Анатолий СОЛОВЬЯНЕНКО-младший: «У Дмитрия Гнатюка две ипостаси: первая — выдающийся исполнитель украинской песни, много для ее пропаганды сделавший, и вторая — человек, который как в советское, так и постсоветское время был близок к руководству страны и совершенно бессовестно этим пользовался, причем не только в карьерных интересах, но и для сведения счетов»

«Обидно не столько из-за того, как Дмитрий Михайлович меня упомянул, — признается Анатолий Анатольевич, — сколько оттого, что задета честь отца, которого уже 15 лет нет в живых и который столько сделал для украинского оперного искусства, что сказать о нем, будто он не любил Украину, как выразился Гнатюк, — кощунст­во. Так же, как утверждать, что он не мог петь на европейском уров­не. Будь мой оппонент и предшественник на посту главного режиссера театра моложе лет на 30, я бы ответил иначе, но поскольку ему 89, отвечу через газету, со страниц которой он всего наговорил...».

«ГНАТЮК ДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТОБЫ ОТЕЦ НЕ СТАЛ ЛАУРЕАТОМ ЛЕНИНСКОЙ ПРЕМИИ, «ОСКІЛЬКИ НЕ Є ЧЛЕНОМ КПРС І ВЗАГАЛІ АНТИРАДЯНСЬКА ЛЮДИНА»

— У Дмитрия Михайловича две ипостаси. Первая — выдающийся исполнитель украинской песни, действительно много для ее пропаганды сделавший, чьи записи я слушаю с восхищением, обладатель очень красивого голоса, благодаря чему он был, есть и навсегда останется любимцем для сотен тысяч поклонников. И вторая — человек, который как в советское, так и в постсоветское время был близок к руководству страны и совершенно бессовестно этим пользовался, причем не только в карьерных интересах, но и для сведения счетов, уничтожения людей, которые могли составить ему конкуренцию или были более успешными.

Ни для кого, наверное, не секрет, что еще во времена СССР, злоупотребляя микрофонным пением, он стал терять оперную форму, но при этом никто из баритонов в Киевской опере пробиться не мог. Были замечательные певцы Виктор Тришин и Виктор Курин, которые годами тянули здесь репертуар, но о них практически никто не знает: их не пускали на фестивали, гастроли, в Кремлевский дворец съездов — на визитке всегда был Гнатюк.

Будучи парторгом театра, Дмитрий Михайлович выжил многих артистов (среди них Елизавета Чавдар и Лилия Лобанова), делал все, чтобы старший Соловьяненко не

Сувенирная открытка «Метрополитен-опера» — Анатолий Соловьяненко в опере Штрауса «Кавалер роз», 1977 год

стал лауреатом Ленинской премии, «оскільки не є членом КПРС і взагалі антирадянська людина». И не отец, а Гнатюк с большим усердием выпевал каждую ноту в песне: «Спасибо вам за ваш гражданский подвиг, товарищ Генеральный секретарь!». А теперь говорит, что Анатолию Борисовичу, который ни одной советской песни в жизни не спел, дали премию за то, что не любил Украину...

Это коронный аргумент Дмитрия Михайловича: такой-то не достоин награды, поскольку не патриот. В нашем театре работает замечательный баритон Иван Пономаренко — лет на 20 моложе Гнатюка, пел на престижных зарубежных сценах, получил первую премию конкурса Чайковского... Несколько лет назад был выдвинут на Шевченковскую премию. Так Дмитрий Гнатюк придумал историю, что «Пономаренко — людина, яка ненавидить Україну, бо у спектаклі «Мазепа» відмовився цілувати синьо-жовтий прапор». И комитет проголосовал против. Думаю, многое могут рассказать другие выдающиеся исполнители: Гизелла Ципола, Мария Стефюк... Жаль, нет с нами Евгении Семеновны Мирошниченко, которая в том интервью так же, как отец, «незлим тихим словом» помянута: будь она жива, нашла бы что ответить. А нету — значит, можно все на нее валить, не возразит...

Что же касается Анатолия Борисовича Соловьяненко, то в отличие от Гнатюка он был признан в оперном мире. В этом легко убедиться: на YouTube выложены видеозаписи его выступлений на крупнейшей оперной площадке под открытом небом «Арена ди Верона», он был первым советским тенором, приглашенным в нью-йоркский «Метрополитен-опера», и «Сельскую честь», которую так критикует Дмитрий Михайлович, отец пел там в постановке величайшего режиссера Франко Дзеффирелли.

В сезонах 1977-1978 годов отец исполнял в Нью-Йорке главные партии в «Риголетто» и «Кавалере роз». На следующий контракт его уже не выпустили: началась война в Афганистане, и отношения между СССР и США вновь обострились. Скоро на YouTube появится запись «Сельской чести» из «Метрополитен-опера» с участием отца и Татьяны Троянос, а дирижирует великий Джеймс Ливайн, более 30 лет руководивший этим театром.

Видимо, не в силах пережить успех Соловьяненко, Гнатюк выдумал, что он тоже пел в «Метрополитен». Слава Богу, все легко проверить. Зайдите на www.metoperafamily.org в раздел Archives, затем в Met Opera Database, введите в поисковик Solovianenko — и увидите все выступления отца в этом театре. А после введите фамилию Гнатюк в любой транслитерации... Так, кстати, можно проверить любого раскрученного певца, прежде чем покупать билет на концерт за несколько тысяч гривен.

— По словам Дмитрия Михайловича, в «Метрополитен-опера» его пригласила французская певица Бланш Тебом...

— ...да-да (смеется), и он купил билет в Америку — и полетел туда из СССР. Вы в это верите — что в 50-е годы можно было запросто в Штаты слетать?

— Может, человек на особом счету был.

— Да на каком бы ни был! Чтобы артист поехал на гастроли за рубеж, его должны были туда выпустить. И как певица могла пригласить кого-либо в театр? Солистов на работу приглашает дирекция театра, а не певица или певец.

Понятия не имею, для чего Дмитрию Гнатюку эта история. Чтобы выглядеть еще более значимой личностью? Но он и так знаменит, назовите фамилию — и любой вам скажет, что он пел: «Два кольори», «Білий сніг на зеленому листі», «Осіннє золото»... Дмитрий Михайлович прославился именно в песне, и это немало — это прекрасно, это реальная бесспорная слава, которой вполне достаточно, чтобы считаться великим певцом, зачем присовокуплять к ней надуманную нью-йоркскую?

Или сомнительную режиссерскую, о которой он так пафосно говорит, несмотря на то что настоящим режиссером ни дня не был, я уже молчу о его излюбленном тезисе о работе «по партитуре», потому что никто в театре Гнатюка не видел с партитурой в руках.

«ЧУТЬ ЧТО НЕ ТАК, ДМИТРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ГОВОРИЛ: «ЗАВТРА БУДУ НА ДАЧІ САДИТИ З ПРЕЗИДЕНТОМ ДЕРЕВА — ВІН УСЕ ЗНАТИМЕ, І НІКОГО З ВАС ТУТ НЕ БУДЕ!»

Спектакль «Сельская честь» Пьетро Масканьи, в котором Соловьяненко исполнял партию Турриду, на афише нью-йоркского театра «Метрополитен-опера» от 19 января 1978 года

— Но ведь он столько лет проработал главным режиссером Киевской оперы...

— С 1988-го по 2011-й. Дружба с первым секретарем Киевского горкома партии Юрием Никифоровичем Ельченко привела его в кресло главного режиссера после смерти действительно выдающегося оперного режиссера Дмитрия Смолича. Не Ирину Молостову, которая заслуживала этой должности, хотя все постановки Гнатюка сводились к тому, что он по памяти переставлял спектакли режиссеров, у которых пел.

Дмитрий Михайлович много говорит о национальном оперном репертуаре, который у нас обязательно должен быть, но свой последний украинский спектакль он поставил в 93-м году — это был «Тарас Бульба». Из шести последних спектаклей, которые поставил я, украинских три: «Моисей» Скорика, «Ярослав Мудрый» Майбороды и «Наталка Полтавка» Лысенко. Если спросить у моего предшественника, почему он так долго не ставил ничего отечественного, уверен, он разведет руками: «Мені не давали!» — и это будет очередной абсурд, потому что кто мог не давать главному режиссеру Национальной оперы это делать, тем более уже в независимой Ук­раине?

Но беда в том, что в такое объяснение большинство поверит, поскольку все, что говорит Дмитрий Михайлович, воспринимается как истина, которую нельзя ставить под сомнение: это же уважаемый человек, народный артист СССР, Герой Украины, на­родный депутат нескольких созывов (ус­певший, кстати, чуть ли не во всех блоках и партиях побывать)! Вот потому он и позволяет себе говорить о людях, в том чис­ле ныне покойных Соловьяненко и Мирошниченко, неправдивые и гадкие вещи, не подумав даже о том, что это нечестно — поливать грязью тех, кто не может ответить. Пускай бы о себе подробнее рассказал, а то ведь ни слова нет в интервью ни о компартии, от которой все, что мог, получил, ни о Ельченко, которого Гнатюк должен каж­дый божий день благодарить, ни о Ющенко...

— С ним тоже дружил?

— И чуть что не так, Дмитрий Михайлович говорил: «Завтра буду на дачі садити з Президентом дерева — він усе знатиме, і нікого з вас тут не буде!».

— Может, это шутка такая?

— Вы его плохо знаете: с Гнатюком не до шуток было. Мне он тоже подобные вещи говорил, причем не так давно — когда я завел разговор о том, что ему трудно вести спектакли и что в 89 лет пора подумать хотя бы о переходе на полставки. Сразу услышал, кто я и что он со мной сделает.

— Неужели?!

— Да, причем обидеть Дмитрия Михайловича у меня и мысли не было! Уйдя с поста главного режиссера, он остался в театре, до недавнего времени получал полную ставку, никто его не притеснял, хотя всем понятно: человек физически не может работать, забывает не то что мизансцены, а имена солистов, путает партии, и вся его режиссура сводится к указаниям: «Ти, як там тебе? Отут ходи і співай!». Солисты ко мне после репетиций приходили: «Ну сколько можно над нами издеваться?».
Когда Дмитрий Михайлович сказал, что хочет перейти в консерваторию, я сделал все, чтобы ему посодействовать: возможно, в своей педагогической деятельности он более успешен. Но вести репетиции и ставить спектакли он уже не может, поэтому дорабатывает этот сезон — и прощаемся. Понимаю, что без претензий и обвинений с его стороны не обойдется и он не последний раз обо мне нелесто отозвался, но ни в одном оперном театре не держат человека, который не в состоянии ни петь как солист, ни заниматься режиссурой, аж до 89 лет.

«ПО 150-200 ДНЕЙ В ГОДУ МАТВИЕНКО ОТСУТСТВОВАЛ, И БАЛЕТНАЯ ТРУППА БЫЛА ПРЕДОСТАВЛЕНА САМА СЕБЕ»

— Знаете, Дмитрий Гнатюк не единственный, у кого к вам претензии...

— Вы о Денисе Матвиенко? Вот опять же спросите: «Хороший ли он танцор?». Профессиональнейший! Его выступления, зафиксированные на DVD, смотрят сегодня и

Анатолий Соловьяненко на Андреевском спуске в Киеве, 1980 год

будут смотреть завтра — как высший пилотаж, произведения искусства. Но за прекрасным танцовщиком опять-таки стоит человек, которому, мягко говоря, ничто человеческое не чуждо.

В балете возраст имеет значение, и когда артист приближается к отметке «35», он задумывается, что делать дальше. Есть три дороги. Первая — возглавить балетную труппу, закрепиться и таким образом проработать в театре до 89-ти (улыбается). Вторая — уйти в современную хореографию, сотрудничать с хорошим постановщиком, который ставил бы номера специально для тебя, учитывая твою форму, и гастролировать, как Майя Плисецкая, Николай Цискаридзе и многие артисты балета. И третья дорога — работа преподавателя, не менее почетная, но менее на виду. Денис выбрал первую — захотел стать руководителем балетной труппы Национальной оперы Украины.

Официально назначить его на эту должность не имели права: труппой обычно руководит балетмейстер, а соответствующего образования у Дениса нет. Но Матвиенко пошли навстречу — его поддержали и тогдашний министр культуры, и дирекция: он горел желанием работать, обещал привлечь в театр спонсоров, вывести его на новый уровень, на особо выгодных условиях приглашать признанных постановщиков, своим участием в репертуарных спектаклях обеспечивать повышенные кассовые сборы... В итоге был зачислен на долж­ность «артист балета — ведущий мастер сцены», и как самому признанному и титулованному ему поручили координировать работу труппы.

Но за два года работы спонсоров он не привел, контрактов гастрольных не обеспечил, каждый год по 150-200 дней отсутствовал на работе, и труппа была предоставлена сама себе: все знали, что Матвиенко не до нас, поскольку он то в Буэнос-Айресе выступает, то еще где-то... Что это за руководство? Если танцор в ответе за себя и партнершу, то руководитель труппы — за все и всех, занятых в спектакле. Кроме того, Денис Владимирович начал сводить счеты с ведущими солистами, отстраняя их от работы.

Много разговоров было о проекте Дениса «Баядерка», но его участие в нем весьма сомнительное. Он просто пригласил Наталью Макарову на полный гонорар за счет театра, чтобы приехала и со своей командой поставила эту «Баядерку», которая в результате обошлась нам почти в два миллиона гривен — годовой постановочный бюджет Национальной оперы. Это при том, что «Баядерка» уже была в репертуаре театра, в другой версии, и кассовые сборы той и новой ничем не отличались. Разница лишь в том, что тогда у нас не было кабального контракта с Макаровой...

Так что в чем заслуга Дениса, которой мы не оценили, я не знаю. Если бы он, использовав свой авторитет, договорился с Макаровой: мол, давайте я бесплатно станцую в нескольких ваших спектаклях, а вы за это поставите спектакль в Киеве, — было бы другое дело.

— Помнится, Матвиенко уволили. За что конкретно?

— Изначально никто его не увольнял, он как был, так и оставался на должности артиста балета, просто вакантное место руководителя балетной труппы заняла балетмейстер Анико Рехвиашвили — и ситуация в труппе стабилизировалась. Но Дениса это задело, он наговорил гадостей в прессе, призывал коллег, в частности, из России, защитить его, в очередной раз уехал на гастроли, не написав соответствующего заявления...

В конце концов, профком дал согласие на его увольнение за прогулы. И понимая, что в трудовой книжке будет плохая запись, Матвиенко явился с заявлением и телекамерами, пропиарился и уехал в Россию. А теперь, пользуясь напряженной ситуацией в Украине и кадровыми переменами в министерстве, дает интервью о том, как его обидели, как надо Родину любить, как много он мог во благо Украины совершить, как жестоко с ним в Киеве обошлись — с человеком, которого зовут в Мариинский театр и другие, не менее знаменитые.

В связи с чем у меня и других бывших его коллег вопрос: «А в качестве кого его туда зовут? Труппой руководить?». Нет, танцевать. Ну так и мы совершенно не против Матвиенко как артиста балета, но руководителя из Дениса, увы, не вышло. Кстати, гендиректор питерского Михайловского театра, где Денис фигурировал в качестве претендента на должность руководителя балетной труппы, Владимир Кехман в недавнем интервью сказал, что как танцора Матвиенко знает, но руководить труппой не пригласит.

«МНЕ КАЗАЛОСЬ, АБДУЛЛИНА НАПИШЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ ОБ УХОДЕ, НО ЭТОГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ»

— Еще один скандал возник по вине солистки Национальной оперы Екатерины Абдуллиной, которая высказалась в соцсети о «быдлячих украинских школах». Она по-прежнему работает?

Диплом о присвоении Анатолию Соловьяненко высшей награды Италии — ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой», 1996 год

— Абдуллина — мать-одиночка, украинское законодательство защищает ее до достижения ребенком 14 лет. Екатерина со спокойной совестью получает полноценную зарплату, не выходя на сцену, а выйти не может по трем причинам: первая — не­удовлетворительная вокальная форма, вторая — письменный отказ труппы работать с ней в спектаклях и третья — чисто человеческая реакция зала на ее появление.

Мы публикуем все составы исполнителей на сайте театра минимум за месяц до спектакля, покупая билет, вы видите, на кого идете. Ни дирекция театра, ни я не можем допустить ситуации, когда солистку забросают яйцами, помидорами, обрызгают краской, еще чем-нибудь... Мне казалось, Екатерина все поймет и напишет заявление об уходе, но этого не случилось.

Это, кстати, одна из солисток, которых Дмитрий Михайлович принял в театр. Когда я получил от него коллектив, солистов — держитесь за стул! — было 90, хотя в любом нормальном оперном театре от силы 45-50. У нас же оказалось столько, что их физически невозможно занять в репертуаре, не говоря уже о том, что многие из них не имели права выходить на сцену.

Мне говорили: «Разгони их к чертовой матери!». А как разогнать, когда за каждым человеком судьба стоит, это же не игрушка, которой — хочу играю, а хочу выбрасываю. Человеку что-то пообещали, дали надежду, взяли сюда, и он поверил, что поет...

На сегодняшний день без каких-либо скандалов и разборок у нас количество солистов на 20 человек уменьшилось. Кто-то перешел куда-то, кто-то решил сменить профессию, кто-то в другой город уехал — ни с кем не ругались, слава Богу. Люди сами поняли, что им надо, где они могут стать успешными, а где нет.

Вообще, к кадровым вопросам, особенно в искусстве, нужно очень осторожно подходить: блат и протекция недопустимы. За три года моей работы главным режиссером мы в труппу приняли всего троих солистов, и то с испытательным сроком на трудовые договоры. Моя супруга Мирослава в театре не работает, хотя, как вы понимаете, могла бы (улыбается). Она ведущая солистка Национального дома органной и камерной музыки, заслуженная артистка Украины, делает очень хорошие программы.

— Говорят, сейчас Национальная опе­ра занимается постановками для детей — это правда?

— Ну наконец-то о хорошем! Последнее время мы действительно ставим спектакли, которые заинтересовали бы не только взрослого, но и юного зрителя. Два года

Анатолий Борисович с супругой Светланой и старшим сыном Андреем в Мариинском парке, Киев, 1978 год

назад поставили «Наталку Полтавку» — в версии моего предшественника она шла три часа, это были бесконечные злыдни, слезы и нелепости, в хату несчастной Терпелихи, едва сводившей концы с концами, приходил хор в количестве 100 человек...

Посмотрев такое действо, ребенок (если, конечно, досидит до конца) будет думать, что опера — это что-то нудное и из позапрошлого века. Поэтому мы сделали спектакль светлый, жизнерадостный, с молодыми исполнителями. Если это Петро и Наталка, то им не по 60 лет, а по 25, одно действие длится минут 40, второе 45 — два урока, для школьника вполне посильное время. И впервые за годы украинской независимости и второй раз за 200-летнюю историю нашего театра украинский спектакль едет на гастроли в Европу — на фестиваль в Эстонии, на Сааремаа. Там мы покажем «Норму», удостоенную Шевченковской премии, «Дона Карлоса» и «Наталку Полтавку». Таково мое условие, и организаторы фестиваля его приняли.

В этом сезоне тоже была премьера — опера Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Думаю, с такого спектакля должно начинаться знакомство юного зрителя с оперным театром: он красочный, сказочный, костюмы и декорации делала замечательный сценограф Мария Левитская, мы использовали и мультипликацию, и компьютерную графику... И мне приятно, что всего за два месяца показа спектакль отбил постановочный бюджет — около 800 тысяч гривен, хотя многим людям сейчас не до театра.

«С ЖОЛДАКОМ У МЕНЯ ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ ОТНОШЕНИЯ, НО В ИСКУССТВЕ МЫ ИСПОВЕДУЕМ РАЗНЫЕ ПРИНЦИПЫ»

— Вас упрекают в том, что произведения современных авторов в Национальной опере не ставятся. Почему бы не попробовать пригласить кого-то из модных режиссеров, пусть даже таких эпатажных, как Жолдак?

— С Андреем у меня очень хорошие отношения, мы много лет знакомы, но в искусстве исповедуем разные принципы. Он обращался с пожеланием что-то поставить, потому что пробует себя в оперной режиссуре, однако его постановочная эстетика неприемлема для Национальной оперы, ориентированной на академическое искусство, и перед Новым годом, когда мы с Жолдаком последний раз встречались, я ему честно об этом сказал. Не стал что-либо обещать, обошелся без «ну, посмотрим» и «может, в следующем сезоне». Вообще, очень легко говорить правду.

Я не скрываю, что стараюсь сохранить оперный театр в чистом виде, и потому избегаю эпатажа, китча... Не хочу, чтобы было, как в анекдоте: «Картина, признанная лучшей на биеннале, оказалась схемой эвакуации при пожаре». Да, мир заполонили так называемые современные постановки, но зачастую за ними стоит не искусство, а бизнес-интересы.

Возьмите, к примеру, оперу «Борис Годунов». Можно дать этот спектакль, проиллюстрировав двумя-тремя слайдами и черным кабинетом, одеть солистов в то, в чем пришли из дому, — и выдать это за современную постановку. Если пригласите несколько раскрученных артистов — пожалуйста, будет тот же кассовый сбор, который можно получить, сделав полноценный оперный спектакль, с декорациями, костюмами, соответствующими эпохе. Но ведь черный кабинет дешевле обходится, не так ли?

— Год назад в Симферополе, в Крым­ском академическом украинском музы­кальном театре, была поставлена опера «Ирод», над которой работали пре­красные современные авторы, причем украинские: композитор Игорь Поклад, поэт-песенник Александр Вратарев, хореограф Алла Рубина... Это произведение немало поскиталось по театрам, и честь и хвала крымчанам, которые за него взялись, но, во-первых, «Ирод» не для областной сцены, а, как минимум, для столичной, во-вторых, все мы знаем, какая в Крыму ситуация...

Анатолий Соловьяненко, Евгения Мирошниченко и Дмитрий Гнатюк. «Все, что говорит Дмитрий Михайлович, воспринимается как истина, которую нельзя ставить под сомнение...»

— ...я знаю об этой опере: был у композитора дома, слушал запись...

— ...это мог бы быть украинский «Нотр-Дам», правда?

— Возможно. Но дело в том, что «Ирод» — не оперный спектакль в академическом варианте, а драматический мюзикл, и речь о том, чтобы взять его в репертуар Национальной оперы, не шла. Мы хотели сделать музыкальную антрепризу, и спонсоры вроде появились, но, как это часто бывает, в урочный час, когда нужно было реально что-то вкладывать, испарились.

— Денег пожалели?

— Или себя, поскольку наше законодательство не особо снисходительно к меценатам: как только человек решается вложить деньги в спектакль, выставку, фестиваль, различные органы начинают тщательно проверять, откуда он эти средства взял, не отмывает ли таким образом деньги, изымать все налоги наперед... Если в ближайшем будущем отношение государства к меценатству изменится, думаю, найдутся люди, которые помогут поставить «Ирода». Во всяком случае, надеюсь на это.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter