Старинная традиция табу

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 6 Марта, 2014 00:00

Вы читаете газеты? В каждой нам сообщают о брошенных детях, оскорбленных стариках и отчаявшихся людях. Разговоры о вседозволеннос­ти обычны — так же, как про массовое одичание, но никто не вспоминает о старинной традиции так называемых табу (это полинезийское слово как-то прижилось во множестве словарей). Традиция много раз трансформировалась, но сохраняла свой смысл тысячи лет — то или иное действие или выражение запрещалось навсегда, настрого и без исключений.

Некоторые запреты сегодня кажутся нам смешными, герои Диккенса не произносили на­звания не только предметов дамского туалета, но даже таких обыденных, как «штаны». Запретные слова заменяли словом «невыразимые». Меня когда-то это забавило так же, как когда я узнал, что 100 лет назад в меню завтраков Киевского института благородных девиц вместо «вареные яйца» писали «куриный фрукт».

Впрочем, понятие запретных слов шире этих курьезов. Верующие евреи до сих пор не произносят ни слова «Бог», ни имени Бога, которое тайно и известно лишь немногим из них. Считается, что оно было начертано на волшебном кольце царя Соломона и его властью он повелевал окружающим миром. Мусульмане то­же верят, что у их Бога есть секретное не­произносимое имя. Многие табу религиозны.

До сих пор у нас помнят, что яблоки нельзя есть до Яблочного Спаса, — это след давнего табу, которое в древности жрецы накладывали на поля, где еще не вызрел урожай. Многие табу связаны с запретами на еду — некошерную у верующих иудеев, любую — у мусульман до заката солнца в месяц Рамадан. В Индии большинство населения — вегетарианцы, а корова священна, и миллионы людей там не раз выходили на улицы, требуя навсегда запретить забой коров.

Мы с вами не едим блюда из собачьего мяса, а в Корее специально разводят мясных собак. В Таджикистане я покупал консервы из конины — не очень популярного мяса в наших краях. Понятие табу многослойно. Буддисты, верующие в бесконечное перерождение живущих, ходят, шаркая, надевают повязки на рот, чтобы ненароком не наступить на переродившегося родственника или не проглотить его, перерожденного в комара. Религиозно обоснованы и выходные дни, когда табу накладываются на любую работу — помню, в субботу я пришел в дом видного иудея, нобелевского лауреата, который похвастался мне новой книгой, стоящей во-о-он там на полке. Но подписать мне ее он в субботу не мог и пообещал передать в понедельник, ведь следующий день был воскресный, выходной для меня, христианина. Мусульмане отдыхают в пятницу — в этот день любая работа для верующих в Аллаха считается табу.

Мы давно уже и массово позабыли, что оскорбление невиновного человека было табу и сурово наказывалось у многих народов. В Белоруссии, да и не только там, считалось обязательным выполнить любое пожелание беременной женщины, а на Новой Гвинее шведский ученый Лундквист описал папуасское племя мараи, где мужчину казнят даже за случайное прикосновение к руке чужой жены. Кстати, прикасаться к британской королеве запрещено и теперь — она только сама может поощрить вас своим прикосновением...

Сказав все это о табу, я в тысячный раз подумал, что хуже всего, когда они в наше время во вроде бы цивилизованных странах остаются групповыми, вырождаются в привилегии, принадлежащие определенной группе людей. Депутаты, например, являются табу для уголовного и прочих кодексов, включая правила дорожного движения. Это посерьезнее, чем бывшее в середине XIX века табу на шляпки с вуалью для дам недворянских кровей.

Сейчас модно слово «беспредел» — это когда человек вообще никаких запретов не признает. Табу должны быть — и это часть нашего возвращения в человечество. Мы научимся ценить свободу только тогда, когда оценим пределы, в которых она для нас существует.