Кинорежиссер Петр ТОДОРОВСКИЙ: «Ханнелора племянницей фельдмаршала Паулюса была, ребенком у Гитлера на руках сидела, у Геринга, и когда у нас все закрутилось, призналась, что в гитлерюгенде состояла, была зенитчицей и сбила американский самолет. Поскольку она в руки советских попасть боялась, хотела, чтобы первым ее мужчиной был немец, и когда поняла, что это уже конец, где-то в развалинах, под бомбежкой, какому-то солдатику немецкому отдалась»

Часть II

(Продолжение. Начало в № 27)

«МОЙ ДРУГ МАРЛЕН ХУЦИЕВ ГОВОРИТ: «ХОЖУ С ПРОТЯНУТОЙ РУКОЙ, НИЩИЙ, ЖАЛКИЙ, КРОХИ ВЫПРАШИВАЮ...»

Фото «ИТАР-ТАСС»

- Вы и на фронте, и после войны много того видели, о чем говорить было не принято: скажите, сегодня, будучи абсолютно независимым художником и свободным человеком, имея позади такой опыт, советское государство вы любите или нет?

- Знаете, мой друг Марлен Мартынович Хуциев, который уже шесть или семь лет последний свой фильм снимает (естественно, первая сумма, выделенная на эту картину, давно уже съедена), говорит: «Я бы в то время вернулся. Хожу с протянутой рукой по Министерству культуры, нищий, жалкий, крохи выпрашиваю, чтобы хоть как-то что-то доснять, чтобы все-таки фильм случился, а там мы не знали, откуда деньги берутся». При одном условии - если сценарий цензурные рогатки проходил.

На Одесской киностудии, которую я очень люблю, потому что это она открыла мне путь в режиссуру и все такое, был редактор, который сценарий читал и мог на редакционную коллегию его представить. Если замечаний не было, текст уходил в Киев - там его единолично, не показывая больше никому, мог остановить, снабдив внушительным списком поправок, другой редактор, рангом повыше, который Одесскую киностудию курировал, но если все было хорошо, текст, начальством прочитанный (каким-нибудь замминистра), отправляли в Москву - там следующий редактор, который уже весь украинский кинематограф курировал и чувствовал себя едва ли не хозяином Украины, тоже любых поправок мог требовать.

«Марлен Хуциев, который уже шесть или семь лет последний свой фильм снимает, говорит: «Я бы в то время вернулся. Я тогда себя человеком чувствовал, а теперь я — ничто» Фото «ИТАР-ТАСС»

Иногда после того, как все такие пожелания выполняли, хороший сценарий в ерунду превращался, тем не менее Марлен Мартынович говорит: «Да черт с ней, с этой цензурой! - не собирался и не собираюсь антисоветские фильмы снимать, но я человеком себя чувствовал, а теперь я - ничто».

Конечно, сейчас система в кинематографе жесткая. У меня вот сценарий лежит под названием «Оглушенные тишиной» - я его написал в противовес фильму «Встреча на Эльбе», очень плохому, до жути заполитизированному, где два коменданта - наш и американский - показаны, и вот рассказал о том, что в действительности произошло, когда мы с американцами встретились, как наши солдаты вели себя с немцами и прочее - я ведь был комендантом, и в памяти много чего осталось. Не дают денег! Не пропускают! - а съемки по такому сценарию очень дороги: минимум три-четыре миллиона долларов надо, потому что актеры должны быть американские, немецкие, массовка немецкая нужна, обязательно какие-то общие планы там, на месте, снять надо.

- И опять к своему вопросу я возвращаюсь: этот строй советский сегодня вам дорог?

- Нет, потому что все-таки были мы несвободны... Нас даже мысль поехать куда-то в Италию не посещала, в голову это не приходило, и вообще, наше поколение - беспомощные либералы. Ничего не хотели: только бы дали снимать, и тот же Гриша Чухрай ходил со сценарием первого своего фильма про белогвардейца...

- ...«Сорок первый»...

- Да, и на студии Довженко пороги он обивал, и на Одесскую приезжал, пока, наконец-то, к Пырьеву не пробился, который генеральным директором «Мосфильма» стал, и тот сказал: «Будешь снимать!». Вот и все, так что утвердить сценарий - самое главное было, и еще надо было обязательно какого-то «зайца» там дописать - вы знаете, что это?

У меня в моем первом фильме «Верность» был в конце парад на Красной площади, на который смотрит седой уже, конечно, герой и все такое, и вот когда на Венецианский фестиваль картина попала, на предварительном просмотре критики приняли ее хорошо, за исключением этого эпизода - мол, чистая пропаганда... Взял я тогда две поллитровки и пошел к киномеханику - все свое обаяние в ход пустил... У них в будке был стол, ацетон - все необходимое, и после небольшой манипуляции картина на семь минут стала короче и вечером прошла на ура. Ко мне еще зрители подходили: мол, а почему это критики вас ругали? - вот это и был «заяц»...

Елена Яковлева и Томас Лаустиола в фильме «Интердевочка» по одноименному роману Владимира Кунина. «Лена — замечательная актриса, но еще и лошадь — работоспособность у нее потрясающая»

- ...который не помешал вам стать лауреатом в номинации «Дебют»...

- Кстати, о своем секрете я Марлену Хуциеву рассказал, у которого на этом фестивале фильм «Мне двадцать лет» был представлен. Он уже три взял поллитры и по знакомому маршруту отправился - к киномеханику, только я пять минут там сидел, а он полдня, пока все редакторские «поправки» не вырезал. Было 16 частей, осталось в результате 13, а ночью, в темноте мы с ним, оглядываясь, чтобы никто не увидел, вынесли под одеждой обрезки пленки и концы спрятали в воду - бултых!

«МНЕ ПИСАЛИ: «ВОТ У КУНИНА ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОКАЗАНО, ЧТО С ЯПОНЦЕМ ЕЙ ЛУЧШЕ, ЧЕМ С ЭТИМ ШВЕДОМ, А У ВАС ЧТО? ЕЕ ТРАХАЮТ, А ОНА ЛЕЖИТ, КАК КОРОВА...»

- У вас замечательные были картины: и «Военно-полевой роман», и «Любимая женщина механика Гаврилова», и, конечно же, «Интердевочка» - для того времени снять ее было поступком, потому что показать такое в советском кино раньше было немыслимо...

- Я в Доме ветеранов кино в Мат­ве­ев­с­ком сидел - мы там разные режиссерские штуки любили писать, и вдруг редактор сценарий приносит под названием... «Проститутка».

- Кунина?

Геннадий Сидоров (Женя-лейтенант), Наталья Щукина (Наташка-школьница), Любовь Полищук (Зина Мелейко), Ингеборга Дапкунайте (Кисуля), Ирина Розанова (Сима-Гулливер) и Елена Яковлева (Таня Зайцева), «Интердевочка». Картина была очень популярна в перестроечное время, лидер проката 1989 года

- Да, Володи. Я рассмеялся: «Ты что?», а он: «Главный редактор «Мосфильма» только Тодоровскому распорядился отдать: мол, пошлятину он снимать не будет, клубнички никакой не допустит». Ну, думаю, надо в более жестком материале себя попробовать, потому что постоянно какие-то лирические фильмы снимаю, а это уже социальный мотив, и у этой героини был план, было желание себя реализовать. Тогда как раз из Союза поток эмиграции хлынул: Родину покидали проститутки и не только они - за границу старались перебраться все молодые, красивые, которые чувствовали свою привлекательность и возможности, но не могли их здесь проявить.

- Проститутки с накоплениями уезжали?

- За накоплениями - шведы, которые в Питере гостиницу «Прибалтийская» строили...

- ...по тем временам просто шикарную...

- ...100 путан вывезли, но дело в том, что из сотни - это я уже в Стокгольме узнал, когда вторую серию там снимал, - в Швеции лишь 28 остались - остальные в Гамбург уехали, где по своей профессии продолжали работать...

Звезды советского кино Николай Еременко-младший, Анатолий Кузнецов, Александр Панкратов-Черный, Вячеслав Тихонов, Анатолий Ромашин, Петр Тодоровский, Георгий Жженов на VII кинофестивале «Окно в Европу», август 1999 года

- ...путанить...

- Да, там специальная большая улица есть...

- ...Рипербан, то есть поначалу сценарий Кунина вам не понравился?

- Вторая часть не понравилась - если бы точку поставить на том, как интердевочка за кордон уле­тает...

Кроме того, мне не дали Питер снять с верхней точки: Исаакий, Фальконе...

- А вы хотели?

- Очень! - мечтал показать город, увиденный глазами героини из самолета: дескать, вот с чем она прощается, а так просто какие-то общие планы сделали...

- Вы едва ли не первым в советском кинематографе осмелились показать половой акт...

- У Кунина в сценарии говорится, что Танька на это решилась, потому что отец, которого до того никогда в жизни не видела, три тысячи рублей за свое согласие на выезд ее потребовал... Понадобились деньги, и у героини другого выхода не было, кроме как провести ночь с японцем, но при этом с ним ей было лучше, чем со швед­ским мужем.

С Гариком Сукачевым на церемонии вручения российской кинематографической премии «Ника», 2006 год. С семиструнной гитарой Петр Ефимович не расставался сюности и был известен не только как аккомпаниатор, но и композитор Фото «ИТАР-ТАСС»

- Такое и в жизни бывает...

- После выхода фильма я сотни писем по этому поводу получил, мне писали: «Вот у Кунина по-настоящему показано, что с японцем ей лучше, чем с этим шведом, а у вас что? Ее трахают, а она лежит, как корова» - такие были претензии.

- Вам, тем не менее, тяжело было на показ столь откровенной сцены решиться?

- Если бы то, как мы это снимали, кто-то со стороны запечатлел, сюжет бешеный успех бы имел, потому что Лена Яковлева на кушетке лежала, из магнитофона джазовая мелодия лилась, в такт которой оператор немножко камеры двигал, осветитель бэбиком (легкий киношный осветительный прибор. - Д. Г.) водил, какие-то мазки нанося световые, кто-то бревном кушетку раскачивал, а я за задницу Лену толкал.

- Так у вас самая хорошая работа была...

- (Смеется).Трудилась, в общем, вся съемочная группа в поте лица, а ценители эротики недовольны остались: лежит, как корова...

С Эльдаром Рязановым и Александром Ширвиндтом на творческом вечере, посвященном 80-летию Эльдара Александровича, 2007 год Фото «ИТАР-ТАСС»

- Ругали потом вас за это?

- Что вы! - фельетоны пошли: сейчас, мол, все девочки фильм посмотрят и начнут проституцией заниматься, как будто ничего подобного раньше у нас не было - ни наркомании, ни проституции...

«КОГДА ПОЯВИЛАСЬ СЕКС-БОМБА: КОЖАНАЯ ЮБКА, ГРУДЬ НАРУЖУ! - ПРОСТАЯ РУССКАЯ ЖЕНЩИНА РЯДОМ СКАЗАЛА: «НУ, ВОТ ЕНТУ ВОЗЬМУТ СРАЗУ»

- С настоящими валютными проститутками вы об­щались?

- Ну, я ведь должен был материал уз­нать, потому что как же без этого?

- То есть общались...

- У меня, слава Богу, и художник в этом смысле подкованным оказался, как-то всю эту ситуацию понимал.

Людмила Гурченко, Наталья Назарова, Станислав Соколов, Евгений Евстигнеев и Светлана Пономарева в мелодраме «Любимая женщина механика Гаврилова», 1981 год

Я же вообще не знал, что в городе творится, - жил обособ­ленно, в центре бывал редко: «Мосфильм» - дом, «Мосфильм» - дом... Однажды из Парижа хозяин кинотеатра «Космос» приехал, где премьера «Военно-полевого романа» была, - он позвал меня, Панфилова: словом, всех режиссеров фильмов, которые в своем кинотеатре показывал, в «Националь», банкет там устроил... Сидели мы допоздна, потом моя жена французов в гостиницу «Россия» повезла, а я на улице остался ее ждать. Вижу, уже первый час ночи, а тут какое движение, девушки ходят, сексуально затянутые, с декольте...

- На «Мосфильме» таких не было...

- К ним и черненькие ребята подходят, и наши, какой-то идет торг, и вот что меня по­разило... Простая рус­ская женщина рядом со мной останови­лась: явно после ночной смены, изможденная, из авоськи у нее - на всю жизнь я запомнил! - бутылка кефира и кочан капусты торчали. Она тоже смотрела, смотрела вытаращенными глазами на все это, и постепенно до нее до­ходить стало, что тут за процесс происходит, и когда появилась такая секс-бомба: кожаная юбка, грудь наружу! - сама себе ска­зала: «Ну, вот енту возьмут сразу».

- Вам этих девочек было жалко?

- Да, ведь ко мне на «Мосфильм» их целыми партиями приводили. Од­на пигалица лет 15-ти явилась - маленькая, но в норковой шубе.

С супругой Мирой Григорьевной Петр Ефимович прожил более полувека. «В нашей жизни разные были периоды, но мы все-таки сохранили семью»

Я удивился: «Откуда такая роскошь? Твои ро­весницы над швейными машинками спины гнут за копейки», а девчонка: «Ну и дурочки - они боятся, а я смелая». Другая 32-летняя пришла, кандидат химических наук: «Хочу рассказать вам свою историю, поскольку вы будете фильм о путанах снимать». Муж от нее давно ушел, двое детей... «Я, - призналась, - этим по необходимости занимаюсь, но на панель не хожу». - «Ну и что же вы делаете?». - «У меня, - пояснила, - 10 клиентов: они приходят ко мне домой по расписанию, но, как только 100 тысяч я соберу (по тем временам это внушительная была сумма! - П. Т.), все брошу и докторскую диссертацию сяду писать - у меня есть уже материалы». Так что очень разными они были...

- «Интердевочка» стала, как мне Марк Рудинштейн рассказывал, первым советским фильмом не просто по-настоящему кассовым, а приносившим сумасшедшие кооперативные деньги...

- ...ему в первую очередь (смеется). Он просто копию получил и на ней заработал столько, что организовал фестиваль «Кинотавр» в Сочи.

- Вы знали об этом?

- Нет, до меня только потом дошло.

- Тем не менее вы после «Интердевочки» тоже богатым стали...

- Да, разбогател - «Мосфильм» тогда как раз на самофинансирование перешел, поэтому только на студии 120 тысяч мне заплатили.

- О! - по тем временам прекрасно!..

- Да, особенно если учесть, что остальные получали за фильм четыре тысячи, шесть тысяч... Восемь тысяч - это уже самая высокая планка была, но на руки давали меньше: за перерасход пленки, партийные взносы высчитывали... Мы, короче, с женой не знали тогда, куда деньги девать.

- Как же вы ими распорядились?

- Тут как раз человек из Америки приехал, к нам в гости при­шел. Мы ему: так, мол, и так, а он: «Да купите себе дачу».

- Вот этой, где мы сейчас разговариваем, разжились?

С сыном Валерием. «В режиссеры он, в общем-то, попал совершенно случайно. У Валеры и интуиция, и хороший аналитический ум, он исключительно образованный человек...»

- Нет, за Жу­ковским приобрели. Там тоже очень хороший дачный ко­оператив для ученых - песок и сосны, а этот домик Высоцкому принадлежал, правда, от него здесь только санузел остался. Рядом за забором сценарист Эдуард Володарский жил, который с Высоцким дружил, и Володя с Мариной часто бывали у него в гостях. Обоим очень нравилось это место, но им участок в Красной Пахре по каким-то причинам не выделили, поэтому Володарский разрешил другу поставить домишко на своей территории - у меня фотография этого строения есть.

Когда Высоцкий умер, Влади хотела продать дачу вместе с землей, и тут началось... Отец Володин писал, Володарский писал, она писала - газеты масла в огонь подливали... Наконец, дошли до суда, и Марине Эдуард предложил: «Домик твой - пожалуйста, забирай, а земля моя» - и процесс выиграл. В итоге просто развалили все, что могли, - только санузел остался прежним.

«ВЫСОЦКИЙ К НАМ НЕСКОЛЬКО РАЗ ПРИХОДИЛ - МОЯ ЖЕНА МАННУЮ ИЛИ ОВСЯНУЮ КАШУ ЕМУ ВАРИЛА»

- Хотите сказать, что в этой ванной, которую я только что лицезрел, лежала Марина Влади?

- Да, и еще какая-то французская стиральная машина стояла, но она уже не работала, и мы ее выбросили.

- Трепет, когда мыться идете, у вас есть?

- (Смеется).Трепета нет. С Володей я неоднократно встречался - он в Одессе снимался, а мы напротив студии жили. Его беспокоил желудок: то ли язва, то ли гастрит был, - поэтому в студийной столовой питаться не мог и к нам несколько раз приходил: моя жена манную или овсяную кашу ему варила. Как-то раз говорит: «Давайте последние песни я за­пишу», - а у меня две или три гитары были и хороший магнитофон Grundig. Позвали звукооператора...

С Дмитрием Гордоном. «Жизнь очень непростая прожита, особенно первая ее половина...» Фото Сергея КРЫЛАТОВА

- ...и записали?

- Да - и «Охоту на волков», и все прочее. Я этих песен не знал, но у Володи такие мелодии - их можно было вперед на три хода угадать, и потихонечку я ему стал на одной струне подыгрывать, полифонические штучки такие вводить. Очень хорошая композиция получилась: я кому-то тут же переписать дал, естест­венно, а через 10 дней был в Нижнем Тагиле с премьерой своего фильма. Захожу в кабинет директора кинотеатра, где должна проходить встреча со зрителями, а там два молодых журналиста с магнитофоном наготове стоят: «Пожалуйста, Петр Ефимович, расскажите, как сделана эта запись». Я был потрясен тем, что за 10 дней все это на Урале уже оказалось - такая была скорость распространения.

- Петр Ефимович, вы много замечательных картин сняли, одна лучше другой, а какая у вас самая любимая?

- Обычно на этот вопрос так отвечают: у меня пятеро, например, детей, и всех их люблю одинаково - так вот и фильмы...

- ...обычно да...

- ...но, вы знаете, я так не скажу... Конечно, очень дорог мне первый фильм «Верность» - он, может, в какой-то мере наивный, но это все шло от души. Разумеется, «Военно-полевой роман» - это тоже такой выплеск был: я, когда в Доме творчества в Болшево сидел, днем и ночью на машинке стучал - настолько много знал материала и так мне хотелось эту историю рассказать. Иногда даже обед пропускал, потому что мысль за мысль цеплялась и я боялся нить потерять - мне Ростоцкий (царствие ему не­бесное!) говорил: «Ты что, «Войну и мир» пишешь? - стучишь круглосуточно». Очень легко и быстро сценарий, тот сочинил...

Прощание с Петром Тодоровским в Большом зале Дома кино, у гроба — Мира Григорьевна, 28 мая 2013 года

- Вы написали почти полтора десятка сценариев, 17 фильмов сняли как режиссер, а бы­ли среди них не­удачные?

- Ну, разве что картина «В день праздника», которой практически никто не видел - ее почти не показывали. Когда на «Мосфильме» со­брался по поводу нее худсовет, генеральный директор, которому она резко не понравилась, как потом мне сказали, полбокала коньяка в кабинете у себя дернул, в зал для заседаний вошел и сказал: «Начнем обсуждение. Прошу без дифирамбов». Эту фразу я запомнил на всю жизнь - и начался разгром.

В Украине есть городок Снеж­ное...

- ...ну да, в Донецкой области...

- ...и там Саур-Могила - это курган высотой почти в 300 метров, частично рукотворный: его километров за 30-40 видно, потому что вокруг ровная местность. Еще при Богдане Хмельницком на таких холмах передовые отряды дежурили и, когда появлялись татары, зажигали костры - это был телефон того времени или телеграф, но казаки одного отряда, которым командовал Саур, появление неприятеля проспали, и татары их порубили. В память об этом высота и получила свое название, так вот, наши войска, когда освобождали Донбасс, решили взять ее с ходу - хороший разгон был. Народу положили...

- ...много?

- 52 тысячи за два дня. Там еще знаменитый укрепленный оборонительный рубеж вермахта был - Миус-фронт, который дважды советские войска пытались прорвать, и вот на вершине Саур-Могилы после Великой Отечественной войны мемориальный комплекс создали, замечательно оформленный скуль­п­турами. Мы, когда там были, деда-сторожа застали, и этот старик нам поведал: «Коли тут йшли бої, вода в Міусі була червоною», то есть протекающая там река от крови покраснела - эта его фраза крепко мне в память врезалась.

- Фильм кого из ваших коллег, советских кинорежиссеров, самое сильное впечатление на вас произвел?

- Ну, это сложный вопрос...

- Есть, однако, кино, которое можете смотреть бесконечно и чужим мастерством восхищаться?

- «Огни большого города» (смеется).

- У вас замечательный вкус...

- Нет, есть, конечно, та же «Баллада о солдате» - из картин, на таком материале снятых. Очень глубокий фильм!..

- Настолько чистые глаза Чухрай нашел...

- Просто поразительно, какой наивный, какой добрый в этой роли Володя Ивашов - только такой и мог весь отпуск, которым командование его поощрило, другим людям отдать.

«ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, ЧТО НАС С ПЛЕМЯННИЦЕЙ ПАУЛЮСА НАЧАЛЬНИК ПОЛИТОТДЕЛА СПЯЩИМИ ЗАСТАЛ»

- Вы как-то сказали: «Сериалы - это животное, которое актеров проглатывает»: современные сериалы не любите?

- Да попросту их не смотрю, хотя, конечно, «Ликвидацию» Урсуляка пропустить не мог.

- И как она вам?

- Понравилась. Сер­гей - хороший режиссер, поэтому в его фильме есть вкус, такт и чувство меры, актеры достойные.

- Машков в первую очередь?

- Да, он превосходный артист. Сам Жерар Депардье, который Распутина в одноименном фильме французского режиссера Жозе Дайона сыграл, на роль русского императора его предложил, но если уж называть лучших... Я, например, когда «Во­енно-полевой роман» снимал, огромное удовольствие получил от работы с Инной Чуриковой и с Колей Бурляевым, не­смотря на его общественно-политические и нравс­т­вен­ные взгляды, но я, слава Богу, с ним ни о чем не раз­говаривал...

- ...кроме кино...

- Он актер - этим все сказано!

- Кто ваши любимые в советском кино артисты?

- Евстигнеев - первый, он у меня в трех фильмах снимался. Женя такой был доброжелательный, всегда режиссера слушал, никаких капризов с его стороны не бы­ло. Никогда не позволял себе, не дай Бог, с чем-то не согласиться: единственно, что-то мог предложить - это, пожалуйста.

- Евстигнеев - раз. Кто еще?

- Вот с Леной Яковлевой на «Интердевочке» я работал: она замечательная актриса, но еще и лошадь - работоспособность у нее потрясающая. Когда фильм мы озвучивали, Лене надо было много фраз на швед­ском произносить, а температура до 39-ти поднялась. «Давай смену отменим» - предложил, хотя там это очень дорого - частная звукозаписывающая студия все-таки, а она: «Нет, я все сделаю» - и справилась.

Кстати, в Швеции я впервые узнал, что такое капитализм. Нашу поездку туда молодой швед оплатил, и когда мы в Стокгольм прибыли, он с женой-художницей на следующий день потрясающий банкет устроил - у него были свои рестораны, а после банкета хозяева вручили нам обратный билет, то есть дали нашей группе 22 рабочих дня на то, чтобы вторую серию снять, две с половиной тысячи метров. Работа над такой же первой серией у нас три месяца заняла, так что снимали мы каждый день с восьми утра до 12-ти, до часу ночи, к тому же в разных местах - с переездами. На ходу где-то на заправке поели...

- ...бензином запили...

- Нет, сервис там замечательный - и горячее подают, и все, что хотите.

- Гениев у себя на площадке вы видели?

- Конечно - Инну Чурикову, например. Она, когда прочитала сценарий, позвонила мне и сказала: «Петя, у меня экранного времени в два раза меньше, чем у Андрейченко, поэтому каждая сцена - на вес золота. В общем, до съемок мы должны встретиться - просто найти общий язык» - вот ее фраза, и когда звучала команда: «Мотор!» и она начинала с Натальей играть, появлялось нечто третье, кроме того, что было в сценарии и о чем мы говорили, - импровизация по теме. Это вот еще одна сторона того, что называется великим талантом, - в такие минуты хотелось руки ей целовать...

- Все ваши фильмы, в том числе военные, о любви - вы даже однажды об­мол­ви­лись: «Зов плоти сильнее страха смерти», но, по вашим словам, на фронте особой любви не было, да и где ее мог там найти 19-летний солдат? Вместе с тем, когда война уже закончилась и вы были комендантом небольшого городка на Эльбе, у вас случился страстный роман с немецкой девушкой по имени Ханнелора...

- Смотрите-ка, все вы знаете...

- Она и правда была племянницей фельдмаршала Паулюса?

- Ну, во всяком случае, так представилась, говорила, что ребенком у Гитлера на руках сидела, у Геринга.

- Красивая?

- Очень. Хотела к американцам перебежать, но не успела, - жила у своей сестры в Йерихове, выжидая удобного момента, чтобы на другую сторону Эльбы перебраться, но мы ее поймали.

Она потом, когда у нас все закрутилось, мне призналась, что в гитлерюгенде состояла, успела пройти курсы и была зенитчицей. «По-моему, - говорила, - я сбила один американский самолет». Американцы бомбили их очень сильно, а потом так получилось, что нас начальник политотдела застал...

- Прямо в постели?

- Да, спящими - рано утром он появился. Мне это очень большими неприятностями грозило, потому что нас хозяйство, так сказать, поднимать поставили, но не только... На нашем участке фронта немцы особенно ожесточенное сопротивление оказывали - как потом выяснилось, там был мост через Эльбу. По нему до последнего к американцам крупные военачальники и чиновники переправлялись, всевозможную документацию везли, поэтому офи­церам сказали: «Есть данные, что многие перебежать не успели, и если вам кого-то удастся поймать, немедленно в политотдел направляйте», - а я ослушался. Чудом все обошлось...

- Сколько ей лет было?

- 19, наверное. Ханнелора рассказывала мне, как в руки советских боялась попасть, - хотела, чтобы первым ее мужчиной был немец, и, когда поняла, что это уже конец, где-то в развалинах, под бомбежкой, какому-то солдатику немецкому отдалась.

- Вы любили ее?

- Ой, организм был наполнен.

- Он любил, а вы - нет?

- Голова не принимала, сердце...

- Ну а она какие чувства испытывала к вам, как вы думаете?

- Она мне песенку на немецком пела - «Петэлэ» (то есть Петенька. - Д. Г.)...

- Вы признавались, что в жизни у вас было не так много женщин...

- ...ну, по сравнению с гигантами большого секса...

- ...тем не менее вы все-таки режиссер, вас красавицы-актрисы окружали: и Польских, и Гурченко, и Андрейченко, и Яковлева, и Розанова - одна другой краше...

- Знаете, у меня был один принцип: с актрисами, которых снимаю, очень близких отношений не заводить.

- То есть легкие можно, а близкие...

- ...ни в коем случае! Женщина остается женщиной, и поэтому, если, не дай Бог, случился роман, по-другому себя вести начинает. Пытается командовать, во все вмешиваться, становится капризной, недовольной - я знаю много таких примеров.

«НА ПЛОЩАДКЕ Я СТАРАЮСЬ СОЗДАТЬ АТМОСФЕРУ РАДОСТИ, ВЕСЕЛЬЯ - ИНОГДА АНЕКДОТЫ РАССКАЗЫВАЮ, ДУРАЧУСЬ»

- Вышеперечисленные актрисы меж­ду тем чисто женский интерес к вам проявляли?

- Нет, однако все они очень хорошо ко мне относились. На площадке я стараюсь создать атмосферу радости, веселья, иногда анекдоты рассказываю, дурачусь с ними - я не диктатор, даю свободу.

- На артистов вы не кричите?

- Никогда в жизни, да в этом и необходимости нет - чаще у меня все-таки хорошие актеры работают. Только раз, снимая «В созвездии Быка», я взял человека со стороны - второго героя, городского мальчика, быстро нашел, а с этим с ног сбился: ребята-акселераты из театральных училищ приходят - и у самых маленьких рост метр 80, а мне нужен был деревенский парнишка лет 15-16-ти, кургузый, но очень сильный и, главное, верный, - он за быками ухаживает.

Все уже разъехались на каникулы, а у меня никого на примете нет, и тут второй режиссер говорит: «Вы знаете, в цирковом училище экзамены еще идут». Мы приезжаем, а там набор в акробаты или что-то в этом роде - все в трико, на кольцах подтягиваются... Первая группа вышла, вторая, третья, и в самом конце маленький неказистый паренек стоял - как оказалось, из Целинограда.

Я его схватил, на студию на следующий день привел, дал ему маленький текст... Тупо-о-ой! - вот такой (стучит кулаком по столу). С актрисой одной пробу сделал - ничего не может, текст забывает и вообще растерялся, а он мне так нравился внешне - в десятку попал. «Ну, Андрюха, - говорю, - что мне с тобой делать?». Потом плюнул: «Я его возьму, все!», и когда мы поехали в экспедицию, этот мальчишка (Щеглов. - Д. Г.) к поезду с гитарой пришел. О, думаю, хороший знак, и в результате страхи мои оказались напрасными... Я его с городским поселил, который, конечно, на первом курсе школы-студии МХАТа учился, - Ваней Жидковым (он сейчас очень много снимается), мало-помалу парень уже с актерами репетировать начал и сыграл замечательно.

- С женой Мирой Григорьевной у вас не только супружеский тандем, но и творческий: она ваш продюсер, а сколько лет вы женаты?

- Ну, нашему сыну Валерию уже 50 - значит, более полувека.

- Тяжело столько вместе прожить?

- Вы знаете, в нашей жизни разные были периоды, но мы все-таки сохранили семью. Мира Одесский институт инженеров морского флота вместе с Мишей Жванецким окончила, проектировала доки, эллинги, даже несколько раз в скафандре на дно опускалась, чтобы за ходом работ следить.

- Ваш сын - прекрасный режиссер, отличные фильмы снял «Страна глухих», «Мой сводный брат Фран­кенштейн», «Стиляги», но самая замечательная его, на мой взгляд, картина - «Любовник»: выдающаяся, как по мне, работа. Скажите, какой фильм Валерия вы особо для себя выделяете?

- Первый - «Любовь», но в режиссеры сын, в общем-то, попал совершенно случайно. Он факультет сценарный окончил и до­вольно много для дебютантов писал - маленькие трехчастевки, с Рижской и Одесской студиями сотрудничал, и так однажды на художественном совете хорошо выступил, что ему сказали: «Валера, попробуй сам». И он попробовал: их молодежная группа уехала в Ялту, где на деньги, которые им дали на три части, сняла аж семь - эта картина «Катафалк» называется. Вы, наверное, ее не видели.

- Я смотрел...

- Очень хорошая - там Ирина Розанова блестяще сыграла такую вот (высовывает язык и трясет руками) дурочку, а на студии Горького лежал без движения его сценарий «Любовь», и тогда Валерий сам взял и снял по нему фильм.

- Вы сыном довольны?

- Ну а как недовольным-то быть? Он оказался очень толковым, но это другое поколение, иная немножко философия - Валерий как-то самообразоваться успел, что нашему поколению не всегда удавалось. Я, например, очень плохо в школе учился и тот максимум, который мог бы, увы, не набрал - все, что по программе требовалось, прочитал, но не более. Не как Гердт: вот ему ночью в любую главу «Евгения Онегина» ткни, и он продолжит с этой строчки читать. Или Самойлова, или Пастернака - пожалуйста, а мои родители и окружение меня в этом направлении не подтолкнули, и пришлось очень болезненно и долго других догонять.

Я хоть немножко в этом смысле набрать пытался, особенно последние полтора-два года в армии (во ВГИКе уже особенно не наберешь - на операторском факультете масса работ всяких по фотопроцессам, пятому-десятому, не говоря о съемках).

Валера учился уже по-другому... Мы жили тогда на Юго-Западе, он понял, что школа по соседству его не устраивает, и такую нашел, где были отдельные классы: по точным наукам и с гуманитарным уклоном, который и выбрал. Сам в центр города ездил, куда-то на Колхозную площадь, и за это время всю классику перечитал. Я помню его позу: голова подперта рукой - он лежал и читал, даже на занятия иногда не ходил. Я еще с замечательным человеком тогда познакомился, у которого блестящая библиотека была, и там Валера получал все, что хотел.

- Я запрещенный задам вам вопрос: кто, на ваш взгляд, талантливее - вы или ваш сын?

- Ну, конечно, Бог дал мне интуицию, но профессии как таковой у меня нет.

- Зато какой жизненный опыт...

- Ну да, жизненный опыт, интуиция, догадка, а у Валеры и интуиция, и хороший аналитический ум. Он, повторяю, исключительно образованный человек, который быстро всю эту систему схватил, более современный и даже более, может, глубокий, потому что я режиссер лирический, либерал в политическом плане, а либералы очень слабые люди - они могли взять власть, но им не под силу ее удержать...

- ...и принести людям счас­тье...

- Да-да, а так оно близко, казалось: вот-вот - и!..

«ОН ЕЕ ИНОГДА, УХОДЯ НА РАБОТУ, А КОГДА ПРИХОДИЛ, ОН ЕЕ НИКОГДА...»

- Помимо всего прочего, вы еще замечательный композитор, в том числе автор музыки к собственным картинам, умеете и любите играть на гитаре. Вы до сих пор частенько берете ее в руки?

- Да, но уже не так, как когда-то. Раньше я мог по три-четыре часа, особенно когда никого дома нет, сидеть и просто перебирать струны, получая от этого удовольствие, ну и, как потом выяснилось, какие-то мелодии на свет выползали - откуда они брались, сам не знаю, и какое это счастье, что кое-что успел записать, пусть и на плохонький магнитофончик. Я подарю вам последний свой диск, который называется «Музыка Петра Тодоровского из фильмов», и с Сережей Никитиным мы записали два диска «Ретро вдвоем» - просто так.

- Вы Зиновия Гердта упомянули, с которым на протяжении многих лет дру­жили, - интересным он был человеком?

- Ну что вы! - о нем я часами могу рассказывать. Однажды, когда мы снимали фильм «Фокусник», где Зяма блистал в главной роли, выехали на съемочную площадку в центр Москвы. Там, напротив Пассажа, маленькая есть площадь, и вот актеры отрепетировали, вся аппаратура поставлена, а лихтвагена (передвижной электростанции для обеспечения работы киносъемочных осветительных приборов в полевых условиях. - Д. Г.) все нет и нет. На дворе между тем зима, актеры постепенно в магазины расползаются, чтобы...

- ...согреться...

- Женщины по модным лавкам пошли - там Столешников переулок рядом, где этого добра навалом, а лихтвагена нет по-прежнему, и от беспомощности мы стали швырять друг другу ледяшки, играть как бы в футбол, и попадается нам на язык старая песенка: «Я ее целовал, уходя на работу...»...

- ...«...а тебя, как всегда, целовать забывал»...

- ...и Гердт импровизировать начинает: «Он ее иногда, уходя на работу, а когда приходил, он ее никогда» (смеется), «Он ее как-то раз не хотя на работе, а потом приходилось почти каждый день» - в общем, маразм такой пошел. Ну, хорошо, потом Театр Образцова, где Зяма работает, уезжает на гастроли в Питер, и наша съемочная группа за ним: деваться нам некуда - Гердт из кадра в кадр, а жизнь у него тяжелая: целый день на съемке, вечером спектакль, после масса друзей, рестораны...

- ...и везде успевал, несмотря на то что после ранения одна нога была на восемь сантиметров короче другой...

- Да, плюс неизменная сигарета, конечно, и вот в мастерской художника Игоря Ларина мы салон интеллектуалов снимаем - был такой у Саши Володина эпизод. Видно, что хозяин весь Север ограбил: там масса икон, ендовы (старинный сосуд для разлива напитков на пирах в виде широкой чаши с носиком или рыльцем. - Д. Г.) - все, что хотите, даже резные баньки.

- Прошелся по русскому Северу!..

- ...и очень серьезно, а мастерская - это четырехкомнатная разваленная квартира в старом доме, и вот Гердта привозят, а я вижу - уж очень какой-то он бледный. «Что с тобой?» - спрашиваю. «Да, - говорит, - все нормально», а потом хватается за сердце, падает на диван - крик, «скорую» вызывают. Поднимается к нам такой 40-летний розовощекий еврейчик с сестрой, быстро руку на пульс, укол, то-се - в общем, у Гердта инфаркт, и мы понимаем, что это все - останавливается картина, а врач начинает по телефону договариваться, куда артиста положить. Букву «р» этот человек не произносил, поэтому изъясняется так (картавя): «Здгаствуйте. С вами газговагивает вгач кагдиологической бгигады Дзегжинского гайздгавотдела гогода-гегоя Ленингада Гаппопогт Абгам Иванович», и тут Гердт начинает смеяться... Я говорю: «Зяма, будешь жить!».

- От этого можно вообще выздороветь...

- Да, и вот его на носилках - там лифт маленький - спускают по лестнице, я у изголовья иду, и вдруг он мне говорит: «Петя, есть вариант». Я наклонился: «Какой?». - «Он ее целый день, не ходя на работу...» (смеется) - в этом состоянии продолжал шутить. Это я к тому, какой жизнелюб он был потрясающий, - мне казалось, проживет лет 200. Что вы! - это артист, к которому Бог был щедр...

- ...и кукольник удивительный вдобавок...

- Он авторский текст к множеству художественных и документальных лент записал, всю поэзию знал назубок, и я с завистью его слушал, а какое у него было чувство юмора, какой он импровизатор! На протяжении 30 лет мы с ним общались - он рядом здесь жил.

Вчера его вдову Таню мы навестили - Татьянин день был, и там замечательная собралась компания: и Рязанов, и Ширвиндт - много людей. У него масса друзей осталась, и все пришли, чтобы вспомнить Зяму.

«ХОРОШО, ЧТО МНЕ РЕЖИССЕРОМ СТАТЬ УДАЛОСЬ, А ЕСЛИ БЫ БЫЛ ДАНТИСТОМ? РОДИТЕЛИ ВЕДЬ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ ЗУБЫ Я РВАЛ...»

- Петр Ефимович, вам 87 лет...

- 88-й пошел.

- Каково это - ощущение мафусаилова возраста?

- Вы знаете, в душе я себя если не молодым, то крепким мужчиной чувствую...

- ...хоть куда...

- Да, а в действительности, ко­нечно, всякие появляются мысли... Жизнь очень непростая прожита, особенно первая ее половина - бедность, голод, нехватки, потом эвакуация эта жуткая... Жили далековато - деревня в 60 километрах от районного центра была, и там всю колхозную жизнь я освоил: и за плугом ходил, и верхом на лошадях ездил, и на верблюдах... В бригаде одно лето провел полностью, но в юности и молодости легко, повторяю, счастливым быть...

- ...от ерунды, правда?

- Да, да! - мне и эта жизнь нравилась. Ну а потом в армию призвали, и пять лет я потерял - их, конечно, в смысле образования, в смысле понимания человека мне не хватает, потому что главное обучение все-таки - это много хороших книг.

- С другой стороны, тот опыт, который на фронте вы получили, уникален - в книгах об этом не прочитаешь...

- Ну да, но это хорошо, что мне режиссером стать удалось, а если бы был дантистом? Родители ведь хотели, чтобы зубы я рвал (смеется).

- Еще бы - выгодная работа была...

- Да (характерный знак пальцами делает) - денежная.

- Как вы считаете, с годом рождения вам повезло или исторический период вам и вашим ровесникам выпал неудачный?

- С одной стороны, было страшное время при Сталине, но мы, еще раз повторяю, были молоды, заидеологизированны, и нам казалось, что все-таки в замечательной живем стране. Чтобы выйти 1 мая и в колонне пройти в Бобринце, ботиночки чистили...

- Гляжу я на вас и думаю, что не единожды вы могли погибнуть, но, всем смертям назло, вам 88-й идет год. То, что, несмотря на все преграды, западни и ловушки, которые уготовила вам судьба, вы живы сегодня и этим свежим морозным утром любуетесь - чудо, счастье?

- Да, безусловно, потому что мои родители умерли рано - может, мне те годы достались, что они не прожили? Они так и не увидели изменений - это сейчас я могу сесть в самолет и улететь в любую страну, могу зайти в магазин и купить все, что мне нравится, не выстаивая в очереди, а тогда... Окно городской квартиры выходит у нас на проспект Вернадского, а там магазин «Продукты» располагается. Я очень мало сплю, поэтому долгие годы, летом и зимой, наблюдал, как часов в шесть утра выстраивалась под ним очередь: может, мясо привезут? В основном там толпились бабушки, потому что молодые шли на работу, и это, оказывается, местом их общения было, а теперь вот в очереди стоять не надо...

- Бабушки и мясо есть, а очереди исчезли...

- (Смеется). Первый раз я попал в Лос-Анджелес в 89-м году - мы с Мишей Львовским (замечательный был поэт, его песню про «вагончик тронется, перрон останется» все знают) пошли искать хлеб и зашли, наконец, в супермаркет огромный. Когда я увидел все эти натюрморты: горы апельсинов и мандаринов, мясные отделы, рыбные прилавки, а дальше магнитофоны, еще дальше дубленки...

- ...вам стало плохо, наверное...

- ...сама собой сочинилась песня: «Четвертый день стою за колбасой, восьмой десяток строю коммунизм...» (смеется). Для нас это был шок - ночью мы с Мишей лежали (нас по два человека в гостинице поселили) и смотрели рекламу, рекламу, рекламу: всю ночь напролет. Сейчас-то я ее ненавижу (смеется) - из-за нее не могу досмотреть фильм до конца.

- Петр Ефимович, я за пре­­красную беседу вам благодарен...

- ...ну, насчет прекрасной я не уверен - выберите уже из нее что-то приличное...

- ...за ваше жизнелюбие, за вашу юность, которую вы положили ради Победы!..

- ...спасибо...

- ...за ваши картины, конечно. Дай Бог, вы еще снимете фильм, и не один: не сомневаюсь, что кино это будет прекрасное!..

- Сейчас у меня мой сценарий «Портрет, пейзаж и жанровые сцены» лежит - это легкая совершенно история, естественно, о любви, и кажется, будут деньги. Если это так, то...

- ...будет кино...

- Да, будет кино, а я вам тоже желаю удачи и процветания - успел немножко о вас прочитать и очень рад, что вы серьезно занимаетесь большим добрым делом: говорите правду и даете возможность собеседнику свои мысли высказывать. Успехов вам и здоровья, конечно же!

- Спасибо!

Киев - Москва - Киев

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter