Сергей МАКОВЕЦКИЙ: «Иду по Тверской — звонок: «Вы в Бога веруете?». — «Да, — опешил я. — А кто это?». — «Вас услышали. Это Михалков...»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 27 Июня, 2013 00:00

«ВОТ БЫЛ БЫ У НАС ТАКОЙ БАТЮШКА, КАК ТЫ, Я БЫ ЕМУ ИСПОВЕДАЛСЯ...»

Украинские народные песни, которые когда-то пела мама, Сергей Васильевич тоже хорошо помнит. Из-за одной из них - всем известной считалочки «Як служив я в пана та першеє літо», прозвучавшей в фильме «72 метра», - он, собственно, и согласился на роль гражданского врача Черненко, который вынужден был взять на себя невыполнимую миссию и попытаться спасти экипаж подводной лодки «Славянка», затонувшей на относительно небольшой глубине - 72 метра. «Небольшой техники, - уточняет Маковецкий. - Для человека-то в самый раз...».

«В первом сценарии мой Черненко, который выбирается на поверхность и во всем этом своем снаряжении бежит и карабкается по горам, точно никуда не добегает, - рассказал Сергей Васильевич. - Взбирается на гору, а за ней гора еще выше, и на этом фильм заканчивается. Но когда мы приступили к съемкам, произошла та ужасная трагедия с «Курском», и режиссеру Владимиру Хотиненко и сценаристу Валерию Залотухе поступило не то чтобы указание, скорее, убедительная просьба: «Должна быть надежда». И финал переделали. Мой герой взбирается на гору и видит темный ночной город. После чего стало еще страшнее, потому что он похож на мираж...

Додумали лай собак, огоньки, которые загораются то там, то здесь, и надежда на спасение подводников вроде появилась, но профессионалы все равно не поверили, потому что перед этим, в лодке, была сцена, из которой понятно, что кислорода хватит на 12 часов, а за такое время спасти людей технически невозможно - это смерть! Трагедия в том, что Черненко бежит впустую - независимо от того, город перед ним или горы. Но молодые люди, которые смотрели фильм, а потом пришли ко мне на концерт, часто задают вопрос: «Сергей, скажите, так вы успели или нет?». С надеждой смотрят: «У вас ведь получилось?». Что отвечать, до сих пор не знаю. Каждый пусть понимает так, как хочет понимать...».

После картины Хотиненко «Поп», где Маковецкий сыграл священника Александра Ионина, к нему стали подходить с другим вопросом. «И зрители, и пресса будто сговорились - спрашивают, изменился ли я после этой роли, и я тоже не знаю, что сказать. Конечно, хотелось бы ответить: «Да-а-а! Стал ближе к Бо-о-огу...» - и людей порадовать. Оправдать, так сказать, чаяния. Но не могу, потому что совру. Я сам не знаю, изменился ли, но ролью этой горжусь. Как-то в Выборге после просмотра подошел ко мне один зритель и говорит: «Вот был бы у нас такой батюшка, как ты, я бы ему исповедался». - «Что вы? - отвечаю. - Господь с вами!». - «Слушай, а может, можно уже и тебе исповедаться? Тебя же батюшки учили...». Еле отбился!

Хотя священники, действительно, учили - консультировали, мне очень трудно было находиться в шкуре «Божия человека». Когда к Царским вратам подходил и пробовал службу вести, коленки дрожали, не мог! И в облачении священничьем было тяжело - во-первых, потому что я много курю. У вас, я чув, палити де попало не можна, закон вийшов, так? Ну, хай вони і не палять, мені що робити? Недавно в Израиле был, где один врач убеждал: «Бросайте курить! Я говорю вам: бросайте курить!». Не выдержал, психанул. «Хорошо, - говорю, - я не против, только вы мне справку дайте, что если брошу, мне станет лучше!». Хотя, если честно, людьми, которые не курят вообще, я восхищаюсь. Поэтому, если вы сильный человек, бросайте, а если слабый - ищите себе оправдание».

«БАЛАБАНОВ БОЯЛСЯ СМЕРТИ, ГОВОРИЛ: «ТЯЖЕЛО УХОДИТЬ - СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ УБИЛ...»

«Часто слышу: «А какая у вас любимая роль?» - делился с публикой Маковецкий. - И вот как сказать, что Ионин, допустим, любимый персонаж, а остальные - не очень? Ведь есть еще и присяжный заседатель из фильма Никиты Михалкова «12», и мой герой из картины Леши Балабанова «Жмурки», на которую пошли все, ну буквально все, потому что Леша этой картиной восстал из страшного горя: наверняка вы читали и о нем, и о покойном Бодрове...

Я не думал, что Балабанов - прекрасный режиссер и удивительный человек - уйдет так рано, что вскоре после моего дня рождения - его 40 дней... Говорить можно сколь угодно долго, но единственное, чем мы можем помочь Леше сейчас, - это молитва: чтобы Господь простил ему все вольные и невольные прегрешения и принял к себе. Леша, кстати, боялся смерти, говорил: «Тяжело уходить - столько людей убил...», а я успокаивал, если это можно так назвать, отвечал: «Но ведь твои мертвые из тех, которые поднимаются на поклон!». Не знаю, было ли ему от этого легче...

В картине «12», по словам Сергея Васильевича, он заменил Олега Меньшикова, который роль первого присяжного, мнительного, но человечного ученого-физика, играть отказался. «Никита Сергеевич давно говорил: «Серега, есть к тебе разговор...», но это как-то затерлось, запамятовалось. Потом я понял, что меня просто не нашли. Ну, если хотят не найти, то не найдут никог­да, будут говорить: «Съехал из Москвы, не берет трубку...». И я действительно перестал ее брать, потому что уехал в Литву, где у меня был театральный проект. И если бы не жена, которая вынудила помочь ей с подготовкой к Новому году, я сам бы не нашелся, но она позвонила: «Сережа, скорее воз­вращайся!» - и я вернулся. А назавтра иду по Тверской - звонок: «Вы в Бога веруете?». - «Да, - опешил я. - А кто это?». - «Вас услышали. Это Михалков...».

«ИСКУССТВО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ - СТРАШНАЯ ВЕЩЬ!»

«Внешний облик, предложенный мне и подобранный на компьютере, вот эту лысеющую голову, я принял сразу, - вспоминал Маковецкий, - но до съемок оставалось всего два дня, надо было как-то проверить, а как? И я выдал: «Девочки, брейте!». А когда у меня на голове появился блестящий пятак, опомнился: вечером же спектакль!

Парик нашли игрушечный, лохматый, как шапка, как прическа домовенка Кузи. Стригли, что только ни делали, все равно он торчал как хотел... Друзья, пришедшие в театр, потом говорили: «Искусство перевоплощения - страшная вещь! Вот знаем же, что это ты, по голосу понимаем. А узнать нельзя, так в роль вошел!». Поздно вечером иду домой, звоню в дверь, Леночка моя открывает, а я так кепочку с головы р-р-раз: «Дорогая, я вернулся!». И знаете, как отреагировала женщина? «Сережа, ты с ума сошел, завтра Новый год!». Не знала, как со мной, таким, праздновать и куда меня вести можно. Но я о том, что брился, не жалею ни минуты. Хотя во время съемок боялся, что волосы на меня обидятся, скажут: «Не хотите - идите в баню! Больше не будем на вас расти...».

Не обошлось на вечере и без любимых писателей артиста - Чехова и Достоевского, отрывки из произведений которых он вдохновенно читал в перерывах между вос­поминаниями о съемках. И конечно, без фрагментов из сериала Сергея Урсуляка «Ликвидация», где Маковецкий сыграл Фиму-Полужида, друга Давида Гоцмана, заменив умершего во время съемок Андрея Краско.

«Андрюша сыграл гениально, - отметил Сергей Васильевич. - Мне кажется, не сто­и­ло вводить в картину меня, если бы Краско успел сняться в большем количестве сцен. Я очень волновался, а когда пошли положительные отзывы, был на седьмом небе от счастья. «Вы правильно говорите по-одесски - не шокаете», - писали одесситы. «Что вы таки наделали, зачем убили Фиму-Полужида? Моя мамочка плачет, не хочет смотреть сериал без Фимочки!». Все эти послания и записки давали понять: работу свою я сделал хорошо. По-другому, не так, как Андрюша, но смотреть можно...».