Вдова поэта Михаила ТАНИЧА поэтесса Лидия КОЗЛОВА: «Когда Миша умирал, я сидела рядом, держала его за руку и говорила все, что не успела до этого сказать, — его уже не стало, а я все признавалась и признавалась ему в любви. Говорят, даже после смерти еще какое-то время человек все слышит и понимает — теперь я это точно знаю, потому что видела, как в ответ на мои слова по Мишиной щеке скатилась слеза...»

В жизни Михаила Танича было немало драматических пово­ротов судьбы, о которых известный поэт-песенник впоследствии предпочитал не вспоминать. Подростком он лишился родителей, прошел всю войну, причем в обозе не отсиживался, о чем свидетельствовал орден Красной Звезды на его груди, пережил шесть лет сталинских лагерей, в которые попал по ложному доносу, и перенес четыре операции на сердце. Удивительно, но Михаил Исаевич не обозлился на весь белый свет. Он часто говорил, что родился в рубашке - столько раз мог погибнуть, но чудом уцелел.

Стихи, которые Танич писал, были светлыми и добрыми. Михаила Исаевича отличал абсолютный поэтический слух и чутье, он писал просто - иногда даже слишком просто! Недаром режиссер фильма «Большая перемена» Алексей Коренев долго отказывался от песни «Мы выбираем, нас выбирают» - не верил, что такие «примитивные» слова могут понравиться зрителям.

Михаил Исаевич и Лидия Николаевна прожили вместе 52 года

Но поэтические строки Танича, казалось, ложились на душу, а потому легко и быстро запоминались. Каждая новая песня Михаила Исаевича, раз прозвучав, тут же становилась шлягером, а исполнитель - знаменитым, даже если еще вчера мало кто подозревал о его существовании. «Белый свет», «Комарово», «Зеркало», «Идет солдат по городу», «Погода в доме» - кто сегодня не знает хитов Танича, которые впору считать народными?

Этот жизнерадостный человек ушел из жизни, не дожив всего четырех месяцев до 85-летия. До последнего вздоха с ним была его жена Лидия Николаевна Козлова - талантливая поэтесса, всю жизнь сознательно державшаяся в тени своего знаменитого мужа. «Кто я по сравнению с Мишей? Ученица первого класса, старательно выводящая палочки, - говорит она. - Муж был великим поэтом, разве я могу с ним равняться?». Сегодня вдова приводит в порядок архив Михаила Исаевича и подбирает музыку к его неопубликованным произведениям, так что мы еще услышим новые песни на стихи Танича.

В любви и согласии супруги прожили больше 50 лет, что не помешало Михаилу Исаевичу незадолго до смерти сказать: «Лида, а ведь мы с тобой так и не налюбились...».

«КОГДА ИЗ-ПОД ОБЛОМКОВ ДОСТАВАЛИ МЕРТВЫЕ ТЕЛА, СОЛДАТИКИ ЗАМЕТИЛИ, ЧТО У ОДНОГО ИЗ «ПОКОЙНИКОВ» ЩЕКА ДЕРГАЕТСЯ. МИША БЫЛ ЖИВ, НО СИЛЬНО КОНТУЖЕН»

- Лидия Николаевна, судьба не баловала вашего мужа. Какое событие он считал самым трагическим в своей жизни?

С родителями Мариной Пантелеевной и Исааком Самойловичем, конец 20-х. «Мише было 14 лет, когда расстреляли отца и посадили мать»

- Миша столько всего перенес, что невозможно выделить какое-то одно испытание. Ему было 14 лет, когда расстреляли его отца и посадили мать. Потом-то признали, что родители ни в чем не виноваты, но паренек остался совсем один.

Аттестат зрелости он по­лучил 22 июня 1941 года. Уже вовсю шла война, а Танич сдавал экзамены в железнодорожный институт. Поступил. Но, несмотря на полученную вместе со студенческим билетом бронь, пошел в военкомат и попросился на фронт. Командовал противотанковым орудием, которое стояло на огневом рубеже, - Миша и его солдаты первыми встречали не­мецкие танки. Впоследствии, много повидав, он говорил, что нет ничего страшнее надвигающегося на тебя грохочущего не­мец­кого «Тигра».

- Я слышала, что на фронте Михаила Исаевича чуть было не похоронили заживо в братской могиле. Это правда?

- Ребята вырыли для ночлега землянку и - по глупости! - накрыли ее ящиками с противотанковыми снарядами. Немцы, обстреливая наши позиции, попали в «крышу», и та взорвалась. Наутро, когда из-под обломков доставали мертвые тела, солдатики заметили, что у одного из «покойников» щека дергается. Миша был жив, но сильно контужен. Ослепшего и оглохшего, его отправили в госпиталь, прошло три месяца, прежде чем он начал потихоньку видеть и слышать. Несмотря на то что слух и зрение так до конца и не восстановились (они у него до конца жизни остались «частичными»), Танич рвался на фронт.

Михаил Танич, 50-е

И снова едва не погиб - в Латвии провалился под лед на замерзшем озере, и только чудом ему удалось выбраться. Кстати, сценарий фильма «Женя, Женечка и «ка­тюша» Булат Окуд­жа­ва написал по его воспоминаниям.

- Казалось бы, самое страшное позади, но спустя не­ско­ль­­ко лет Михаил Исаевич попал в лагерь. За что его посадили?

- После войны Миша не захотел учиться в железнодорожном инс­титуте и поступил в Рос­товский инженерно-строительный. Студенты, которые не воевали, расспрашивали его, какая же она - Германия. Он не стал врать, сказал, что люди там не бедствуют: в подвалах жилых домов даже в тяжелые военные годы висели окорока и стояли бочки с пивом. Один из однокурсников написал на него донос: дескать, Танич восхваляет западный образ жизни, уж не шпион ли он? Мише дали шесть лет и отправили в лагерь под Соликамском. Его первая жена Ирина - они расписались сразу после окончания школы! - прислала ему письмо с просьбой о разводе. Когда в 1953 году, после смерти Сталина, его амнистировали, он снова был один-одинешенек на всем белом свете.

- И после таких тяжелых испытаний Михаил Исаевич не озлобился на весь мир?

- Озлобляются люди слабые, которые не знают, как справиться с грузом навалившихся на них проблем. Танич же был очень сильным человеком, поэтому все, что на его долю выпало, вынес с честью. Ему хватило доброго сердца и ума, чтобы понять: жизнь такова, что справедливости нам заведомо не обещает.

Он из тех людей, кто старался жить по Христовым заповедям, поэтому в нем не было ни ненависти, ни тяги к мщению. «Поначалу мне очень хотелось ответить злом на зло тем людям, которые так жестоко поступили со мной, - вспоминал Михаил Исаевич, - но потом я понял: они - только винтики в системе, которые идут по жизни, как зашоренные лошади, и пытаются на свой - порой очень скудный! - разум примерить все, что происходит в стране».

Танич прошел фронт от Белоруссии до Эльбы, был командиром орудия истребительно-противотанкового артиллерийского полка, за боевые отличия награжден орденом Красной Звезды и орденом Славы III степени

Но и на государство муж зла не держал, говорил: «Должно же оно как-то себя защищать от опасности, просто в сталинские времена ее очень преувеличивали».

- В память об этом периоде своей жизни Михаил Исаевич и создал группу «Лесоповал», которую называют любимым детищем Танича?

- Да, «Лесоповал» - отголосок лагерной молодости мужа. Поначалу Миша собирался писать песни на политическую тематику, но я его отговорила: «Зачем тебе ввязываться в политику? Лучше расскажи о жизни простого народа». В России по уголовным статьям всегда сидело огромное количество людей: сейчас их около миллиона, а в прежние времена, согласно статистике, было в 10 раз больше. Миша хотел честно рассказать об их судьбе. Никто не рождается преступником: все дети - ангелы, а потом какие-то мелкие несправедливости, обиды, плохая компания затягивают человека в криминал. И только когда вы­рвать­ся из этого болота уже невозможно, он начинает осознавать, что счастья ему это не прибавило. Как писал муж:

Как от воли до неволи
И всего-то полшага.
И обратно полшага,
А вот не выйдешь ни фига!

- Кто сейчас занимается «Лесоповалом»?

- Когда Михаила Исаевича не стало, эстафету подхватила я - считайте, что он завещал мне дело всей своей жизни. Вчера мы репетировали с ребятами, и они рассказывали, как недавно ездили с концертом на зону. Вообще-то, сейчас «Лесоповал» там редкий гость, но тут уж очень настойчиво приглашали - они не смогли отказать. После выступления музыкантов обычно приглашают к лагерному начальству и кормят той же едой, что и заключенных. Во время такого обеда «кум» (человек, следящий за порядком на зоне) сказал: «Ребята, я сегодня первый раз слышал ваши песни - оказывается, мы с вами делаем одно и то же дело».

«А ВРОДЕ КАК ОСТАЛСЯ НАВЕЧНО ВИНОВАТЫЙ, И 39 ДЛЯ МЕНЯ ЗАКРЫТО ГОРОДОВ...»

Михаил Исаевич с женой Лидией и композитором Яном Френкелем на съемках фильма «Женщины», для которого Танич с Френкелем писали песни, 1965 год

- Как ваш супруг относился к тому, что «Лесоповал» критикуют, называют блатняком?

- Буквально на прошлой неделе со мной произошла интересная история. Мы с Михаилом Исаевичем приобрели летний домик в Латвии - недалеко от того места, где он чуть не утонул во время войны. Сейчас, чтобы туда ездить, нужно брать визу, поэтому я время от времени наведываюсь в латвийское посольство.

Пришла в очередной раз, встала в очередь, и вдруг женщина, принимающая документы, закрывает свое окошко и приглашает меня в другой кабинет: «Хочу оформить вам визу вне очереди». Я как могла отказывалась - неудобно, а потом не знала, как ее отблагодарить. Сказала: «У меня есть с собой диск с песнями группы «Лесоповал», но я не в курсе, как вы относитесь к такому жанру». И эта пожилая, интеллигентная, не очень хорошо говорящая по-русски латышка ответила: «Лесоповал» не любят люди, у которых нет сердца».

- После того как Михаил Исаевич встретил вас, его жизнь наладилась. Вы стали для мужа талисманом?

- Это не моя заслуга - просто случилось чудо. В то время я была 18-летней девочкой и мало что знала о жизни. Правда, на все мое поколение серьезно повлияла война. Мы с мамой жили в эвакуации, рядом с такими же женщинами с детьми, мужья которых воевали. До сих пор у меня перед глазами стоит одна картина.

С Аллой Пугачевой. «Дружба Миши с Аллой была трогательной и преданной, но какой-то неровной — то вспыхивала, то угасала»

43-й год, Красная Армия уже перешла в наступление, и через наш городок гнали пленных немцев: их колонне не было конца-краю - от горизонта и до горизонта. Выглядели они ужасно - в обмотках, раненые, грязные, голодные, замерзшие. И нищие женщины, которым нечем было кормить детей, выносили кусочки хлеба и кидали пленным. Я видела собственными глазами милосердие, свойственное нашему народу. Возможно, это сказалось на моем отношении к жизни, которое и понравилось Мише во мне.

- Как вы познакомились с ним?

- Это случилось в старинном купеческом городе Саратове, который кажется иллюстрацией к пьесе «Бесприданница» Александра Островского. Меня вместе с другими выпускниками техникума направили туда на строительство Волжской ГРЭС. В старом доме, в разделенном на клетушки подвале, где до революции его хозяин, купец, хранил мясо, поселили людей - каждой семье досталось по комнате. В одной из них жила древняя старуха-дворничиха, которая и сдала мне и еще двум девушкам по топчанчику. Наша хозяйка нагоняла на меня страх: сгорбленная, морщинистая, хромая - настоящая Баба-Яга. Со временем я стала замечать, что, когда сплю, она садится и смотрит на меня. До сих пор не знаю, зачем она это делала, - может, свою молодость вспоминала.

Накануне моего 18-летия дворничиха неожиданно спросила: «Хочешь, я покажу тебе твоего су­женого? Сделай из спичек колодец и ложись спать. Раз в жизни открываются двери в будущее - можно узнать все, что с тобой случится». И действительно, в ту ночь мне приснилась вся моя жизнь - то, что я тогда увидела, сбылось и продолжает сбываться до сих пор. Был в моем сне и Танич, поэтому, когда через несколько месяцев я его увидела на студенческом празднике в общежитии, то, не подумав, выпалила: «Ой, а я вас видела во сне!».

С Ларисой Долиной и супругой Лидией Николаевной. «У Михаила никогда ни с кем не было конфликтов — он работал лишь с теми, кому симпатизировал»

В то время я уже потихоньку играла на гитаре и сочиняла песни. На стройке нашла газетку, а в ней стихи, которые мне понравились. Думая, что автор живет в Москве (где еще быть поэту?), подобрала к ним музыку. Тем же вечером ее спела, и тут незнакомец, который случайно затесался в нашу компанию, отмечавшую в комнате общежития 7 ноября, неожиданно сказал: «А ведь это стихотворение написал я». Пришлось срочно принимать решение, выходить за него замуж или нет. Я поняла, что он - моя судьба. И не ошиблась: Танич сделал меня счастливой.

- Вы что, так сразу и поженились?

- Нет, до этого было еще очень далеко! В то время я еще ни с одним мальчиком даже рядом по улице не прошла, поэтому и от Михаила, который был на 15 лет старше, долго держалась на расстоянии. Он же, как впоследствии признавался, влюбился в меня с первого взгляда, и его мое поведение расстраивало. С горя уехал под Астрахань, в поселок Светлый Яр, работал в местной газете и писал мне оттуда трогательные письма. Мне было стыдно, что так задурила парню голову, я поехала за ним, и вскоре мы поженились - это было в 1956 году.

Общее хозяйство мы начинали с нуля: у невесты в узелке, кроме школьной формы, лежали два платья (третье - на мне), а у жениха из имущества была только подушка-думочка и алюминиевая ложечка. Мы долго жили в нищете. Только через восемь лет смогли купить мне отрез - 80 сантиметров дешевой ткани шириной метр 50, из которого я своими руками сшила себе обновку. Мише за это время пару раз приобретали пиджаки, чтобы ему было в чем ходить на работу в редакцию газеты (до этого его брали только разнорабочим).

Со второй женой Лидией Козловой (первая подала на развод, когда Танича отправили в лагерь) Михаил Исаевич прожил 52 года

Поженив­шись, сняли летнюю кухню, в которой в марте, когда мы туда въехали, еще не оттаяли после мо­розной зимы стены. Наш свадебный обед состоял из яичницы с кусочком са­ла, подаренных нам хозяевами. Но, не­­смотря ни на что, мы были счастливы.

- Когда вы пе­реехали из провинции в Москву?

- В столицу мы пробирались не один год. На Мишу как на бывшего лагерного распространялся закон, который в народе называли «Минус 39»: ему запрещалось жить в 39-ти крупных городах Советского Союза. «А вроде как остался навечно виноватый, - напишет он впоследствии, - и 39 для меня закрыто городов...». Но я всегда верила в его талант, просила: «Миша, пошли свои стихи в какой-нибудь журнал».

Муж смотрел на меня, как на сумасшедшую: «Кто будет печатать неизвестного человека из глубокой провинции?!». Но я была настойчива, и чтобы отвязаться от меня, он все-таки отправил не­сколько стихотворений в «Ли­тературную газету». Ответ пришел от самого Булата Окуджавы: «Миша, вы очень талантливый человек, мы будем вас публиковать, но переезжайте поближе к Москве - в глуши вы сопьетесь и погубите свой талант».

Мы поселились в Орехове-Зуеве - городке, расположенном в 89 километрах от Москвы, и задержались там надолго. Только в 1970 году наконец-то переселились в ближнее Подмосковье. Уже у Танича были знаменитые песни, которые знала вся стра­на (бывало, демонстрация идет и все поют «Белый свет» или «Ну, что тебе сказать про Сахалин?»). Правда, прописку ему, несмотря на то что его давно реабилитировали и в 1968-м приняли в Союз писателей, все равно не дали - в то время с этим было очень сложно.

С дочерьми Светланой и Ингой, 60-е

И тогда целый ряд известных московских эстрадных артистов отправились в облисполком, чтобы выхлопотать ее. Через год в качестве большого одолжения нам позволили обменять нашу большую подмосковную квартиру на маленькое дворницкое жилье на окраине Москвы.

«ВЫСОЦКИЙ ОЧЕНЬ ПЕРЕЖИВАЛ ИЗ-ЗА СВОИХ НЕОСТОРОЖНЫХ СЛОВ И ХОТЕЛ ИЗВИНИТЬСЯ ПЕРЕД МУЖЕМ»

- Какие стихи принесли Михаилу Исаевичу успех?

- Ему не пришлось, как многим другим, долго идти к славе: первая же песня, текст к которой он сочинил в Орехове-Зуеве, - «Текстильный городок» в исполнении Раисы Неменовой, а потом Майи Кристалинской - звучала из каждого окна. С тех пор Танич писал только хиты.

- Как у него складывались отношения с композиторами и исполнителями его песен?

- У Михаила никогда ни с кем из них не было конфликтов, потому что он работал лишь с теми, кому симпатизировал. Если по какой-то причине человек ему не нравился, ничто не могло заставить его писать для него. Но если уж они спелись, отношения заводил дружеские, доверительные. Он всегда знал, какую песню нужно написать именно этому певцу, чтобы тот выглядел на сцене убедительно, а выступление принесло бы ему успех. Поэтому артисты любили работать с Михаилом Исаевичем.

- А бывало, что песня Танича не нравилась певцу, для которого он ее написал?

- Тынис Мяги поначалу был не в восторге от того, что ему предложили спеть «Спасите разбитое сердце мое». Не зная, что автор стихов - Танич, Тынис пришел к нам в гости и пожаловался: «Не знаю, что мне делать с этой песней, какая-то она несерьезная». Да и Игорю Скляру не сразу пришлось по душе «Комарово», но когда он исполнил его в программе «Что? Где? Когда?», зажглась его звезда. В свое время сам Высоцкий раскритиковал знаменитый «Белый свет»: дескать, рефрен «на тебе сошелся клином белый свет» написали аж три автора - Фельцман, Шаферан и Танич. Правда, спустя много лет после смерти Владимира Семеновича его друзья рассказали, что он очень переживал из-за тех своих неосторожных слов и хотел извиниться за них перед мужем, но не успел.

Михаил Исаевич не­охот­но работал с маститыми исполнителями, пожалуй, сейчас я могу вспомнить только двоих - Клавдию Ивановну Шульженко, которая попросила написать для нее песню «Домовой», и Леонида Осиповича Утесова - для него Миша сочинил песню об Одессе. Все остальные, от Иосифа Кобзона до Юрия Антонова, в то время были юными ребятами. «А зачем помогать звездам, - посмеивался муж, - если они и так уже всего в жизни добились? Гораздо важнее и интереснее поддержать неизвестного, но талантливого человека».

- Если не ошибаюсь, Алле Пугачевой было всего 15 лет, когда она дебютировала на радио с песней «Робот» на стихи Танича?

- Когда они с композитором Левоном Мерабовым принесли эту песню на популярную в то время радиопрограмму «С добрым утром!», редактор сказала: «Есть у меня знакомая девочка, Алка, давайте попробуем с ней записать». Оба автора не­сколько огорчились, увидев угловатую не­красивую конопатую девчушку. Однако когда Алла спела, их сомнения отпали: это было именно то, что нужно: в хрупком теле чувствовалась огромная душа.

Прихватив юмористов из «Радионяни», они решили ехать с Пугачевой на гастроли, но мама Аллы Зинаида Архиповна была категорически против. Оно и понятно: будущей звезде в ту пору едва исполнилось 16 лет, а тут пе­реезды из города в город, гостиницы, много мужчин вокруг. Пришлось мужу поклясться, что он глаз с девочки не спустит. И ведь сдержал слово - они с Мерабовым чуть ли не по пятам за ней ходили, следили, чтобы она на ночь дверь в номере на ключ закрывала.

Дружба Миши с Аллой была трогательной и преданной, но какой-то неровной - то вспыхивала, то угасала. Когда после операции шунтирования мужа выписали из больницы, первой из знакомых к нам примчалась Алла. Соседи потеряли дар речи, когда во двор-колодец нашего дома на Садовом кольце въехал ее белый лимузин.

Миша был еще очень слаб, в металлическом корсете, но подошел к окну: «Это Алла, но она в наш двор не поместится. Пойду ее встречу». И вот он впервые после операции спустился по лестнице с третьего этажа, вышел во двор, а навстречу идет Алла. Увидев его, она начала плясать «цыганочку», и Миша, еле живой, тоже пустился в пляс. А как-то после концерта в Юрмале Алла приехала к нам на дачу и заставила цветами все ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

Миша всегда относился к Пугачевой с отеческой нежностью и заботой. Впрочем, такие чувства вызывали в нем все женщины, независимо от их внешних данных и возраста. Он старался каждой заглянуть в душу, утешить, объяснить, где она оступилась, где неверный шаг сделала, - не назидательно, а мягко учил их уму-разуму. Бывало, вхожу в комнату, за столом сидит Танич, а вокруг него - четыре или пять исполнительниц, которые повисли у него на шее, как виноград, и обцеловывают во все щеки.

- И вы не ревновали?!

- Если бы я не понимала его душевной высоты, впору было требовать, чтобы он ходил в парандже, как женщина Востока. Но я видела, что девчонки обожают его, как родного папу. А то, что муж мне не изменял, я знаю абсолютно точно: он сказал мне об этом перед смертью.

В последние недели жизни Миша уже почти не вставал, у него был целый букет болезней, включая онкологию в последней стадии. Как-то, увидев, что я зашла к нему в комнату, попросил: «Приляг рядом». Я пристроилась поверх покрывала, он помолчал и вдруг говорит: «Ты даже не представляешь, каким верным мужем я тебе был». Миша - нормальный мужчина, ему нравились женщины, но, раз сделав выбор в мою пользу, он всю жизнь придерживался его.

- Вы ведь прожили вместе, если не ошибаюсь, больше полувека?

- Незадолго до смерти муж исповедовался и покаялся во всех своих грехах. Все мы, дети и внуки, вышли из комнаты, а священник провел там довольно много времени. «Господи, - переживала я, - он же умрет, не дотянув до конца исповеди!». Но вскоре батюшка попросил нас войти. Миша лежал на нашем четырехметровом крас­ном кожаном диване совершенно обессилевший, у меня сердце сжалось, когда я его увидела. И вдруг он спросил: «Отец Константин, а вы можете нас с женой обвенчать?». Это было поразительно: человек, который одной ногой уже находился на том свете, вдруг захотел оформить наши отношения перед Богом! Помолчав, священник спросил: «Михаил Исаевич, а сколько лет вы с Лидией Николаевной женаты?». - «Да, - говорит Миша, - уже почти 52 года». И я вижу, как у батюшки вырывается вздох облегчения: «Не волнуйтесь, вы там (он показал на небо) уже давно повенчаны».

«ЭТО БОЛЬШАЯ РЕДКОСТЬ, КОГДА МУЖЧИНА ЛЮБИТ ОДНУ ЖЕНЩИНУ ВСЮ ЖИЗНЬ»

- Как муж относился к вашему творчеству?

- Когда мы с Мишей поженились, я про­­бовала свои силы в прозе. Не все не вернувшиеся домой с фронта погибли - многие остались калеками. Часто человек, который потерял руки и ноги, не хотел обременять свою семью: жена и так разрывается, чтобы детей прокормить, а тут еще один рот. Для этих несчастных открывали инвалидные дома, где можно было дожить свой век за государственный счет. О таком заведении я знала не понаслышке, одно время жила рядом с ним, вот и написала. Отнесла я свою повесть под названием «Рядом с войной» в издательство, но тут как раз мы переехали в Орехово-Зуево, и я на долгое время поставила на творчестве крест. В течение 20 лет ничего не писала, но потом вдруг поймала себя на том, что мне хочется сочинять стихи.

- От мужа заразились?

- Когда засевают поле, какие-то семена вылетают за его край и прорастают, так и во мне благодаря жизни с прекрасным поэтом прорезалась тяга к творчеству. Мужу я, конечно, ничего не говорила, писала тайком. И вот однажды к нам пришел руководитель группы «Пламя» Сергей Березин, принес кассету с мелодиями, попросил: «Передайте, пожалуйста, Михаилу Исаевичу, может, он что-то выберет». А у супруга очередь была на полгода вперед, вот я и решила попробоваться со своими стихами. Для Березина это, наверное, было большой не­ожиданностью, но он ничего не сказал - забрал текст и ушел. А через два дня позвонил: «Хочу показать вам готовую работу». Мы послушали, всем по­нравилось - и Сереже, и мне, и, что самое главное, Мише. Это была песня «Снег кружится, летает, летает».

Выпустили ее в эфир ближе к весне, а летом «Пламя» поехало на гастроли в Сочи, и Березин позвонил нам оттуда: «Лида, вы не поверите: на пляже 40 градусов жары, люди купаются и поют... ваш «Снегопад».

Еще две мои песни спели Люся Гурченко и Эдита Пьеха. Потом к нам стал приходить молоденький Игорь Николаев - он тоже хотел, чтобы Танич с ним поработал, но муж его ко мне отослал. В результате получился знаменитый «Айсберг».

В Союз писателей меня приняли уже после смерти Миши. За первую книжку стихов я получила Литературную премию имени Чехова. Несмотря на то что в творческом плане все у меня сложилось счастливо, к своим стихам я до сих пор отношусь иронично - с Таничем я себя в этом смысле сравнить никак не могу.

- В быту ваш муж был привередлив?

- Михаил Исаевич очень ценил чистоту и порядок, поэтому я всегда старалась их поддерживать. Но самым главным для него было, чтобы с шести до 10-11 утра в доме стояла абсолютная тишина (в это время он работал), а после - шум и гам. Всю жизнь с 12 дня и до 12 ночи к нам в дом потоком шли люди - друзья мужа, композиторы и исполнители. Постоянно накрывался стол, говорили о творчестве, читали стихи и пели песни.

- Представляю, как хлопотно это было для вас!

- Муж даже шутил: «Я очень люблю принимать гостей, а Лида - их провожать». На самом деле все было не так уж и трудно, потому что часто для гостей стряпал Танич - он был замечательным поваром. Особенно хорошо ему удавались южные блюда - котлеты, жаркое из баклажанов, картошки, помидоров и перца и разнообразные вареники - с творогом, вишнями, картошкой, мясом. Но его коронным блюдом можно назвать украинский борщ, который славился на всю Москву. Миша в детстве несколько лет учился в украинской школе и считал себя наполовину украинцем.

Он даже представить себе не мог, что человек придет в дом, а его нечем будет угостить. Как-то позвонила Ира Понаровская, сказала, что подъедет через полчаса. Что можно сделать за это время? Миша помчался на кухню и быстро приготовил макароны по-флотски, которые у него получались не­обык­новенно вкусно. Ира вошла, вдохнула аромат, который витал по квартире, и чуть не расплакалась: «Михаил Исаевич, что вы наделали, я ведь уже неделю худею - ничего не ем!». - «Ну и не ешь, - спокойно ответил Танич, - тебя никто не заставляет». Взял кастрюлю и понес ее на стол. Я еще покрутилась пару минут на кухне, приготовила тарелки и приборы. А когда снова зашла в комнату, увидела: кастрюля пустая, а Ира и Миша развалились за столом, как два объевшихся кота, и смотрят друг на друга. Мне не оставили ни крошки.

- Видя вас в разных телепрограммах, я неизменно восхищаюсь вашим вкусом. Михаил Исаевич гордился вами?

- Всю жизнь я была ужасно недовольна своей внешностью и только сейчас, во взрослом возрасте, смирилась и приняла себя такой, какая есть. А еще я всегда понимала, что есть что-то выше внешних данных - это красота души. Александр Галич много лет назад сказал мне: «Лида, ты не самая красивая, но ты прекрасна». Тогда, по молодости, его слова показались мне обидными, а сейчас я поняла, что он сделал мне невероятный комплимент. По-настоящему притягательна только та женщина, от которой исходит внутренний свет.

Не уверена, что Михаил Исаевич мною гордился, но знаю, что он меня любил. Это большая редкость, когда мужчина любит одну женщину всю жизнь. Он никогда со мной не сюсюкал, не называл лапонькой и рыбонькой - Миша был крутым мужиком, потому что жизнь сложная, слабаков не терпит.

Что муж на самом деле обо мне думал, я узнала уже после его смерти, из интервью, которое он дал латвийской журналистке. Мне неудобно повторять его слова, но раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, процитирую: «Я встретил удивительного человека - и по уму, и по характеру... Она - мое счастье. Сам я ничего не стою, мне просто выпал жизненный выигрыш - моя Лида». А мне Миша однажды сказал: «Когда я тебя встретил, то захотел стать лучше, чем есть на самом деле. Всегда старался тебе доказать, что я такой, как ты обо мне думаешь». Его любовь ко мне с годами не уменьшалась, а росла, и это не моя, а его заслуга. Таких благородных людей, как мой муж, я больше не встречала.

- Вы ус­пе­ли сказать ему о своей любви?

- Миша не любил сантиментов, поэтому при жизни мы редко признавались друг другу в чувствах - считали, что их лучше всего доказывать делами. Но когда Миша умирал, я сидела рядом, держала его за руку и говорила все то, что не успела до этого сказать, - его уже не стало, а я все признавалась и признавалась ему в любви. Говорят, даже после смерти еще какое-то время человек все слышит и понимает - теперь я это точно знаю, потому что видела, как в ответ на мои слова по Мишиной щеке скатилась слеза...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter