Дмитрий ТАБАЧНИК: "Ну представьте: приходит ко мне в день рождения министр и вместо подарка приносит картонную коробку, доверху наполненную деньгами. Я ему сказал: "Забери!"

Сегодня Дмитрий Владимирович Табачник - вице-премьер Украины, а начинал он когда- то копиистом, реставратором Центрального архива кинофотодокументов. Вряд ли, разглядывая на пленке лица многочисленных деятелей и лидеров ушедших эпох, юный архивариус мог представить, что пройдет совсем немного времени и он станет уже не изучать историю, а непосредственно ее писать. Пройдут годы, и уже другой юноша бледный со взором горящим будет вчитываться в подробности его биографии. В 26 лет Табачник окончил аспирантуру, в 29 стал пресс-секретарем Кабинета министров, затем - профессором кафедры политологии... В 30 лет он был назначен главой Администрации Президента Украины, а еще через полгода Леонид Кучма подписал распоряжение, которым запретил кому бы то ни было, кроме Табачника, использовать в служебных документах гриф "По поручению Президента". Его головокружительный взлет стал возможен - и это признают даже противники - исключительно благодаря уму, титанической работоспособности и благосклонности капризной дамы Истории. "Я всегда занимался современной политической и военной историей, - как-то признался Табачник. - Исторические биографии - это чудесный набор ролевых, игровых и политических коллизий. Они учат человека, который проштудировал довольно большое количество подобной литературы, искать и находить выход из запутанных и нестандартных ситуаций". Прошло 10 лет. Допускаю, что кропотливая работа по созданию молодого государства не так ярка и увлекательна, как кавалерийская атака с шашкой наголо, но, по-моему, Дмитрий Владимирович по-прежнему готов к самым неожиданным поворотам судьбы. Не зря же вот уже много лет он любовно коллекционирует оружие и батальную живопись.

"СВОИ ДНЕВНИКИ ШЕЛЕСТ НАЗЫВАЛ "ЗАХАЛЯВНА КНИЖКА"

- Дмитрий Владимирович, в конце 80-х годов, на пике перестройки и гласности в Советском Союзе, вы, тогда еще очень молодой человек, привезли из Москвы в Киев бывшего первого секретаря ЦК Компартии Украины Петра Шелеста. Я хорошо помню, какой ажиотаж поднялся вокруг его встреч со зрителями, проходивших в ДК Киевского института гражданской авиации. Вы эти встречи вели. Тогда же, очевидно, и сблизились с Петром Ефимовичем?

- Это был 89-й год. Пять таких вечеров воспоминаний Петра Ефимовича Шелеста о новейшей истории Украины стали моим первым не только литературным, творческим, но и коммерческим проектом. В то время при горкоме, при ЦК комсомола существовала такая структура, как научно-технические центры молодежи, так вот, она имела право вести хозяйственную деятельность - брать зал в аренду, реализовывать билеты...

В то время Петр Ефимович жил более чем скромно, потому что уже началась инфляция, советский рубль на глазах обесценивался, и его, на первый взгляд большой, а по реальному наполнению уже более скромной пенсии стало не хватать. Он был несказанно удивлен, когда по итогам этих вечеров я попросил его расписаться в ведомости и получить довольно пристойный по тем временам гонорар. Но сблизились мы за два года до этого: нас познакомил мой товарищ по университету - внук Шелеста, названный в честь деда Петром.

Мы оба учились на историческом факультете Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко, только он двумя курсами старше, и как-то, когда работали в архиве в Москве, он предложил проведать своего деда. Конечно же, как историку мне было очень интересно увидеть легендарного Шелеста, который до 72-го года - на протяжении почти 10 лет! - руководил Советской Украиной, а потом некоторое время был в Москве заместителем председателя Совета Министров СССР.

Мы поехали в небольшой дачный поселок для высшего руководства Советского Союза - неподалеку от села Перхушково. Этот уголок Подмосковья я назвал, как когда-то сэр Артур Конан Дойл свой роман, "Затерянный мир". Почему? Потому что там на небольшой территории соединялись люди абсолютно разных эпох. Это был поселок для высших советских руководителей, которые выходили на пенсию с государственной должности, а через озеро был такой же точно набор услуг и ведомственных домиков для отставных партийных функционеров. Если какие-то люди уходили, скажем, с должности первого секретаря ЦК Компартии Казахстана или Узбекистана, они получали там домик-резиденцию.

По соседству с Петром Ефимовичем, совсем рядом, жили экс-председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов и выходец из Украины, многолетний зампредсовмина СССР Вениамин Дымшиц, там обитали и действующие советские министры, и только что снятый с должности первого секретаря Московского горкома партии Борис Ельцин, который, кстати, несколько раз вечером - было лето, погода стояла хорошая - заходил к Шелесту.

Мы с Петром Ефимовичем познакомились, а следующим летом он предложил уже просто погостить у него на даче. Я провел там чуть больше недели. Мы говорили на разные темы: анализировали историческое прошлое и его воспоминания о войне. В то время Шелест уже начал активно работать над мемуарами.

- У него был ясный ум?

- Абсолютно, причем не просто ясный ум, а фантастическая память. Кроме того, много лет, с 30-х годов, Петр Ефимович вел дневники, делал записи в небольшого размера сброшюрованных блокнотиках, которые называл "захалявна книжка". Туда он заносил свои впечатления и различные сведения еще с тех пор, когда руководил предприятием, выпускавшим военную продукцию, когда был секретарем Киевского обкома партии и занимался восстановлением Украины.

Кстати, во второй половине ХХ столетия лишь два лидера Украины действительно ежедневно вели дневник. Это Петр Ефимович Шелест и Александр Павлович Ляшко, который непродолжительное время был председателем Президиума Верховного Совета УССР, а затем более 15 лет, с 72-го по 87-й год, возглавлял правительство Украины.

"Я ПОНЯЛ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОЛИТИКА - ЭТО ТЕАТР АБСУРДА, КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ ЗЕРКАЛ"

- Позднее, выйдя на пенсию, он издал солидный четырехтомник...

- Петр Ефимович также написал обстоятельные мемуары, которые были хорошо приняты: они издавались и в России, и в Украине. Усилиями его младшего сына - известного физика профессора Виталия Петровича Шелеста - вышел с небольшими сокращениями их перевод на английском.

Что меня поразило в общении с Шелестом, так это его абсолютно непобедимое жизнелюбие. Он с 1908 года, то есть когда мы познакомились, ему уже было за 80. Конечно, не обошлось без перегибов. Сначала Петр Ефимович поставил перед собой цель: непременно дожить до отставки Щербицкого (между ними существовал непримиримый, острый конфликт), который был ровно на 10 лет моложе его. "Петр Ефимович, это не цель, - заметил я в 89-м, уже после его выступлений в Киеве, когда Щербицкий таки ушел на пенсию. - Дай Бог Владимиру Васильевичу здоровья, да и вы в таком еще неплохом состоянии". Тогда он сказал: "Да, теперь нужно поставить задачу его пережить". Я возразил: "Это не по-христиански. Живите просто до 100 лет - зачем кого-то переживать?".

