Главный тренер национальной сборной Украины по футболу Михаил ФОМЕНКО: «На тренировках мы себя не щадили, и по окончании их некоторых, как говорится, надо было с сеток снимать»

Видеоролик с прогнозом погоды, который французская телеведущая и бывшая модель Дориа Тийе ведет на Ca­nal+ голышом (красотка поклялась сделать это, если французская сборная по футболу победит укра­инцев в решающем матче за путевку на чемпионат мира-14), уже посмотрело в интернете едва ли не больше зрителей, чем саму игру, а вот обидные слова, которыми накануне «взбадривали» игроков сборной парижские СМИ, даже уважающая брутальную лексику Сеть воспроизвести лишний раз стесняется. Что ж, столь мощный прессинг и на футболистов подействовал, и на судей: в Бразилию, увы, поедем не мы...

К чему я веду? Не к тому, чтобы ук­ра­ин­ским FE­MEN­кам попенять, которые, где ни попадя оголяясь, наших парней дополнительного стимула к победе лишили, — просто, если классикам верить, о реальной силе любой команды надо не по звонким эпитетам судить, в коих ее сторонники изощряются, а по реакции серьезного соперника и его болельщиков. Украинская сборная, которую на старте отборочных игр на чемпионат мира специалисты и букмекеры в грош не ставили, после беспроигрышной серии из семи матчей в прошлом году себя уважать заставила. ФИФА даже «Прогрессом года» ее выступление назвала, а преобразилась команда во многом благодаря новому главному тренеру Михаилу Фоменко, назначенному на эту «расстрельную» должность в декабре 2012-го.

Околофутбольная тусовка восприняла тогда выбор ФФУ довольно кисло — по традиции куда больше иностранцам мы доверяем, таким, как швед Свен-Горан Эрикссон, отказавшийся приезжать в Киев без гарантии быть назначенным, или как рассматриваемые ранее Феликс Магат и Роберто ди Маттео, но на астрономические гонорары, которые им, по слухам, Ринат Ахметов сулил, закордонные спецы не польстились. Дошло до того, что вакантный пост Федерация футбола Украины даже 36-летнему Андрею Шевченко предлагала, который еще ни дня никого не тренировал (ну, может, кроме разве что сыновей), зато прочно обосновался вдали от Киева.

Не зря говорят: нет пророка в своем Отечестве — лишь когда украинская сборная, на которую все уже, казалось, махнули рукой, вдруг начала побеждать,

До того как Михаил увлекся футболом, он хотел стать летчиком — «тогда модно и престижно было»

скепсис в рядах любителей футбола сменился восторгом и обожанием. Журналисты, захлебываясь от пиетета, наперебой соревновались в том, кто назовет сдержанного наставника сборной эффектнее: «мистер Прагматик», «мистер Надежность», «мистер Строгость», — все дружно «вспомнили», что он — ученик Валерия Васильевича Лобановского, что, еще будучи защитником киевского «Динамо», прилежно записывал все упражнения и конспектировал в толстой клеенчатой тетради разборы матчей, а в 1993-м сдал экзамен в этой школе мэтра на отлично — переживавшее тогда смутные времена киевское «Динамо», которое он возглавил, играя три четверти матча в меньшинстве, победило грозную «Барселону» с красивым счетом 3:1.

Кстати, отличившийся в той игре дважды, Виктор Леоненко не без ехидцы описывал тренировки и «самое веселое», фир­менное упражнение от Михаила Фоменко под названием «карман» — это когда соперник владеет мячом на краю и его одновременно атакуют крайний, а также центральный защитник и оттянувшийся в оборону нападающий, причем все в подкат. Некоторые футболисты недовольно бурчали: мол, поломаем друг друга, но амбициоз­ный тренер неуклонно коллективный отбор мяча отрабатывал. Уз­на­ете жесткий почерк его великого наставника? Учитель и ученик, кстати, и не­раз­говорчивостью своей очень схожи, при­чем Михаилу Ивановичу это порой даже помогало — например, в Ираке без переводчика он работал: выучил несколько необходимых фраз на арабском (для общения ему их вполне хватало) — и вперед!

К 2012-му Фоменко больше дюжины команд потренировать успел, две из них из первой лиги в высшую вывел, а затем футбольный зеленый газон он сменил на комфортный чиновничий кабинет в ФФУ. Вопрос: почему 64-летний на тот момент тренер согласился стать «камикадзе» и принял сборную, которая находилась на безнадежном пятом месте в подгруппе? Он ведь лучше нас с вами знает, что не только у игрока, бегающего на поле, сердце 200 ударов в минуту выдает, но и у тренера, сидящего на скамейке, — более того, Михаил Иванович вынужден был уйти из симферопольской «Таврии», потому что началась аритмия (такая же болезнь, как у Лобановского), и восстанавливался, по его словам, три года.

О патриотизме я промолчу: этот внешне суровый, замкнутый человек с тихим, лишенным командных децибел голосом, пафосных (а сегодня еще и порядком дискредитированных политиками) слов не любит — скажу лишь о том, что Фоменко до сих пор убежден: в сборной не за деньги играют, а за страну, за болельщиков.

Ну и еще штрих. Тренер, по инициативе ко­торого на динамовской базе в Конче-Зас­пе появилась когда-то библиотека, недавно признался, что на книгах Джека Лондона вырос, а романтичные, мужественные герои этого писателя твердо знали: если не терять веру в себя, если стоять до конца и отдаваться делу без остатка, если у тебя достойная цель, наконец, победа придет непременно.

Так ли это, мы увидим довольно скоро: первый матч отбора на Евро-2016 во Франции между сборными Украины и Словакии состоится в Киеве 8 сентября.

«ДЕТСТВО ДЛЯ ТОГО И ДАЕТСЯ ЧЕЛОВЕКУ, ЧТОБЫ МЕЧТАТЬ, И СНАЧАЛА Я ЛЕТЧИКОМ СТАТЬ РЕШИЛ»

— Михаил Иванович, признайтесь: детство часто вы вспоминаете?

— Ну, разве что если случай выпадает какой-то, который оглянуться назад заставляет.

— Оно у вас тяжелое было, послевоенное?

— Да, потому что... даже не время тому причиной, а то, что родители разошлись. Судьба так распорядилась, что родился я в 48-м году, а брат мой, родной по отцу, — в 51-м: между этими датами и произошел развод — мать со мной на руках осталась, а отец другую семью завел, и так продолжалось, пока лет восемь мне не исполнилось (в этом возрасте Миша потерял мать, которая умерла молодой, и отец забрал его к себе в Сумы. — Д. Г.).

— Пацаном вы о чем-то мечтали?

— Естественно — этот возраст, наверное, для того человеку и дается.

— До какого же предела ваши самые смелые фантазии простирались?

— Ну, как обычно... Сначала летчиком стать решил, как тогда модно и престижно было, потому что наш дом неподалеку от гражданского аэропорта находился. Впрочем, в то время сугубо цивильным он не был — его и военные использовали. Естест­венно, очень много различных самолетов вокруг пролетало, и это подстегивало.

— Ну, «летчиком» вы стали — налетали много...

— Да, только без диплома (смеется). Летчиком-любителем, в общем-то...

— В начале 70-х в Ворошиловграде, ныне Луганске, футбольная команда «Заря» громко о себе заявила, которая под руководством Германа Зонина в 72-м году чемпионом Советского Союза стала, — для провинциально­го коллектива в то время случай уникальный! Сегодня уже можно сказать, что такого успеха достичь удалось благодаря тому, что первый секретарь обкома партии Владимир Васильевич Шевченко очень любил футбол и игроков дополнительно стимулировали, хотя, по большому счету, это уже большого значения не имеет — исторический факт важен. Вы из «Зари» перед триумфальным 72-м годом ушли, поэтому чемпионом СССР тогда так и не стали — сожалели об этом?

— Нет — наоборот, рад за ребят был, с которыми мы вместе трудились, и мне, кстати, как-то в этом плане везло, потому что в хорошие клубы всегда попадал. В «Заре» два года мы проработали — на третий команда чемпионом СССР стала, а в киевское «Динамо» я в декабре 71-го (считайте, в 72-м) пришел, и через год мы также первыми финишировали.

— Золотые медали «Зари» вы заслуженными считаете?

— Это хорошая команда была, игроков по человеческим и профессиональным качествам тщательно отби­ра­ли, и футболом мы жили.

— Народная любовь к «Заре» большая была и искренняя, а вы геройским парнем себя чувствовали?

— Ну, поскольку я только из сумского «Спартака» туда перешел, то поменьше: как вновь при­бывший глаза местным болельщикам еще не намозолил. Наоборот, это они ко мне привыкали, а так, естественно, где бы мы ни появлялись, болельщики от души приветствовали нас, бла­­годарили.

«В СОПРОВОЖДЕНИИ СЕКРЕТАРЯ ОБКОМА Я БЫЛ В КИЕВ ДОСТАВЛЕН И СЕКРЕТАРЮ ЦК СДАН ИЗ РУК В РУКИ»

Михаил Фоменко (справа), Анатолий Куксов (слева) и другие игроки ворошиловградской «Зари», 1971 год. В киевское «Динамо» Фоменко перешел перед началом сезона 1972 года, в котором «Заря» стала чемпионом СССР. «Это хорошая команда была...»

— Многие футболисты из провинции, которые, как и вы, выдающимися мастерами в киевском «Динамо» стали, признавались мне, что идти сюда боялись, робели — понимали, что уровень здесь высочайший и они могут на вторых, а то и третьих ролях оказаться, тогда как дома первыми парнями на деревне были. У вас, когда в «Динамо» вы шли, коленки, простите, не тряслись?

— Нет, и я свои слова проиллюстрирую. Вы же представляете, чем были тогда Коммунистическая партия, первый секретарь обкома, секретарь ЦК?

— Конечно...

— Ну так вот, когда в Ворошиловграде узнали, что в «Динамо» меня приглашают, с местным руководством разговор состоялся. Мне сказали: «Решение только от тебя будет зависеть, и если не хочешь, не поедешь, а если хочешь — удерживать не станем». — «Хорошо, — я ответил, — тогда ос­таюсь», но недели две спустя в сопровождении одного из секретарей обкома я был в Киев доставлен и секретарю ЦК сдан...

— ...из рук в руки...

— Именно.

— Ваш первый динамовский наставник Александр Севидов хорошим тренером был?

— Вопрос некорректный, потому что, как коллега о коллеге, говорить о нем ни что-то плохое, ни слишком хорошее я не могу. Отвечу так: как тренер и как человек мне он нравился.

— В 73-м году за три тура до окончания чемпионата СССР его сняли — он поплатился за то, что в финальном матче Кубка Союза с ереванским «Араратом» с заменами не угадал? Напомню: вместо активных Блохина и Буряка на по­ле Севидов защитников Зуева и Кондратова выпустил, в результате чего, выигрывая за две ми­нуты до конца матча со счетом 1:0, киевляне со счетом 1:2 проиграли...

— Если честно, мне и тогда о таких вещах сложно было судить, и сейчас, потому что детали мне неизвестны, а людей, тренеров в ту пору менявших, в живых уже нет. Ну смотрите: 72-й год, вы же прекрасно понимаете: если «Заря» чемпионом стала, значит, мы и Кубок могли взять. Не взяли... Нет, не Севидов был виноват, и я, например, в одном из эпизодов, приведших к голу в наши ворота, маху дал, а в результате... Тогда, как и сейчас, впрочем, особо не разбирались — обвинили прежде всего тренера, команда которого надежд в борьбе за Кубок Союза не оправдала. Плюс золотые медали упустили.

— «Арарат» и то, и другое выиграл, то есть все было логично?

— Да, тем более на сцене появился тогда (о нем много уже говорили) Валерий Васильевич Лобановский — наверное, какие-то предварительные разговоры с ним руководством на эту тему уже велись.

— Ровно 40 лет назад, в 74-м году, два новых наставника в Киев пришли — Валерий Лобановский и Олег Базилевич: один из «Днепра», второй из «Шахтера», причем оба — и это для советского футбола было в новинку — позиционировали себя как главные или, по терминологии того времени, старшие тренеры. Они по так называемой модели Зеленцова работать начали, и сразу команде супервысокие нагрузки предложили, которых советские футболисты тогда, в принципе, не испытывали. У ребят, у вас, в частности, протест это вызвало?

— Поначалу нет — напротив, тренировались мы с удовольствием, потому что нам объяснили, для чего это все нужно: все-таки одно дело заставлять футболиста что-то выполнять, а другое — убедить его в том, что это необходимо. Естественно, процесс пошел — тем более команда уже была готова, как следует укомплектована...

— Севидовым?

— И им в том числе. Что-то еще до него Виктором Масловым было заложено, но это, как говорится, сработало во­время, плюс тренеры — они же не рядовые были, а именитые. Более того, после установочки, перед выходом на матч мы искали себе местечко, чтобы уединиться, и друг друга настраивали, уточняли, кто что должен на поле делать.

— Ваши товарищи, однако, мне при­зна­вались, что эти нагрузки многих просто загоняли: одних выворачивало на­изнанку, другие не могли дальше бе­жать, — и подспудное не­до­вольство какое-то назре­вало...

— Ну, это уже потом случилось, а поначалу к требованиям тренеров все с пониманием относились. Тяжело было, не скрою, но мы втянулись, адаптировались, ведь чувствовали: это большую приносит пользу.

— Кто-то из тандема тре­неров не­множко главнее был или они действительно были во всем равны?

— Валерий Васильевич все-таки выделялся, да вы же и сами прекрасно понимаете: когда со своим другом общаетесь, кто-то из вас на первом месте, а кто-то на втором — это жизнь.

«В 76-М ГОДУ ЕСЛИ Я, ДОПУСТИМ, В СОСТАВ НЕ ПОПАДАЛ, БЫЛ ОЧЕНЬ ДОВОЛЕН»

— В киевском «Динамо» вы стали трехкратным чемпионом Советского Союза, двукратным обладателем Кубка СССР, обладателем Кубка кубков и Суперкубка УЕФА — карьера блестящая! — но 75-й, год выдающихся динамовских побед, стоит, конечно, особняком. Вы одним из 11-ти основных игроков являлись, и, кстати, сейчас трудно представить, что тогда не то что скамейки запасных не было — всего два-три человека без ущерба для об­ще­командных действий выходить на замену могли...

— Да, вы правы.

— Удивительная для нынешнего футбола история, а вы чувствовали, что это ваш и ваших партнеров триумф, вершина, которую не то что превзойти, а даже еще

Киевское «Динамо» образца 1972 года: Владимир Мунтян, Анатолий Пузач, Владимир Трошкин, Олег Блохин, Михаил Фоменко, Виктор Матвиенко, Анатолий Бышовец, Виктор Колотов, Стефан Решко, Евгений Рудаков, Вадим Соснихин

раз покорить будет трудно?

— Дело в том, что мы о таких вещах даже не задумывались — это сейчас можно назад оглянуться, посидеть, проанализировать что-то, а тогда мчались вперед и только вперед. Лишь когда с проблемами в 76-м столкнулись (наверное, у вас будет на эту тему вопрос), поняли, что работа работой, но отдыхать, восстанавливаться тоже надо, а мы же, по большому счету, две, максимум три недели отдыха в год имели...

— Вы же не только за клуб — и за сборную СССР играть успевали...

— Да-да-да, плюс и с семьями же побыть хотелось, в моральном плане чуток отойти, а на руки получали путевки, по которым, учитывая проблемы свои со здоровьем, ехали восстанавливаться...

— А проблемы уже начинались?

— Да ну — куда же без них?.. Это причем не то что болезни, а профессиональные издержки: у одного со спиной нелады, у другого суставы, третий операцию перенес, четвертый в связи с большими нагрузками различные хвори, такие, как насморк, простуда, подхватывал... Мы поняли, что действительно отдыхаем мало, и когда подготовку к сезону-76 начали, уже разговоры между футболистами пошли. Мы впечатлениями обменивались, каждый свое мнение высказывал, и сходились в том, что это неправильно.

— Я со многими динамовцами из того «золотого» состава говорил — по их словам, бунт в команде зашел настолько далеко, что руководству ЦК чуть ли не ультиматум поставили: или они (тренеры Лобановский и Базилевич), или мы — так и было?

— Да, потому что накопилась усталость, и только вдумайтесь: в 76-м году если я, допустим, в состав не попадал, был очень доволен. Помню, на сборы в Болгарию мы поехали — там среднегорье. За неделю до возвращения оттуда у меня проблемы возникли, и хорошо, врачей было много, потому что не только мы к Олимпийским играм готовились, но и немцы, болгары, румыны. Собрался консилиум, потому что вроде ничего, ничего, а потом раз — аппендицит.

Спустили меня вниз, прооперировали, и когда домой приехали, я думал: «Ну, сейчас ребята на сборы отправятся, а я с семьей побуду, отдохну, восстановлюсь как-то», а Валерий Васильевич головой покачал: «Ни в коем случае. Как это так? Раз команда там будет, твое место с ней. Не-не-не, поехали», и через неделю я уже в общей группе тренировался. Вдумайтесь: две недели спустя после удаления аппендицита! — через три я уже на поле играть вышел.

— Кому теперь об этом расскажешь?

— Если обычному человеку месяц сейчас после операции подобной дают, то сколько нужно было мне восстанавливаться...

— ...при тех сумасшедших нагрузках...

— Представляете?

«КОГДА НА ФУТБОЛЬНОЕ ПОЛЕ МЫ ВЫХОДИЛИ, ЭТО КОМАНДА БЫЛА — ПОПРОБУЙ КТО-НИБУДЬ ИЗ СОПЕРНИКОВ НАШЕГО ИГРОКА ТРОНУТЬ»

— Несколько лет спустя, когда вы с Валерием Васильевичем уже как тренер в «Динамо» работали и вас наверняка какие-то если не дружественные, то уж партнерские наверняка отношения связывали, в разговорах с ним темы 76-го года касались?

— Нет.

— Никогда?

— Нет, потому что ушло все... Вы правильно сказали: то бунт был, и мне приятно отметить, что действовал наш коллектив открыто: мы не прятались, не шептались, не жаловались кому-то, а на тренировочной базе в Конче-Заспе засели (туда люди из ЦК партии приезжали, и по этому поводу свое мнение мы им высказывали). Ну о чем говорить, если я, например, имея тогда, в 28 лет, игровой вес 76 килограммов, в этих матчах на поле с 72-мя выходил. Минус четыре кагэ — это явление ненормальное.

— Хорошо, что не пять...

— Ну да (улыбается). Высказали, в общем, друг другу наболевшее — и все, и Лобановский, между прочим, изменился.

— Что-то понял?

— Ну, естественно — он же человеком был, причем весьма эрудированным, и как личность, как специалист выводов не сделать, не извлечь из такой ситуации пользу не мог...

Звездный состав «Динамо» (Киев) 1975 года, когда клуб взял Кубок обладателей кубков и Суперкубок Европы: Владимир Мунтян, Александр Дамин, Владимир Онищенко, Валерий Зуев, Леонид Буряк, Олег Блохин, Владимир Веремеев, Анатолий Коньков, Стефан Решко, Валерий Рудаков и Михаил Фоменко. «Мы, по большому счету, две, максимум три недели отдыха в год имели...»

— «Хорошо, — сказало тогда якобы руководство, — тренеры от работы пока отстраняются, избирайте из числа футболистов совет и к матчу с «Днепром» готовьтесь самостоятельно», и вот дома вы выходите на поле против «Днепра», поначалу в счете 1:0 ведете, но в итоге проигрываете 1:3. Некоторые динамовцы, ваши партнеры, мне говорили: по их мнению, некоторые игроки по договоренности с Лобановским и Базилевичем этот матч соперникам сдали, чтобы показать: без тренеров никуда. Так это, на ваш взгляд, или нет?

— Сложно сказать, во всяком случае, признаний ни от кого — имею в виду тех, кто в этом якобы был замешан, — я не слышал. Мое мнение таково: раз все это происходило, то не без причин — кстати, когда мы на собраниях претензии тренерам высказывали, некоторые футболисты молчали. Видя это, остальные начинали с ними на повышенных тонах разговаривать, горячо и нервно свою точку зрения отстаивать — и уже отсюда ответ на вопрос, почему проиграли мы, вытекает.

Да, футболисты у нас подобрались высокого класса, но командой (а нам много рассказывали и объясняли, что это такое) на то время мы не были и в этом убедились. Тогда мы заявления об увольнении написали и разошлись — я в больницу лег, другой уехал, третий еще куда-то подался, четвертый за дубль начал играть, но когда команда в сложное положение попала, с нами беседовать начали и просить: «Ребята, давайте-ка возвращайтесь». Так через 10 бесцветных игр снова мы собрались, сели, друг с другом поговорили и вперед полетели...

— ...как раньше летали...

— Да, и немножко нам не хватило, чтобы снова первое место занять.

— Вы сказали, что некоторые ребята друг друга не понимали: были в команде (я знаю это со слов и Леонида Буряка, и Олега Блохина, и Владимира Мунтяна) группы по интересам: кто-то с кем-то дружил, а единого коллектива не получилось. Виктор Звягинцев, например, утверждал в интервью «Бульвару Гордона», что даже до мордобоя дошло — из-за того, что решили все вместе заявление об уходе из команды подать, а Решко вдруг передумал, Онищенко ударил его по лицу...

— Может, вы в чем-то и правы, раз было такое, но когда на футбольное поле мы выходили, это действительно команда была. Попробуй кто-нибудь из соперников нашего игрока тронуть...

— ...защитники правила хорошего тона объяснят моментально...

Тренеры «Динамо» (Киев) Валерий Лобановский и Олег Базилевич, администратор клуба Александр Петрашевский, игроки Михаил Фоменко и Владимир Веремеев с европейским Суперкубком, октябрь 1975 года

— Да! В жизни один резко на все реагирует, другой более сдержан, но на тренировках мы себя не щадили, и по окончании их некоторых, как говорится, надо было с сеток снимать, потому что, если бы тренировались вполсилы, ничего бы не выиграли. Когда конфликт тот случился, мы понимали: это пережить надо, и как можно быст­рее, и раз уж опять собрались, то какой смысл второе-третье, а тем более четвертое-пятое места занимать, если привыкли первыми быть? Мы жили тем, что только побеждать хотели — всегда!

— С 75-го года почти уже 40 лет прошло, а киевское «Динамо» того образца до сих пор в памяти тех, кто любит футбол, для кого он — религия. Уникальные ребята тогда подобрались: каждый был на своем месте лидером, ни в одной из линий слабых мест не было. Это действительно была команда выдающихся мастеров, людей с двумя сердцами, для которых тайн на футбольном поле не существовало?

— Ну, тайн, как вы понимаете, нет, если их соперник не создает...

— Это как тренер вы говорите?

— Да, и мы это понимали. Для нас ведь теоретические занятия проводились, мы видеозаписи игр соперников просматривали — у нас у первых видеомагнитофоны появились, сбор информации шел, выработка алгоритма...

— Этим Михаил Ошемков занимался?

— Да, материалы готовил. От этого же никуда не денешься: выходя на по­ле, чтобы определенного соперника обыграть, сильные стороны его «свя­зать» надо и навязать игру, в которой можно свои пре­имущества проявить, так что сюрпризов хватало, но эти ребусы мы по мере поступления решать старались.

«БОЛИ БЫЛО МНОГО,НО БЕЗ НЕЕ КАК?»

— Может, это прозвучит очень наивно, по-дилетантски, но мне почему-то кажется, что футболисты вашего поколения и следующего, которое в 85-86-м годах блистало, — были в отношении к своему делу, к профессии очень честны, любили футбол и лишь бы как, спус­тя рукава, подходить к нему не позволяли. У вас нет ощущения, что нынешние ребята этого лишены напрочь?

— Нынешние уже более-менее подтянулись, потому что многие понимать начинают: чудес не бывает. Чтобы на поле игрой удивлять, надо на тренировках ее отрабатывать, а до этого поколение... Да, це­ликом с вами согласен, и когда я в клубах работал...

— ...насмотрелись?

— Ой-ой-ой! Очень много таких нерадивых ребят попадалось, а то, что в другое время были мы рождены, вы и сами прекрасно знаете — мы же с этого разговор начали. Непростая была тогда жизнь, ничего с неба не падало — надо было самим пыхтеть, и даже дети — дети! — работали. Я в 16 лет уже на завод пошел, но разве по нынешним представлениям это жизнь?

— Вопрос, может, бестактный, но тем не менее... Из сегодняшнего сос­тава киевского «Динамо» хоть кто-нибудь в «основе» 75-го года мог бы, на ваш взгляд, появиться?

— Без комментариев — отвечать на этот вопрос я некорректным считаю.

— У вас очень сильная линия защиты тогда была: вы, Решко, Трошкин, Матвиенко, Коньков — пройти этих ребят было невероятно трудно, а вы локоть друг друга чувствовали, понимали друг друга с полуслова?

— Да, потому что «Динамо» — это же фактически сборная СССР была. Вы понимаете ведь (мы на эту тему уже говорили), что тренер тогда только на игрока показывал — и ему того сразу же, моментально, при­возили. Помните, как и откуда Колотова доставили?

— Из «Рубина» казанского...

— Да, причем на него там уже очень многие клубы глаз положили, но...

Тренерский штаб киевского «Динамо»: Михаил Коман, Михаил Фоменко, Валерий Лобановский и Анатолий Пузач, 1980 год. «Лобановский своеобразный был человек, на месте не стоял, одинаковых рецептов на все случаи жизни у него не существовало. При нем столько перестроек в «Динамо» происходило...»

— Особенно Москва хотела его заполучить...

— Однако...

— Ваше поколение отличалось еще тем, что умело играть с травмами, через боль, тем более что зачастую замен-то и не было. Болельщики вас очень смелым считали, а сами вы физической боли боялись? Травм вообще много было?

— Бессчетно, потому что много было борьбы, и если ее мы навязывали, значит, не трусили... Здесь, в Союзе, еще более-менее складывалось, а когда в Европу приезжали, там тоже бойцы были.

— Неслабые ребята, да?

— Помню, на первую игру с «Баварией» в Суперкубке прибыли, и когда вышли накануне на тренировку, знаете, сколько человек в общей группе было? Семеро, а завтра играть.

— Лазарет...

— На следующий день перевязали ребят, накололи... Тяжелый был матч, но выиграли, однако это не единственная такая игра — до нее финал Кубка кубков был с «Ференцварошем»...

— После матча с «Араратом» в Ере­ва­не, где соперники киевлян не щадили — будто специально выводили из строя...

— Да, а у меня же со спиной проблема была. Первую боль лет в 18 еще в сумском «Спартаке» почувствовал — из-за перегрузок межпозвоночные диски съехали, и по этой причине последние два года в «Ди­на­мо» много травм получал. Ситуацию усугубили неприятности с задней поверхностью бедра: надрыв мышцы, микронадрыв (почему и закончил рано, в 30 лет), и вот за день до «Ференцвароша» по мячу ударил — и опять острейшая боль. Ну потерпели, потом накололись опять же, и все — пошли дальше играть.

Боли много было, но без нее как? Если ты к ней не приноровишься, она все время  будет тебя донимать, а надо терпеть, и мы сейчас уже со своими по­до­печными опытом делимся, рассказываем, как ее пересилить. Они тоже понимают прекрасно: без это­го никуда.

— Как же вы себя играть заставляли, что перед выходом на поле себе говорили? «Надо!»?

— А там, по-моему, и говорить ничего не нужно было, потому что сами все чувствовали. Ну как? Если на игру мой приятель не выйдет — защитник, да еще и полузащитник, — сложновато команде придется, и все это понимали. Только если уже невмоготу было, матч пропускали...

— Говоря с вашими партнерами о том, какие характерные черты были присущи вам как защитнику, слышал от них: смелый, тактически грамотный, умевший читать игру, — но они еще добавляли, что вы отличались умением концентрации не терять, не расслабляться, чего очень многим даже выдающимся мастерам не хватает. Это врожденное качество или вы его тренировали?

— Даже если врожденное, без тренировки пропадет все быстро, а так, естественно, ты на футбольное поле выходишь и знаешь: свисток — это начало игры, свисток — конец, тем более что такого отношения от нас требовали. Голы на первых секундах добавлен­ного времени забиваются из-за чего? Из-за...

— ...потери концентрации...

— Вот представляете, команда столько сил отдала, но один кто-то расслабился — и получили. Это уже, как говорится, не есть хорошо, так что все об этом знали, и тренеры нам твердили: от начала до конца только на одном ты сосредоточен, а потом уже чем-то еще занимайся, о другом думай.

«МЮЛЛЕРУ, МОЖНО СКАЗАТЬ, ГОСПОДЬ БОГ ПОМОГАЛ — ВОТ БУДУТ В ШТРАФНОЙ ПЛОЩАДКЕ ЧЕЛОВЕК 20 СТОЯТЬ, А МЯЧ, ЕСЛИ БОРЬБА ИДЕТ, К НЕМУ ВСЕ РАВНО ОТСКОЧИТ»

— Задача защитника — соперников к воротам своим не подпускать, а кому из великих вы противостояли, с кем в дуэлях один на один сражались?

— Со многими, но особенно легендарный форвард мюнхенской «Баварии» и сбор­ной Германии Герд Мюллер запомнился — этот человек для футбола рожден...

— ...и голы из ничего забивал, да?

— Особенность его такая была: вот, до­пустим, будут в штрафной площадке человек 20 стоять, а мяч, если борьба идет, к нему все равно отскочит. Непросто было его опекать — он действительно одним из самых непредсказуемых был, и, можно сказать, Господь Бог ему помогал, потому что невозможно так вот нетривиально, мгновенно реагировать... Даже сейчас смотришь, допустим, все эти записи...

— ...а смотрите?

— Ну, естественно, так иногда даже объяснить не можешь, как это все произошло.

— Чутье, да?

— Вот именно, чутье уникальное.

— Перед поединками с большими командами лично у вас мандраж был?

— Он вообще двух видов бывает: один легкий, который настраивает, помогает собраться, и другой, который с футбольного поля тебя убирает. Мы все понимали прекрасно: если тебя мандраж второго типа посещать будет, какой смысл вообще на матч выходить, и такого у нас практически не было.

— Великий Владислав Третьяк рассказывал мне, как в 1972 году сборная Советского Союза по хоккею к канадцам на знаменитую суперсерию прилетела (напомню читателям, что так восемь матчей между лучшими профессионалами Канады и сборной СССР назвали). Когда наши ребята вышли первый раз на лед, 18-тысячный ревущий стадион увидели и соперников — воинственные прически, бычьи шеи, шлемов нет, да еще и жвачки жуют, улыбаясь беззубыми ртами: кажется, только скажи «фас!» — разорвут... «У нас колени подкосились просто, — говорил он. — Мы поняли: это все» — у вас подобные случаи были?

— Разве что в начале карьеры или когда с серьезным соперником первый раз встречался (ведь и Третьяк говорит, что это первая игра их была), а когда опыт имеешь, такого уже не произойдет. Да, переживаешь, но мы же в команде общаемся, тренируемся и знаем уже, кто на что способен. Идеального футболиста нет — даже тот, у кого, как говорится, история сильная, очень сильная, может где-то себе слабину позволить, поэтому мы и старались друг друга страховать, выручать.

— Были в вашей команде ребята, которые умели практически все?

— Ну, это очень и очень сложно.

— А Виктор Колотов?

С Дмитрием Гордоном. «Были в вашей команде ребята, которые умели практически все?». — «Ну, это очень и очень сложно...»

— Ну, не зря же он, хотя и на несколько лет моложе многих, капитаном команды был — значит, и в других аспектах имел преимущество...
Что-то у него действительно было, потому что он практически все мог, но знаете, какой ценой? Не берег себя... Хоть и говорили, что он двужильный, даже прозвище ему дали «Два сердца», к сожалению, это не так...

— Вот и надорвался... Грустно на его похоронах было, когда вся команда собрались, а капитана среди вас уже не было?

— Да не то слово!

— Казалось, что частичка каждого из вас тогда умерла?

— Да, потому что человека не стало, с которым определенный отрезок времени мы прошли...

— ...и какого времени!..

— Да, на таком уровне, и видеть, что он уже не здесь, а в другом мире, невероятно тяжело было.

«ЭТО НЕ ЛОБАНОВСКИЙ МЕНЯ ПРИГЛАСИЛ — Я К НЕМУ САМ ПОМОЩНИКОМ ПОПРОСИЛСЯ»

— Мы говорили о том, что в «Динамо» тогда группками дружили, а кто в вашу входил?

— Коньков, Онищенко...

— То есть эта дружба, я так понимаю, сквозь годы прошла?

— Да, потому что такого — вот сегодня она есть, завтра нет, а потом опять появляется, не бывает.

— Это правда, что Блохина в команде не любили?

— Без комментариев, и даже если что-то где-то проскальзывало, как можно не любить человека, который столько мячей забивает?

— А были ребята, которых любили все?

— Ну, давайте слово «любили» заменим — уважали...

— Кто, кроме Колотова, непререкаемым авторитетом являлся — Рудаков?

— Так у каждого, как говорится, он свой — для меня это один список, для Иванова — второй, для Петрова — третий. Все сугубо индивидуально, в то же время как можно человека не уважать и в одной с ним команде играть?

— Всякое случается...

— Так это не команда уже, не коллектив единомышленников...

— Бразильского форварда Халка в «Зените», по-моему, вообще не любит никто, тем не менее...

— Ну, вы же понимаете: немножко другое сейчас время, потому что, с одной стороны, это о человеческих качествах игроков говорит, которые, увы, оставляют желать лучшего, а с другой стороны, те зарплаты, которые они получают...

— ...поводом для нелюбви и стали...

— Да — вы же знаете, сколько им платят. Вот вам пример: мы Кубок кубков вы­иг­рываем и получаем аж, дай Бог памяти...

— ...долларов 500, наверное...

— 500 или 700 — где-то так.

— Богатыми по тем временам людьми вы были...

— Ну да! — там же, кроме 500 долларов от украинского Спорткомитета, и от московского кое-что перепало.

— Представляете, сколько жвачек можно было купить!

— Вот именно!

— И в киевском «Динамо», и в сборной Советского Союза вы капитаном бы­ли — сборная, когда игроками из других клубов пополнилась, сильна была?

— Естественно, потому что не простые же добавлялись ребята, да и какой смысл человека брать, уровень которого заданной планки ниже? Можно и теми 11-12 ки­ев­скими динамовцами, что были в наличии, обходиться, а так футболистов, разумеет­ся, приглашали хороших, тех, кого по какой-то причине в «Динамо» вытащить не могли.

— В 30 лет вы из большого спорта ушли — для защитника до обидного рано...

— Конечно.

— Думаю, при нынешней медицине еще лет шесть играли бы смело...

— Наверное, если бы все это обратно вернуть, можно было бы сознательнее управлять процессом, более осмысленно относиться к игре, по-другому где-то чем-то распорядиться... Был бы уже опыт, а так, естественно, одним желанием все горели: только вперед! Сейчас, безусловно, это иначе выглядит, потому что игра немножко другой стала. Раньше, если команда по-настоящему классная, остановить ее очень сложно было, а теперь много тактик в арсенале имеется, позволяющих эти сильные стороны нивелировать, то есть тогда футбол был более функциональный.

— Покойный Владимир Маслаченко мне говорил: «Великие в прошлом ди­намовские игроки станут преемниками Лобановского только в том случае, ес­ли не будут на это божество оглядываться, а пойдут собственным путем — бесконечно футбольного Мао Цзэдуна цитировать попросту неприлично! Вы что, второго Лобановского хотите? — вопрошал он. — Его не будет, а из думающих тренеров есть Миша Фоменко, который, я знаю, вел дневники. За Лобановским тренировки записывал, схемы, порядок действий на поле». Это правда?

— Ну, дневниками это, по большому сче­ту, не было — вот упражнения действительно записывал и свои мысли по поводу... Так это начиналось, а какое-то время спустя уже сам понимал, что к чему, потому как если метод не усвоишь, через сознание свое не пропустишь, управлять процессом не сможешь.

— То есть что-то вы все-таки конспек­тировали?

— Ну, естественно — а как же?

— Это для вас естественно — разве кто-то еще из ребят записи вел?

— Дело в том, что мы такими подробностями тогда не делились.

— С 80-го по 84-й год вы тренером ки­евского «Динамо», то есть помощником Валерия Васильевича Лобановского, были — это он вас пригласил или вы сами с просьбой к нему подошли?

— Нет, я.

— Ух ты!

— Да, в 80-м году, окончив Высшую школу тренеров, к Ва­сильичу попросился: «Теорию-то я уже подучил, а теперь не­множко практики получить надо», и г­де же, как не в команде, где был игроком? Я сразу объяснил, что прийти не навсегда хочу, всю жизнь помощником оставаться не со­би­раюсь, это меня не устраивает. Просто в Кие­ве пару лет поработаю — и в свободное плавание пущусь.

— Он к этому нормально отнесся?

— Абсолютно, без проблем.

«МЫ ПОНИМАЛИ: С ЛОБАНОВСКИМ ТЯГАТЬСЯ НЕ МОЖЕМ»

— Каким в течение этих четырех лет был в киевском «Динамо» круг ваших обязанностей?

— Первый год Анатолию Пузачу в дубле я помогал, а потом начал самостоятельно с ним работать, плюс в командировки на просмотр ездил. Не выискивать, кого бы где взять, а конкретно: фамилия такая-то, такая-то и такая-то, плюс информацию о командах, с которыми предстояло играть, со­бирал.

— Тогда матчи дублирующих составов — в частности, киевского «Динамо» (я хорошо это помню, поскольку ни одного не пропускал) — собирали полные стадионы: дубль у киевлян был сильный, и болельщики на него шли с удовольствием. Это, правда, другие были болельщики: они не просто любили футбол — очень хорошо в нем разбирались, много знали и видели, а какие ребята тогда в дубле тон задавали! Кого из них, самого яркого, выделить можете?

— Михайличенко, Раца...

— Кузнецова, наверное?

— Естественно, хотя он недолго там поиграл — в основном составе быстренько закрепился. В дубле тогда очень много способных ребят было...

— Каратаев, Савельев, Ба­ра­нов, Оле­­фи­­рен­ко, Чер­ни­ков, Па­сич­ный, Гуй­га­нов?

— Да, но их карьера в первую очередь от них зависела. Это как витязь на распутье: направо пойдешь — неприятности наживешь, прямо пой­дешь — славу найдешь, налево пой­дешь — жив будешь, да себя по­забудешь, и многие ушли, потому что неправильный выбор сделали.

— Интересно вам с ними было?

— А как же? Во-первых, незнакомые приезжают ребята, школы у них разные. Они у одного, другого, третьего, четвертого наставника тренировались, и вот, общаясь с ними, ты видишь, насколько методика подготовки в «Динамо» от той, которая знакома им, отличается. Разумеется, все это подтягивать, направлять нужно...

— Когда вы тренером стали, ваше об­щение с Лобановским по сравнению с прежним, в качестве игрока, изменилось?

— Естественно, тем более что очень мно­го, особенно в первые год-полтора, вопросов возникало, которые я тут же ему задавал.

— И он отвечал?

— Без проблем, без напряжения, как коллега коллеге.

— 12 лет уже после смерти Валерия Васильевича прошло... Наверное, вы и сегодня о нем иногда вспоминаете, когда ответы на какие-то вопросы ищете, и думаете, как бы он ту или иную проблему ре­шил?

— Понимаете, сравнивать слож­но: как я уже говорил, это своеобразный был человек — не то что своеобразный, а разный, и на месте он не стоял, одинаковых рецептов на все случаи жизни у него не существовало. При нем сколько перестроек в «Ди­на­мо» происходило — одни игроки уходили, другие приходили, у не­го, дай Бог памяти, составов шесть-семь менялись, и одинаковыми эти команды не были.

— Когда разговор о Лобановском заходит, что в памяти тут же всплывает?

— Наверное, «первое свидание» — мы же о нем все наслышаны были: дескать, такой тренер... Тем более, по большому счету, он не намного старше нас был — на семь, восемь, девять лет, кого как. Какие-то ожидания это подпитывало, а потом все на свои места встало, и каких-то моментов недопонимания, отторжения не было, потому что, если человек другого человека уважает, будет все от него брать, а если равнодушен к нему, слова его мимо ушей пропускать станет. Мы равнодушны не были...

— Известно, и это не секрет, что Валерий Васильевич авторитарным, в общем-то, был и сильных людей рядом с собой не очень-то жаловал, то есть на вершине, как я понимаю, он должен был находиться один, место помощников — немножко в тени. Вы себя в тени ощущали?

— Дело в том, что что-то показывать при нем мы не хотели — понимали, что с ним тягаться не можем.

— Система координат, субординация была...

— Да, и какой же смысл? Просто неразумно с нашей стороны выпячивать себя было.

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter