Q U O V A D I S*, или Куда идет Украина?

Витольд ФОКИН
Специально для « Бульвара Гордона»

В августе прошлого года Украина помпезно отметила очередную годовщину своей независимости: 27 лет тому назад на картах мира появилось новое государство, имеющее свою тысячелетнюю историю, здоровые славянские корни, оригинальный выразительный язык, самобытную национальную культуру.

Государство имело успешно развивающуюся эко­номику, многоотраслевой агропромышленный комплекс, поступательно растущие социально-экономические стандарты. Все это позволяло в обозримом будущем занять достойное место в содружестве европейских народов.

Ук­ра­­ина была самодостаточна, свободна от каких бы то ни было долговых обязательств и, что особенно важно, независима в выборе путей, ведущих к могуществу, богатству и процветанию. Ничья воля не нависала над субъектами государственной власти, нас было 52 миллиона, мы были амбициозны, близки к реализации извечной национальной идеи — «быть на своей земле господарем». На своей. Украинцев, как бы их ни называли: малороссы, хохлы, схизматы, гречкосеи, — никогда не соблазняла чужая земля, потому, наверное, что лучше своей и на свете нет.

За всю историю Ук­ра­ина никогда не выступала в качестве агрессора, захватчика, колонизатора. Ее народ веками стремился к миру, к своей государственности, обретал ее и снова терял по чужой воле или в силу своей непостижимой ментальности. Но время пришло, Украина стала суверенной, не­за­висимой, демократической, правовой дер­жавой. По крайней мере, именно так записано в ее Конституции.

---

---

Факт этот признали и приветствовали практически все страны мира, сопредельные государства выразили готовность сотрудничать и дружить с нами. Украинцев везде встречали приветливыми улыбками, высоким был авторитет наших дипломатических миссий. Все складывалось удачно, народ был сплочен идеей государственного строительства, отдельные проявления ностальгии и нигилизма были случайны и обедню не портили. Лица людей светились радостью и надеждой, в составе Ук­ра­ины был роскошный, субтропический Крым, сиял огнями великий индустриальный труженик Донбасс, в Донецке, на улице Артема, до поздней осени цвели розы, и никто не знал, что такое «Новороссия» и «русский мир».

«Берешь в долг на время, а отдаешь свои и навсегда»

Избавившись от мелочной опеки и идеологического патернализма, Украина получила реальные возможности доказать всем, что может жить своим умом и в покровителях не нуждается. Сейчас этот шанс бесповоротно утерян. Почему? Причин много, но ответ, на мой взгляд, один: не нашлось национального героя, лидера, способного сплотить вокруг себя патриотов-единомышленников, компетентных, образованных, морально чистых сподвижников, для которых интересы Отечества были бы выше личных и клановых, а тот, кто за такого себя выдавал, на поверку ока­зывался Лжедмитрием, способным увлечь людей заманчивыми обещаниями, столкнуть их лбами, получить доступ к государст­венной казне и, пышно отпраздновав свой первый неправедный миллиард, пристроить его в офшорной зоне.

Не нашлось и организованной политической силы, которая без колебаний стремилась бы к извечной национальной мечте — сделать Украину реально независимым государством, а ее народ — единственным субъектом власти.

Время было сложное: слишком много появилось соблазнов, избавляющих от необходимости напряженно работать, реформировать и развивать экономику в со­ответствии с объективными законами свободного рынка. Со всех сторон поступали заманчивые предложения по оказанию финансовой помощи на очень выгодных льгот­ных условиях, вплоть до беспроцентных кредитов. Но ведь недаром говорят в Одессе: «Берешь в долг на время, а отдаешь свои и навсегда». Правительство 1991-1992 годов устояло, было уверено в собственных силах и не взяло в долг ни цента.

Те, кто пришел к власти в конце 92-го, не раздумывая долго, клюнули на предложения мировых банкиров, забыв, что бесплатный сыр только в мышеловке, которая, как и полагается, сейчас же захлопнулась, в Украине повеяло дефолтом. И ничего в этом неожиданного или коварного нет, все в порядке вещей. МВФ не монстр, но и не благотворительная организация, о нем не скажешь, хороший или плохой, друг или враг, он — ростовщик, лишенный всяких сантиментов, дающий деньги «в рост», в этом его природа и суть. Ведь не удивляет нас, что собака лает, а корова мычит?

Бессмысленно и непристойно восстанав­ливать общественное мнение против МВФ, называя его рабовладельцем. Не Камдессю, не Легард виноваты в повышении тарифов на газ. Отвечать за это, когда придет время, будут те, кто бездумно и небескорыстно подписывал долговые обязательства, кто полученные деньги безудержно транжирил, кто разворовал и проел их, не создав ни одного рабочего места в производственной сфере.

Вспомните заявление Яценюка: казна пуста, осталось всего 108 тысяч гривен, валютного резерва нет, долговые обязательства режима Януковича не признаем. Конечно, он бессовестно лгал. От общей суммы траншей, полученных Ук­ра­иной за 25 лет, 48,6 процента получено за последние четыре года. И где они? Только осенью прошлого года выпущено еврооблигаций на два миллиарда долларов под почти 10 процентов годовых! В 2028 году отдавать придется четыре мил­лиарда долларов, и при этом ни цента не предусматривается на создание рабочих мест.

Почему с таким оскорбительным неуважением относятся власти к отечественным специалистам?

27 лет назад более 90 процентов населения проголосовали за независимость Украины, избрали президента, было сформировано первое правительство. Те, кто закладывал фундамент украинской государственности, уже старики, а многих и нет... Наше поколение уходит, таковы законы природы, и не об этом печаль. Больно сознавать, что, уходя, мы не оставляем после себя достойных наследников, способных довести начатое нами дело до успешного завершения.

Вопросы подбора, подготовки и расстановки кадров всегда были предметом особого внимания органов власти. В человеке превыше всего ценились профессионализм, деловитость, гражданская позиция, духовные и нравственные качества. Решительно пресекались кумовство и семейственность, протекционизм и лоббизм, бытовая распущенность, посягательство на государственную собственность.

Сегодня эти антиобщественные явления стали нормой повседневной жизни. Что происходит со страной? В моих словах не ищите даже тени ностальгии, хотя в этом и нет ничего зазорного, всем старым людям прошлое кажется лучше, чем это было в реальной жизни. Я не склонен лакировать действительность, общество и тогда было далеко неидеальным: были подлецы и жулики, дураки и расхитители, карьеристы и приспособленцы: просто их было меньше, несоизмеримо меньше, а все познается в сравнении.

Когда узнаешь об очередных кадровых назначениях во властных структурах, начинаешь понимать причину деградации общества и глубокого кризиса в экономике. Кто только нами не руководил: деревенская учительница из Грузии, недоучившаяся медсестра и скромный бухгалтер из Америки, музыкант из Польши, шустрая компания изгнанного из своей страны президента, баскетболист из Литвы, чиновник из НАТО с приставкой «экс», даже отставной сенатор США! И все они занимали ключевые должности. Что уж говорить о распространившихся назначениях на вторые (а сейчас уже и на первые) роли смазливых, не обремененных специальным образованием девиц и недорослей из семейного клана. Почему с таким оскорбительным неуважением относятся власти к отечест­венным специалистам? Откуда такая пылкая любовь к пришельцам?

Думаете, те, кто «заброшен к нам по воле рока на ловлю счастья и чинов», перестанут нас презирать и полюбят Украину? Будут верой и правдой служить ей? Почему губительная кадровая политика правительства не привлекает внимания общественности? Где же ваша национальная гордость, господа патриоты, активисты, волонтеры? Почему смирились с этим свободовцы, шумные радикалы, правосеки, члены организации «Национальный корпус»?

Разве вам неинтересно выяснить, почему господин Гройсман грудью бросается на амбразуру, защищая ненавидящую людей, абсолютно непригодную для исполнения обязанностей министра здравоохранения Ульяну Супрун? Все становится яснее ясного, если предположить, что не Гройсман Супрун, а наоборот — Супрун держит Гройсмана на должности, так как, с точки зрения американских друзей Украины, пани Ульяна гораздо более ценный работник, усердно выполняющий особо деликатные поручения, для чего и была отправлена в нашу страну в самый ответственный период Майдана. Косвенно подтверждается это и МИД, который делает вид, что не знает о наличии у Супрун двух, а может, и более, паспортов, даже пос­ле того, как она сама в этом призналась.

«Зачем вам, господа, с позволения сказать, министры, столько советников?»

Сегодня кадровый потенциал Украины асимптотически (бесконечно. — Прим. ред.) приближается к нулю, а ведь не так уж давно Украину называли кузницей кадров. У руля государственной власти стояли наши земляки, индустриальными гигантами управляли украинские специалисты, геологи из Полтавы и Харькова открыли и обустроили уникальные месторождения углеводородов в Западной Сибири, выдающиеся деятели науки и культуры, прославленные полководцы и конструкторы, писатели, художники, музыканты, спортсмены и артисты были из Украины.

В те времена человек с неоконченным полусредним образованием и сомнительным дипломом рассчитывать на успешную карьеру не мог. Мне, выросшему в злыднях безбатченку, судьбой было предназначено стать последним председателем Совета Министров УССР и первым премьер-министром Украины независимой. Каким был состав Кабинета! В. Пехота, К. Масик, А. Зленко, А. Минченко, А. Коваленко, В. Антонов, Л. Хоролец, О. Слепичев, Ю. Спиженко, В. Борисовский, В. Прядко, А. Василишин — назвать всех не могу, но и те, кого я не назвал, заслуживают глубокого уважения и благодарности.

В составе Кабинета не было ни одного случайного или назначенного по политическим мотивам человека, ни одного иностранца. Все без исключения были специалистами высшего разряда, профессионалами до мозга костей. Никто не знал так глубоко проблемы соответствующей отрасли, как министр и его инженерно-экономический штаб — коллегия министерст­ва. Вопросы развития отрасли, создание производст­венной и материально-технической базы, программа строительства, модернизации основных и производственных фондов, транспорт, зарплата, жилищное строительство, коммунально-бытовые условия... Это далеко не полный перечень функций, возложенных на плечи министра и его заместителей.

А чем занимаются члены Кабинета министров сегодня, с учетом почти полного отсутствия в стране государственной собственности? Ведь от них ничего не зависит, они ни на что не влияют, ни за что не отвечают. Зачем же вам, господа, с позволения сказать, министры, столько советников, экс­пертов, референтов, помощников, пресс-секретарей, консультантов и прочее? Сами-то вы что-нибудь умеете? Что вы любите, кроме денег? Что вы знаете, кроме анг­лийского языка? Что можете, кроме как плести интриги друг против друга? Впрочем, ответ ясен, если правда, что и. о. министра здравоохранения неведома разница между сывороткой и вакциной. На беду нашу, инфантилизм и некомпетентность — основной признак многих членов Кабинета Гройсмана.

Первое правительство независимой Ук­ра­ины ценой больших усилий и напряженного труда справилось со сложнейшей, не имевшей аналогов в прошлом задачей по разделу имущества, нажитого совместно с союзными республиками СССР. Менее чем за два года были радикально переориентированы основные финансовые, сырьевые и материальные потоки, внесены изменения в Единую систему энергообеспечения, оптимизированы экспортно-импортные операции, найдены эквивалентные значения цен, пересмотрены и перезаключены торгово-экономические договоры между смеж­никами, разделенными теперь уже государст­венными границами, на принципиально новой основе пересчитаны сотни межотраслевых балансов с учетом изменений в ценовой политике и в выборе партнеров.

На министерства и ведомства, прежде всего на Министерство экономики, созданное на основе бывшего Гос­плана, свалился непомерный груз неведомых раннее задач, и только высочайшая квалификация, добросовестность и опыт специалистов позволили с ними справиться. А ведь наряду с этим нужно было разработать программу последовательного перехода от планово-директивной экономики к свободной, рыночной, разработать методологию разгосударствления и приватизации, успеть провести переоценку основных и производственных фондов, установив вместо условной балансовой реальную их стоимость. Кабинет министров старался не допустить стихийного присвоения народного достояния. К сожалению, нам удалось только затормозить повальную «прихватизацию», на большее нам времени не дали.

«Мы были разными, но все стремились к одной цели»

Почему и кто? Исключительно для истории, для тех, кто придет после нас, кто будет умнее и успешнее, чем мы, расскажу, опуская подробности, в каких условиях пришлось работать первому правительст­ву независимой Украины. Еще не притупилось чувство эйфории от победы, а я с тревогой стал замечать, что политика берет верх над экономикой, что роняется авторитет и начинается травля опытных, нужных для дела кадров, что им на смену приходят новые, безответственные, легко превращающие в митинг любое деловое совещание парламентские выдвиженцы. Каждый, кто пытался их урезонить или чему-то научить, получал ярлык «комуняка», его решения игнорировались, подвергались обструкции, жертвой которой прямо в зале под куполом стал выдающийся ученый-селекционер Николай Михайлович Артеменко, которого довели до инсульта и смерти. Этот люд называл себя оппозицией, хотя реально таковой не являлся. С настоящей, идейной, конструктивной оппозицией я как раз ладил.

Мы были разными, но все — государст­венниками и стремились к одной цели. С благодарностью вспоминаю имена настоящих патриотов, людей достойных и талантливых: Ларисы Скорик, Николая Байраки, Татьяны Яхъяевой, Степана Давымуки, Ирины Колынец, Геннадия Удовенко и других, служивших мне опорой в бесплодных дискуссиях с дилетантами, перевозбужденными от избытка власти. Их имена, к сожалению, я тоже помню, но называть не стану — может, быстрее забудутся.

В памяти сохранились остервенелые глаза, искривленный ненавистью тонкогубый рот нардепа Х.: «Наші діти ще не наїлися цукерок, а прем’єр ешелони з цукром жене на Москву! Ганьба! Заблокуємо, не дамо! Агентів Кремля — геть з трибуни!». Ну как такому объяснить законы рынка?

В то время Украина производила, вместе с переработкой тростникового кубинского, до шести миллионов тонн сахара, и российский рынок был для нас важнейшим источником поступления валюты. Как такому растолковать, что в современном мире большинство войн являются последним аргументом в борьбе за рынки сбыта? А ведь Рада поддержала не меня, а депутата. Сколько сахара теперь производит Украина? В три раза меньше. Большинство из 250 сахарных заводов порезаны и сданы в металлолом. Кто в проигрыше?

Прямой ущерб от некомпетентности, по­множенной на власть, подсчитать невозможно. Колоссальные ресурсы агропромышленного комплекса, перерабатывающих отраслей, пищевой, мясомолочной, плодоовощной, продукция которых раньше поставлялась в общесоюзный фонд, должны были стать неиссякаемым источником экспорта и, соответственно, поступления валюты. Должны были, но не стали. Почему? Из-за невежества при большой власти и фобии ко всему прошлому.

Закона о «декоммунизации» еще не было, но плевать в свое прошлое уже считалось признаком хорошего тона. Украина теряла не только внешние рынки, но, стыдно признаться, равнодушно уступила свои внутренние рынки! Украинский борщ готовится из турецко-польско-венгерских овощей! Произошел тот самый парадоксальный случай, когда деструктивное, орущее, топающее ногами меньшинство стало навязывать свою волю пассивному, трусливому большинству, произошло то, что в народе называют «хвост завилял собакой».

«Президенту в оба уха вдували: «Фокіна треба міняти, він не наш!»

В ХVII веке великая смута на Руси начиналась с «семибоярщины», когда в отсутствие царской воли власть захватили наиболее родовитые бояре. Точно так же, по инициативе влиятельных депутатов Емельянова и Гетьмана, при президенте была создана Государственная Дума в качестве пятого колеса до воза: у кого была власть, каждый командовал, писал директивы и никакой ответственности не ощущал, ни за что не отвечал.

Работать становилось все сложнее, боль­шая часть рабочего времени уходила на бесплодные дискуссии, прием депутатов, участие во всевозможных комиссиях, отчетах и так далее. Перестали считаться с министрами, с заместителями и разговаривать не хотели, дергали их на дурацкие заседания, требовали отчетов: Закона о Кабмине тогда еще тоже не было. Подобную махновщину выдерживали не все. Первым сломался мой друг и верный сподвижник министр финансов Коваленко. Военный летчик в прошлом, он прошел все ступеньки финансовой службы от района, города, области до министерства. Знал финансы, как мало кто в Украине. Однажды, побывав на заседании бюджетного комитета ВР, пришел ко мне в таком виде, словно его порвали собаки: «Все, больше не могу выслушивать оскорбления от дураков и принимать к исполнению бестолковые распоряжения, выше моих сил! Отпустите меня, готов на любую работу!». Пришлось принять отставку.

По той же причине отказались работать в правительстве такие суперпрофи, как Кирпа, Массельский. Многие стали до срока уходить на пенсию. Министром финансов стал многоопытный и мудрый Григорий Пятаченко. С ним, несмотря на всесторонний прессинг, удалось в марте 92-го года провести первую и, увы, последнюю переоценку основных и основных производст­венных фондов, увеличив их балансовую стоимость в среднем в три раза!

Этот ус­пех вызвал крайнее раздражение тех, кто уже сторговался, скупил за бесценок ваучеры и готовился стать хозяином самых прибыльных предприятий Ук­ра­и­ны. Очередную, более радикальную, переоценку (в семь раз) мы намеревались провести в октябре. На меня обрушился шквал критики: дескать, я срываю программу приватизации, выступаю против рыночных преобразований, что выбранная мною тактика «не навреди» тормозит проведение реформ.

Президенту в оба уха вдували: «Фокіна треба міняти, він не наш!». В этом они не ошибались, мне действительно не по пути с теми, кто стремился к политическому реваншу не для социальных преобразований в интересах всего общества, а с целью создания семейных кланов, монопольно владеющих основными бюджетообразующими отраслями, с теми, кто марксовский алгоритм «товар — деньги — товар» понимал как «власть — деньги — власть».

Леонид Кравчук долго не поддавался уговорам. Вопреки устоявшемуся мнению, работать с ним было легко, он редко оспаривал принимаемые Кабмином решения, ему можно было доказать, он умел при­знать свою ошибку (что другим президентам несвойственно). Особой дружбы мы не водили, но отношения были всегда ровными, как и полагается. Возникали между нами и противоречия, как без этого: спорили, может, и ругались иногда, но кто об этом знал? Думаю, моя отставка не совпадала с его желанием, инициатива исходила не от него, и я самостоятельно принял решение уйти на пенсию. Полагаю, что именно с этого дня экспонента развития Украины как независимого государства переходит в область отрицательных значений, в чем очень легко убедиться, используя статистическую, к сожалению, все более тенденциозную, отчетность.

Деятельность первого правительства независимой Украины не получила и, уверен, не скоро получит объективную оценку политизированных историографов: таков украинский менталитет — приписывать себе чужие успехи и валить на предшественника последствия собственных ошибок. Но, думаю, никто не станет спорить, что первому всегда трудно, первая лыжня всег­да самая трудозатратная. По правде говоря, сложнее всего было привыкнуть к самостоятельности.

Как ребенок, едва научившийся стоять, с замиранием сердца пробегает первые метры к протянутым материнским ладоням, руководители Украины и других бывших советских республик долго еще тянулись к Москве за советом, за разъяснением, рекомендациями. Освободиться от неуместной уже опеки, научиться принимать самостоятельные решения мне помогали установившиеся дружеские отношения с президентами Назарбаевым и Каримовым: мы часто добивались успеха, выступая солидарно.

Решительно отказавшись следовать фар­­ватером гайдаровской политики жестких реформ, Кабинет министров Украины выбрал и обосновал иной курс, который мог обеспечить естественное вхождение в свободный рынок, не прибегая к шоковой терапии.

Реформировать отрасли агропромышленного комплекса оказалось сложнее всего. По разным причинам крупные специалисты-аграрники — Масельский, Коломиец, Попов не смогли возглавить эту работу, а другие не подходили по морально-этическим качествам.

Особенно сложной оказалась стратегия и тактика перехода от колхозно-совхозной собственности к совершенно незнакомой для нас форме сельскохозяйственного про­изводства. Нужно было провести справедливое распаевание земли, стимулировать фермерские хозяйства с учетом необходимой специализации. На мой взгляд, эта задача не решена и поныне.

Управление агропромышленным комп­лексом часто принимает уродливые формы, порой создается впечатление, что делается это сознательно, с целью подготовки плацдарма для наступления на последний оплот национальной собственности — землю.

Наступает момент истины. В ежегодном послании президента Украины Верховной Раде содержится тонкий намек на необходимость создания «цивилизованного рынка земли», дескать, Европейский суд по правам человека обеспокоен ущемлением прав украинских собственников земли, поскольку все еще в силе мораторий на свободный рыночный оборот земли сельскохозяйственного назначения.

За такой «заботой» легко заметить уши про­плаченных агентов, потерявших совесть лоббистов, среди которых много народных депутатов, отставной губернатор и даже президент Украины с приставкой «экс». Один из них рвет на груди вышиванку и вопрошает: «Що то за хазяїн, який не має права продати власну землю кому схоче?». Второй глубокомысленно рассуждает: «Пока мы не упраздним мораторий на создание свободного рынка земли сельськохозяйственного назначения, возрождение экономики Украины не наступит».

«Через 30-40 лет в мире не будет более острой проблемы, чем продовольственная»

Думаю, такие «защитники» украинских хлеборобов вполне заслуживают подозрения в государственной измене, в предательстве национальных интересов. Очевидно, «непосильным трудом» они накопили столько денег, что хотят скупить хоть сегодня пол-Украины и стать латифундистами. К счастью, есть люди, думающие иначе.

В 1993 году по просьбе Кравчука я встретился с Генри Киссинджером и имел с ним продолжительную беседу с глазу на глаз. Темы поднимались разные, в основном в контексте будущего Украины. Киссинджер не скрывал своей нелюбви к советской власти, говорил о священном праве частной собственности, но о колхозно-совхозной системе земледелия неожиданно высказался примерно так: «Коммунисты с крестьянами не церемонились, индуст­риальный потенциал СССР создан на крес­ть­янских костях, но сама идея перевода агропромышленного сектора экономики на индустриальную основу — правильная, она открывает двери для эффективного, крупно-товарного производства сельхозпродукции. Будет большой ошибкой не воспользоваться этим преимуществом. Продажа рас­паеванной земли, как минимум, нежелательна, землю нельзя уводить из-под государственного контроля. К сожалению, у США такой возможности нет. Через 30-40 лет в мире не будет более острой проблемы, чем продовольственная. В вы­игрыше бу­дет тот, кто сумеет перевести сельское хо­зяйство на индустриальную основу и научится получать запрограммированные урожаи».

Управлению агропромышленным комплексом я учился у опытного профессионала, талантливого и достойного А. И. Товстановского. Он был убежденным сторонником индустриализации сельского хозяйства, при случае говорил: «Разумное землепользование, орошение, сбалансированные минеральные удобрения, необходимая обработка, правильное хранение посевного материала, а также техника не хуже лучших мировых образцов — и Украина способна пол-Европы накормить хлебом».

В середине 90-х начался переход от коллективных форм собственности к фермерской. Курс был выбран верный, рассчитанный на повышение заинтересованности фермеров в росте объемов производства сельхозпродукции. Но этого не произошло, почему? Ответ прежний — кадры. Таких, как Товстановский, Коломиец, Масельский, Иванищенко, Ястреб, в Украине не нашлось, и важнейшую отрасль экономики по очереди возглавляли политики, люди некомпетентные, озабоченные личными интересами.

Им мы должны быть «благодарны» за то, что делающий землю бесплодной рапс сильно потеснил пшеницу, что заметно уве­личились площади под подсолнухом, переработка которого ведется на зарубежных предприятиях, и прибыль получают они, а не Украина, потеряла свой престиж сахарная свекла: сахарные заводы как потенциальные конкуренты уничтожены, рынки сбыта сахара потеряны. Кроме земли, фермеры не получили ничего: ни финансовой поддержки, ни техники, ни минеральных удобрений, ни материальных ресурсов. А из ничего ничего и не получится. Всего 42 тысячи фермерских хозяйств обрабатывают около 10 процентов всей пахотной земли, в то время как в Европе их сотни тысяч, а в США более трех миллионов. Какое же будущее ждет Украину после того, как упразднят мораторий на продажу земли сельскохозяйственного назначения? Нынешний владелец получит деньги, которые про­ест за два-три года, поскольку вложить их в прибыльное дело сможет далеко не каждый, и, привязанный к родной хате, пойдет в батраки к новоявленному латифундисту. Не лучше положение в животноводстве. За годы независимости некомпетентность властей привела к снижению поголовья крупного рогатого скота в шесть раз, а коров — почти в четыре раза. Что мы пьем под видом молока? Из чего делается колбаса? Кто отвечает за здоровье нации?

Кадры действительно решают все. Мне не стыдно вспоминать прошлое, я до сих пор удивляюсь: как мы смогли справиться с огромным грузом проблем, избежав при этом грубых ошибок. Помню, как, уезжая с работы около полуночи, любовался светящимися окнами мрачновато-серого здания — люди работали, работали не за страх, не за деньги (какой тогда была зарплата специалистов Министерства экономики — по нынешним временам копеечная), работали за совесть.

Никто им сегодня не говорит спасибо, да они в этом и не нуждаются, они выполняли свой долг. Кадры — золотой фонд любой власти, их нужно находить, учить, доверять, беречь и любить. Да, именно любить — тогда им будет по плечу любое дело, и только тогда можно рассчитывать на взаимность. Нынешнее правительство не любит украинцев, не выполняет ни одного из этих условий, в глаза бросаются только непомерно высокая самооценка и не­скром­ность. Из жизни уходят последние государственники, закончил свой земной путь и Виталий Масол.

Ушел скромно, как и жил, без благодарности, без заслуженных почестей. Сколько лет он все свои силы, опыт и знания отдавал развитию экономического базиса украинского государства, но этого никто не оценил. Я много лет работал с Виталием Андреевичем в одной упряжке и заявляю: не по нашей вине Украина не воспользовалась хорошими стартовыми условиями и за четверть века может похвастаться только многомиллиардными долгами, потерей Крыма и войной на Донбассе. Невелики достижения.

«Государство лишь временная политическая система, ориентированная на самосохранение»

Что происходит с Украиной, почему при таком потенциале, при таком преимуществе перед другими странами мира она превращается в надоевшую содержанку, не имеющую даже надежды выйти замуж и зажить нормальной обеспеченной жизнью? Почему миллионы молодых, получивших еще хорошее образование людей оставляют отечество и уезжают в Европу выносить горшки за стариками? Почему зарплата самая низкая в Европе, а лекарства самые дорогие? Почему у нас на 56 родившихся 100 человек умирающих? Почему украинцы вымирают как вид, а государство превращается в сырьевой придаток Европы с полицейским уклоном?

Почему гуляют, не обрабатываются миллионы гектаров пахотных земель? Почему цену на природный газ нам, независимым, устанавливает МВФ, а кандидатов на пост президента страны согласовывают с ЕС и США? Это что, плата за независимость? Почему, наконец, пятый год украинцы убивают друг друга, разрушают свои же города и села? Наверняка на все «почему» большинство ответит однозначно: «Воровство!». И будут, на мой взгляд, не правы. Да, Украина опустилась на самое дно социального неблагополучия из-за бесстыжего, тотального, крупномасштабного воровства. Жаждой наживы болеют все, от водителя маршрутки до самой вершины политической власти, и пока существуют неправедные, продажные суды и остается мораторий на высшую меру социальной защиты, никакие антикоррупционные структуры не помогут преодолеть воровство. Почему? 

Потому что на Руси воровали всегда и воровали все. Ничего нового. Трагедия нашего общества в том, что Украина давно уже перестала быть республикой, где единственным источником власти является народ, а превратилась в страну процветающего, окончательно победившего олигархического капитализма, и в таком государстве иначе быть не может. Большинст­во современных словарей между понятиями «государство» и «страна» ставят знак равенства, будто это синонимы. Я так не считаю.

«На территории независимой Украины за четверть века было несколько государств: Украина Кравчука, Кучмы, Ющенко, Януковича и, в настоящее время, Украина Порошенко»

Украина как политико-географическое понятие по своей территории, численности населения, по запасам полезных ископаемых и промышленному потенциалу все еще занимает высокое место в рейтинговой таблице стран Европы и мира. Украинцев как этнос все еще отличают трудолюбие, щедрость, покладистость и мужество. Каждая пядь украинской земли пропитана потом и кровью наших предков, и только отверженный изгой может покушаться на веру предков, не любить ее язык, обычаи и культуру. Украина, как страна с тысячелетней историей оставалась Украиной, какие бы государственные образования ни оккупировали ее территории — Норвежское королевство или татаро-монгольский Улус, Великое княжество Литовское или Речь Посполитая. А государство лишь временная политическая система, ориентированная на самосохранение и обслуживание лиц, находящихся при власти, и правительственных структур.

Ради этого в более-менее жесткой форме подавляется личная и общественная сво­бода граждан, преследуется инакомыслие, ограничиваются права человека. Только в тех, к сожалению, редких случаях, когда между государством и страной нет острых противоречий, когда народ, номинальный субъект власти, принимает участие в выборе внешнеполитического и социально-экономического курса государства, наступает период всеобщего согласия, взаимоуважения, сплоченности и благополучия.

Французский король Людовик ХIV, известный своим мотовством, любовью к роскоши и непомерно высокими налогами, согласно легенде, заявлял: «Государство — это я!». Если провести аналогию, то на территории независимой Украины за четверть века было несколько государств: Украина Кравчука, Кучмы, Ющенко, Януковича и, в настоящее время, Украина Порошенко. Никто из них не был природным династическим царем, стал избранным главой государства, и каждый давал присягу любить Украину, ее народ, его веру и героическое прошлое, любить такой, какой она ему досталась, всеми силами приумножать ее богатство, улучшать качество жизни и благосостояние народа, обеспечить Ук­ра­и­не достойное место в мировом сообщест­ве.

Каждый обещал оберегать мир и безопасность своих граждан, быть гарантом соблюдения конституционных прав. Менялись президенты, правительства, менялось общество, исподволь менялась и Конс­титуция: из нее исчезли или переписались в новой редакции статьи, которые ограничивали власть или не соответствовали избранному президентом новому политическому курсу. Тем не менее оставалась неизменной самая главная — пятая статья: Украина (на бумаге) оставалась демократическим государством, и единст­вен­ным источником власти признавался ее народ. Запись сохранялась, а население Украины, как субъект власти, давно уже превратилось в бесправный объект, которым свободно манипулируют ловкие руки «властной верхушки».

Система принципов, стиль и методы уп­рав­ления государством, нарастающие конфликты между властными структурами, потеря доверия и поддержки народа, разочарование ведущих стран мирового содружества делают кризис власти неизбежным. В стране победившего олигархического капитализма, какой стала Украина, царят растерянность и страх, исподволь нарастает критическая масса, с вполне предсказуемым финалом. Открытым остается только вопрос: «Когда?». Этого не замечают или делают вид, что не замечают, политические лидеры страны.

В своем ежегодном послании Верховной Раде, отмечая стратегические успехи Украины, президент сам себе задает воп­рос, как их (успехи) конвертировать в повышение качества жизни людей? Ответить на этот чрезвычайно сложный вопрос очень просто: используя сравнительный анализ, нужно дать реальную оценку тому, что сделано за четыре прошедших года, прийти в ужас, испытать стыд, покаяться и, осознав, что так жить дальше нельзя, засучить рукава и начать работать, отказавшись от бесплатного сыра.

Себе в актив власти «пятого» государства ставят следующие заслуги:

— ратифицирован Договор об ассоциации с Европейским Союзом;

— разорван Договор о дружбе с Россией;

— Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания подготовил, а Верховная Рада приняла Закон о квотах на украинский язык, который успешно вытесняет русский;

— Синод Вселенского Патриарха принял решение о предоставлении автокефалии Украинской Поместной православной церкви;

— начиная с 2014 года Украина твердо следует курсом в ЕС и НАТО;

— в Стокгольмском арбитражном суде выиграно дело у России на 4,6 миллиарда долларов;

— во втором квартале текущего года статистикой отмечен рост ВВП на 3,8 процента;

— внесены изменения в воинский Устав, и теперь вместо «Здравия желаю!» будут звучать «Слава Украине!» — «Героям Слава!».

Какая из этих заслуг повышает качество жизни трудового народа?

В пассив отнесены «мелочи»:

— не удалось завершить войну и восстановить территориальную целостность Укра­и­ны;

— успешно закрыли российский рынок для украинских товаров, но там, где сохраняется интерес лояльных к власти олигархов, торговля процветает и приносит большой доход;

— создан новый ряд антикоррупционных структур, КПД которых близок к нулю;

— катастрофические размеры принимает эмиграция из страны;

— крупные просчеты в кадровой политике, недостаточно высокий эффект проводимых реформ и экспериментов;

— зреет недоверие к государственным институциям, набирает силу левый оппортунизм.

Такова мера «самокритичности» влас­тей. Тем, кто скептически оценивает эти успехи, могу возразить словами президента, сказанными в адрес так называемых евроскептиков: «Пусть скептики поучатся у нас, как любить Европу, как защищать европейские принципы и ценности».

На мой взгляд, не самая удачная для президента риторика: все думают, что он любит Украину, а он, по собственному признанию, любит высокомерную, недоступную Европу, которую к тому же сотрясают массовые народные волнения: люди, жизненный уровень которых является недосягаемой мечтой для подавляющего большинства украинцев, тем не менее бунтуют, недовольные своим положением. Французы, испанцы, немцы, бельгийцы, португальцы решительно отстаивают свое право на участие в уп­рав­лении государством, отказываются при­знавать власть, не выполняющую своих обещаний, не соглашаются с внешнеполитическим курсом, который глава государства выбирает единолично, без учета мнения своего народа, требуют проведения референдума.

«Страна застыла в тревожном ожидании выборов, но тишина эта обманчива»

У нас, слава богу, тишь да гладь: страна застыла в тревожном ожидании предстоящих выборов, но тишина эта обманчива: в автобусах и поездах, в магазинах и на рынках, особенно в сервисных центрах оплаты за коммунальные издевательства, словно в насмешку названые «услугами», где на 100 человек, стоящих в очередях с пяти часов утра, всего два-три табурета, где старики падают в обморок от усталости стояния в очередях, чтобы отдать свои выстраданные гривны обедневшим олигархам, — там на головы властей камнепадом сыплются проклятия и угрозы: господам Гройсману и Кличко туда лучше не попадать — опасно. А ведь эти люди потенциальные избиратели!

Большинство из них еще не определились в своих симпатиях, но твердо знают: голосовать только за новых, не бывших во власти, не скомпрометировавших себя. Главное — понять, что новую жизнь обществу способны обеспечить только новые лидеры, в тотальном обновлении нуждаются все властные структуры и в первую очередь — законодательный орган.

Проезжая по улицам Киева, ловишь себя на том, что некуда глаза отвести — на каждом шагу хорошо отретушированные фотографии претендентов на булаву: самоуверенные, героические лица, глаза честные — «як у Сірка, очі», и обещания, обещания от новой «народной» конституции до клятвы уважать каждого, от местечкового «потрібні наші» до непонятного «наступний» — то ли президент, то ли очередной сиделец в Лукьяновском СИЗО. Запомните эти лица, чтобы не ошибиться при голосовании.

Чаще других встречаются баннеры с ключевыми, программными словами: «Армія. Мова. Віра», которые в сознании транс­формируются как: «Война. Принуждение. Раскол». Программа, в которой не говорится о мире, труде, о хлебе насущном, о людях, стремящихся к социальной справедливости, едва ли найдет широкую поддержку избирателей.

Армия всегда была и остается любимым детищем любого государства, плотью от плоти народа, предметом его гордости и славы. Вооруженные силы любой страны призваны защищать достояние на­рода, его честь и достоинство от посягательств внеш­него противника. А что должны защищать ВСУ, что сейчас принадлежит народу в стране победившего олигархического капитализма? По большому счету, ничего. Кому отводится роль внешнего противника? России. Однако какой бы агрессивной ни была политика северного соседа, гораздо большую опасность не­зависимости Ук­ра­ины представляют враги внутренние, те, кто, одержимый желанием продержаться у власти, готов на любые крайности, не задумываясь о последст­виях.

В Европе принято называть таких ястребами. Этим кровожадным птичкам четыре года тому назад удалось спровоцировать вооруженное сопротивление попыткам про­учить пятимиллионный индустриальный Донбасс только за желание его жителей говорить на родном языке. Номер не прошел. Думаю, и фейковые идеи с «русским миром» и «Новороссией» были задуманы с провокационными целями тогда же.

Я 20 лет жил и работал на шахтах Луганщины, ежедневно встречаясь с отцами и дедами тех, кто сегодня в соответствии со статьей 27 Конституции Украины защищает свой дом, свою семью, их здоровье и жизнь от противоправных посягательств, и я никогда, ни разу, не сталкивался с проявлениями сепаратизма и украинофобии.

Донбасс всегда был и, уверен, будет украинским, а «неукраинским» его делает чужая, злая воля, нищие духом клевреты ястребиной политики. А могло ли быть иначе после того, как с лица земли стерты шах­терские города и поселки Золотое, Карбонит, Горское, Тошковка, мой родной Первомайск, почетным гражданином которого я являюсь? Если 80 процентов промышленных предприятий и 90 процентов жилого фонда уничтожено, большая часть шахт затоплена и восстановлению не подлежит? Если через считанные месяцы может разразиться экологическая катастрофа, которая не признает границ: шахтные агрессивные воды попадут в Северский Донец, оттуда — в Дон и Азовское море.

Особым сюрпризом станет вода шахты «Юнком», где в 50-е годы проводились опытные ядерные взрывы, если радиоактивное загрязнение выйдет за территорию Донбасса. Если сотни тысяч мирных жителей, убежавших от войны под защиту государства, столкнулись с бездушием и черст­востью чиновников, с враждебно настроен­ными людьми, нарочито непонимающими их язык. Если с самой высокой трибуны раздаются призывы провести глубокую зачистку среди оставшихся в живых (после победы, разумеется).

Если народный депутат, словно воспитанный в зверинце, не стесняясь предлагает загнать мучеников в концентрационные лагеря для перевоспитания. Не думаю, что армия поддержит таких подстрекателей, ведь они — воины, а не каратели, народ и армия — едины.

«Покончить с войной может только новая, не запятнавшая себя власть»

В наше время, когда образование многих бойцов и офицеров, особенно конт­ракт­ников, порой выше, чем у некоторых членов Кабинета министров, армия не станет воевать со стариками и детьми. В борьбе за власть рассчитывать на поддержку армии рискованно. Прийти к власти на шты­ках можно, но удержаться на штыках — едва ли. Об этом свидетельствует мировой опыт. Робеспьера — организатора и вдохновителя массового террора во время Великой французской революции — под гильотину подвела армия и полиция.

Венценосный реформатор армии Павел I был задушен армейскими офицерами. Очень любил армию и особенно флот последний российский самодержец Николай II: носил шинель рядового и солдатский «Георгий», дружил с генералами, проявлял личную храбрость, но когда Керенский и К° потребовали отказаться от престола и он, унижаясь, обзвонил всех командующих фронтами — все они в один голос сказали: «Только отречение, Ваше Величество, спасет Россию». Не спасло.

Расхожее мнение, что Октябрьскую революцию 1917 года совершил пролетариат — рабочие и крестьяне, мягко говоря, придумка идеологов. Свергли самодержавие и изгнали министров-капиталистов: рас­пропагандированная большевиками, разложившаяся армия, «братишки» — моряки, дезертиры, — тот самый «человек с ружьем», которому надоело мерзнуть в окопах, кормить вшей и умирать за чужие интересы.

История имеет свойство повторяться. 100 лет тому назад эмиссары Керенского, рискуя жизнью, разъезжали по фронтам, пытаясь загнать солдат снова в окопы, зря, надрывая глотки, зажигали лозунгами — «Война до победного конца!». Очень похоже ведут себя псевдопатриоты, выступая против переговоров с властями самоназваных донбассовских республик, называя их «террористами» и возмущаясь: «Какой мир? Только победа!».

Немало таких орунов солдатня в 17-м поднимала на штыки... А ведь если разобраться, они-то были правы: какой мир? После всего? А что потом? Присмотритесь к рекламным щитам с героическими лицами: нет ни одной мало-мальски серьезной политической силы или самовыдвиженца, которые выступали бы за продолжение войны, наоборот, все за немедленный мир и обещают: «Как только — так сразу!». Они все без исключения либо не понимают, что говорят, либо лукавят. Мира нет и не может быть. Покончить с войной может только новая, не запятнавшая себя, пользующаяся доверием народа власть.

Для действующего парламента и правительства мир на востоке — суровый приговор, они в ситуации, которую шахматисты называют «цугцванг», это положение, когда соперник вынужден делать крайне невыгодный, ведущий к поражению ход. Представьте себе, что завтра будет объявлен мир и дембель. Сотни тысяч вооруженных, умеющих стрелять мужчин разъедутся по городам и весям и начнут приспосабливаться к мирной жизни. Первые дни радости, встречи, застолья, гос­тинцы, рассказы, демонстрация наград.

«Не надо лукавить: страны ЕС и США поддерживают Украину, только пока она воюет с Российской Федерацией»

Спустя две-три недели суровая дейст­вительность задает вопрос: что дальше? Где работать? Как кормить семью, платить за коммуналку, учить детей, помогать родителям, привыкать к заоблачным ценам? На фронте они были свободны от этих забот, за них все решали командиры — от старшины до главкома, а теперь они пре­доставлены сами себе. Еще вчера они были героями, а сегодня камуфляж отпугивает. Где работать? В охранники? Консьержем? Подсобником? Стать фермером? Ни опыта, ни земли, ни техники. Заняться бизнесом? Без стартового капитала нереально. Шахта, завод, фабрика? Где они?

Вместо них торгово-развлекательные центры, роскошные рестораны, с недоступными для большинства населения ценами. В цехах «Ленкузни» пивной бар. Припомнит солдат привлекший внимание баннер: «Буде мир — будуть робочі місця!». Плюнет с досады и поймет, что политики, в предвыборных речах обещавшие рабочие места, просто не знают, что говорят, — либо сознательно лгут, даже не представляя, что одно рабочее место в Украине в среднем стоит 50 тысяч долларов. Следовательно, один из президентов, обещавший создавать ежегодно один миллион рабочих мест, должен был иметь 50 миллиардов долларов. Это реально? Нет, конечно, — вот и вся бухгалтерия.

На что надеяться? На привычное: «Запад нам поможет!»? Но не надо лукавить: страны ЕС и США поддерживают Украину, только пока она воюет с Российской Федерацией, — оказывают финансовую, материально-техническую помощь, моральную поддержку. Едва наступит мир — интерес к Ук­раине пропадет. Может, суверенные Фран­ция, Великобритания, Германия не такие уж суверенные, может, тоже зависят от заокеанского гегемона, требующего послушания?

Стоило Макрону высказаться за создание общеевропейской армии, как де­сятки тысяч желтожилетников стали жечь шины и громить центр Парижа. Проявила Меркель неуступчивость в реализации проекта «Северный поток-2», и тут же ей пришлось оставить пост лидера правящей партии. В немилость попала Венгрия, отказавшаяся высылать российских дипломатов в связи с делом Скрипалей. Буквально на одном голосочке удержалась в премьерском кресле Мэй. Похоже, кукловод у всех один. Вспомнил безобидный анекдот. Учительница, разбирая тетрадки с диктантом, спрашивает: «Вовочка, ты подглядывал в тетрадку Тани?». — «Нет, Марьивановна, что вы?». — «А как ты объяснишь, почему абсолютно все ошибки у вас с Таней одинаковы?». — «Так у нас же один учитель, Марьивановна».

Может, у стран Евросоюза тот же синд­ром. Боюсь, что Запад будет помогать нашим воинам, пока они в окопах, в мирной жизни на это рассчитывать не приходится. Выходит, с миром придется подождать, раз наше государство не в состоянии обес­­печить воинам условия жизни в мирное время.

На упоминавшихся уже баннерах рядом со словом «Армія» стоит слово «Мова».

Евангелие от Иоанна открывается постулатом: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». С поразительной мудростью не уточняется — какое Слово? Слово, созревающее в сознании, произнесенное вслух, или Слово записанное? Такое выражение превосходной степени не имеет. Действительно, язык — бесценный подарок Природы человеку, такой же, как огонь и колесо. Язык — основной родовой признак нации, ее генетический код.

Родная речь — душа народа, без которой человек просто холодная мертвая плоть. Испытываю радость, замечая, как украинский язык отвоевывает свои позиции, утраченные за годы гонений и запретов. Надо ли его защищать? Вне всякого сомнения, скажу больше — его надо спасать! От кого? От старого шахтера, который, кроме русского, знает только ненормативную лексику, помогающую в его нелегком труде? От пожилой еврейки, излагающей свои мысли изумительным одес­ским суржиком? Думаю, нет. Спасать язык нужно от невежественных ревнителей, пре­вращающих украинскую речь в жупел, используя при этом позорные методы царского держиморды Валуева, заявлявшего: «Украинского языка нет, не было и быть не может».

То же самое говорит сейчас правительственный чиновник высокого ранга относительно русского языка. Вслед за ним мес­течковая клакерша, желая привлечь к своей малозаметной особе внимание прессы, швыряет горсть монет в лицо скромной кас­сирше — за то, что та не сумела обслужить ее державною мовою. Чтобы овладеть языком, его надо полюбить, любви из-под палки не бывает. Подобные поступки способны лишь отвернуть людей от ук­ра­ин­ского.

Язык нужно спасать и от тех, кто, предъявляя высокие требования к плохо говорящим по-украински, сами его не знают, калечат, приспосабливаясь, как они думают, к народному языку. Особую опасность пред­ставляют «мовознавці», отмеченные учеными степенями докторов и кандидатов наук, которые под видом борьбы за чистоту и изысканность языка засоряют его чужими, иногда просто выдуманными словами, пре­вращая язык в подобие лондонского кокни. Такие филологи предлагают словарь, изобилующий такими перлами:

авиация — літунство;
банальный — утертий;
вертикаль — прямовис;
элемент — первінь;
климат — підсоння;
кабинет — робітня;
полюс — бігун;
сплав — стоп;
волейбол — відбиванка;
футбол — копаний м’яч;
хоккей — гаківка;
чернила — атрамент.

Не могу понять — с какой целью это делается? А как говорят «законотворці»-депутати, однажды согнавшие с трибуны Королевскую за попытку говорить по-русски! Особенно уродуют они ударения: «випaдок», «бyло», «зрoблю», «листoпад» вместо литературных «випадок», «булo», «зроблю», «листопaд». Никто их не поправляет, хотя в зале есть грамотные люди, которые морщатся, когда с трибуны звучит:

бувший — вместо «колишній»;
в кінці кінців (кінець кінцем);
міроприємство (захід);
з тих пір (відтепер);
провздовж (протягом);
на цей день (цього дня).

«Впору говорить о великодержавном шовинизме, на этот раз украинском»

Разумеется, язык не может существовать и развиваться в замкнутом пространстве, он живет и совершенствуется, как высо­коорганизованный, самобытный организм, который обогащается от общения с другими языками мира. Но нельзя же любую тарабарщину выдавать за живой язык. На одном из щитов читаю: «Державна мова — запорука єдності». Весьма неубедительная мaксима, потому что нашим властям удается получать обратный результат — грубое нарушение статьи 10 Конституции Украины, гарантирующей свободное развитие языков национальных меньшинств. Из­вращение решений Венецианской Комиссии испортило отношения Украины с соседними государствами: Венгрией, Словакией, Румынией — какие тут гарантии единства? Впору говорить о великодержавном шовинизме, на этот раз украинском.

Мне приходилось бывать в районах Закарпатской области, где компактно проживают венгры, дружил с человеком удивительного организаторского таланта — Анто­нином Бировым. Коллективное хозяйст­во, где я побывал, его инфраструктура и благосостояние жителей имели социальные стандарты не хуже европейских.

Для венгров родной язык такая же святыня, как для нас украинский, и они будут отстаивать свое конституционное право до конца. Какая же тут гарантия единства?

Когда немцы оккупировали Эльзас, они запретили преподавание французского языка в школах. Известный писатель Альфонс Доде написал: «Пока народ, обращенный в рабство, твердо владеет своим языком, он владеет ключом от своей темницы».

В правдивости этих слов я убедился, ког­да летом 1991 года пребывал с официальным визитом в Бразилии — интересовался опытом строительства морских плавучих платформ для бурения на шельфах. Наша небольшая делегация неожиданно получила приглашение от Центра бразильского украинства в городе Куритиба штата Парана посетить их общину. Отказавшись от нескольких протокольных встреч, мы полетели в Куритибу. После встречи в местном аэропорту мы автобусом приехали в довольно большое ухоженное, красивое украинское село, точнее — поселок городского типа, подобного которому в Украине не сыскать. История наших земляков-поселенцев заслуживает, чтобы о ней рассказать.

В конце XIX века 100 многодетных украинских семей, добравшихся до Бразилии, бы­ли завезены в глухие непроходимые джунг­ли с болотистыми землями, рептилиями, ядовитыми насекомыми и причудливыми орхидеями. Завезли и оставили. Началась борьба за выживание. Выстояли и приспособились к тяжелейшим условиям далеко не все. Невиданное в тех местах тру­долюбие, мужество, общий язык и вера позволили освоить эту землю, возродить плодородие и создать условия для луч­шей жизни. Получая обильные урожаи, они разбогатели, сумели построить добротные дома, создать современную инфраструктуру, нарожать детей, которым дали образование в своей школе.

Нас встречали с истинно украинским гос­теприимством, водили из дома в дом, угощали, делали немудреные подарки, рас­спрашивали об Украине. Но главный сюрприз нас ожидал в местном клубе. Не могу без волнения вспоминать тот душевный детский самодеятельный концерт: говорили все на украинском, далеком от совершенства, но таком родном языке. Дети все аккуратно подстрижены, в национальных украинских костюмах, с ангельскими, как и положено, голосами. Все — подчеркнуто вежливые и раскрепощенные. Прошло столько лет, а я вижу невысокого чернявого мальчика, который, подняв подбородок, уве­ренно читает:

Ну, щоб, здавалося, слова...
Слова та голос — більш нічого,
А серце б’ється, ожива,
Як їх почуєш...

Предаваясь воспоминаниям, понимаю, чем поразили меня эти люди: они сумели сберечь и трепетно хранят то, что мы бездумно потеряли, они не разменяли истинно украинский характер, сохранили честность, доброту, любовь и уважение друг к другу. Я согласен — язык действительно объединяет, если не утратил свои родовые национальные признаки, не становится жупелом для не знающих державної мови, а его носители терпимы.

Третьим на президентском баннере стоит слово «Віра».

Авторы думают, что незамысловатый слоган станет символом сплочения православных христиан, которые до этого были рассеяны по трем митрополиям. Не станет. Вера служит средством единения только в случае абсолютного доверия людей канонам высшей церковной власти, а его нет. Более того, после деяний в Софий­ском соборе, за которыми угрюмо наблюдали свезенные со всей Украины статисты, даже твердые в вере христиане усомнились в не­погрешимости своих пастырей.

В наше время неверующих людей практически нет. Атеизм как система взглядов и убеждений давно стала исчезающим атавизмом советской эпохи. Верят все, даже те, кто утверждает обратное. Верят по-своему, но все. Самый воинствующий атеист ХХ века академик Павлов незадолго до смерти попросил похоронить его останки по христианскому обряду.

Замечено, что за годы независимости посещающих богослужения стало больше, а истинно верующих людей — меньше, почему? Церковь теряет свой авторитет, среди священнослужителей все чаще встречаются безбожники, использующие религию как прибыльный бизнес.

Экзархи церкви роняют достоинство сана, принимая слишком активное и часто небескорыстное участие в светской жизни, лоббируют интересы не­достойных политиков, предаются чревоугодию и винопитию. А тут еще сомнительная законность Томоса о предоставлении Украинской церкви автокефалии. Прихожан Московского патриархата пока в разы больше, чем прихожан украинской церкви. Попытка разделить или просто присвоить имущество московской митрополии может вызвать конфликты с серьезными последствиями. И все это ради победы на выборах. Жаль, что уроки истории ничему не учат.

Несвоевременная борьба за поместную церковь, на мой взгляд, является калькой событий второй половины ХVII века, когда тривиальная схвадка двух, даже трех, гетманов за одну булаву надолго разделила Украину на две враждующие части: пра­во­бережную и левобережную. Начиналось все с внутрицерковного конфликта: Киевский митрополит Дионисий отдавал предпочтение польскому королю, ревностному католику, а вся левобережная часть Украины тянулась к православному русскому царю. Мегаломания патриарха Никона, одержимого идеей превращения Москвы в Третий Рим, вызвала очень глубокий, долгое время непреодолимый конфликт в православии. Этим обстоятельством воспользовался гетман войска Запорожского Петр Дорошенко, мечтавший под своей булавой объединить все этничные украинские земли. Для этого ему был нужен сильный союзник, такой была Османская империя, самая могущественная в Европе, а может, и в мире.

«Украинские власти, вмешиваясь в дела церковные, нарушают каноны веры»

В 1669 году Рада, состоявшая исключительно из казацкой старшины, послушной воле гетмана, одобрила решение Дорошенко принять турецкое подданство, передав Османской империи всю территорию Украины и ее народ. Сразу же после этого началась кровопролитная гражданская война, а Дорошенко получил кличку Бусурманский гетман. Вот что писал о Дорошенко архиепископ Белорусский Георгий Кониский: «Просил султана турецкого принять его в свою протекцию и вечное подданство со всею Малороссиею и ее народом. Султан согласился с великою охотою, прислал Дорошенку клейноды свои, бунчук и знамя с полумесяцем, а Вселенский патриарх дал открытую грамоту, отлучающую от церкви... и предающую анафеме всех непослушных Дорошенку». В Украине начались бунты, беспорядки, и митрополит Киевский Сильвестр «оповес­тил и протолковал народу, что грамота оная... похищена обманом, лживыми донесениями и происками Дорошенко, и поэтому она вовсе для народа сего недействительна и он ее навсегда скасует и патриарху возвращает».

Нечто похожее происходит и сейчас. Ук­ра­инские власти, вмешиваясь в дела церковные, теряют не только социальную опору гражданского общества, но и нарушают незыблемые каноны веры. Оказывая грубое давление на сознание верующих, вынуждая их оставить привычный приход и клир, власти теряют не только голоса избирателей, но и авторитет свой в глазах ми­ровой общественности.

Весной 1991 года, находясь с рабочим визитом в Риме (изучал организацию и опыт работы монетного двора), я получил не­ожиданное приглашение посетить Ватикан. Мне выпала честь довольно долго беседовать и отвечать на вопросы Верховного главы католической Церкви Папы Иоанна Павла ІІ, поразившего меня своей осведомленностью, глубоким пониманием опас­­ности глобализма, мудростью суждений. Естественно, большая часть беседы была посвящена Украине и проб­лемам духовного воспитания молодежи.

Касаясь причин великого раскола хрис­тианства, растянувшегося на тысячелетия, понтифик выразил надежду на примирение христианских церквей в будущем и роль, которую может сыграть в этом Ук­ра­ина. Прощаясь, он предложил считать наш разговор конфиденциальным, но поскольку с тех пор прошло более четверти века, я решил, что о нашей беседе можно рассказать. Встреча с выдающимся человеком, причисленным ныне к лику святых, на мно­гое мне открыла глаза. Я понял, что целью прихода Христа было собрать воедино всех людей, разделенных по разным причинам и при­знакам. Эту же идею выразил апостол Павел: «Нет ни Иудеи, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни мужеского пола, ни женского, но все и во всем Хрис­тос». Поэтому делить Хрис­та по патриархатам и митрополиям, епархиям и приходам в глазах верующих — грех, тем более использовать веру для достижения определенных политических целей.

Томос, подписанный Вселенским патриархом Варфоломеем и членами синода Константинопольского патриархата, не поддержала ни одна из православных поместных церквей, считая этот акт самоуправством. Снова обращаюсь к истории: такое уже было. В 1686 году Вселенский патриарх Дионисий IV, ставший в пятый раз местоблюстителем, по указанию турецкого султана, стремившегося к примирению с русским царем, отдал Киевскую митрополию вместе с Киевом Москве, всего, если верить истории, за 200 золотых.

2019 год, едва начавшись, покатился с нарастающей скоростью: оглянуться не успели — зима на исходе, а впереди март. Не припомню, когда еще с такой тревогой и надеждой следили люди за течением времени. 31 марта, как обрывистый берег: какой выбор сделает Украина? Пять лет назад, когда я работал над ук­ра­ин­ской версией романтической сказки Пушкина «Руслан и Людмила», в мареве творческих исканий иногда являлась мне Украина в образе молодой ослепительно-красивой женщины с венком на голове. Она шла неторопливой, неуверенной походкой, озираясь и часто останавливаясь, как человек, идущий незнакомой дорогой. Присмотревшись, можно было заметить на ее глазах крупные слезы. Думалось: такая прекрасная и — несчастливая. Хотелось спросить: «Куда идешь?».

Прошедшие после этого годы счастливыми не назовешь: горькие разочарования, невосполнимые потери... Нет нужды спрашивать Украину: «Куди йдеш, ненько?», ответ ясен.

Кадры решают все? Вопрос уже не риторический, в наше время все решают вожди. Рейдерски захватив власть, они лишили граждан Украины права управлять своей собственностью — страной, выбирать внеш­неполитический курс и пути социально-экономического развития государства, принимая тем самым всю полноту ответственности за результаты на себя. Вожди должны ответить, куда ведут Ук­раину.

Quo vadis, пане Вятрович, пытаясь до основания стереть историческую память великого народа, вынашивая идею пре­вратить украинцев в манкуртов, людей без роду и племени, без прошлого и будущего?

Quo vadis, пане Ніщук, насаждая бескультурье, тормозя развитие национальных талантов, проводя политику примитивизма, отгораживаясь от мировых культурных ценностей, пропагандируя изоляционизм?

Quo vadis, пані Супрун, с фанатичным упорством проводя бесчеловечную медицинскую реформу? Знаете ли вы, что в народе все называют вас не иначе как Доктор Смерть? И если знаете, что вы при этом чувствуете? В материалах Нюрнбергского процесса хранится так называемый «Генеральный план «Ост». Это программа массового истребления жителей «Ингерманландии» (так называли Украину и Белоруссию) с целью освобождения жизненного пространства для людей высшей расы.

Представьте себе, в этом чудовищном проекте много общего с некоторыми положениями ваших реформ. Министру вос­точных территорий предписывалось ликвидировать санитарно-эпидемиологические службы, закрывать больницы и поликлиники, прибегать к изощренным способам стерилизации, требовалось отторгнуть население от медицинских учреждений, закрывать родильные отделения, категорически запрещалось делать прививки. «Даже речи не может быть о вакцинации», — писал Розенбергу партайгеноссе Борман. При этом предлагалось распространять слухи о том, что это, дескать, «смертельно опасно».

Один из инициаторов тотального истребления евреев и цыган Гиммлер говорил, что на территории СССР, куда включались прежде всего Ук­ра­ина и Белоруссия, живет 30 миллионов «ненужных людей». У нас, как по заказу, численность населения ежегодно сокращается на 200-250 тысяч человек. Смертность, особенно детская, самая высокая в Европе, лекарства одни из самых дорогих.

Не утверждаю, что это прямое следствие проводимых вами реформ, но какая-то связь, очевидно есть, раз за более чем два года вашего пребывания в должности главного защитника здоровья украинцев ничего не изменилось к лучшему. Наоборот, сотнями умирают от гриппа и кори взрослые люди, чего уже давно не было.

Quo vadis, пані Гріневич, прибегая к насильственным методам изучения украинского языка? Вы, возможно, крупный специалист в области национального воспитания молодежи, и это похвально, но дипломат из вас никудышный. Посягнув на конс­титуционные права нацменьшинств в воп­росах обучения на родном языке, вы умуд­рились испортить отношения с соседними государствами, в поддержке которых край­не нуждается Украина.

Quo vadis, пане Рева, одобрительно про­молчавший, когда мизантроп с депутатским значком предложил избавить государство от содержания пенсионеров и лик­видировать Пенсионный фонд. Не потакайте дуракам, «в житті, як на довгій ниві» — никто не знает, что вас ждет в будущем, может, и вам понадобится пенсия.

Quo vadis, господин премьер-министр, с таким воинством?

В детстве слышал от отца притчу. Едет по дороге богатырь, останавливается на раз­дорожье. Смотрит — огромный камень, и на нем большими буквами написано: направо поедешь — в плен попадешь, налево — коня потеряешь, поедешь прямо — голову сложишь. Думал-думал богатырь да и поехал прямо. И погиб. Читать-то он не умел.

Учитесь читать, коллега. Тот, кто выбирает путь для всего Отечества и пренебрегает мнением народа, берет на себя повышенную ответственность. Чтобы достичь цели, он должен уметь стратегически мыслить, уметь реально оценить последствия и иметь надежных, деловых и умных сподвижников. Имеет ли таких глава правительства? Надеюсь, хотя среди тех, кого я знаю, таких нет. И все-таки кадры решают все.

*Quo vadis, Domine? (лат.) «Куда идешь, Господи?» — по преданию, фраза апостола Петра, сказанная Иисусу Христу

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter