Cамый молодой в Украине глава объединенной территориальной общины Вегандз МЯСНИКЯН: «Политики старой школы уже порядком износились — некоторые могут послужить стране в трудовых колониях»

«Если получилось у нас, молодых, в маленькой общине — значит, получится и в области, и во всей стране. Этим мы несем угрозу старой системе»

— Вам 24 года, а вы уже глава объе­ди­ненной территориальной общины (ОТО), где проживает более трех тысяч человек. Как вы себя чувствуете в этом статусе?

— Главой ОТО я стал в 22 года. Для меня это был и остается очень ответственный шаг. Я шел со своей программой и хотел, чтобы люди мне поверили и дали возможность показать, что они могут жить лучше. Добиться доверия украинцев — дело не­простое, особенно если тебе 22 года. У тебя есть видение, есть идеи и жизненная энергия, но еще нет действий, которым граждане могут поверить. Поверили моему слову. И за полтора года работы мы, я и моя команда, наши депутаты, показали результат.

— К вам относятся непредвзято, с пониманием, на равных?

— Я хочу в это верить. Со стороны молодежи есть стойкая поддержка, а от старшего поколения — кредит доверия и, я верю, уважение. Если человек показывает, что любит свое дело, подтверждает это действиями, люди начинают уважать. Я всецело отдаюсь работе в общине и стараюсь сделать больше, чем обещал на выборах, когда люди оказали мне свое доверие.

— Тот опыт руководства, который вы получили, вас еще не разочаровал?

— Нет, совсем не разочаровал. Хотя, конечно, были моменты, когда и районные власти, и некоторые депутаты, местные политики пытались помешать развитию нашей общины, в первую очередь — мне. Люди говорят, и я склонен к ним прислушиваться, что это ревность. Вероятно, что работа нашей команды для них несет угрозу. Если получается у нас, молодых, в маленькой общине — значит, получится и в области, и во всей стране. Этим мы несем угрозу старой системе. Я разделяю эту точку зрения.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— В будущем, если люди окажут мне свое доверие и поддержку, чтобы занять более высокий пост, я бы с большой ответственностью его занял и вместе с командой постарался бы показать результат. Буквально убежден, что наша работа для общины может стать примером и стимулом для необратимых положительных изменений в стране.

Реформы «сверху» показали, что они не для людей, а для «верхов». Нужны реформы «снизу». От маленькой общины аж до высших кабинетов. От обычного гражданина до гражданина, наделенного правом говорить от лица всего народа. Реформа снизу вверх. Она, считаю, будет понятной каждому члену нашего большого сообщества.

Приложу все усилия, чтобы донести до сограждан, что реформы снизу вверх могут изменить страну. Опыт маленьких общин, как показали европейцы, применим и для всей страны.

«В условиях повальной бедности и обнищания землю нельзя делать товаром»

— Папа вдохновил вас пойти во власть?

— Это многоуровневый вопрос. Я окончил Одесскую юридическую академию, потом появилась возможность поступить на магистратуру в Университет имени Шевченко — главный университет страны. Я мечтал заниматься правозащитной деятельностью, поэтому учился на юриста. Родители хотели, чтобы я учился аграрному бизнесу, но моему выбору не противились и всячески поддерживали все мои студенческие годы.

Окончание моего обучения совпало с реформой децентрализации и формированием первых общин. Принял решение баллотироваться, и здесь был очень полезным опыт отца, который уже стал местным депутатом и знал, как агитировать, объяснять свою позицию. Он помог мне понять проблемы и нужды местных жителей.

— Каким образом вы убедили людей проголосовать за вас? Кто-то, кроме родителей, вас поддерживал? Может, политики?

— За поддержкой политиков я не обращался. В первом селе, куда мы пришли, меня никто не знал. От двора ко двору ходил и общался с людьми. Многие вопросы лежали в юридической плоскости: проблемы с договорами, оформление законных претензий. После избрания, без малого за полгода, мы навели порядок во всех юридических вопросах и приступили к реальному воплощению реформы децентрализации. Не без сложностей, но показали результаты выше и лучше, чем многие наши предшественники. Думаю, честность и незапятнанность в коррупции и схемах стали теми причинами, почему избиратели оказали нам свое доверие.

— Много проблем вам оставили в наследство предшественники?

— Скорее можно сказать, что эти проблемы накапливались годами. Десятилетиями. Главное — желание найти решение, и тогда оно всегда находится. И всегда в интересах людей, если ты о них думаешь. В моем случае мы соединили молодость и опыт специалистов, которые работали и до сих пор работают в сельском совете. Те, кто не запятнал себя и всегда оставался, как говорится, честным человеком. Мы работали ночью и днем. Часто уходили с работы за полночь.

Могу ли я сказать, что получилось все? Нет. Но те вопросы, которые остались, требуют решения на уровнях выше. Решим их, и жизнь в районе станет лучше. Община — это каждый отдельный человек со своим хозяйством и делами. Мы, их представители, должны способствовать нормальной жизни и не лезть в их личные дела. Меньше ограничивать и больше способствовать. Больше спрашивать и советоваться с ними. А это уже юрисдикция центральной власти, власти законодательной.

— Херсонская область — аграрный регион, ваш отец фермер. Сейчас все активно обсуждают вопрос земельной реформы и снятия моратория на продажу земель. Как вы к этому относитесь?

— Я за то, чтобы вопрос земельной реформы и моратория вынести на референдум. Земля — это богатство страны, которое принадлежит ее народу. Пусть он решит этот вопрос.

Моя позиция такая, что в условиях повальной бедности и обнищания землю нельзя делать товаром. Но и оставлять дела в таком состоянии, как сейчас, нельзя. Я о нищенской плате за землю. Моя семья — один из самых больших плательщиков за аренду земли, и мы говорим это всегда и везде. Проблема же не в цене за аренду земли, деньги есть. Проблема, что не хотят платить, люди беднеют и уезжают. Считаю, что законодатели должны поднять и закрепить минимальные арендные платежи на землю. Сделать этот процесс прозрачным и защитить простых людей от аферистов.

— Экономисты говорят, чем скорее заработает рынок земли, тем лучше будет, появятся инвестиции и люди смогут больше получить.

— Мы видим, что, кроме местных предпринимателей и украинцев, могут зайти на рынок и иностранные инвесторы. Не исключено, что за ними будут стоять российские бизнесмены и политики. У них денег намного больше, чем у наших предпринимателей, и может произойти тотальная скупка земли.

Я против сейчас, но за то, чтобы этот вопрос вынести на общенародное обсуждение. И не замалчивать его, не закрывать в высоких кабинетах. Люди должны знать аргументы за и против, чтобы принять историческое для нашей страны решение.

— Но все равно торгуют и продают. Тот, кто хочет продать, продает.

— Это единичные случаи. Землю обычно сдают в аренду и получают плату.

— А в вашей области из-за моратория возникают какие-то проблемы с оборотом земель, выделением участков тем же фермерам под развитие хозяйства?

— Нет. Понимаете, политики начинают говорить, что это надо, и фермер должен быть убежден, что это его земля. У него есть договор аренды с пайщиком на какой-то срок, и разорвать такой договор очень сложно. Да, нужно доработать правовую сторону вопроса, дать больше денег пайщику. Чтобы стоимость аренды земли была подъемной для фермера, но не нищенской для владельца.

— Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.

— У нас в семье четыре человека — папа, мама, я и младшая сестра. Отец — предприниматель, депутат районного совета. Человек, который занимается фермерским предприятием, помогает развитию аграрной отрасли экономики и все время уделяет внимание социальной сфере своего района. То, что он делает уже более 30 лет, сейчас называют социально ответственным предпринимательством.

— Где вы живете?

— В родительском доме в Каховке.

— И из Каховки вы ездите на работу в Раздольное?

— Да, это всего 12 километров.

— На общественном транспорте?

— Сейчас использую автомобиль родителей.

— А маршрутка, вместе с людьми...

— Как правило, нет.

— Не могла не заглянуть в вашу декларацию о доходах. Например, в 2017 году до вступления в должность вы восемь месяцев трудились в частной компании — это первое и единственное место работы. За тот год вы указали доход — зарплату в 26 тысяч гривен, а ваши сбережения наличными 27 тысяч долларов и 70 тысяч гривен. Как у вас это получается?

— Так случилось, что я спешил подать свою декларацию до 1 апреля. Вы помните, какой творился хаос с этими декларациями и как сложно было их заполнять, да еще и отправить, когда система «зависала». Сейчас, готовясь к избирательной кампании, я заметил неточности в декларации. Оказалось, передал не финальную версию, а черновик или что-то такое. Через электронный кабинет я уже подал все уточнения.

Сейчас единственная составляющая моего дохода — это заработная плата, которую я получаю как глава общины. Земля, имущество, сбережения появились, когда я вместе со своей семьей развивал бизнес.

— За прошедший год ваши сбережения в гривне выросли на 250 тысяч при общем доходе 269,3 тысячи гривен. Вы год жили на 19 тысяч гривен?

— Когда необходимо было декларировать доходы, я не пересчитал сбережения и указал сумму приблизительно. Дал цифру, как оказалось, больше, руководствуясь принципом, что главное — ничего не спрятать. Получилось, я дал цифру больше, и теперь тоже уточнил ее в декларации.

— А кто управляет вашим кафе?

— Вы можете проверить и съездить туда — оно не работает и не приносит прибыли, которую мне нужно было бы вносить в декларацию. Открывать не планирую. Это будет противоречить закону.

— Вы крупный землевладелец, судя по декларации. В 2015 году приобрели 1,95 гектара, в 2017 — почти три с половиной гектара. В прошлом году вы совершили девять сделок и получили в собственность почти 37 гектаров земли в селе Чумацкий Шлях. В Херсонской области так всем землю раздают?

— Никаких секретов нет. Основное количество недвижимости приобретено моей семьей еще до моего избрания главой общины, когда я активно помогал им вести бизнес. А в прошлом году земля приобретена в формате обмена участками и через получение наследства по завещанию.

«Я знаю, что часть общин не имеют семейного врача. Они сами платят медикам, а эти деньги могли бы пойти на развитие»

— Реформа децентрализации началась в 2014 году. Ее постулаты звучали красиво и перспективно. По вашему мнению, что реально изменилось, а что оказалось просто красивой вывеской?

— На сегодня это самая успешная реформа в нашей стране. Не без проблем, но именно она дала мне и моей команде проявить свои знания. Плюсы — больше поступлений средств в местные бюджеты (почти в три раза) и больше полномочий на местах. Мы напрямую получаем средства госбюджета — это образовательная и медицинская субвенция. Мы сами ставим приоритеты развития и сами финансируем свои инициативы.

Мы можем на местах решать, как эти средства тратить. Раньше деньги приходили на район, и район распределял по сельсоветам. А сейчас территориальная община имеет бюджетные отношения только с областью и Киевом (государственным бюджетом).

На сегодняшний день мы видим проблему в медицинской реформе на первичном уровне. Есть фельдшерско-акушерские пункты (ФАП), которые находятся на территории общины. В этом году их содержание ложится на плечи местного самоуправления. На содержание амбулатории тратим почти полтора миллиона гривен. Раньше эти деньги могли направить на освещение или ремонт дорог, а теперь — на содержание ФАП. Не на развитие! Вот что плохо. И этот вопрос, я считаю, надо рассматривать в Верховной Раде, так как, мне кажется, депутаты никогда не пользовались услугами украинских врачей и не знают, как все устроено реально.

Сейчас действует программа финансирования семейного врача. Он заключает декларации с пациентами, и средства идут на врача. Мы нашли специалиста. А что делать в общинах, где нет семейного врача? В вопросах медицины на местах требуется помощь государства и только постепенная передача этого вопроса от центра в общину. Если процесс не урегулировать, мы получим резкое сокращение продолжительности жизни или ухудшение уровня жизни. В условиях ограниченного финансирования придется выбирать — жить комфортно или долго.

— То есть у вас проблемы с семейными врачами?

— В нашей общине уже нет. Мы нашли специалиста — она акушер-гинеколог, полгода училась и получила квалификацию семейного врача. Мы приложили много усилий и сделали это. Но проблема все еще актуальна для тысяч людей.

— Вам одного специалиста хватит?

— На семейного врача должно быть две тысячи пациентов. У нас три с половиной тысячи человек. Одного хватает, учитывая, что часть людей подписали декларацию с врачами районной поликлиники. Но проблема в том, что если нет семейного врача, медуслуги финансирует община, если есть — то «Национальная служба здоровья» платит конкретному врачу. Я знаю, что часть общин не имеют семейного врача. Они сами платят медикам. А эти деньги могли бы пойти на развитие.

— Я обратила внимание, что у вас отсутствует бюджет развития.

— У нас вообще очень маленький бюджет.

— Почему?

— Во-первых, община должна быть большой. В нее должно входить больше сельских советов, больше людей. В нашем районе имеет значение количество земли (потому что от этого идет налог). У нас только три сельских совета и бюджет маленький. Мы каждую копейку тратим целенаправленно. Урок бережливости получаем каждый день. Если сравнить с другими общинами, у которых бюджеты в несколько раз больше нашего, мы видим разницу — наша более успешная, именно из-за взвешенного подхода к тратам. И у нас не крадут.

— Люди довольны?

— Мой рейтинг самый высокий в районе. Более 100 депутатов, общественных активистов, журналистов, предпринимателей оставили подписи в мою поддержку на выдвижение в Верховную Раду. Я считаю, это та промежуточная положительная оценка, которую нам поставили за работу.

— Вы по улицам спокойно ходите?

— Конечно, мы же их освещаем (смеется). Каждые полгода мы собираем народные гуляния, проводим розыгрыши, отмечаем день села. В прошлом году мы постарались ко дню Раздольного сделать маленький сквер, высадили 15 сакур. Это подарок для всех. Людям приятно, они приходят с семьями. Зачастую именно там мы встречаемся и общаемся. Никогда не чувствовал себя в опасности, не пользуюсь услугами охраны. Меня все знают, и я знаю всех в своей общине.

— Как рядовой житель мог ощутить на себе эффект от децентрализации. Что в его жизни изменилось?

— В первую очередь увеличилось наполнение местного бюджета. Это дало возможность сделать больше для людей. Они видят, что населенный пункт, где они живут, преображается.

— Например, что сделали?

— Освещение в каждом селе, поменяли несколько километров водопроводных труб, сделали ямочный ремонт асфальтного покрытия, отремонтировали водопровод, ремонт в амбулатории и школе. В Киеве, может, это кажется мелочами. А для небольшой общины это огромные свершения.

Работа главы общины — это еще и предоставлять качественную социальную помощь — оформление субсидий, социальных услуг. Открыли полицейскую станцию и отделение «Новой почты». Создали дополнительные рабочие места и очень нужный населению сервис.

Мы — одна из первых общин, которая приняла участие в совместном проекте с МВД и открыла современную полицейскую станцию.

— У вас есть проблемы с правопорядком?

— Нет, абсолютно. Когда община занимается делами, когда все ремонтируют, создают рабочие места, атмосфера не способствует росту преступности. Но есть вопросы другие.

Наша полицейская станция имеет вакантное место участкового. Кадров нет. Зарплата около 10 тысяч гривен. Но молодежь уезжает за границу, и очень тяжело их удержать, чтобы они у нас работали. Много молодых людей уезжают. Вопрос правопорядка у нас подошел к вопросу кадров, и его невозможно решить без изменений политики государства в отношении удержания людей в стране.

— То есть рабочие места есть, а кадров не хватает?

— Именно так. Как в общине, так и у предпринимателей.

— Вы один молодой парень на селе?

— Конечно, нет. Есть у нас молодые специалисты — учителя, руководитель дома культуры. Я считаю, молодым людям, которые хотят что-то важное сделать, надо давать возможность поработать и давать достойную зарплату. Сейчас открыты все возможности для тех, кто готов начинать свою карьеру.

— Вы не можете найти полицейского...

— Этот человек, который имеет высшее юридическое образование, должен пройти все конкурсы. Мы и закон ставим высокие требования. Нужно изменение политики государства. Мы уже год ищем. Но пока никого нет. Был парень, подал документы, потом у него появилась возможность уехать за границу, и он уехал. Наш бюджет ограничен, и мы не можем конкурировать с зарплатами в Польше, Англии и Германии. Необходимо изменение политики страны. Необходимы реформы «снизу вверх» от тех, кто реально знает, как все работает, а не на бумаге.

— А криминогенная обстановка в вашем районе позволяет вам не иметь полицейского?

— Да, но и мы работаем тесно с Каховским райотделом полиции.

«Украинская история показала, что политики и чиновники приходят и уходят, а украинские граждане остаются. Не нужно никого бояться»

— В реформе декларируется самостоятельность общин, а вы воюете с райгосадминистрацией. Что пошло не так?

— В каждой области утвержден перспективный план формирования территориальных общин. В нашу общину должно входить еще три сельских совета, то есть всего должно быть шесть населенных пунктов. Имеет значение количество земли и жителей, это увеличивает бюджет общины, и тогда можно дать людям больше сервисов, лучше уровень жизни и услуг.

Но районные чиновники повели себя некорректно. Они начали противодействовать нашему объединению в пользу другого, которое они могут контролировать, и, как мне кажется, иметь доступ к бюджету этой общины. Поэтому началось противостояние, но не между мной и районными чиновниками, а между всей нашей общиной и старой политико-чиновничьей системой.

— За вашей спиной в населенных пунктах, которые должны войти в вашу общину, начали кампанию против вас?

— Да, большая политика в небольшом масштабе. Глава райсовета и райадминистрации приехали в село Семеновка и начали распространять дезинформацию, фейковые сообщения.

— А вы спросили у них, в чем проблема?

— Я говорил с ними как глава общины, который уполномочен людьми представлять их интересы. Ответов, как и ожидалось, не получил. Потому и появилось предположение, которое дальше подкрепилось фактами и свидетельствами местных депутатов: районные власти хотят получить подконтрольную общину, где смогут подворовывать из бюджета. Люди уже перестраиваются, критически мыслят, негодуют при виде «больших чиновников».

— Боятся местного начальства?

— Да. Но это дело поправимое. Украинская история показала, что политики и чиновники приходят и уходят, а украинские граждане остаются. Не нужно никого бояться.

— Основной принцип формирования территориальных общин, заложенный в законе, — добровольность. Если жители хотят, то как им можно помешать?

— Люди должны были принимать решение, основываясь на лжи и фейковой информации о работе нашей общины? Если им рассказывают, что после объединения с Раздольным у них закроют школу, конечно, они передумают объединяться, даже если до этого были за. Большая политика лжи и оболванивания. А это же неправда, что что-то закроют. Как чиновники позволили себе распространять такую информацию? Честно, я не из робкого десятка и понимаю, что это большая политика. Но я не собираюсь к этому привыкать. Искоренить такую практику — вот наша задача.

«Сейчас последний шанс направить страну в сторону экономического роста»

— В прошлом году Херсон оказался в центре внимания из-за покушения на депутата горсовета Екатерину Гандзюк. В причастности к этому преступлению подозреваются первые лица Херсонской области. Глава следственной комиссии ВР Борислав Береза после по­ездки в регион написал: «То, что тут происходит, не дно, это хуже». А вы сталкивались с беспределом, несправедливостью, криминалом?

— Лично у меня и моей общины все спокойно. Мы делаем все, чтобы никакие политические дискуссии не доходили даже до крайних форм противостояния.
Что касается убийства Гандзюк, к сожалению, я не был с ней знаком. Это ужасная трагедия. Плохо, что высокие чиновники могут уйти от ответственности, а за них будут отвечать лишь исполнители.

— Как люди восприняли?

— Произошедшее активно обсуждали местные жители и депутаты. Гандзюк была известной личностью. Многим была не­удобной, потому что говорила правду. Может быть, после произошедшего кто-то испугался и в будущем будет молчать. Уверен, именно такой и была цель заказчиков убийства — заставить несогласных молчать. Я считаю, если что-то не нравится, нарушаются права людей, воруют из казны — надо говорить. Если все активные люди сейчас испугаются, если новые политики сейчас сбегут, тогда заказчики убийства достигли желаемого.

— Каких изменений вы ожидаете после победы Владимира Зеленского на президентских выборах?

— Все вздохнули с облегчением, появился луч надежды на перемены. Моя родная Херсонская область получила возможность сбросить старых политиков, и мы ждем новый рассвет. Я понимаю, что главное — привести к власти новых людей, которые не были в политике, не замешаны в коррупционных скандалах, у которых есть свое новое видение. Убрать старые кадры, дать новым дорогу. Надеюсь, он это сделает. Получится или нет, не знаю. По крайней мере, верю в это.

— А после выборов в парламент?

— Надо просто поверить новым лицам, дать им возможность поработать. Хуже точно не будет. Политики старой школы свое уже отработали и порядком износились.

— Сказать им: спасибо и свободны?

— Пусть работают в другом месте. Например, некоторые могут послужить стране, работая в трудовых колониях, компенсируя то, что украли у государства. Они наделали много нехороших дел. Будущим поколениям (а я считаю следующим поколением моих сверстников) придется разгребать то, что они нам оставили. Я хочу жить в Украине. Если не мы, то никто не изменит жизнь нашей страны, и будущее государства никогда не прояснится. Еще раз хочу подчеркнуть, стране нужен новый рассвет.

— Люди в вашей общине интересуются политикой, просят совет, за кого голосовать?

— Бывало и такое. Но у каждого должна быть личная позиция. Не считаю нужным за кого-то агитировать, но делаю акцент — новые политические лидеры с новым видением. Сегодня доступно много информации, у каждого есть возможность сделать свой выбор. Общество стало более заинтересованным в политике. Последние пару лет особенно. С приходом Зеленского молодежь активизировалась. Не все, но больше, чем раньше.

— Обсуждают больше, а действуют?

— Посмотрим, что будет дальше. Я всех призываю делать изменения вместе, объединяться, работать над планами и приступать к их выполнению. Если не мы, то кто? Я считаю, что сейчас последний шанс нам направить страну в сторону экономического роста. Или остаться страной третьего мира.

— Слышат?

— Им интереснее провести время за границей, уехать в большие города. В селах трудно удержать молодежь. Но у меня есть стратегия, как привлечь больше финансирования в общины и тем самым удержать людей дома.

— Вы как молодой человек что бы посоветовали сделать, чтобы молодые лю­ди оставались, активнее включались в управление регионом?

— Я бы вернул систему отработки. Раньше каждый студент, который учился на бюд­жете (за государственный счет), по окончании учебы должен был три года отработать по направлению. Сегодня такая отработка осталась только для учителей и врачей. Я считаю, что раз государство в тебя вкладывает, ты должен отработать на него.

Также необходимо менять бизнес-климат и создавать рабочие места: у нас активно развивается аграрный сектор, необходимо развивать экотуризм и экопроизводство, развивать домашнее производство, строить небольшие фабрики. В моем плане для округа — новые рабочие места уже через пять лет.

— А как же свобода перемещения и выбора места работы?

— Если за твое обучение платит государство, будь любезен, отработай инвестированные в тебя деньги. Для человека — это опыт работы, это первое рабочее место. Государство может призвать тех, за кого оно платило, чтобы наладить работу в тех местах, где необходимы молодые специалисты.

— А заработные платы какие, чтобы привлечь молодых?

— Минимальная зарплата — очень низкая. Вместе с программой отработки необходима государственная программа поддержки молодых специалистов: финансирование, медицинское обслуживание, жилье. Если человеку есть где жить, есть медицинская страховка, есть все, чтобы начать жизнь молодой семье, тогда можно и поработать на государство. Никто не говорит, что жить нужно в ангаре, а есть из мусорного бака. Но если не провести изменения, именно так все и будет. И коррупция.

«Много проблем на местах, но в Киеве о них не слышат. Или не хотят слышать. О вопросах социальных, финансовых, вопросах регионального развития»

— Многие активисты и эксперты говорят, что в Херсонской области процветает сепаратизм, у людей пророссийские настроения...

— Это не так. На сегодня мы видим результат президентских выборов. И в парламент претендуют разные политические силы, они пользуются поддержкой граждан. И ни у одной нет стратегии разделения Украины. Сепаратистского настроя нет. Возьму свою общину. У нас много людей, которые служили в АТО, защищали нашу страну. Мы можем разделяться в видении реформирования страны, но точно солидарны в понимании того, что страна должна быть единой и успешной.

— А как у вас с языковым вопросом?

— В селах говорят на украинском. В городе Каховка по-разному — кто по-русски, кто по-украински. У нас нет языковой проблемы. Государственный язык — украинский. Все остальное согласно Конституции.

— То есть языковой закон не напугал людей?

— Многим он не нравится. Опять же кто говорит по-русски и не читает закон, опасается, что их будут штрафовать за использование русского языка. И их опасения никто не развеивает. А это ведь касается только должностных лиц, госслужащих. Человек на госслужбе представляет страну и должен знать украинский язык. Но также должна выполняться статья 10 Конституции, гарантирующая всем остальным языкам, в том числе и русскому, защиту.

— Что именно не объяснили людям, раз они так волнуются по этому поводу?

— Я думаю, тут больше политические игры. Украинский язык надо развивать. Мы живем в стране Украина. Мне лично нравится этот язык. И на работе мы всегда общаемся по-украински. Кто хочет знать, выучит, если хочет заниматься государственным строительством. Но ограничивать людей, которые говорят на русском и языках национальных меньшинств, считаю противоречащим Конституции.

— В целом, судя по вашему рассказу, складывается идиллическая картина о регионе. Неужели нет никаких проблем?

— Хочется сделать больше, но нет возможностей. Это не проблема, а трудность. Вопрос финансирования и того, что нам, общинам, приходится выгрызать все у центральных властей.

— Чтобы делать больше, надо больше денег. И где территориальная община может их взять?

— В первую очередь надо пересмотреть поступления в бюджет, кто как платит. Мы провели колоссальную работу с предпринимателями и получили перевыполнение бюджета по 2018 году почти на миллион гривен. Мы донесли до бизнеса, что надо платить налоги. И они заплатили. Главное было — убедить и на делах доказать, что деньги никто не разворует. Люди мне доверили работу, я должен следить, чтобы каждая копейка шла на целевое использование. И стараться привлекать инвесторов.

— У вас в районе больше аграрных предприятий?

— Преимущественно фермеры.

— Что выращивают?

— Овощи в основном — лук, помидоры. Все знают херсонские арбузы. В Раздольном раньше был колхоз «Краса Херсонщины», который имел самые большие сады — яблони, черешня. Продукция продавалась по всему Союзу.

— А почему «был»?

— Колхоз выкупило частное предприятие. Деревья выкорчевали. Сейчас на этих площадях сеют сою, подсолнух, зерновые культуры. Садов стало меньше. И это трагедия для региона. У нас должны быть фермеры, чья продукция будет известна по всей стране и по всей Европе. Мы планируем возобновить работу по восстановлению такого производства.

— Какие перспективы вы видите для своей общины?

— Я бы хотел сделать более доступной социальную и материальную помощь на оздоровление, помощь онкобольным. Люди просят, и хочется им дать больше, но не все возможно. Я мог бы сделать больше, будучи народным депутатом, потому что знаю проблемы на местах, в социальной сфере. У нас сегодня нет связи центральной власти с местной. У нас отношения следующие: когда у нас забирают, а взамен ничего не дают. Кроме обязанностей, конечно. Много проблем на местах, но в Киеве о них не слышат. Или не хотят слышать. О вопросах социальных, финансовых, вопросах регионального развития.

— Понятно, что когда вы выдвигались на главу объединенной территориальной общины, вы что-то пообещали, почему-то вам поверили. Что сделали для этого?

— В моей программе было освещение в каждом селе, ремонт крыш в домах культуры, ремонт в садиках, амбулатории. И на сегодня все эти пункты я выполнил. Мы заменили 45 окон в амбулатории — это большое направление, куда мы потратили средства. Ремонт крыши в клубе, первые классы в школах, купили музыкальную аппаратуру, сделали в каждом селе нашей общины ямочный ремонт дорог, открыли детские площадки. То есть достаточно показательных проектов, которые мы реализовали за полтора года. Открыли современное отделение «Новой почты», где люди могут получать качественные услуги. Открыли полицейскую станцию.

У нас нет коррупции. Прозрачный бюд­жет прозрачно используется, могу дать отчет за каждую копейку.

— То есть всю свою предвыборную программу вы реализовали меньше чем за два года?

— Да. Единственный пункт, который еще остался, в течение месяца, думаю, мы это сделаем, — новый бювет. В одном из сел серьезная проблема с питьевой водой. Та вода, что идет по трубопроводу, соленая и загрязненная. Поэтому мы решили пробурить скважину и сделать бювет, где люди смогут набирать бесплатно чистую питьевую воду.

За полтора года на самом деле было много чего сделано, я с уверенностью могу сказать, что свою программу я реализовал. Если есть любовь к своему дому, ты не будешь выносить из него деньги.

— Тягаться с действующими политиками вообще-то непросто. Вам не страшно?

— Не страшно. Буду рассказывать людям, что я хочу сделать. Главное — не бояться. Если поставил цель, надо к ней идти. Главное — доходчиво объяснить, что ты хочешь. И я считаю, мне поверят. У старых политиков нет главного: честности и доверия людей. Я же оберегаю свое честное имя и доверие моих избирателей.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter