Эхо прошедшей войны. Послесловие к дневнику Ирины ХОРОШУНОВОЙ

Елена ПОСКАННАЯ. Интернет-издание «ГОРДОН»

25 июня 2015 года ре­­дакция интернет-издания «ГОРДОН» начала публиковать записки из дневника киевского художника-оформителя Ирины Хорошуновой, которая провела в оккупированном Киеве почти три года и задокументировала, что видела и знала, рассказала, как жили люди в городе во время Второй мировой войны. Трехлетний исторический сериал подошел к концу. День в день вместе с Хорошуновой мы следили за событиями и судьбами людей, которые оказались в непростой ситуации. Они предпочли остаться в своих домах и стали свидетелями страшных событий — репрессий против инакомыслящих и геноцида народов. Мы узнали, как, преодолевая голод, испытания морозами и страхом мучительной смерти в застенках гестапо, киевляне пытались сохранить человеческий облик, не отступить от собственных моральных принципов. Получилось не у всех.

28 апреля 2018 года интернет-издание обнародовало последнюю запись из дневника за тот же день 1944-го. В ней Хорошунова рассказала, как вернулась в Киев из Каменец-Подольского и, наконец, сформулировала, почему вела дневник: «Это будут последние страницы записок. Пусть останутся они памятью обо всем, что было в эти страшные годы. Памятью обо всех погибших». А мы напоследок хотим рассказать, почему решили опубликовать эти записки киевлянки.

Запрещенная правда

Идея публикации принадлежит историку и журналисту Александру Зинченко. Много лет назад он прочел мемуары Хорошуновой и загорелся идеей открыть этот текст более широкой аудитории.

«Дневник Хорошуновой — та запрещенная правда, которую, скажем, я, будучи в школе, не мог узнать, — рассказывает Зин­­ченко. — Период не­мец­кой оккупации был табу. Об этом старались не говорить, потому что многое, происходившее в действительности, не укладывалось в клише, стереотипы, предубеждения советской пропаганды и официальной истории. Когда мне в руки попал выпуск альманаха «Егупец» с дневником Хорошуновой, я понял: это нечто фантастическое. Не мог оторваться, ночь напролет читал, завершил в четыре утра 22 июня. Этот ужасный символизм меня долгое время не отпускал. И когда мы с глав­ным редактором интернет-издания «ГОРДОН» Алесей Бацман обсуждали какие-то идеи, я предложил сделать сериал: день в день на протяжении того времени, которое описывает дневник, в те же самые даты публиковать записки, чтобы читатели издания могли пережить то, что переживала Хорошунова».

Издатель альманаха «Егу­­пец», руководитель Киевского института иудаики Леонид Финберг предоставил текст дневника интернет-изданию «ГОРДОН». 25 июня 2015 года редакция разместила на сайте первую запись, которую Хорошунова сделала в тот же день, только 74 года назад.

«Сегодня, когда у нас в стране война, записки Хорошуновой зазвучали иначе — сильнее, больнее, ярче. Я лично воспринимала этот проект не как что-то рейтинговое, а, скорее, имиджевое, что и мне лично интересно прочесть. Ведь раньше днев­ник не был доступен, а историю Хорошуновой никто не знал. Каково же было мое удивление, когда публикация вызвала резонанс. В первые месяцы нам написало огромное количество читателей. Делились впечатлениями, просили издать в виде отдельной книги (поэтому мы сделали спецпроект у нас на сайте), а сколько было просьб дать почитать для мамы или для бабушки целиком! Людей задела за живое человеческая история Хорошуновой. Это говорит только об одном: сегодня в стране колоссальный запрос на правду. Было любопытно узнать, что за человек Хорошунова. Мы начали искать людей, знавших ее, соседей, фотографии. Нашли. И история вдруг ожила. Я словно встретила молодую Ирину Александровну», — отметила Алеся Бацман.

Благодаря отклику читателей и их помощи редакция начала собственное расследование, чтобы как можно больше узнать о Хорошуновой и ее жизни после войны. Нам удалось разыскать коллег Ирины Александровны, а также внучку ее лучшей подруги Нюси (Анисьи Шреер-Ткаченко) — Наталью Гозулову. Она нам показала семейные фотографии, многое рассказала и о дневнике, и о самой Хорошуновой.

Судьба Хорошуновой сложилась не­прос­то. Ее отец рано умер от тяжелой болезни, мать репрессировали в конце 1930-х годов, а родная сестра с маленькой дочкой и тетка погибли от рук карателей во время оккупации. Других кровных родственников не осталось. Саму Хорошунову от гестапо уберегли ближайшие друзья.

В послевоенные годы она заочно окончила Педагогический институт имени Максима Горького, а работала художником-оформителем в музеях. Она так и не вышла замуж, собственных детей не имела. Всю оставшуюся жизнь прожила в семье Нюси. Сначала все вместе ютились в коммуналке на Крещатике, потом переехали в квартиру на Печерске. Там Хорошунова прожила до самой смерти в 1993 году.

«Сколько версий дневника в реальности, никто не знает»

Пока мы разыскивали сведения о Хорошуновой, обнаружили немало интересной информации о ее дневнике. Оказывается, версия, опубликованная на сайте «ГОРДОН», не единственная. Существовали и другие записки. Часть из них — 37 страниц о начале оккупации Киева — хранится в фондах Национального музея истории Украины во Второй мировой войне. Три страницы выставлены в экспозиции. Получить доступ к запискам Хорошуновой не так просто. Многие историки никогда их не видели вживую. А корреспонденту издания удалось не только побывать в хранилище и собственными глазами увидеть документ, но и прочесть его. Тогда мы выяснили, что Хорошунова переписала дневник.

«Сколько версий дневника в реальнос­ти, никто не знает. Ирина Александровна неоднократно его редактировала. Например, известно, что в 1980-е годы она переписывала текст, набирала на машинке и раздавала друзьям и знакомым. Она всю жизнь хотела опубликовать мемуары. Но единственная публикация при жизни — это книга немецкого исследователя Эрхарда Рой Вина «Шоа Бабьего Яра», которая вышла в свет в 1991 году, за два года до смерти Хорошуновой. Известно, что Вин приезжал в Киев, приходил к ней в гости и, очевидно, она сама передала ему этот текст. Это тот же вариант, который сейчас опубликовал «ГОРДОН», — рассказал историк, преподаватель Киевского национального университета имени Тараса Шевченко Николай Боровик.

Где хранится оригинал этой версии с подписью Хорошуновой, опубликованный в Германии, неизвестно. Еще два варианта дневника находятся в Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины. Один текст более ранний, другой — поздняя переписанная версия.

«В случае записок Хорошуновой мы вообще не видим оригинал, текст, написанный не­по­средственно во время войны. Не знаем точно, существовал ли он. Не знаем, насколько дневник переписан с оригинала. Видно, что текст с осени 1941-го и до весны 1943 года отличается от текста лета 1943 года. Я думаю, существовало некое ядро, которое постепенно разрасталось. Но как при этом изменялись факты и оценки, трудно судить. Хорошунова сама пишет, что есть часть записок, которые она выкопала, потом, в 1944 году, она писала на клочках, что-то восстанавливала по памяти, когда вернулась в Киев», — подчеркнул Боровик.

Профессор славистики Канского университета Борис Черний также отметил, что один из вариантов текста, хранящийся в архиве, более ранний и содержит много информации о людях, событиях, а главное — о жизни самой Хорошуновой, ее взглядах, переживаниях, чувствах и даже личной жизни.

«В конце оккупации, весной 1943 года, у Хорошуновой случился роман с немцем. Это тот самый солдат, который приходил к ней учить русский язык. Они вместе читали Александра Блока, анализировали его поэмы. Тогда завязались очень близкие отношения. По моему мнению, между молодыми людьми было нечто интимное. По случаю этого романа Хорошунова задумалась о том, кто такой враг, почему в Киев приехал немец, который не хотел воевать, не имел причины воевать, а его заставили. Почему он — враг, хотя у них много общего. Эти размышления представляют большой интерес в плане философии и в историческом плане. Было бы замечательно, если бы «ГОРДОН» опубликовал именно этот полный вариант дневника», — заявил Борис Черний.

Все исследователи, с которыми мы общались, в один голос говорили о большом значении дневника Хорошуновой для понимания истории Украины. Может быть, он переписан, может, субъективен, зато дает широкую панораму жизни оккупированного города, показывает быт людей и их поведение в экстремальных ситуациях. Профессор Черний отметил, насколько его удивила описанная Хорошуновой способность людей привыкать даже к самым страшным условиям жизни.

«Кажется, еще шаг — и будет неминуемая гибель. Но ситуация ухудшается, а человек переступает этот порог и мирится с ухудшением. Еще одно защитное свойство психики, отмеченное Хорошуновой, — способность забывать. Она писала, что уже и о гибели евреев все забыли, и о событиях на фронте «забывают думать», потому что поглощены своими заботами. С философской точки зрения эти рассуждения представляют огромный интерес», — отметил Черний.

Он высоко оценил стилистику дневника и способность Хорошуновой анализировать события, никого при этом не осуждая.

«Считаю, что дневник имеет особое значение сегодня, когда в Ук­ра­и­не идет война. Он позволяет понять, как живут люди в оккупации, что чувствуют. Я думаю, жители Донбасса сейчас испытывают то же самое, что и киевляне в 1941-1943 годах. Может быть, они и хотели бы испытывать ненависть к врагам, оккупантам, но не могут. Есть нечто более сильное, человеческое, что заставляет их завязывать контакты с теми, с кем приходится жить рядом здесь и сейчас. Дневник Хорошуновой интересен для понимания такой важной страницы современной украинской истории, как оккупация», — утверждает Черний.

Боровик обратил внимание на то, как киевляне собирали и анализировали информацию.

«Для людей в оккупации поиск информации был жизненно важным. Нужно было сориентироваться, когда и что делать. По дневнику видно, что сначала киевляне были уверены в победе немцев, но уже в 1943 году не сомневались в победе СССР и вели себя иначе. А в промежутке между этими временными отрезками пытались сообразить, что к чему. Из источников информации были только радио, оккупационные газеты и слухи. Партизаны и подпольщики разбрасывали листовки, но их было очень мало. Зато у людей был навык читать между строк, полученный в советское время. Также Хорошунова читала немецкие газеты, по каким-то признакам пыталась понять, что происходит в действительности», — сказал Боровик.

Он подчеркнул, что для него дневник Хорошуновой — не просто свидетельства очевидца событий, а еще и иллюстрация того, как в советские годы люди определяли, что могут рассказать о личном жизненном опыте: «Я хочу понять, насколько существовавшая пропаганда могла изменить память о войне и оценки собственной жизни. Читая дневник Хорошуновой, я пытаюсь осознать, как люди узнавали, что могут сказать, а что — нет. Особенно когда хотели рассказать о войне нечто отличающееся от догмы, когда пытались найти баланс между своей правдой, которая оправдывала их жизнь и поведение во время оккупации, и официальной версией истории».

По мнению Зинченко, субъективный под­ход автора — важная особенность дневника. Это позволяет читателю взглянуть на события сквозь призму восприятия одного конкретного человека с его мировоззрением, представлением о добре и зле, отношением к определенным политическим и идеологическим явлениям того времени и благодаря этому прикоснуться к эмоциям и представлениям определенных кругов населения Киева.

«С одной стороны, Хорошунова воспринимает советскую власть как свою — «наши» пишет она. С другой стороны, эта власть репрессировала ее близких. Но враги в ее понимании — это те, что пришли. Такая сложная у нее система координат. У нас все время стараются историю покрасить в два цвета — белый и черный. На самом деле, у истории много оттенков. И дневник Хорошуновой учит нас искусству отличать другие цвета и оттенки в истории», — подчеркнул Зинченко.

Главред интернет-издания «ГОРДОН» Алеся Бацман отметила, что работа с историческими документами останется одним из приоритетных направлений сайта.

«Если ты не знаешь, как было, не сможешь сделать правильные выводы, научиться и не повторять ошибки прошлого. Поэтому мы сотрудничаем с историками, с отраслевым госархивом СБУ, Национальным музеем истории Украины во Второй мировой войне. Мы планируем развивать наши спецпроекты. Считаем важным публиковать открывшиеся документы, не ограничиваться версиями пропаганды того или иного режима, а искать свидетельства и воспоминания людей, которые помогут понять, что происходило на самом деле. Нам особенно интересны труды исследователей, которые работают с архивными документами, воспоминаниями, письмами и по крупицам востанавливают картину прошлого, а мы представляем их исследования в подходящем для читателя виде».
­

«История перестала быть черно-белой».

Эпилог Елены Посканной

Когда в 2015 году началась публикация дневника киевлянки, я и не предполагала, какую роль Ирина Хорошунова сыграет в моей жизни. Я читала ее записки, невольно проводила аналогии, но не могла понять, зачем мне эта трагедия прошедшей войны, когда чуть ли не каждый день погибают защитники моего сегодня.

Я активно включилась в процесс знакомства с дневником, когда получила задание провести расследование и узнать все возможное о Хорошуновой. Сначала это казалось нереальным — слишком много неизвестных в задаче. Восполнить пробелы помогли неравнодушные читатели, ученые и музейщики. Мне выпала удача по­общаться с родными и знакомыми Ирины Александровны, увидеть ее рукописи, познакомиться с исследователями ее наследия.

Словно в знак признательности за внимание Ирина Александровна познакомила меня с удивительными людьми. Например, до встре­чи с замдиректора Национального музея истории Украины во Второй мировой войне Людмилой Рыбченко мне казалось, что музей — кладбище раритетов, где даже сотрудники покрыты слоями многовековой пы­ли. Но я увидела целеустремленного исследователя, который ищет и находит возможность сделать историю понятнее и ближе.

Профессор Борис Черний стал для меня не только источником ценных знаний о рукописях Хорошуновой, но и близким другом. Совсем недавно он завершил работу над переводом дневника Хорошуновой на французский язык. Книга ушла в печать и увидит свет осенью 2018 года. Европейцам откроется еще одна страница истории Киева. Я очень рада этому. Единст­венное, о чем сожалею, что французы прочитают полный дневник Хорошуновой раньше ук­ра­ин­цев.

Когда, казалось, все источники информации исчерпаны, выяснилось, есть еще один — Николай Боровик. Преподаватель истории КНУ имени Шев­­ченко, исследователь документов и источников о Второй мировой войне. Он изучает жизнь Хорошуновой. Его увле­кает сама личность Ирины Александ­ровны — то, каким человеком она была и почему поступала так, а не иначе. Думаю, вскоре мы прочитаем об этом в книге Боровика.

Мне кажется, я стала лучше понимать Хорошунову. Невольно ее записки заставили меня задуматься об украинцах в оккупированных Россией Крыму и Донбассе, начать внутренний диалог о том, можем ли мы осуждать оставшихся там, имеем ли право требовать от них решительных действий. История перестала быть черно-белой, а вместе с ней и происходящие сегодня события.