Любопытно, что в результате Петр Ефимович довольно намного пережил Владимира Васильевича, но - самое главное! - по сравнению со своими ровесниками, участниками войны, ветеранами КПСС, которые вступили в партию в 20-е годы, Шелест не был реакционером. Он все время старался мыслить, обменивался мнениями, постоянно размышлял вслух и очень переживал из-за чехословацких событий 68-го года...

-...когда как член Политбюро ЦК КПСС отвечал за переброску туда танков...

- Он то и дело спрашивал сам себя: правильно это было или неправильно? Существовал ли другой путь развития? После "бархатной революции" в Чехословакии, а затем уже в Чехии начались судебные процессы против тех высших функционеров, которые вызвали войска Варшавского договора на территорию страны, и видимо, из-за этого Петр Ефимович попросил в наших с ним записях сделать некоторые купюры относительно чехословацких событий. Он не хотел, чтобы его свидетельства были использованы против Василя Биляка, который, будучи членом Политбюро и секретарем ЦК Компартии ЧССР, как раз и передал обращение, ставшее поводом для фактической военной интервенции.

Должен сказать, что Шелест очень критически относился к репрессиям 30-х годов и к действиям по свертыванию хрущевской оттепели. Он был необыкновенно интересным человеком, полным жизненных сил.

- Эмоциональным?

- Очень эмоциональным! Очень! Однажды летом, когда он участвовал в заседании Комиссии партконтроля в Москве, его забыли оттуда забрать. Машина с женой отправилась за город, а он остался в новом светлом костюме без денег. Зашел куда-то, чтобы позвонить домой, предупредил, что доберется своим ходом.

Папа Римский вручает Дмитрию Табачнику орден Святого Григория Великого степени командорского креста со звездой

Приехал он необыкновенно счастливый, потому что сумел пройти в метро без пятачка, предъявив старое красное удостоверение члена ЦК КПСС. Жена ему по телефону все повторяла: "Возьми у кого-нибудь пятачок, возьми пятачок". Шелест, кстати, не был в метро со времен хрущевского обмена денег. Она ему говорит: "Пять, пять!", а он ей в ответ: "Ну что ты рассказываешь! У меня было всего три рубля - на метро не хватило бы". Он просто помнил, что 20 или 30 лет назад проезд в подземке стоил 50 копеек, прикинул, что с тех пор метро подорожало, вот и решил, что трешки ему не хватит. Гордый своей находчивостью, он добрался домой на метро и электричке...

- Когда вы общались, у вас сложилось понимание того, что собой представляла советская политика тех времен?

- Безусловно! Я понял, что советская политика - это какой-то театр абсурда, королевство кривых зеркал, потому что ни одно решение в ней не было принято с соблюдением нормальной процедуры, после обсуждения, сравнения мнений. Все они вызревали где-то в недрах, а это прямой путь к множеству ошибок, которых можно было избежать. В то же время для людей, которые свою мысль предпочитали отстаивать открыто, а не кулуарно, подковерно, это была настоящая западня.

Шелест, например, сказал, что для него полной неожиданностью стало избрание в 71-м году от Украины двух членов Политбюро ЦК КПСС: его, который туда входил до этого, и председателя Совета Министров УССР Щербицкого. "С одной стороны, - говорил Петр Ефимович, - была гордость за республику, за ее, так сказать, признание (это была единственная провинция, которая добилась двойного представительства в ареопаге власти. - Д. T.), а с другой стороны, я понял, что идет уже фундаментальный подкоп под Шелеста, чтобы куда-нибудь его передвинуть". Точно так же, по его словам, он был не готов к своему почти силовому, мгновенному переводу в Москву.

Шелест действительно был незаурядной, жизнерадостной личностью. Уже выйдя на пенсию с должности вице-премьера Совета Министров Союза, он добился личной встречи с Брежневым и Устиновым, и настоял, чтобы ему разрешили работать по его специальности - инженером.

- И где же он устроился?

- На большом военном заводе - тогда такие назывались почтовыми ящиками - в поселке Долгопрудный Московской области. Петр Ефимович проработал там более 10 лет и вышел на пенсию почти в 80. Сначала он был заместителем, потом начальником производства, а это очень живая, но беспокойная инженерная работа. Выпуск продукции военно-промышленного комплекса требовал напряжения не только организационного, но и интеллектуального. На заводе его хорошо помнят, потому что, использовав кое-какие прежние связи, Шелест добился для коллектива небольшого участка на побережье Черного моря. Там для рабочих и итээровцев был построен пансионат, который шутя они называли санаторием имени Шелеста.

"ЩЕРБИЦКИЙ НИКОГДА НЕ СТРЕЛЯЛСЯ!"

- Вы упомянули Щербицкого. В свое время вы написали о нем книгу, много об этой крупной политической фигуре знаете. Недавно бывший первый секретарь Днепропетровского горкома КПСС Владимир Ошко с уверенностью заявил в "Бульваре", что Щербицкий не умер от воспаления легких, а застрелился. Вы с этим согласны?

- Нет, не согласен. Понимаете, чем дальше человек по своей специальности от профессионального изучения истории, тем чаще он попадает в плен внешне красивых, детективных, но абсолютно беспочвенных, необоснованных, не подтвержденных фактами версий.

Владимир Васильевич действительно скончался не от воспаления легких - он умер от... усталости. В данном случае причина и следствие несколько отличаются. Фактически, если судить по документам о заболевании, у него была пневмония, но болезнь стала фатальной, потому что он не захотел лечиться.

Щербицкий никогда не стрелялся: с его точки зрения, исходя из этики высшего руководителя государства и коммуниста, бывшего офицера и так далее, это было недопустимо. Другое дело, что к своей кончине, к уходу из жизни он готовился. Перед смертью Владимир Васильевич сделал много приготовлений. Он написал жене, какое оружие и куда она должна возвратить, как распорядиться деньгами. Множество вроде бы мелких, но очень важных деталей свидетельствуют: этот человек сознательно простился с жизнью. Он не воспринял распад Советского Союза и ту политику, которую проводила тогда партия во главе с Горбачевым. Я думаю, за 17 лет руководства Украиной Щербицкий чрезвычайно устал, вдобавок как страшную личную моральную травму он пережил катастрофу на Чернобыльской АЭС.

Я действительно много писал о Щербицком. Хочу обратить внимание на одну деталь, важную для меня с моральной стороны. Когда Щербицкий в ранге первого секретаря ЦК Компартии Украины принадлежал к высшему советскому руководству, был бессменным, с 71-го года, членом Политбюро ЦК КПСС, я писал о нем остро полемично. Эти материалы печатал в 20-ти с лишним номерах газеты "Комсомольское знамя" ее главный редактор Владимир Кулеба. Тогда тираж этой молодежки был фантастический - миллион 600 тысяч экземпляров, и выход моих публикаций стал политическим взрывом: в советское время о действующем руководителе не принято было писать столь критически.

Уже после его отставки, но еще при жизни Владимира Васильевича, в трех номерах журнала "Вiтчизна" у меня вышел более основательный, очищенный от излишней полемики материал. Потом на основе этой рукописи - а там 150 печатных страниц - мне предлагали сделать отдельную книжку, но... К тому времени Щербицкий уже не только перестал быть лидером Украины, но и ушел из жизни. Я еще раз внимательно прочитал свою работу и... отказался.

- Почему?

- Потому что в ней дана односторонняя оценка. Работа была задумана как полемические заметки, вызванные неприятием некоторых шагов режима, того, что в Украине темпы демократизации и перестройки намного отставали от московских. Украинская пресса, например, которую опекал ЦК Компартии Украины во главе со Щербицким, была необыкновенно консервативна. У нас, так сказать, продолжался поиск ведьм, намного медленнее, чем в Москве, возвращали забытых писателей, деятелей науки и искусства, со скрипом разрешали печатать рукописи из архивов.

Я высказывался за процессы, которые тогда поддерживала прогрессивная часть общества, но сейчас писал бы о Щербицком абсолютно по-другому. Я бы рассматривал и оценивал не только, скажем, негативные стороны его правления, но и то позитивное, хорошее, что он сделал и для развития промышленного потенциала Украины, и для строительства ее городов... Я бы постарался, не расхваливая его, воздать должное.

...Я убежден, что все-таки он был абсолютно человеком своего времени. Если Шелест старался хоть в чем-то быть не таким односторонним, то Щербицкий действительно был столпом и опорой тогдашнего компартийного режима. Возможно, по части профессионального образования, по знаниям экономики он в чем-то у Шелеста выигрывал, но в плане общения заметно ему уступал. Об этом можно прочитать, кстати, в мемуарах того же Ляшко, который прекрасно знал и одного, и второго (у Шелеста он был вторым секретарем). Ляшко очень часто сравнивал двух лидеров, и мне кажется (это мое личное убеждение, может, я и ошибаюсь), в человеческих качествах перевес был на стороне Шелеста.

- И Шелест, и Щербицкий пережили такие минуты душевного слома... Вы когда-нибудь пытались поставить себя на место этих людей? Еще вчера они были первыми лицами мощнейшей республики, и вдруг из-под ног уходила земля...

- Ну почему пытался? Меня тоже жизнь в такие условия ставила. Я знаю, что люди постарше, особенно те, кто занимал высокие должности в советское время, постоянно сравнивали две иерархии: независимой Украины и Украины Советской.

- Например?

- Ну, с председателем правительства, председателем Верховного Совета все ясно. Первый секретарь - хозяин. Кто это? Безусловно, Президент. А главу Администрации Президента, на котором лежит кадровая работа: назначения, награды, политическое сопровождение, - все время сравнивали (это, скажем так, отчасти мне льстило и немного смешило) со вторым секретарем ЦК Компартии Украины. Поэтому я могу сказать, что в 96-м году, когда был подписан указ о моем увольнении с должности главы Администрации Президента (причем меня в Москву вице-премьером никто не звал!), я пережил те же моменты душевного волнения - или слома, как вы говорите, - какие чувствовали Петр Ефимович и Владимир Васильевич. Просто возраст у меня другой, страна изменилась, система власти стала многопартийной.

- Стреляться не хотелось?

- Нет.

- А умирать от воспаления легких?

- Ни стреляться, ни умирать. Я вообще считаю, что жизнь человеку дает Бог, а попытка ее укоротить - это проявление страшнейшего, злейшего греха - гордыни. С этим нужно бороться не словами, а просто перетирая все негативные черты характера.

"УВЕДОМЛЯЯ ОБ УВОЛЬНЕНИИ, Я НЕ ИСПЫТЫВАЛ ЗЛОГО САДИСТСКОГО УДОВОЛЬСТВИЯ"

- Ну хорошо, 10 лет назад, летом 94-го года, вы возглавили Администрацию новоизбранного Президента Украины. Вам было 30 лет - такого политического взлета в советской стране после Гражданской войны, я думаю, не было. Что вы чувствовали, став в таком возрасте, если уж проводить аналогии, вторым секретарем ЦК?

- Знаете, какого-то самолюбования, головокружения от власти у меня не было - навалилось чувство огромной ответственности, которое буквально преследовало меня первые пять-шесть месяцев на новой должности. Увы, сколько бы ни работал - а я начинал в 8.00 и засиживался иногда до часу-двух ночи, - не успевал сделать все, что должен, обязан был. Даже просмотреть почту в полном объеме не удавалось... Ну представьте, если ежедневно только звонили 40-60 человек, разве я мог с каждым из них переговорить, встретиться? Все время было чувство цейтнота...

-...и гонки...

- Да! Потом, когда я овладел кругом своих обязанностей, когда появились люди, которые взяли на себя часть функций, оно сгладилось, стало не таким острым. Просто тогда перед страной стояло много задач, которые Украина благодаря Леониду Даниловичу Кучме и его окружению, его команде, успешно решила.

С Леонидом Кучмой

У нас ведь не было Конституции - основного закона, а коли так, мы не могли сказать, что строим: социализм, рыночную экономику? Конституция - это паспорт государства. Конечно, если оно прожило, как Британия, полторы тысячи лет, в нем есть привычный уклад, сложившаяся демократия, возможно, это не надо оформлять на бумаге. Когда у страны есть такое старинное свидетельство о рождении, оно вполне может заменить паспорт.

А проблема ядерного разоружения? Позиция Верховной Рады одна, позиция, скажем, зарубежных партнеров - совсем другая. Какие выводы сделать? Какие недостатки учесть? Где подстелить соломки?

Следующая проблема - галопирующая инфляция, развал экономики, необходимость приватизации... В общем, было несколько неотложных задач, которые свалились на страну, на Президента, и он уже непосредственно ставил задачу, поручал готовить документы не просто разновекторные, а из разных галактик... Ну что общего у проблем приватизации земли и, скажем, вопросов ядерного разоружения? И когда у тебя по нескольку совещаний в день, просто трудно перестроиться, задыхаешься... Только что ты выслушивал специалистов по Конституции - известных юристов академика Бурчака, профессора Сташиса, академика Тация из Харькова, - а на следующем совещании общаешься уже с военными, которые рассказывают совсем о другом...

-...и нужно быть в теме...

- Само собой. Это чувство цейтнота - оно много нервов попортило.

- Вы сказали, что отвечали за кадры. Понятно, что когда одна команда приходит вместо другой, нужно назначать каких-то новых людей. А что же делать со старыми?

- Искать достойную работу тем, у кого есть для этого возможности.

Да, я отвечал за подготовку кадровых документов. Принимая решения, Президент мог советоваться, мог не советоваться, мог спросить, а мог обойтись и без этого... Конечно, Леонид Данилович больше знал военно-промышленный комплекс - у него не было знакомств в бизнесе, в сфере образования, культуры, социальной защиты. Потому иногда он просил найти какую-то приемлемую кандидатуру, подыскать специалиста, который мог бы заняться тем или иным важным участком работы.

Вы спрашиваете: что делать с теми, кого нужно менять? В 94-м в отставку, на пенсию, в основном шли откровенно политические фигуры, но какой-то тотальной замены кадров не было.

- А кто извещал этих людей об отставке?

- Очень часто эту "радостную" функцию мне приходилось брать на себя. По поручению Президента.

- Это было непросто?

- Вы знаете, уведомлять человека о чем-то неприятном, кардинальном в его жизни всегда тягостно. Это не дает приятных эмоций, не добавляет здоровья ни тому, кто новость выслушивает, ни тому, кто ее сообщает. Я никогда не испытывал, ну, скажем, какого-то злого садистского удовольствия, не предвкушал, как сейчас вызову человека и скажу ему: "Вы больше не работаете министром здравоохранения"... Или министром информации... Или председателем Гостелерадио... Или еще кем-то. Это болезненный, надрывный момент.

С Владимиром Путиным

Разные были ситуации. Генерал армии Андрей Владимирович Василишин, например, очень спокойно, достойно принял отставку с поста министра внутренних дел. Ему было больше 60-ти лет, и как человек военный, просто как человек он уже имел право на пенсию. За много лет у него набежало около 300 дней неиспользованного отпуска. Он спросил: "Как вы считаете, будет правильно, если я ими воспользуюсь?". Я в ответ: "Безусловно, правильно. Нужно воспользоваться". Никаких конфликтов и недоразумений у нас не было.

"Я РАЗДЕЛЯЮ ЛЮДЕЙ НА ДВЕ ЧАСТИ: ОРДЕНОНОСЦЫ И "ОРДЕНОПРОСЦI"

- Я ставлю себя на место почтенных, седовласых чиновников наивысшего ранга - что чувствовали они, когда какой-то парень 30 лет от роду, ставший вдруг главой Администрации Президента, говорил им, что они уволены? Были ведь уважаемые, авторитетные руководители, которые привыкли кричать на подчиненных...

- Некоторые из них прямо у меня в кабинете впадали в истерику. Видеть это было тягостно, неприятно.

- Угроз не было?

- Ну почему - все было. Такие вещи позволяли себе в основном либо военные, либо люди, которые близки к ним и привыкли держать в руках оружие.

- И какие угрозы звучали?

- Что-то вроде: "Мы с тобой потом разберемся, разделаемся!!!". Я думаю, что не стоит преувеличивать значение этих слов. В момент эмоционального стресса, в аффективном состоянии человек может сказать то, о чем сам потом пожалеет.

Я только одно знаю. Когда речь шла о человеке не пенсионного возраста, ему обязательно предлагалось другое место работы. В команде Президента Украины это правило неизменно соблюдалось, хотя, конечно, де-факто реализовано было не всегда. Почему? Потому что люди как-то склонны успокаиваться, самообманываться.

Благодаря великому изобретению - демократии - сегодня у нас нет наследственных, как в феодальные времена, позиций на социальной лестнице общества, и должность, даже высшая, не может быть пожизненной. Конечно, лишившись ее, человек хочет получить что-то приблизительно равноценное, но это требование соблюсти тяжело, а в большинстве случаев невозможно. Если же он просто был готов работать и приносить пользу своему государству, реализовывать себя как активная личность...

- ...ему помогали?

- Да, его трудоустраивали.

- Когда вы занимали столь высокий пост, вас осаждало множество ходатаев с различными просьбами, предложениями. Как вы отличали тех, кто хотел чего-то лично для себя, от тех, кто старался для государства?

- Должен покаяться: в первое время отличал плохо. Люди опытные, которые много лет пребывали в советской политической элите, свой личный интерес всегда умели хорошо "упаковать", и потом, в первые годы независимой Украины, они старались преподнести его под видом каких-то государственных интересов, необходимости развития той или иной сферы.

- Тем не менее откровенный лоббизм был и будет...

- Согласен, но на поверхности его меньше, потому что такие вещи легче выделить, обнаружить. Очень часто люди стараются решить свою проблему, придав ей абрисы чрезвычайно важной, общественно-гражданской.

Мне приходилось быть неким фильтром, очищать информацию перед тем, как Президент примет решение. Скажем, кто-то хочет взять в аренду государственное предприятие. Казалось бы, почему нет? Но оно успешно работает, и нет никакой надобности искать более эффективного собственника. Если же это делать, то лучше направить предприятие по конкурсу на приватизацию. Тогда в бюджет поступят большие деньги, а владелец получит возможность развивать производство. Нет, старались что-то накрутить, напустить туману: мол, сейчас именно этот вариант стране выгоден.

И так в любом вопросе. У нас вообще, я думаю, какая-то ментально больная нация, потому что все гонятся за наградами. Складывается впечатление, что многие просто с ума сошли: хотят иметь этих цацек не меньше, чем участники всех войн на земном шаре.

- Посмотришь по телевидению многочисленные церемонии награждения Бог весть кого Бог весть кем - так и есть...

- Дошло до того, что гражданские организации, не имея на это права, придумывают свои значки и называют их орденами, крестами, медалями...

Жаль, когда я был депутатом Верховной Рады, не успели внести изменения в закон: "О государственных наградах" и в Административный кодекс. Давно пора запретить каким-либо гражданским, политическим организациям называть свои знаки отличия орденами и медалями и установить значительный штраф за нарушения этого требования.

Я это к чему, собственно? Очень часто Президента штурмовали обойденные вниманием... Я, кстати, разделяю людей на две категории: есть орденоносцы, а есть "орденопросцi", которые всеми силами стремятся попасть в число награжденных. До сих пор успешно работает один заместитель министра. Едва он стал заслуженным работником в своей области, тут же - еще и года не прошло! - его со всех сторон стали проталкивать на орден. Такое впечатление, что без этой награды отрасль, которую он возглавляет...

- ...развалится...

- Да (смеется), или случится что-то непоправимое... Причем если отказываешь человеку в его просьбе персонифицированно, то и обида намного больше, глубже и надолго запоминается. Человек думает: "Табачник лишил меня должности, награды"... Ну ты приди домой, посмотри на себя в зеркало и сопоставь! Есть же, в конце концов, здравый смысл...

Нет, что ни говорите, у меня и впрямь была очень конфликтная работа. Обратите внимание на такой незаурядный факт: за все годы независимости Украины в должности главы Администрации не было ни одного доброго человека. Был Табачник - крайне плохой. Допускаю, что Евгений Петрович Кушнарев был более приемлем, но его тоже хаяли. Сейчас, когда он губернатор Харьковской области, разговоры умолкли, он перестал быть врагом. На Владимира Михайловича Литвина тоже нападали - и то ему приписывали, и это, и пятое, и десятое, и, пока он не ушел с этой должности, какие-то разговоры и бесконечные инсинуации продолжались.

Когда Виктор Медведчук был заместителем и первым заместителем председателя Верховной Рады, он занимал места в позитивных рейтингах. Ныне он фильтрует документы, готовит решения Президента, используя свой государственный опыт и знания юриста. Я думаю, это на пользу делу, однако его образ сейчас демонизируется до беспамятства, до абсурда. Уверен: когда он перестанет быть главой Администрации, останется просто политиком, лидером партии, наверняка все это утихнет. Точно так же было в моем случае.

"ЕСЛИ ЛЮДИ СЧИТАЮТ СЕБЯ МОИМИ ВРАГАМИ, ПУСТЬ ОНИ ОТ ЭТОЙ МЫСЛИ СОХНУТ"

- Много врагов вы нажили за это время?

- Я не считал. Если люди считают себя моими врагами, пусть они от этой мысли сохнут. Я всем прощаю, а они вольны жить как хотят.

- Было такое, что из своего кабинета вы могли кого-то выгнать...

- ...было...

- ...топать ногами, кричать? Стучать кулаком по столу?

- Нет! Думаю, что нет. У меня достаточно мощный голос, и если я перейду на нижние регистры, этого будет достаточно.

- Тем не менее людей выгоняли. За что?

- За разное. В основном за глупость и невежество, за желание перейти грань приличия и попытки панибратства. Случалось, что гнал даже в свой день рождения.

- Но в день рождения-то за что? За плохие подарки?

- Ну представьте: приходит человек и вместо подарка приносит картонную коробку, доверху наполненную... деньгами.

- Много там было денег?

- Очень много.

- И это было должностное лицо?

- Высокое должностное лицо, член правительства в ранге министра. Нет, я не кинул ему в лицо эту коробку - просто сказал: "Забери!".

- Тяжело было ее поднять?

- Ну, это все-таки не сейф. Я отдал ему презент и сказал, что больше он никогда не зайдет ко мне ни с портфелем, ни с папкой. Пусть в приемной достает свои бумаги и с ними - на прием.

- Что с ним потом было?

- Ничего, работал. Затем стал депутатом Верховной Рады. Кстати, чтобы пресечь слухи и сплетни, я абсолютно всем, даже близким, приятелям запрещал входить в кабинет главы Администрации с портфелем, сумкой, коробкой... Пришел с бумагами? Положи их в картонную папку (но не набирай же пачку!) и заходи...

- А какие-то особо ценные подарки вам пытались вручить?

- Ну, ценность подарка зависит от доходов. Для меня ценнейший подарок - это тот, который не превышает возможностей человека. Именно потому, что он его искал, заботливо выбирал. Я понимаю, скажем, что полотно ХIХ столетия мой университетский соученик, который работает доцентом педуниверситета, приобрести не может, но из-за этого подарок: найденная им книга или его авторская работа - не становится для меня менее ценным.

Вообще, я считаю, какие-то универсальные правила поведения для должностных лиц трудно сконструировать, но нужно пристальнее смотреть на себя, быть внимательнее к своим ощущениям. Мы должны усвоить правила хорошего тона, которые отрабатывались в государствах Европы (и не только) столетиями. Ко дню рождения не дарят деньги - это мерзко. В первую очередь это демонстрация своего пренебрежения, неуважения к человеку.

- Тем более к должностному лицу...

- Да, вот, дескать, я такой великий, у меня не было времени искать подарок: на тебе деньги, купи что хочешь и подавись! Ну, условно говоря, зачем? Нельзя, скажем, дарить такие вещи, принимая которые ты понимаешь: еще несколько схожих подарков - и семья этого человека вынуждена будет или идти на вторую работу, или искать другие источники существования.

Нельзя соревноваться, кичиться друг перед другом доходами. Недавно я разговаривал со своим школьным приятелем, который работает менеджером в мебельном магазине. Он говорит: "Ты знаешь, в торговле дорогой итальянской мебелью мы прошли разные этапы. Сначала покупатели интересовались: "А можно ли завезти мебель ночью? Ну хотя бы после 10-ти, чтобы соседи по двору не видели". Потом возникла другая тенденция: "А можно ли привезти мебель так, чтобы все видели, что я покупаю?". Теперь у покупателей новая забота: "А можно привезти так, чтобы она час-другой простояла во дворе и все видели название фирмы?". Мол, пусть знают, что это действительно круто.

Сейчас наше общество в таком состоянии, когда у финансово-экономической власти находятся люди, сумевшие нажить деньги в первом поколении - скоробогатьки...

- Какое точное слово!

- В хорошем оно или плохом смысле - не имеет значения. Должно пройти время, прежде чем придет второе, третье поколение. Вот среди них и появятся меценаты, которые начнут вкладывать деньги в искусство, как когда-то Терещенко, Харитоненко. Хотя и сейчас я знаю довольно много успешных бизнесменов, которые помогают проводить вернисажи, выставки, мечтают создать, как Виктор Пинчук, музей современного искусства или, как Игорь Палица, стараются помочь театрам.

Сегодня первое поколение тех, кто нашел деньги, ближе к спорту. С другой стороны, спорт - это не совсем меценатство, скорее, одна из возможностей приобрести популярность. Согласитесь: владея, особенно в наших условиях, успешной футбольной или баскетбольной командой, ты становишься известным, влиятельным. На матчи ведь кто приезжает? Лидеры регионов, руководители правительства и государства. Вот тебе и момент общения.

Поэтому, я думаю, что пройдут еще два десятилетия, не меньше, прежде чем появятся настоящие меценаты, которые не будут ограничиваться спортом и эстрадой, а распространят свое влияние, свою благотворительность и на другие сферы.

"Я ТОЖЕ НЕ МИНОВАЛ ПРОСЛУШИВАНИЯ"

- После того как мы узнали о записях майора Мельниченко, стало понятно, что прослушивали не только Леонида Даниловича, но и других должностных лиц. Скажите, вы догадывались о том, что вас слушают?

- Ну я же не ребенок! Вдобавок достаточно знаком с традициями Комитета государственной безопасности, поскольку мои и кандидатская, и докторская диссертации были посвящены периоду сталинских репрессий. Я знал абсолютно всепроникающую силу КГБ, а после перемены вывески люди же там сразу не поменялись. Тот, кто был полковником или генералом советских времен, не мог испариться и пропасть, а тот, кто был капитаном, служил - и не один год, а некоторые не один десяток лет - тому же полковнику, выполнял его задания...

Поэтому, конечно, я знал страсть Комитета, людей, которые там воспитывались, все слушать, знать про всех и вся... Думаю, когда я был главой Администрации, не миновал такой участи - прослушивания. Другое дело, что это незаконно.

К сожалению, у нас есть и просто могущественные коммерсанты, которые покупают соответствующие технические приборы для того, чтобы слушать мобильные телефоны. Сегодня это достаточно просто. Мир становится все меньше из-за его технической, технологической оснащенности. Ну слушали... Могу сказать, что в кабинете Президента я ни разу - ни за два с половиной года, когда возглавлял Администрацию, ни потом, когда год был советником Президента, ни когда общался с ним как народный депутат Украины, - не говорил ничего такого, за что мне было бы стыдно. Я не произнес ни одного слова, которое не мог бы со временем повторить перед парламентской комиссией или каким-то проверяющим органом.

Возможно, какие-то вещи, какие-то выражения испортили бы мои личные отношения с людьми, потому что, характеризуя того или иного руководителя как, скажем, не соответствующего должности или человека с устаревшими взглядами, я был с Президентом откровенен, но это моя личная оценка, за которую я несу личную ответственность. Во всяком случае, я никогда не говорил ничего такого, что было бы во вред государственным интересам.

И еще. При современном уровне технического вооружения и при том количестве выступлений, которые были у Президента за 10 лет, электроника может набрать любые слова, из которых можно склеить все, что угодно: и арию, и чтение стихов, и лекцию в университете, и даже уроки в школе. Когда дело касается много выступающего политика, который продолжительное время находится на высокой должности, можно скомбинировать любой его вербальный ряд, смонтировать его речь на любую тему.

- Когда вы были главой Администрации, кто входил в круг людей, влиявших на решения Президента, и какие политики входят в него сейчас?

- Вы знаете, у Леонида Даниловича всегда был довольно широкий круг людей, которые влияли на его позицию, на принятие решений, на отношение к какой-либо проблеме. Хочу подчеркнуть: никогда у него не было одного источника информации, даже двух, трех источников. Когда Леонид Данилович стал Президентом, он прежде всего - это был один из его первых шагов - приказал заменить в кабинете пульт прямой связи, который был у Президента Кравчука, на более многоканальный.

Сейчас в президентском пульте есть прямая связь с премьер-министром, со всеми вице-премьерами, двухсторонний телефон с руководством Верховной Рады: председателем и первым заместителем, с генеральным прокурором, министром обороны, министром внутренних дел, председателем Службы безопасности. Смешно говорить, что какой-то коварный Табачник или не менее коварный Медведчук может запереть Президента, отрезать от информации, свести ее к личным собеседованиям и документам, которые сам подает. Кроме того, у Президента есть все виды связи: междугородний, высокий правительственный, просто правительственный, городские телефоны. Он может сам позвонить или вызвать кого-то, и ни дежурный в приемной, ни тем более глава Администрации, об этом не будут знать.

- Кто оказывал наибольшее влияние на решения, принимаемые Леонидом Даниловичем в первые годы его президентства?

- Думаю, он всегда считался и считается с мнением руководителей правительства и парламента. Отрицательное или позитивное их влияние - не имеет значения, но оно всегда велико, без преувеличения. Не говорю о себе, но человек в должности главы Администрации Президента готовит всю экспертную базу, формулирует разные мнения и позиции, на основании которых будет принято решение.

Безусловно, на позицию Президента влияют также те люди, которые в силу специфики работы своих ведомств, возглавляемых ими органов власти владеют более тайной информацией. Это силовики.

Могу сказать, что, например, встречая новый, 94-й (а также пятый, шестой и другие годы), Президент приглашал к себе не очень большой круг людей, но обязательно с женами.

- Кто же там был?

- Пять-шесть семейных пар. Тогдашний премьер Евгений Кириллович Марчук, министр внутренних дел Владимир Иванович Радченко, я, председатель Службы безопасности, первый вице-премьер... Это были нормальные семейные вечера.

"ЛАЗАРЕНКО ХОТЕЛ CЛАЖЕННЫЙ, СПЛОЧЕННЫЙ И МОГУЧИЙ ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ КЛАН МЕХАНИЧЕСКИ ПЕРЕСАДИТЬ НА ПЕЧЕРСКИЕ ХОЛМЫ И ВЗЯТЬ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ"

- В свое время у вас был жесткий конфликт с премьер-министром Павлом Лазаренко...

- Очень жесткий!

- Однажды вы мне сказали: "Вот увидите, Павел Иванович еще в Украину вернется". Сегодня вы думаете так же?

- Я от своих слов не отрекаюсь, потому что Павел Иванович Лазаренко - человек по физическому возрасту еще не старый. Хочу напомнить, что в январе этого года ему исполнился 51 год, то есть в запасе у него очень много времени для путешествия, не говоря уже о другом.

Когда нужно, Павел Иванович Лазаренко умел быть предельно тактичным, внимательным и толерантным

Кроме того, это человек такой бурной энергии, таких непомерных властных и экономических амбиций, такой внутренней силы, что, я думаю, он обязательно возвратится. Ну если не для того, чтобы принимать активное участие в каких-то действиях, то хотя бы посмотреть, что и как здесь изменилось.

Иногда конфликт, который у нас был, упрощают. Говорят, что это была борьба за власть, за доступ к Президенту. Неправда! Глава Администрации и тогда, и сейчас общается с Президентом намного больше по времени, чем председатель правительства, - такова специфика работы. Он готовит документы, поэтому видит Президента, как минимум, три-четыре раза в день, сопровождает его в командировках, утром и вечером подписывает бумаги, информирует о каких-либо происшествиях.

- Значит, за доступ к Президенту вы с Лазаренко не соревновались?

- Нет. Я не боюсь, что это прозвучит высокопарно или как-то не совсем скромно с моей стороны, но мы с Лазаренко боролись за более фундаментальные вещи. Павел Иванович рассматривал весь народно-хозяйственный комплекс Украины как свое хозяйство. Он хотел быть не политиком и не премьером, а, подчеркиваю, хозяином, а я считал, что это не просто неправильно - это преступный путь развития для наибольшей по территории европейской страны.

Заметьте, я сейчас не даю оценку, хорошим хозяином или плохим, - это дело специалистов: экономистов, юристов, работников Генеральной прокуратуры, но ментально у него был абсолютно феодальный подход. Он хотел создать что-то типа своего родового домена. Если бы Лазаренко родился лет на 500 раньше, в семье Габсбургов, Гогенцоллернов, ну, по меньшей мере, Валуа или Плантагенетов, это был бы абсолютно естественный подход, соответствующий времени, месту происхождения и так далее... Больше того, он мог быть не уроженцем королевской династии, а простым кондотьером. Мало ли этих удачливых искателей приключений средневековья своим умом и мечом сколотили себе неплохие состояния. Это и герцог Висконти, и герцог Де Ласкала, и другие...

- Лазаренко - талантливый человек?

- Очень талантливый, с сильной памятью, с глубокой хозяйственной хваткой.

Мы с Павлом Ивановичем не соревновались за право принимать хозяйственные решения: он премьер, это его парафия, - но чтобы их провести, Лазаренко стремился полностью овладеть кадровой политикой. Хоть драный сапог, но из Днепропетровска: привези и поставь на любое министерство. Как же он старался везде навязать свои... ну скажем так, не совсем модельные кирзачи, скроенные по образцу испанских сапог - известного орудия пыток...

Именно на почве кадровой политики мы с ним столкнулись. Я говорил тогда - и сейчас могу повторить и Президенту, и другим, - что он пытался расставить везде людей неподходящих, а очень часто абсолютно неподходящих, с одной целью: взять всю власть, финансовые потоки, раздел государственного имущества, заказы, бюджет в свои руки. Кого же он ставил? Своего министра финансов, министра экономики хотел водрузить, министра агропромышленного комплекса. Тогда же земля не была приватизирована, а управлялась государством, а это 40 процентов потенциала страны. И так - на все ключевые позиции.

Иными словами, мы с ним соревновались не по части бизнеса. У меня не было ни газового, ни металлургического, ни нефтяного, ни какого-то другого промысла, то есть тут я Лазаренко не конкурент, и столкнулись мы с ним не из-за того, кому будет принадлежать припортовый завод или какой-нибудь металлургический комбинат. Мне они как не принадлежали тогда, так не принадлежат и сегодня. Речь шла о кадровой политике и, самое главное, о пути развития Украины, потому что он первый начал выстраивать модель кланового руководства государством.

Лазаренко хотел слаженный, сплоченный, могучий днепропетровский клан механически пересадить на печерские холмы и взять власть в свои руки, причем очень часто он старался еще и спекулировать этим, говорил мне: "Вот, ты против земляков Президента". На что я ему неизменно отвечал: "Президент Украины родом из Новгород-Северского района - там у него тысячи земляков, которых он любит и уважает. Некоторое время - возможно, лучшее в своей жизни - он работал в Днепропетровске, но земляки его, пуповина, отцовский двор - на севере Украины, за Черниговом".

- Представим теперь, что пройдет какое-то время и Лазаренко вернется сюда, в Киев. Вы встретитесь с ним случайно где-нибудь в антракте очередной театральной премьеры, и он скажет: "Ну что ж ты, Дмитрий Владимирович, такое обо мне говорил?"...

- Я не скрывал своего мнения и тогда, когда он был премьером, а не калифорнийским заключенным, и когда мы вместе заседали в Верховной Раде. В своих интервью открыто говорил, что этот безусловно талантливый, одаренный человек пытался сделать Украину своим хозяйством. Если, приехав сюда, он снова возьмется за старое, я снова буду выступать против этого всеми цивилизованными и доступными мне средствами.

"В МОЕМ ЛЕКСИКОНЕ МАТ КАК ОПЕРАЦИОННЫЙ ИНСТРУМЕНТ ОТСУТСТВУЕТ"

- Интересно, а перебранки какие-то у вас были?

- Нет. Он меня, я думаю, откровенно не любил и поэтому все время был сдержан и не переходил на брань. Ну а в моем лексиконе мат как операционный инструмент вообще отсутствует.

- Вы говорите: сдержанный... Наверное, он был хорошим актером?

- Несомненно.

- А подобострастным по отношению к вам Павел Иванович мог быть?

- Еще как! Когда он был губернатором Днепропетровской области и ему нужно было, как он говорил, какой-то вопрос пробить, он сыпал без устали комплиментами, мог часами сидеть рядом, приглашал на охоту. Говорил: "Так, как ты составляешь бумаги, никто не составит". "Мне бы такую память, я бы горы свернул"... Очень часто спрашивал что-то, как бы советовался. Ну и просто был приветливым человеком в общении.

...Если он возвратится, мы поздороваемся. Мы же, когда я уже не был главой Администрации, а он премьером, были некоторое время депутатами Верховной Рады третьего созыва. Никогда с ним не целовались, но в кулуарах Верховной Рады виделись, и здоровались, и дискутировали. Ну, например, по поводу избрания Александра Николаевича Ткаченко на пост председателя Верховной Рады - это тоже в полной мере победа Лазаренко. Именно Павел Иванович эту кандидатуру отстаивал.

- Сегодня, перед президентскими выборами в Украине, особенно интересно услышать мнение человека, внесшего большой вклад в обе победы Леонида Кучмы. Я не спрашиваю вас, кто будет очередным Президентом Украины...

-...потому что вы и так это знаете...

- Тем не менее сами вы, Дмитрий Владимирович, знаете на 100 процентов, кто станет преемником Леонида Даниловича?

- Будучи не в стороне от процесса, а в некоторой степени в середине (и не как наблюдатель), думаю, что догадываюсь. Если удастся сделать одно, второе, третье и четвертое, то я знаю, кто будет Президентом Украины. Более того, опрос граждан, проведенный независимыми социологами - в том числе и совсем независимыми, даже от здравого смысла, - показывает: большинство наших соотечественников это тоже знают, несмотря на колебания в рейтингах и тому подобное...

- Что ж, оставим эту щекотливую тему и поговорим об искусстве. Вы, я знаю, не просто любите, но и очень хорошо знаете театр. Тем более что ваша жена - прекрасная актриса киевского Театра русской драмы имени Леси Украинки Татьяна Назарова. Сегодня у вас есть время ходить на спектакли?

- Стараюсь его выкраивать. Совсем недавно, например, был на премьере "Джоконды" в Национальной опере Украины. Хотя кое-кто говорит, что спектакль слишком длинный, я получил огромное удовольствие, открыл для себя много молодых новых голосов. Восхищен тем, как сделаны костюмы, как в одном действе объединены опера и балетные номера.

Конечно, бываю и в других театрах. Времени стало меньше, но, знаете, когда есть желание - вдохновение найдется.

- После того как вас назначили главой Администрации Президента, у вашей жены появилось много врагов?

- Мне кажется, она умеет себя вести очень нейтрально. Более того, если человек завистливо неприятен, Таня способна выдержать вежливую, ледяную дистанцию, которую так же тяжело преодолеть, как пешком дойти до Северного полюса. Поэтому, я думаю, врагов у нее появилось много. Более того, скажу откровенно: вряд ли моя высокая должность, одна, вторая, третья, пошла на пользу актерской карьере Татьяны Назаровой. Почему?

Все, за что берется, она делает мастерски, профессионально и успевает очень много, но всегда есть кучка людей, которые стараются все это оценить или осмыслить через призму должности ее мужа. Я думаю, что это бессмыслица. Хочу подчеркнуть, что Назарова работает в Театре имени Леси Украинки (хотя это в какой-то мере проясняет ее возраст) с 1982 года. За это время в театре сменилось около 10 главных режиссеров и художественных руководителей, так вот, не было ни одного руководителя Русской драмы, который не предложил бы ей в своем спектакле роль. Уже одно это отметает какие-либо обвинения в предвзятости.

Ну и, наконец, самое главное. Если на спектакли Назаровой "Госпожа министерша", "Волки и овцы", "Милый лжец" билеты начинают спрашивать на улице за 100-150 метров от театра, согласитесь, это аргумент. Никакой "можновладець" не может на каждый спектакль нагнать 900 человек своих сторонников. В Древнем Риме сенаторы и те имели меньше приверженцев. Ну разве что за исключением Помпея Великого и Цезаря - за ними ходили тысячные толпы. Впрочем, даже они не смогли бы заставить этих "клиентов" ходить на спектакли своих жен.

"ЕСЛИ БЫ Я НАЧАЛ КРАСИТЬ ВИСКИ И БОРОДУ, ЭТО БЫЛО БЫ ЧТО-ТО ДИКОЕ И НЕЕСТЕСТВЕННОЕ"

- Когда-то Иван Драч написал такие стихи: "Я п’ять рокiв займався полiтикою - став дурнiшим у п’ять разiв". Вы занимаетесь политикой гораздо больше, но с каждым годом у вас прибавляется не глупости, а седины. Вы еще довольно молодой человек, для политики - вообще мальчик, откуда же седина? Неужели так тяжело и нервно живется?

- Вы знаете, прекрасный французский писатель сказал, что человечество придумало один способ не умереть - стареть. Что ж, если седею, значит, старею. Вот если бы я начал красить виски или бороду (смеется)...

- ...как некоторые эстрадные певцы...

-...как неразумные мужики, - это было бы что-то дикое и неестественное. Конечно, если забота о волосах не связана с творческими моментами, когда человек должен играть какую-то роль. Если же он живет не за счет своей внешности, но старается ее корректировать, мне кажется, что это неправильно. Что до того, тяжело ли? Думаю, быть все время в зоне внимания вообще тяжело.

- Пристального, я замечу, внимания!..

- Да! Сошлюсь на великого римлянина Катулла, жившего в I столетии до нашей эры. Он сказал, что каждая победа - это неосознанное нами поражение. Я много размышлял над смыслом его изречения и понял: каждая победа - карьерная, властная, финансовая, какая угодно - это утрата чего-то.

С любимой женой народной артисткой Украины и России Татьяной Назаровой

Времени, души, нервов, в конце концов, жизни, которая просто течет, как река, в одном направлении. За всю историю планеты мы не знаем, ну, кроме, возможно, моментов землетрясений, чтобы какая-то река повернула от дельты к источнику, поэтому каждая победа - это действительно неосознанное поражение.

Иногда я листаю справочники, в которых приведена моя биография, и вспоминаю ситуацию, в которой оказался один американский режиссер, киноактер и писатель. Во время Второй мировой войны он был успешным пропагандистом, вел радиопрограммы, стал трижды лауреатом "Оскара", выпустил несколько книг и много, много чего еще сделал... Этот человек был чрезмерно высокого мнения о своей популярности, но когда в 46-м году для встречи со своими читателями, зрителями и слушателями он заказал зал, на две тысячи мест было куплено всего... 30 билетов. Он пришел, посмотрел и сказал: "Да, я профессор, я создал театральную школу, я был ближайшим советником по вопросам пропаганды президента Рузвельта. Я то, то, то, но скажите, почему меня так много, а вас так мало?".

Так вот, глядя в свою биографию, я иногда думаю: "Неужели это все я успел?", и мне кажется, что по моему возрасту где-то меня многовато. С другой стороны, мои победы - это и мои неосознанные поражения.

Успев много в карьере, возможно, в науке (я в 31 год защитил докторскую диссертацию), написав более 30 книжек как собственных, так и в соавторстве, я не успел чего-то другого. Порой я думаю, что лучше было бы, как в том анекдоте, просто взять удочку и посидеть над речкой, переплыть если не Днепр, то хотя бы Козинку, пойти на шашлыки к другу.

Что есть победа и что есть поражение и какая жизнь наиболее правильна? Я знаю, что у меня большой круг ответственности. Я опекаю своих родных, близких и, наверное, в этом смысле чрезмерно тираничен, потому что очень люблю, чтобы все со мной соглашались, делали так, как я сказал.

Дмитрий Табачник с братом (найдите 10 отличий) и родителями

Когда вижу, что кто-то по отношению к моим близким, добрым друзьям поступает несправедливо, стараюсь вмешаться. Довольно часто это также отнимает душевные силы, но я горжусь этим кругом опеки. Ну, например, я знаю: когда в коллективе жены простая молодая мать, гример, у которой неполная семья, не может устроить своего ребенка в детсад, она обязательно обратится ко мне.

Я не был вице-премьером, но знал, что для Театра имени Леси Украинки обязательно нужно на каждые зимние каникулы раздобыть хотя бы несколько десятков билетов на елки, и нельзя обделить ни актерских чад, ни детей костюмеров, гримеров, билетеров.

Сейчас в Кабинете министров мне тяжело читать письма по проблемам, которые входят в сферу министров труда и социальной политики, здравоохранения. На многих поручениях Кабинета министров я часто пишу какие-то требования, приказы, резолюции от руки, хотя это, вообще-то, в аппарате не принято. Даже по регламенту то, что ты написал от руки (это поручение Кабмина), перепечатывается, заверяется круглой печатью.

Правда, в моем случае формальности не столь важны. Кто ко мне обращается? В основном люди, которые чувствуют или общественную, или социальную, или физическую боль и требуют, просят, умоляют помочь. Кому-то нужна коляска для ребенка-инвалида, кому-то путевка в спинальный санаторий, кому-то помощь в операции. А бывает, человеку просто не к кому обратиться. Один просит пересмотреть пенсию, другой столкнулся с откровенным хамством и невежеством районного или областного чиновничества... Каждый день утром или, если не успеваю, вечером, читая эти кипы почты, я все время стараюсь сам себя остановить и отогнать гнетущие мысли. Возможно, это не самые лучшие часы, а если сложить, то и месяцы в жизни, но меня не покидает надежда. Я уверен: мы будем жить в прекрасной цивилизованной стране Украине, которую построим сами.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter