули, с новой силой?

— (Улыбаясь). Отдал бы.

— Да ладно! Значит, не любили ее?

— Почему не любил?

— А как можно взять и отдать, если ты?..

— Но если человек любил раньше, чем я? Пожалуйста!

— Для друга ничего не жалко? Даже жены?

— Для него — не жалко.

— Вы — хороший друг!

(Смеются).

— Вас прооперировали, удалили одну почку.

— Вообще не хочу об этом говорить, честно.

— Просто хотела спросить: насколько это на вашу жизнь, на ее качество влияет?

— Конечно, влияет. С годами это чувствуется. Сначала — нет. А потом начинаешь понимать, что надо беречь себя.

— Вот по поводу «беречь себя». Сколько я артистов знаю, практически 100 процентов из них всю жизнь сидят на диетах.

— О Господи!

— Вы этим когда-то заморачивались? Или хорошего человека должно быть много?

— Нет. Много меня стало после операции. Поменялось что-то в организме. Поверьте, и диеты пробовал. Но конституция моя стала такая. Думаете, я много ем? Абсолютно нет. Просто стечение обстоятельств. Я очень страдал, стеснялся. Мучился годами. Потом понял, что принимайте меня таким, какой я есть. Другим я быть не могу. Главное — чтобы пел хорошо.

— Это точно! В одном из отелей Черновцов у вас именной номер.

— Да, в гостинице «Буковина».

— Василий Вирастюк снял шуточный клип об этом.

— Я уже говорил: он не в те двери зашел.

— Вы достаточно жесткий пост в Facebook ему написали. Но потом удалили. Почему? Испугались Вирастюка?

— Чего мне бояться? Я что, бесхозный? У меня что, друзей нет?

— Был с ним жесткий разговор?

— Я и не пытался. Думал, что он как мужик должен был прийти и сказать: «Иво, извини!». По крайней мере. А не показывать свою глупость и тупость. Я вообще ничего не понял. Если тебе не понравился номер — иди в другой. А не ходить и издеваться.

— Почему вы так реагируете на это?

— На что?

— Может, любое напоминание — это как реклама? Многие говорят: «Лишь бы фамилию не путали». Эту рекламу можно капитализировать в концерты.

— Я не пиарюсь.

— А может, надо?

— (Разводит руками).

— И концерты пойдут? Мы оба с вами знаем одного очень талантливого человека, Поплавского Михал Михалыча, который говорит: «Скромность — самый прямой путь к неизвестности».
­

— Знаем эту фразу. Но вы не должны меня сравнивать с Поплавским. Это разные вещи. Я — певец. А Поплавский у нас — этот...

— Поющий ректор — он так себя называет.

— Пусть называет. Он — хороший хозяйственник. Менеджер. А я — певец. Он может взять и 150 полуголых девчонок на сцену поставить. Я не могу этого сделать. Оно мне и не надо.

— Можете у него попросить.

— Да зачем? Я пою. Просто пою. Выключите у него все — пусть он сам поет. И все послушайте.

— Когда вы в ресторане в последний раз пели?

— Недавно. Друзья позвонили. Говорят: «Мы тут сидим. Если есть такое желание, пожалуйста, приди». Я пришел. Посидели. Я им спел пару песен под гитару. И разошлись.

— А когда вы в прямом эфире в последний раз пели?

— Помню, на каком-то канале... Здесь я не пел. Вроде бы. Намекаете, чтобы я спел, да?

— Мягко подвожу вас!

— Ага!

— У Градского есть знаменитая песня, его визитная карточка: «Как молоды мы были». Но я уверена, что эту песню намного мощнее и проникновеннее поете именно вы. Я бы хотела, чтобы вы ее спели!

— Видите, вы сказали, что я пою лучше, чем Градский. В другой стране как бы это прозвучало?

— Как?

— Что человек — певец, звезда своей страны. А у нас как оно звучит? У нас звезда страны — Monatik. Или кто там еще?

— Вам не нравится Monatik?

— Нет, абсолютно.

— Он очень талантливый. Очень!

— Может. Но я не понимаю этот талант.

— Это такое направление. Его слушают везде, в любой стране.

— Где? Для школьников?

— Ну почему? Я не школьница, но тоже его очень люблю.

— Я не люблю пластмассу. Люблю натуральных певцов, которые поют. А тех, которые шепчут... Три притопа, три прихлопа...

— Натуральный певец, пожалуйста, спойте!

— Дивлюсь я на небо
Та й думку гадаю:
Чому я не сокіл?
Чому не літаю?
Чому мені, Боже,
Ти крилець не дав?
Я б землю покинув
Та й в небо злітав.

— Спасибо большое!

— Спасибо вам огромное!

Записал Николай ПОДДУБНЫЙ

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter