Отец "Ежика в тумане" режиссер Юрий НОРШТЕЙН: "Смотрю на бомжей и понимаю, что их ведь любили, они были маленькими, их мамы лелеяли..."

Его "Ежик у тумане" был признан лучшим мультфильмом всех времен и народов. Его "Шинель" - уже классика жанра, а "Сказка сказок" действительно всем мультипликационным сказкам сказка. Великий режиссер современности Юрий Борисович Норштейн, как это часто бывает, сегодня почему-то нужнее за границей, чем дома. В Японии его ждут благодарные студенты и ученики, а дома - лишь благодарные зрители. Не все знают, что Норштейн работал над куклами и был кукловодом в известном мультфильме "38 попугаев". Причем попугая он скопировал с директора студии Иосифа Боярского, попросив Михаила Козакова, который озвучивал персонажа, передать манеру Боярского говорить. Со своей женой и соратницей Франческой Ярбусовой Юрий Борисович познакомился во время работы над фильмом "Левша", где он делал танец блохи. Ярбусова тогда была студенткой. Сейчас у них двое детей, Екатерина и Борис. Дочь живет с мужем в Лос-Анджелесе, занимается анимацией. Сын в провинции расписывает православные церкви. В одной японской книге, посвященной русскому режиссеру, была опубликована карикатура: обнаженный Норштейн бежит к пруду. Вместо фигового листика в нужном месте - варежка...

"КУХОННЫЕ ТУМБОЧКИ - ЭТО ЦЕЛАЯ ИСТОРИЯ. ТЕ, КТО ЖИЛ В КОММУНАЛКАХ, ЗНАЮТ"

- Юрий Борисович, что является толчком к замыслу ваших фильмов?

- Начало работы над новым фильмом - это какой-то род болезни. Когда кажется, что, если бы была возможность не снимать, ты бы не снимал. Но когда уже вовлечен в этот процесс, он неостановим.

Вот, например, "Лиса и заяц". Этот фильм появился потому, что мне не давали, категорически не давали делать кино. Он, по существу, родился из такого момента: "Давайте я буду делать любую сказку!". Поскольку речь шла о русской народной сказке, то все сразу согласились, и никаких возражений не было.

Есть фильм, который возник из тайного ощущения, это "Цапля и журавель". Я, конечно, ее читал много раз. Но красота и предчувствие этой сказки были для меня завязаны на Гоголе и Чехове, даже больше на Чехове. Это совершенно чеховская история о несостоявшейся любви.

А еще эта сказка о несостоявшейся любви по мелочи, по абсолютной незначительности, что обидно. Вообще, все великие трагедии начинаются из-за мелочи, из самой малости... Первая мировая война началась из-за выстрела в Сараево.

- Как появляются первые наброски?

- Помню, все время ходил и слышал, как у меня в ушах шумит камыш, и попросил жену сделать набросок, передающий атмосферу фильма. Мы разговаривали об этом, и у меня возник образ: камыш, бурое болото, порошит снег, откуда-то сверху спускается белое свадебное платье, красиво опускается. Потом погружается на землю и постепенно намокает цветом бурого болота... Правда, эскиз не был сделан.

В мультипликации работают художники высокого уровня, большого таланта. Им нарисовать какое-то болото не составит труда. Пространство должно быть той степени концентрации, чтобы только оно, и никакое другое, являлось основой фильма. Оно должно быть его подножием, а не нарисованной декорацией, на фоне которой происходит действие.

Мы видим множество лент, где не проработано пространство, и ты даже не понимаешь, почему картина тебе не нравится. Вот в "Цапле и журавле" была проблема, от которой я просто заболевал. Я все время думал: "Где они живут? В домах?". Это поглотит их как отдельных персонажей, не даст им свободы существования. Гнезда? Это будет слишком зоологично.

Только когда однажды я познакомился с книгой по греческой цивилизации, увидел фотографии руин древних греческих городов, я понял - мои герои живут в руинах. Это самая естественная среда их кинематографического обитания. Две ранимые фигуры цапли и журавля очень хорошо распространили себя среди этих руин.

- У каждого фильма своя предыстория...

- Второй всегда тяжелее делать, чем первый, а третий еще тяжелее. Потому что ты идешь на поводу у опыта, а это опасно. Ты думаешь: "Я же теперь знаю, как все делать", и пропадает непосредственность первооткрывателя. Когда опыт начинает работать за тебя, тут ты можешь потерпеть поражение - оказаться в состоянии спокойствия. Пушкин сказал, что "опыт - сын ошибок трудных", а как насчет успеха?

- Если уж зашла речь о замыслах, как родилась "Сказка сказок"?

- Я жил когда-то в Марьиной Роще - тогда это была окраина Москвы. Настал момент, когда всю Марьину Рощу стали выселять в новые районы, а дома сносить. Мы жили много лет в коммунальных квартирах, отмечали дни рождения, хоронили близких. Жизнь таких домов - это и есть личная жизнь.

"Ежик в тумане" признан лучшим мультфильмом всех времен и народов

И вот все получили ордера, упаковались. Надо, конечно, посидеть в последний раз всем вместе. Осень, бабье лето... Все вынесли кухонные тумбочки. Те, кто жил в коммуналках, знают, что это такое. Эти тумбочки - целая история. Чехов написал монолог, посвященный шкафу, а вот о тумбочке еще никто не написал... Как она выглядела, как на ней отпечаталось время, как столешница, словно негатив, впечатала в себя жизнь кухни. Там и след от гари и копоти, и след от бутылки с подсолнечным маслом, и клеенка прилипала, ее много раз отрывали, газеты отпечатались... А сама ручка? Ведь не было ручки, просто ролик брали от проводки - вот что такое тумбочка. И дверца перекошена...

Такие тумбочки и вынесли во двор. Почему я так подробно об этом говорю - потому что у нас в фильме тоже есть эти тумбочки. Мне вдруг увиделось, как этот импровизированный стол из тумбочек накрыли одной большой скатертью. Скатерть, обязательно белая и чистая, спустилась с неба и покрыла стол. Как будто спустилось само небо.

Мы там, в реальности, сидели за этим столом, естественно, под водку. Разговор оживлялся, много вспоминали, много шутили, спорили, вспоминали старое, обиды, склоки, радости. Да, это, скорее, идея игрового фильма, хотя я не знаю, где пролегает граница между художественным кино и мультипликацией.

"У БАТАЛОВА ГОЛОС ПРОСТО ВРАЧУЮЩИЙ. НАДО, ЧТОБЫ ЕГО БОЛЬНЫЕ В ПАЛАТАХ СЛУШАЛИ"

- Собственно, "Сказка сказок" - это авторское кино...

- Идея появилась году в 1972-м, и она мне казалась просто сумасшедшей. Я даже представить не мог, что это будет серьезная мультипликация.

Я когда вернулся во двор, увидел свалку из когда-то дорогих и любимых вещей: валяющиеся венские стулья с поломанными ножками, тазы, веники - все то, что так береглось во времена послевоенные и последующие. Ведь люди были необеспеченные. Но теперь они не повезут это барахло в новые районы...

Я пришел на это место, как в пустыню, будто шел по дну моря. Море ушло, и выступили остовы кораблей... Все разъезжаются - я слышу этот звук машин, и наступает тишина. Поднимается ветер, двор по пояс заносит листвой, и скатерть, как живое существо, поднимается в воздух и летит. Это тема памяти.

"Сказка сказок" посвящена этой теме, людям, с которыми я жил, их жизни, воспоминаниям об их молодости и о моей. Ведь мама моя тоже жила в этом доме... А в фильме вы видите женщину, которая разжигает огонь и ворошит уголья в печи - это моя реальная соседка. А рядом стоит Волчок и смотрит, смотрит на этот огонь.

- Откуда взялся Волчок?

В щемящей "Сказке сказок" у серенького Волчка печальные глаза Юрия Норштейна

- Из колыбельной. Уже когда началась работа над фильмом, у меня не было Волчка, но в один из моментов (наверное, это связано с моими детьми, которым я на ночь всегда читал сказки, даже уже в подростковом возрасте) я вдруг начал петь колыбельную. И так постоянно. В кино совсем не знаешь, когда, в какой сфере ты окажешься и какая из них на тебя повлияет - изобразительная, музыкальная.

- Почему вы выбрали Калягина для озвучивания "Сказки сказок"?

- Понимаете, его голос как бы стертый, неконкретный. Я бы даже сказал профессионально не поставленный. Это не голос Баталова. Такой как раз нужен был для этого фильма. Особенно когда он декламирует: "Придет серенький волчок и укусит за бочок". А голос Баталова - просто врачующий. Надо, чтобы он читал "Войну и мир" через репродукторы и больные его в палатах слушали. Я уверен, люди вылечатся быстрее.

- Музыкальная тема популярного танго тоже не просто так появилась?

- Однажды я что-то рисовал, делал раскадровку, а внучка сидела у меня на коленях. Вдруг я запел "Враги сожгли родную хату", это же произведение искусства. Пел, пел, моя Катя притихла, и я чувствую, что мне на руку упала капля. Смотрю: она плачет. Ребенок в шесть лет так глубоко проникся чужой драмой! Все-таки тема войны должна пронизывать нашу генетическую память.

Я думаю, все эти моменты - и Марьина роща, и печка, и моя память об этом - повлияли на замысел фильма. Здесь у нашей печки столько всего собрало время, а эти ветхие старые двери - сейчас нет такого концентрата времени, и этого не может быть в домах новых русских. Время должно за что-то зацепиться! У меня из моих воспоминаний ничего не пропадало просто так. В моей жизни это все было проработано. Как Флоренский замечательно сказал: "Проработано духом".

- На какого зрителя рассчитаны ваши фильмы?

- Не на массового. Кино снимать - это писать письмо близкому человеку. Оно обязательно отзовется, если человек окончательно не израсходовал свою душевную энергию.

- И если у сидящего в зале внутренний состав подобен твоему, тебя услышат. Авторское кино обязательно несет отпечаток личности создателя. Как одежда. Вы можете ее снять и даже отдать другому, но ее формы еще какое-то время будут сохранять очертания вашей фигуры. Особенно это заметно по перчаткам, по обуви...

Именно поэтому я считаю, что невозможно делать кино для всех. Так называемое массовое кино - это блеф. А телевидение дает такую поганую кормежку потребителю, что тот даже не догадывается, что в мире есть гармония. Человек прекращает думать, видеть и слышать.

- Как же общелюбимые всеми фильмы "С легким паром" или "Масяня"?

- "Масяня" - это кич, масскультура в чистом виде. Если дети будут на таком воспитываться, то многие удивляющие меня вопросы снимаются.

- Неужели вам не нравится "Масяня"?

- Когда я увидел "Масяню", подумал: "Ну все. Конец "Сказке сказок". Но когда познакомился с ее автором, то решил, что он не такой уж простой человек и понимает, что значат деньги.

- Какое место в вашей жизни занимает живопись?

- Все мои фантазии всегда на уровне живописи - я так любил писать, что готов был краску просто жрать. Я очень любил саму фактуру краски, запах... Когда у нас в Москве была выставка Леже, было очень интересно рассматривать его палитру. Он с нее не счищал краску, и она ложилась, ложилась... В итоге слой получился гораздо толще самой палитры. Она несколько килограммов весила...

Для меня очень важно находиться в соответствующем окружении, где ты попадаешь под совсем другое облучение. Это очень важно - держать себя в таком мощном градусе. Кажется, что эта энергия перетекает через твои руки в создаваемый тобой материал.

"КАК ТОЛЬКО ЖЕНА НАЧИНАЕТ САМОЛЮБОВАТЬСЯ, Я ЕЕ БЕСПОЩАДНО УНИЧТОЖАЮ"

- Как вам работается с женой?

- Довожу ее до такого состояния, в котором она уже не линии выводит, а просто лепит краской. Если она начинает самолюбоваться - дескать, как я рисую хорошо, какая я молодец, то я беспощадно ее уничтожаю. Мы ругаемся, бывает, страшно. Но как только она перестает о себе думать - равных ей нет. Когда я вижу, что она уже творит - лепит краской, мнет ее, как пластилин, - значит, вступила в стадию, когда не думает о том, как будет выглядеть ее работа, а вся ушла в стихию творчества.

- Кто является прообразами ваших экранных героев?

- Как ни странно, образ Акакия Акакиевича мне подсказали пожилые женщины, нищие пенсионерки. Я стал наблюдать за ними в магазинах: как они считают гроши, прицениваются к товару, еще раз пересчитывают - хватит не хватит. Будто у них денег прибавится от этого... Я смотрел во все глаза, как они наклоняются, как отвисают у них щеки, как дрожат руки, какого цвета кожа, не очень здоровая, потому что питание сугубо макаронное... У этих пожилых женщин на лице печать прожитой жизни, их уже мало что интересует.

Сейчас это особенно ярко бросается в глаза, потому что ну не хватает людям на жизнь!!! Я не знаю, какие чувства должны испытывать богатые. Да они должны просто умереть от угрызений совести! А они отсекают от себя совесть как нечто мешающее погружаться в свою самость.

"Кино снимать - это писать письмо близкому человеку"

Помню, стоял в очереди, и женщине рядом со мной не хватило денег, чтобы расплатиться. Я ее выручил, но не это важно, а то, какой стыд испытываешь! Но все, что ты видишь, запоминаешь, потом пойдет в работу. Иногда просто хватаешься за голову и думаешь: "А имеешь ли ты на это право?!".

Единственное, чем можно себя оправдать, - делать настоящее кино! Чтобы оно было максимально честным и максимально хорошим, на пределе твоих возможностей.

- У вас есть продюсер, меценат или спонсор?

- Да, есть спонсоры. Это Сбербанк России, а именно его директор Андрей Ильич Казмин. Если бы не он, то у нас просто не было бы помещения для съемок. И вообще, он нашей группе очень помогает.

А что касается продюсеров, то в России это, как правило, непорядочные люди. Они только и смотрят, на ком бы заработать. Опускают планку заработка до выгодного им уровня - и соглашайся. Я это по личному опыту знаю. Когда я делал заставку для "Спокойной ночи, малыши!", то, как потом оказалось, все мои труды вышли в минус. Я так больше не хочу и отказался от продюсерских предложений.

- Говорят, вы работали еще и в рекламе?

- "Спокойной ночи" - это и есть, что я работал в рекламе. Удивительно, но даже реклама чем-то обязательно вдохновит на работу. Над той же "Шинелью" даже...

"ВОЗВРАЩАЮСЬ ПОСЛЕ ЛЫЖНОЙ ПРОГУЛКИ И ДУМАЮ: "НУ УЖ ЭТОЙ РАДОСТИ ОНИ У МЕНЯ НЕ ОТНИМУТ!"

- Ваш Акакий Акакиевич вам близок?

- Мне важна его двойственность, потому что он и ребенок, и старик. В его образе важен даже не он, а мое отношение к нему и участие в его судьбе. Этот герой трагичен.

У меня есть две фотографии, где запечатлен новорожденный. Рождение для человека - наибольшее потрясение! Ну, может, еще смерть... Все закладывается в память, но мы забываем. И о смертности своей тоже. А на самом деле именно память о смерти дает нам крылья, чтобы максимально проявиться в жизни... Поэтому "Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе".

- Конкретного прототипа у Акакия Акакиевича нет?

- Есть фотографии, которые сделал наш оператор Александр Жуковский. Это его отец, который проработал всю жизнь модельщиком на авиационном заводе. А вот другое лицо - это академик Капица, он пьет чай. Я даже его сыну Сергею Петровичу Капице сказал, что "эти фотографии вашего папы использовал для материала портретных эмоций Акакия Акакиевича".

Я брал эти фотографии, потому что здесь концентрат, момент эмоционального накала, который характерен для всех людей, всех мимических вариантов лиц. И этот момент равновелик что у Капицы, что у Акакия Акакиевича. Как у ребенка, так и у взрослого человека. Вот возьмите отвлеките ребенка от игры, и вы сами не поймете, как этими срывами сделаете из него психа! Вы не даете ему пройти ту гармоническую линию игры, которую он сам себе придумал.

Была елка, пришли дети, и мой внук там тоже был. И как всегда: "Елочка, зажгись!". Она, естественно, зажглась. Внук подошел к ней и говорит: "Елочка, потухни!". Ну, он экспериментатор. И никто его не одернул. Вот что хорошо.

- Что бы вы посоветовали будущим мультипликаторам и вообще кинематографистам?

- Могу сказать одно - внимательно смотрите на людей и на весь окружающий мир. Компьютер находится в голове и в сердце. Вы должны все откладывать в свою память. Как только ваше творческое состояние совпадает с определенным сюжетом, из памяти извлекаются эти накопления. Для меня, например, совершенно естественно присутствие в жизни животных: собаки и кошки. Их повадки немаловажны для воплощения характеров. Я уже не говорю о том, что жизнь детей - это целый роман. Особенно я стал смотреть на людей, когда началась вся эта перестройка...

- Как же вы существуете, постоянно находясь под психологическим прессингом, который вам необходим для создания фильмов?

- Знаете, я очень люблю ходить на лыжах. Это непосредственное общение с окружающей средой для меня как для художника невосполнимо. Возвращаюсь после прогулки и думаю: "Ну уж этой радости они у меня не отнимут!".

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter