Преступления и наказания

Видимо, не зря выдающийся исследователь психологии творчества Карл Густав Юнг говорил, что любое произведение надо защищать не от критиков, а от автора, поскольку сказанное автором о произведении не всегда лучшее, что можно сказать, и порой совсем не то, чему стоит верить. Вопрос: «Что хотел показать автор?» — совершенно не важен, считал ученый. Куда важнее другой: «Что он в результате показал?». Сделав дело, творцу стоит отойти в сторону, потому что творение начинает жить отдельной, самостоятельной жизнью. И любая попытка в эту жизнь влезть, что-то там перестроить и по-своему упорядочить может вызвать лишь жалостливую улыбку. Как старания человека, который понимает, что поезд ушел, но бежит изо всех сил, пытаясь запрыгнуть в последний вагон. К чему я это? Да к тому, что Никите Михалкову стоит, наконец, бросить вредную привычку оценивать свои фильмы самостоятельно. Характеризуя «Утомленные солнцем-2», он то и дело попадает пальцем в небо.

ОЦЕНИВАЮТ ПРОДУКТ, А СУДЯТ - УЖЕ ФАБРИКУ

«Фильм «Предстояние» был многим непонятен, потому что не был внутренне расшифрован, - убеждает публику Никита Сергеевич. - Если бы мы выпустили обе картины сразу, то вопросов возникло бы меньше. Надеюсь, когда на телевидении будут идти все 13 серий, подготовленные для телефильма, это будет более цельное, развернутое и чувственно понятное произведение».

Обсуждать работу Михалкова трудно. Тут главное - не перенести на фильм восприятие личности режиссера с его пресловутыми мигалками, трепетным отношением к людям (особенно к первым и вторым в государстве), боярскими усадьбами, барскими замашками и претензиями чуть ли не на святость, отождествление со святым Никитой Бесогоном. Как говорится, оценивают продукт, а судят - уже фабрику... Но все-таки мне кажется, если бы обе картины вышли сразу, вопросов было бы не меньше, а гораздо больше, да и проблем тоже.

Во-первых, никакой зритель такого потока сознания не выдержит (и это наверняка докажут обещанные 13 серий), во-вторых, самому режиссеру и его спонсорам стало бы понятно, что на первую часть можно было не тратить драгоценное время и 40 миллионов долларов, настолько мрачная, нудная, затянутая и расхристанная она по сравнению со второй, не говоря об «Утомленных солнцем», снятых в 1994-м.

«Цитадель» уже не характеризовали как «великое кино о великой войне», и слава Богу, потому что великим кино она не стала - просто динамичный и достаточно цельный игровой фильм с высоким качеством съемки и сильным актерским составом: Маковецкий, Меньшиков, Мадянов, Суханов, Мерзликин, Дюжев, Смольянинов, Чурикова... Очень точно выразился один из рецензентов: «Михалков налепил котлет из самого лучшего фарша». В результате котлеты вполне пригодны к употреблению. Но все-таки не деликатес.

Хотя, с другой стороны, изысканную артхаусную фуа-гра серебряной ложкой тоже каждый день есть не будешь. Так же, как резиновые блокбастеры на скорую руку, регулярно поставляемые нам заокеанским «Макдоналдсом». Котлеты «Цитадель» находятся где-то посередине, в разделе «Национальная кухня». Иногда людям хочется чего-то посвежеее, нашенского, простого, посконного, в меру соленого, в меру перченого, сытного и под водочку. И чтобы переваривать долго.

«Я СОЛДАТ ВЕРМАХТА, А НЕ ПАЛАЧ!»

Переваривать в этой картине действительно есть что - Никита Сергеевич затронул множество тем: измена и предательство, преступление и наказание, прощание и прощение, школа выживания при советской власти, вечное разделение на своих и чужих, честь, достоинство и приспособленчество, моральный выбор, существование высшего разума, верят ли люди в Бога и верит ли он в людей, и так далее, и тому подобное. Правда, с Великой Отечественной войной, к годовщине окончания которой подогнали премьеру «Цитадели», у фильма связь весьма косвенная, штрих-пунктирная. Ну какая война, когда на экране ровным счетом три немца, один из которых полоумный, появляется в самом конце и без оружия? Михалков оказался стопроцентно прав в одном - когда признался, что снял не исторический фильм, а фольклорную сказку. Точнее, фэнтэзи. Нечто вроде «Бесславных ублюдков» Тарантино. Хотя нет - скорее, «Властелин колец», только с характерным славянским колоритом.

Олегу Меньшикову форма полковника НКГБ по-прежнему к лицу. По крайней мере, без нее было хуже...

Здесь есть свои хоббиты - маленькие люди, штрафники, которые живут в норах-окопах, несут на себе тяжкое бремя и которых можно отправлять с дубьем наперевес в самый Мордор. Есть мудрый волшебник Гэндальф, который всех рассудит, всем поможет, а потом поднимет всех на бой. Только вместо белой бороды у него рыжеватые усы, вместо мантии - кожаный френч, и посоха нет - железная рука не держит. Даже Темный Властелин есть - Иосиф Виссарионович называется. Все знает, все видит, выходит только в темное время суток, чтобы пугать еще не убитых людей. Ну и, конечно же, есть Цитадель - без названия и координат, но взять надо. Иначе в Средиземье придут злые орки.

Орки, правда, людей не едят - они слушают Вагнера, читают умные книжки, любуются миленьким ручным мышонком, регулярно моются, классно одеты и даже великодушны - настолько, чтобы сказать: «Я не буду открывать огонь. Я солдат вермахта, а не палач!». И пощадить пушечное мясо, которое прекрасно знает, что оно пушечное мясо, и смирилось со своей участью.

Сейчас многие пишут, что Цитадель у Михалкова взял русский дух. Как по мне, русским духом в гуще событий не пахло (во всяком случае, не сильно - во всей картине нет ни одного пафосного патриотического лозунга, что только радует зрителя), зато разило абсурдом. Настолько чудовищным, что символическая башня, похоже, взлетела в воздух в знак протеста - против генералов, посылавших тысячи на верную гибель, против тех, кто заставил воевать абсолютно непригодных к этому людей - инвалидов, стариков - и отправил их в «черную пехоту», против воспитания геройства методом заградотрядов, стрелявших в своих столь же охотно, сколь и в чужих. Кажется, работая над фильмом, режиссер искал подходящий ответ на вопрос: «Почему, за счет чего мы победили?». И нашел лишь один: «Чудом».

Как и положено сказке, «Цитадель» изобилует чудесами - и светлыми, радостными, как в житиях святых, и вполне советскими, в духе эпохи. Например, сегодня ты - Иван-дурак, завтра - Иван-царевич. И наоборот: сегодня - Дмитрий Андреевич, полковник НКГБ, а завтра - агент немецкой разведки, приговоренный к расстрелу. Из разряда чудес и железная рука комдива Котова, героя Михалкова, которой он лихо орудует и рвет глотки мелким воришкам, не желающим служить в армии. Это, кстати, еще один признак того, что картина все-таки фэнтэзи: точно такой герой с волшебной железной рукой есть у Генри Лайона Олди в романе «Путь меча». Вернее, в эпопее, состоящей, как и «Утомленные солнцем», из трех частей.

Чудом сдается мне и то, что в условиях войны Сталин лично беседует с Котовым, предлагает и наливает ему чай, объясняет, глядя в глаза, почему командовать штрафниками выбрал именно его: «Ты хочешь знать, за что тебя посадили? «За что и почему?» - неправильный вопрос. Правильный вопрос: «Зачем?». А посадили тебя, Котов, затем, чтобы вовремя выпустить».

«ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО НАС, МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ, БОЛЬШИЕ БЫ НЕ ВИДЕЛИ, НАСКОЛЬКО ОНИ БОЛЬШИЕ»

Комарик, благодаря которому боец остался с головой, паучок, смахивая которого немецкий снайпер, наоборот, головы лишился, мышка-норушка, раскрутившая в своем колесике роковой пожар, белая лошадь, на которой Котов мчится догонять вчерашний день, то есть оставившую его жену, - тоже типичные сказочные персонажи. Исследователи-фольклористы, начиная с классика - Владимира Проппа, называют их «животные-помощники» - что-то сродни Сивке-Бурке и Коньку-Горбунку. А после встречи Котова и дочери Нади так и хочется сказать: «И стали они жить-поживать да добра наживать...».

Кстати, повзрослеть лет на 15 за четыре года Надя смогла только в сказке, где по закону жанра смешались в кучу время и пространство. По той же причине молодой, румяной и свежей осталась Маруся Котова (Виктория Толстоганова) - мать уже, получается, взрослой дочери. А Марусины бабушки и тетушки, фрейлины императрицы, которые были дамами в возрасте еще в самых первых, оскароносных «Утомленных солнцем», застыли в одной поре, словно герои сказки «Спящая красавица», уснувшие после того, как принцесса укололась веретеном.

В сказке положительный герой никогда не гибнет - видимо, поэтому Котов и сам устоял на мине, и Надю спас, заставив вернуться на 20 шагов назад по своим следам. Все без исключения актеры, задействованные в картине, сыграли на «отлично» - и Максим Суханов, до неузнаваемости измененный для роли Сталина, и Анна Михалкова, родившая под бомбежкой, и Андрей Мерзликин, бывший офицер, а теперь - штрафник: «Не перед нашими, перед немцем стыдно, что со мной вот так можно!», и Владимир Ильин - затюканный, но хитроватый Кирик с его: «Вы большой человек, Сергей Петрович! Но если бы не было нас, маленьких людей, большие бы не видели, насколько они большие». Однако сцена на минном поле, пожалуй, самая сильная и трогательная - на раз вышибает слезу.

Михалков, конечно, схитрил: сыграть эпизод, где ты ценой собственной жизни спасаешь ребенка, гораздо легче, когда ребенок твой. Не надо вживаться в образ отца, дочь и так настоящая. Просто хоть на одну секунду представь, что мина тоже... А после мины можно было уже ничего не показывать - пускай бы финал оставался открытым и зрители сами додумали, дофантазировали, что там дальше. Взорвался или все-таки обошлось? Достаточно далеко отошла или зацепило? Но нет. Никите Сергеевичу все-таки захотелось в последний вагон - разжевать, разъяснить, показать, рассказать...

Выжили оба - и Котов, и Надя. Мало того - контуженная и почти немая лейтенант Котова опять-таки чудом заговорила! Сели они в большой красивый танк (чуть не сказала «в карету») и уехали далеко-далеко, на Берлин. А по дороге увидели обгоревшую «избушку на курьих ножках», несчастную чумазую старуху и сумасшедшего немца. Убивать не стали: им и так хорошо.

Впрочем, может, и нужен был этот заключительный эпизод - хотя бы для того, чтобы снять замечательную Инну Чурикову в роли женщины, потерявшей на войне мужа и четверых сыновей, но согласной отдать жизнь за фашиста-калеку, брошенного своей же армией: «Ребятки, езжайте дальше, там еще много немцев, целых! А этот же не целый, не стреляйте, не надо...». Чурикова так качественно сыграла свою маленькую, но запоминающуюся роль, что показать ее стоило. Не стоило, пожалуй, лишь голого Меньшикова у озерца показывать. Несказочный он какой-то...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter