В благополучных странах стихов никогда не любили

Виталий КОРОТИЧ 8 Августа, 2006 00:00

Кого вы знаете из современных поэтов? Никого? Иногда мне кажется, что один из самых определившихся признаков преобразования нашей жизни - поэзия уходит из нее. По крайней мере, та поэзия, которая была необходима и привычна для нескольких поколений людей в нашей стране. Если переполниться оптимизмом, можно признать такую ситуацию приметой нормализации жизни. Все знают, что в благополучных странах стихов никогда по-настоящему не любили. По мере того, как люди начинали уважать правительство и доверять ему, они начинали мыслить все более реалистично и трезво, от чего тиражи стихотворных сборников странным образом съеживались.

Я знал многих американских поэтов лично. Они дружески похлопывали меня по спине, слушая мои рассказы о поэтических вечерах с тысячами слушателей. Мол, "ты, парень, даешь - не может такого быть...". У них, во всяком случае, ничего похожего не бывает. Когда-то замечательный американский прозаик Курт Воннегут написал, как у него в стране шахтеры берут в забой канарейку. Если в штреки начинал просачиваться метан и даже самые точные приборы еще не умели его засечь, канарейка уже металась в клетке, предупреждая об опасности. В советской жизни поэты выполняли роль таких канареек. Не все подряд, но лучшие - наверняка.

Можно и надо ругать советскую власть за многое, но надо отдать ей должное за то, что она научила народ уважать стихи. Фактически популярные поэты были такими канарейками в шахте, а значит, выполняли функции самых разных министерств, им слали жалобы на бесчинства властей, на неправильные увольнения, на бесквартирье и взяточничество. Власти сгоняли писателей в подконтрольные себе организации, боялись поэтов, сажали их в тюрьмы и лагеря, расстреливали - ни в одной на свете стране поэзия не пользовалась таким авторитетом, как у нас.

Помню, лет 35 назад в Киеве решили издать поименный справочник об украинских поэтах XX века. Я по какому-то делу оказался в кабинете у цековского чиновника Дмитра Цмокаленка, который встревоженно листал готовые к печати страницы и не мог дать разрешения на их выпуск, потому что у очень многих поэтов была одинаковая дата смерти - конец 30-х годов. И одна и та же причина, и похожие последние адреса на Крайнем Севере. Но признавать эпидемию террора было запрещено. Чиновник напрягал свои директивные мысли, растаскивая годы расстрелов по календарю, выдумывая поэтам новые даты окончания земного бытия.

Почему благополучные люди плохо читают стихи? У меня хранится дома афиша наших совместных с Иваном Драчом выступлений, когда мы разъезжали с ним по вроде бы самой непоэтичной, самой промышленной части Украины - Донбассу, Харьковщине - и выступали в переполненных рабочих аудиториях. Возможно ли такое сегодня? До сих пор я благодарен харьковчанам, избравшим в последний из парламентов нашей бывшей страны нас с Евгением Евтушенко. Лет 15 назад на предвыборных митингах мы зачастую просто читали стихи, и люди после этого шли голосовать за поэтов как своих представителей в Верховном Совете. Сегодня встречаю в Киеве сверстников, и мы улыбаемся друг другу, боясь серьезно задуматься над тем, почему поэзия стала не так необходима людям.

Может быть, дело в нас? Может (хотелось бы верить), дело в том, что народ обратил свои надежды к власти, поверил в нее и напрямую решает проблемы своей жизни с членами правительства? А может быть, не верят совсем никому и книг не читают так же, как не всегда ходят голосовать на выборах? Мне очень хотелось бы получить ответы на эти вопросы, потому что они важны для оценки дела, которым мы заняты. Ведь у каждого человека есть дело его жизни, и важно, чтобы он был полезен окружающим, служил им своим умением. В Украине всегда были хорошие поэты. И хорошие читатели. Хороших времен было меньше...