Экс-советник президента России Андрей ИЛЛАРИОНОВ. Заявления Путина как психологическая подготовка нового этапа войны

«Бульвар Гордона»

На прямую линию Владимира Путина 16 апреля этого года немало российских комментаторов отреагировало успокаивающими материалами в стиле: «Можно быть спокойным. Путин сказал, что войны не будет». У автора этих строк в ходе знакомства с текстом вопросов и ответов прямой линии возникло совсем другое ощущение.

Привлекшие внимание автора цитаты из прямой линии объединены в три группы — в соответствии с, очевидно, заранее запланированным «разделением труда» между «добрыми» и «злыми» «полицейскими»:

— комментарии Путина;

— более откровенные и более жесткие вопросы и комментарии ведущих и других участников прямой линии;

— вполне ожидаемый финальный аккорд.

«Я ВООБЩЕ НЕ ДЕЛАЮ РАЗНИЦЫ МЕЖДУ УКРАИНЦАМИ И РУССКИМИ, Я СЧИТАЮ, ЧТО ЭТО ОДИН НАРОД»

...мы не видим желания сегодняшних киевских руководителей восстанавливать ни со­циалку, ни экономику Донбасса. Это прав­да, мы об этом много говорили. Это все изложено в Минских договоренностях, в бу­магах, которые подписаны украинской стороной, официальными лицами, и должно исполняться. К сожалению, ничего не делается. Как мы знаем, сегодня мы наблюдаем полную блокаду Донбасса. Это касается финансовой сферы (отключена банковская система), это касается выплат социальных пособий и пенсий (ничего не платят).

Мы много говорили, в том числе и с Петром Алексеевичем, на этот счет. Ведь и я тоже публично уже высказывался, говорил о том, что... ну, хорошо, там есть люди, которые отстаивают свои права с оружием в руках. Правильно они делают, неправильно, это другой вопрос, я сейчас даже не хочу давать оценки, хотя у меня, конечно, есть на этот счет свое мнение, я такую оценку могу дать и неоднократно об этом говорил. Но там есть и люди, которые вообще ни при чем, которые заработали, скажем, пенсию, в том числе работая 20 лет уже в независимой Украине, они имеют право. Они не имеют никакого отношения ни к боевым действиям, ни к борьбе вооруженных людей за свои права. Они-то здесь при чем? Почему вы им не платите? Вы обязаны это делать по закону. Нет, не платят. Таким образом, можно сказать, что украинские сегодняшние власти – они своей рукой сами отрезают от себя Донбасс, вот в чем беда и трагедия, вот об этом мы говорили.

...партнеров мы не выбираем, но мы в своей работе не должны руководствоваться симпатиями либо антипатиями — мы должны руководствоваться интересами страны, из этого будем исходить.

Я считаю, что сегодняшнее руководство Украины совершает много ошибок, и результаты будут негативными, но это выбор и Президента, и правительства. Долго уговаривал в свое время не возобновлять боевых действий. Ведь сначала господин Турчинов начал боевые действия в Донбассе. Потом Петр Алексеевич Порошенко избрался, у него был шанс предпринять попытки мирным способом решать вопросы с людьми на Донбассе, договариваться с ними. И мы уговаривали его. Я говорю «мы», когда это был в так называемом нормандском формате разговор. Я-то точно уговаривал не начинать боевых действий, предпринять хотя бы попытку до­го­во­ри­ться. Нет, начали боевые действия. В пер­вый раз печально закончилось, во вто­рой раз печально закончилось. В третий раз начали – опять трагедией закончилось для украинцев прежде всего, для ук­ра­ин­ской армии. Я считаю, что это ко­лос­саль­ная ошиб­ка! И такие действия ситуацию в тупик загоняют. Но выход может быть.

Вы­ход только один: это исполнение до­го­во­рен­ностей в Минске, конституционная ре­фор­ма, решение со­ци­альных, эко­но­ми­че­ских проблем всей страны и Донбасса, в част­ности. Мы, ко­нечно, не собираемся вме­шиваться, это не наше дело на­вя­зы­вать Украине тот или иной способ по­ве­де­ния. Но мы имеем право высказать свое мнение. Тем более мы имеем право об­ра­тить вни­мание на необходимость ис­пол­не­ния Мин­ских со­гла­шений. Мы хотим, что­бы они бы­ли ис­пол­не­ны, и ждем этого от всех наших партнеров, включая ру­ко­вод­ство Украины.

...политическая ситуация в той или иной стране меняется время от времени, а народ остается — народ, как я уже говорил, очень близкий к нам. Я вообще не делаю разницы между украинцами и русскими, я считаю, что это вообще один народ. У ко­го-то другое мнение, мы можем по­дис­ку­тировать — сейчас не место, наверное, об этом говорить. Но мы помогаем людям преж­де всего, мы помогаем украинскому народу. Первое. Второе. Мы заинтересованы в том, чтобы украинская экономика вышла из кризиса, потому что это наши соседи, это наши партнеры, и мы заинтересованы в том, чтобы на наших границах было спокойствие, порядок, а мы имели возможность налаживать и развивать экономические связи с благополучным партнером.

Допустим, на тот же газ мы предоставляем скидку. Если мы знаем, что экономика сейчас не потянет те цены, которые даже по контракту предусмотрены, — в принципе, мы не обязаны это делать, но мы считаем это целесообразным и идем навстречу. То же самое касается электроэнергии, других составляющих, угля и так далее. Кстати говоря, смотрите, мы в ноябре-декабре 2013 года договорились с руководством Украины о предоставлении Украине кредита. Ну, фактически кредита, мы покупали там ценные бумаги — бонды, — 15 миллиардов долларов в год мы собирались дать. 15 миллиардов долларов — фактический кредит плюс еще пять миллиардов на дорожное строительство — льготное кредитование через коммерческие банки.

Что сегодня Украина выторговала у своих партнеров — 17,5 миллиарда на четыре года. Мы предлагали снижение цен на газ и уже начали снижать, при условии регулярных платежей и погашения прежних долгов. Снизили цену на газ в разы, а они сейчас повысили на 300 с лишним процентов. Кооперационные связи, которые были бы сохранены, все разорваны. И у нас [в России] непростая ситуация, но там же запредельно плохая. Большие предприятия реально останавливаются, происходит утрата компетенций в высокотехнологичных сферах: в области ракетостроения, самолетостроения, судостроения, в области атомной энергетики. Считаю, что это очень тяжелые последствия. Непонятно, для чего это было все сделано. Жизнь, тем не менее, складывается так, как есть. Мы будем стремиться к тому, чтобы восстанавливать отношения с Украиной, это соответствует нашим интересам.

«ГОВОРЮ ВАМ ПРЯМО И ОПРЕДЕЛЕННО: РОССИЙСКИХ ВОЙСК НА УКРАИНЕ НЕТ»

...казалось бы, можно поговорить на такую отвлеченную тему о единстве и братстве русского и украинского народа. Я часто это делаю, вынужден это делать. Условия простые: на сегодняшний день Россия ничего не ждет от киевских властей, кроме одного — отношения к нам как к равноценным партнерам по всем направлениям взаимодействия. Важной частью для нас является, конечно, соблюдение законных прав и интересов русских, проживающих на Украине, и тех людей, которые считают себя русскими вне зависимости от того, что у них в паспорте написано.

Людей, которые считают русский язык родным языком, а русскую культуру родной культурой и которые чувствуют свою неразрывную связь с Россией. Конечно, любая страна проявляет интерес к людям, которые так к ней относятся (в данном случае имею в виду Россию). Поэтому ничего запредельного здесь нет. Но, повторяю еще раз, мы заинтересованы в полной нормализации отношений с Украиной и со своей стороны все будем для этого делать. Конечно, на повестке дня очень остро стоит вопрос с Донбассом. Я уже сказал, ждем от украинских властей исполнения всех договоренностей в Минске.

Прежде всего нужно, конечно, сейчас фактически уже говорят об этом, создать рабочие группы в рамках минского процесса и начать работу над несколькими направлениями. Это политическая реформа, ее конституционная часть, это экономика, это граница и так далее. Вот это все нужно начать делать, не говорить об этом, а начать делать практически. К сожалению, мы пока видим только продолжение попыток, элементы давления, а реального желания решать [вопрос] политическими средствами пока нет. Но я исхожу из того понимания, что другого пути, кроме политического способа решения проблем, не существует, и такое понимание должно прийти ко всем. Мы будем к этому стремиться.

И наконец, вопрос, есть наши войска на Украине или их там нет? Говорю вам прямо и определенно: российских войск на Украине нет. Кстати говоря, о ходе последнего конфликта на юго-востоке, в Донбассе, об этом лучше всего сказал начальник Генерального штаба украинской армии, который прямо публично на встрече со своими иностранными коллегами заявил: «Мы не воюем с российской армией». Что еще добавить?

...это не наш провал, это провал внутренней политики самой Украины, вот в этом вся проблема. Да, мы помогали Украине даже в очень тяжелое для нас время. Каким способом? Поставками углеводородного сырья, прежде всего газа, нефти, по ценам, гораздо ниже мировых, в течение длительного времени, годами поставляли. И действительно, эта помощь, эта реальная экономическая поддержка исчисляется десятками миллиардов долларов, десятками, это без всякого преувеличения. У нас кооперация огромная была, надеюсь, она где-то сохранилась еще, может быть возрождена.

Кроме кооперации, торгово-экономические связи очень широкие и разнообразные.

Что произошло? Произошло то, что люди устали от нищеты, от воровства, от хамства властей, от их неуемной жадности, от коррупции, от олигархов, забравшихся во власть. Люди устали от всего этого. А ког­да общество и страна скатываются вот в такое состояние, то люди начинают искать выходы из этой ситуации и, к сожалению, частично обращаются к тем, кто, спекулируя на текущих трудностях, предлагает какие-то простые решения. Среди них на­ци­оналисты.

А что, у нас этого не было, что ли, в 90-х годах? Не было вот этого «парада суверенитетов», не было национализма, вспыхнувшего тогда ярким цветом? Да все это было, мы это все проходили! И так везде происходит на самом деле. Вот это произошло в Украине. Этим воспользовались вот эти националистические элементы, все довели до такого состояния, которое мы наблюдаем сейчас. Поэтому это не наш провал, это провал внутри самой Украины.

Мы сами это все отторгли когда-то, в начале 90-х годов, когда приняли решение о суверенитете Российской Федерации. Мы же какой шаг сделали? Мы их ос­во­бо­дили от себя. Но мы сделали это сами, это наше решение было. И если уж мы это сделали, надо относиться с ува­жением и к их независимости. Это выбор ук­раинского народа – как строить от­но­шения.

Смотрите, когда на Украине был пре­дыдущий кризис, тоже достаточно ост­рый, когда к власти пришли господин Ющенко и Тимошенко. В результате чего? Третьего ту­ра президентских выборов, не пре­ду­смотренного Конституцией. Это уже ква­зи­переворот. Но хотя бы без оружия тогда сделали это, без кровопролития. Но мы это, в общем, приняли и работали со всеми, сотрудничали. Но сейчас дошло до госпереворота. Это мы принять уже не можем. Дошло до такого роста крайнего национализма — это неприемлемо.

Ну какая нам разница, что русский человек проживает на этой территории либо на соседней, за государственной границей, если он имеет возможность свободно ездить к родственникам, если его уровень жизни растет, если он чувствует себя полноценным человеком, его не ущемляют в его правах, не запрещают ему говорить на родном языке и так далее? Вот если все это соблюдается, то нам какая разница? Мы видим, что люди достойно там живут и к ним относятся достойным образом.

«МЫ НА УКРАИНЕ ИМЕЕМ ДЕЛО С ЦЕЛОЙ СЕРИЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ УБИЙСТВ»

...прежде всего, конечно, нужно думать о том, чтобы нормальная жизнь восстановилась и в Луганске, и в Донецке, на этих территориях, которые называются ЛНР, ДНР, чтобы поток беженцев из родных мест был остановлен, а те люди, которые уехали, могли нормально жить в своем родном доме. Я знаю, что люди, которые проживают в Донбассе, если уж так говорить обо всех этих населенных пунктах: и крупных городах, и мелких, — являются большими патриотами своей малой родины. Многие не хотят уезжать оттуда даже под бомбежками и снарядами, потому что любят свою землю. И нужно сделать все, чтобы на собственной земле были созданы условия для нормальной жизни, для того чтобы детей растить, работать, деньги зарабатывать.

Что для этого нужно сделать? Прежде всего, на первом этапе, в этом, казалось бы, заинтересованы и сами киевские власти, нужно восстановить экономические связи. Подавляющее большинство электрогенераций, скажем, в Украине, сидит на углях из Донбасса. Но это нелепо, глупо, либо просто делается специально, чтобы деньги украсть у украинского народа, за­ку­пать уголь где-нибудь в Южной Африке или в Австралии, — просто чушь какая-то.

Тем не менее такие попытки про­ис­хо­дят. Но происходит и другое: все-таки эле­мен­тарные, хотя бы первые шаги к вос­ста­новлению экономики и экономических свя­зей тоже имеют место. Я думаю, что в ус­ловиях исполнения, я уже об этом го­ворил, Минских договоренностей можно найти элементы восстановления какого-то общего политического поля с Украиной. Но в конечном итоге, конечно, право на то, чтобы сказать решающее слово, кто, как и с кем хочет жить, на каких условиях, долж­но при­надлежать людям, которые жи­вут на этих территориях. В зна­чительной степени это будет зависеть от гибкости и по­лити­ческой мудрости киевского руководства.

Исхожу из того, что это невозможно, так что живите спокойно. Там были определенные эксцессы, связанные с тем, что долетали снаряды до нашей территории, но и здесь я все-таки исхожу из того, что это, скорее всего, можно отнести к так на­зы­ва­емым случайностям, к несчастным слу­чаям, а не к попыткам с сопредельной тер­ритории нанести какой-то ущерб на­шим гражданам либо объектам инф­ра­струк­туры.

Это не первое политическое убийство. Мы на Украине имеем дело с целой серией таких убийств...

На Украине, которая претендует на то, чтобы быть демократическим государством и стремится в демократическую Европу, ничего подобного не происходит. Где убийцы этих людей? Их просто нет — ни исполнителей, ни заказчиков. И это предпочитают не замечать ни в Европе, ни в Северной Америке.

...примерно так же ведут себя сегодня американцы, пытаясь навязывать свою модель практически по всему миру, и их тоже ждет неудача.

Да, у нас были союзники, но они слишком поздно открыли второй фронт...

...напомню слова Александра III, нашего императора, который сказал, что у России есть только два союзника: армия и военно-морской флот. И в напутствии своему сыну потом говорил, что нашей огромности все боятся.

...существует план перевооружения до 2020 года. Мы, может быть, его немножко там будем сдвигать, но связано это не только с экономикой — связано это и с готовностью либо с неполной готовностью промышленности к производству определенных образцов вооружения и по срокам выполнения, но, без всяких сомнений, вся эта программа будет выполнена.

Хватит ли современной техники? Уверен, что да. Наша задача заключается в том, чтобы примерно к этому времени, к 2020 году, количество новых образцов вооружения и военной техники в войсках было не меньше 70 процентов. Будь то США, ИГИЛ или иные вызовы и угрозы — для того чтобы спать спокойно, нам нужны сильная армия и сильный флот. Дальше будет разговор, конечно, о новых заказах, может быть, на новые боевые машины.

Они там работают не на первых позициях — скажем, как у наших соседей в Ук­раи­не, которые полностью поставили практически под внешнее управление, там и министр финансов — иностранец, и все другие ключевые министры — иностранцы, как будто уже среди украинцев нет порядочных, честных и профессиональных людей.

Это решение обсуждалось на совещании Совета Безопасности... Исходили из того, и Министерство внутренних дел исходило из того, что если человек в погонах и является офицером правоохранительных органов, то в отношении всех сотрудников эта сфера деятельности должна регулироваться одинаково, и неправильно, если одним сотрудникам МВД разрешено, а другим запрещено. Такой общий подход в значительной степени связан с позицией ведомства. А так на первый взгляд, конечно, это ерунда. Но, естественно, когда человек работает в правоохранительных органах либо в специальных службах, то он, конечно, понимает, что происходит, и может представлять определенный интерес для специальных служб других государств.

Вопросы и комментарии ведущих и других участников прямой линии:

М. СИТТЕЛЬ: — Если своей рукой, и если Киев уже обесценил эти Минские договоренности, и если он фактически навязывает войну, как вообще с ним продолжать диалог, с Порошенко? Он Вам говорит одно, у себя в стране он говорит своим гражданам другое, западным партнерам он говорит третье — как в такой ситуации вести диалог?

М. СИТТЕЛЬ: — СМС от Владимира Вла­ди­мировича тоже: «Петр Порошенко — на­стоящий преступник, учитывая, сколько человек погибло из-за его действий. Вла­ди­мир Владимирович, был ли дискомфорт или внутреннее желание не общаться с ним?».

К. КЛЕЙМЕНОВ: — Очень много похожих резких вопросов. Люди спрашивают, почему Россия предоставляет скидки на газ для Украины, почему поставляет дешевую электроэнергию, почему поставляет дешевый уголь, предоставляет кредиты — и в ответ получает совершенно другую реакцию? Что Вы ответите?

С. ШАРГУНОВ: — У поэта Иосифа Бродского еще в 1994 году было такое ядовитое стихотворение «На независимость Украины». Там он с сарказмом и с горечью писал об украинских националистах и даже вздыхал по поводу этой страны: «Кончилась, знать, любовь, коли была промежду...».

Но ведь, кроме националистов, есть, как Вы справедливо сказали, миллионы людей, живущих там. Мне кажется, что они сегодня оказались под ударом. Далеко за примерами, к сожалению, ходить не приходится. Вот эти баннеры: «Бытовой сепаратист ждет при­хода «русского мира», звони — горячая линия СБУ». То есть людей призывают стучать на собственных соседей. Гонениям под­вергается огромное количество людей, просто имеющих свое мнение, в том числе есть расправы, вчера, например, убили депутата (бывшего депутата-регионала) Олега Калашникова, застрелили. Перед этим он получал много угроз от нацистов.

И конечно же, эти законы, которые приняты Верховной Радой как раз к 9 Мая, якобы антикоммунистические, о борьбе с антисоветской символикой, но на самом деле оскорбляющие всех, кто дорожит общеисторической памятью о Победе. А мне кажется, просто закрепляющие политику апартеида по отношению к русским и ко всем, кто тянется к России. У меня вопрос. Украина считает, что мы, Россия, — лютый враг, и с той же настойчивостью требует все время льгот и скидок за газ. А при ка­ких условиях все-таки, если смотреть ре­а­листично, возможна нормализация от­но­шений между Москвой и Киевом?

К. КЛЕЙМЕНОВ: — В чем причина провала российской политики на Украине, учитывая, во-первых, что у России была такая фора в исторической родственной связи с Украиной, во-вторых, Россия ин­вес­ти­ро­вала в эту страну около 32–33 миллиардов дол­ларов, если в целом эту сумму оце­ни­вать, а США — только пять, в чем при­зна­лась Виктория Нуланд. Почему мы про­ва­лились там?

М. СИТТЕЛЬ: — Россия сегодня — это та страна, где нашли приют, можно так сказать, сотни тысяч беженцев с Украины. Спасаясь от ужасов гражданской войны, люди идут к нам.

А. ЗАРУБИН: — Мы находимся в одной из гостиниц приграничного города Гуково Ростовской области. Здесь в этих комнатах живут беженцы с Украины... Всего сейчас в этой гостинице живут 19 человек, из них семеро детей. И для них действительно созданы все необходимые условия. Дети постарше уже ходят в школу. С теми, кто помладше, занимается психолог... Сева, скажи, пожалуйста, сколько тебе лет?

Сева: — Четыре.

П. ЗАРУБИН: — Ты из какого города?

Сева: — Из Луганска.

П. ЗАРУБИН: — Расскажи немного, что это за город. Можешь рассказать о Луганске?

Сева: — Луганск разбомбили, когда мы были в Севастополе...

П. ЗАРУБИН: — Луганск сейчас разрушен?

Сева: — Да.

П. ЗАРУБИН: — Понятно.

П. ЗАРУБИН: — Я напомню, что сейчас в Ростовской области, только в Ростовской области, находятся 38 тысяч беженцев с Украины.

Вопрос: — Меня зовут Александр, я из Донбасса. Жителей Донбасса очень сильно интересует дальнейшая судьба наших регионов — Донецка, Луганска, их перспективы отсоединиться от Киева. Хотя множество людей любят Украину, но с этими конфликтами просто нет возможности сосуществовать.

Вопрос: — Мы живем в приграничном городе Гуково, мы очень боимся за детей и за своих внуков. И когда были боевые действия, они были очень близко. Мы, можно сказать, были на чемоданах. Неужели будет война?

И. ИВАНОВ: — В нашем цехе производится сборка тяжелого истребителя Су-30 и учебно-боевого самолета Як-130... В настоящее время наш Иркутский авиационный завод работает на полную мощность. Сегодня мы строим самолеты как на экспорт, так и для нашего Министерства обороны. Естественно, нас очень волнует перспектива развития завода. Сегодня мы спокойно можем делать и ставить на крыло 50-60 боевых самолетов. За последние годы на заводе создано более тысячи рабочих мест, завод работает в две смены. Конечно, нам очень не хочется терять темпы производства. Можем ли мы надеяться на долгосрочный стабильный государст­венный контракт по военной технике?

ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД

К. КЛЕЙМЕНОВ: — Владимир Владимирович, у меня не вопрос, это серьезное обращение человека, который представился полностью. Но я не буду называть имя этого человека, и Вы, полагаю, и все поймете почему.

«Здравствуйте, дорогой Владимир Владимирович, пишу из Одессы. Меня зовут Ирина, и я этим ограничусь. Возвращаясь к событиям прошлого года, вспоминаю наши многотысячные митинги. Это было так дерз­ко и весело. Потом случилось 2 мая в Одессе, бойня в Мариуполе и, наконец, война в Донбассе. На днях Верховная Рада приняла закон о запрете советской символики и коммунистической идеологии. В то время, когда мы учились, работали и были счастливы в Советском Союзе, наши нынешние «правители» в кавычках сидели в своих схронах и копили злобу и ненависть. И теперь эта свора с изломанной лютой ненавистью психикой пытается управлять нами. Моя самая большая мечта — дожить до того дня, когда Вы приедете в Одессу 9 мая и поздравите Одессу и всю Украину с Днем Победы. Если не получится в этом году, ничего, мы подождем. А пока поздравьте нас, пожалуйста, из Москвы».

В. ПУТИН: — Поздравляю. Но мы все знаем о трагедии в Одессе, и, конечно, я исхожу из того, что когда-нибудь весь ук­раинский народ даст справедливую оцен­ку тому варварству, свидетелями которого мы все были.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter