Александр МОРОЗ: «Жена более 30 лет в инвалидной коляске и сейчас без медицинской помощи минуты обойтись не может, но при этом держит семью. Валентина — мужественная и талантливая во всех отношениях женщина: она помогает мне многое почувствовать и понять»

(Продолжение. Начало в № 35-36)

«ЧТО Я О МНОГОЛЕТНЕМ ЛИДЕРЕ КОММУНИСТОВ СИМОНЕНКО ДУМАЮ? ЧТО ОН МНОГОЛЕТНИЙ ЛИДЕР»

- О многолетнем лидере ук­ра­ин­ских коммунистов Петре Николаевиче Симоненко спрошу - что вы о нем думаете?

- Что он многолетний лидер (смеется). Ну, в Украине партии лидерского типа создаются, и руководящая роль в них рядом обстоятельств обеспечивается, многое от того зависит, кто материально-финансовыми ресурсами распоряжается, так вот, у меня впечатление, что у коммунистов за них именно Петр Николаевич отвечает.

О себе попутно скажу, что, будучи в течение 20 лет главой Социалистической партии, никогда к ее деньгам не прикасался - если спонсорские средства какие-то поступали, они через бухгалтерию, ревизионную комиссию проходили... Никогда в это я не вникал и на это не влиял, а Симоненко, очевидно, влияет лично, но меня даже не это тревожит и не его лидерские качества - просто у нынешней Компартии очень много лозунгов и деклараций, за которыми ничего нет.

Фото УНИАН

- Как? А борьба с олигархами?

- Ну какая борьба? Парламентские выборы состоялись, я анализ делаю и к выводу прихожу: мы американскую систему демократии копируем. Там ее Федеральная резервная система обеспечивает, которая имеет право без контроля правительства деньги печатать, а потому решает, кто президентом будет, каким должен быть по составу конгресс и так далее. Все знают, что есть две партии и два кандидата, никто не вникает в то, что у Обамы еще 10 конкурентов было - кто там о них и об их партиях, руководители которых раньше входили в состав двух основных, слышал? О Федеральной резервной системе тоже ничего не известно - о ней просто не говорят, и копия этой модели внедряется в Украине: один источник финансирования, поскольку на две политические силы выйти пока нельзя, выбрали семь, затем оставили пять, а остальным хода нет. Все, как в Америке, вот только источник, извините, криминальный, и мы должны понять...

- ...что таковы наши реалии...

- Увы. Я вот обращение к общественности подготовил, чтобы его все представители политических партий подписали, которые с этим согласны. Вы же видите, что вмешательство Администрации Пре­зи­ден­та в политику есть? Да. И подкуп, и другие незаконные вещи... Власть утверждает, что она к этому не причастна? Что ж, поверим на слово. Как и в то, что другие политические силы не причастны тоже, но все нарушения налицо, а значит, какая-то тайная криминальная структура имеется, которая ими занимается, так давайте привлечем внимание и мира, и своего народа: мол, посмотрите, что творится, у нас же не так политическая жизнь в государстве организована, давайте наведем порядок! Никто не откликнулся, в том числе коммунисты, которые так же, как и другие лидирующие партии, финансируются. Можно долго рассказывать о 70 миллионах гривен, потраченных на предвыборную кампанию, но лучше привести один наглядный пример. От Окружной до последней заправки в Киеве в сторону Обухова километров 13, на этом отрезке пути - 38 растяжек на всю дорогу: «Вернем страну народу!»,  и вот за день до выборов некоторые из них заменили на «Продается участок» - страну, значит, вернули, участок теперь продаем...

«Порой мы даже не понимаем, какое благо уже то, что живем» Фото УНИАН

Долго говорить о голосовании за постановление, позволяющее правительству не выполнять касающиеся социальной сферы законы, не буду: коммунисты приняли его единогласно, а потом стали олигархов критиковать, которые «над людьми издеваются». Закон «О референдуме» также был принят благодаря коммунистам, и он не дает украинцам никакой надежды провести референдум по вопросу, который так или иначе власти касается, - это же над здравым смыслом насилие!

- Но ведь проходит...

- Да, голосуют! Я понимаю: есть ниша, которую коммунисты занимают прочно, - сегодня они наш электорат забрали...

- ...и люди им верят...

- ...и ничего не докажешь - они своим умом должны дойти до того, что говорится одно, а делается другое. У Петра Николаевича хорошо речь поставлена, однако что за ней кроется, мне известно. Не хочу его критиковать, но то, например, что правительство Тимошенко предлагало, коммунисты поддерживали - сперва негласно, потом гласно, войдя в коалицию. Сейчас они снова за власть, уже за другую, но если против олигархов вы боретесь, понимаете, значит, что власть и бизнес - одно и то же? Так почему же голосуете так, как сказали «хозяева»? Яркий пример - голосование за главу Нацбанка. Я не скажу, что позиция «Бать­ків­щини», которая за отставку Арбузова не голосовала, оправдана, и понимаю, что внутри самой правящей структуры поиск балансов идет, но решение было принято благодаря коммунис­там.

«РАНЯТ ВРАГИ - ДОБИВАЮТ СВОИ»

С женой. «На такую женщину надо молиться — без нее нашей семьи не было бы»

- Когда-то вы стихотворение написали:

Ставки высокие,
средства сомнительны.
Снова в стране затяжные бои.
Есть и потери, но нет победителя.
Ранят враги - добивают свои.

Политика - это грязь?

- Во многих случаях, например, в таких, которые сегодня мы обсуждали, восхищения она не вызывает, и хотя не все об этом знают, тем не менее это так, а четверости­шие, которое вы прочли, не совсем мое - там одно слово легендарным майором Вихрем написано.

- Евгением Степановичем Березняком?

- Да, которому сейчас 99 лет, и хотя ум у него ясный, глаза, к сожалению, не видят. В очередной его день рождения я приехал к нему (он ведь член Соцпартии), поздравил, и Березняк сказал: «В «Комсомольской правде» вышла моя статья - о развитии образования во Львове до войны», а это интересно, потому что мало кто из львовян знает, что там только три украинские школы было - остальные польские. «Я, - попросил Евгений Степанович, - хотел бы, чтобы вы прочли и сказали, что вы об этом думаете». Я нашел в интернете статью ту, прочел, и вот на следующее утро по телефону беседую с ним, даю необычайно интересному материалу оценку и говорю: «Ночью стихотворение написал, которое такими словами заканчивается» - и цитирую: «Ставки высокие, средства сомнительны... Ранят враги - убивают свои», а Евгений Степанович, видимо, не расслышал и, как бывший военный, воскликнул: «Очень правильно! Ранят враги - добивают свои!» - так я и записал.

С супругой Валентиной Андреевной Александр Александрович познакомился, когда она была девятиклассницей

- Было ли вам когда-либо за собс­т­вен­ные поступки стыдно или противно?

- Ну, не то чтобы противно, но чувствовал порой, что тот или иной шаг неправильный. Я даже заявление написал - о том, что, анализируя политическую систему в Украине и отношение политических сил к базовым проблемам, в частности, к развитию народного хозяйства, социальным вопросам и так далее, пришел к выводу: все те, кто сегодня за власть борются, одну и ту же политику исповедуют - либеральную, полукриминальную или чисто кри­минальную, поэтому вступать с такими структурами в коалицию нельзя, тем паче партии, которая какую-то идеологию имеет и социальную справедливость отстаивает. Ошибкой была попытка создать коалицию и с «Нашей Украиной», и с Партией регионов, потому что бизнес между собой договорится всегда, и мы в этом убедились. Луч­ше было бы в сторону отойти или действовать как-нибудь по-другому, и это было бы не высиживание каких-то привилегий, а принципиальная позиция, а с другой стороны, нужно ведь возможность важные вопросы решить искать - в любой ситуации. Так и с принятием Конституции было, и с внесением в нее поправок, но всего этого можно было бы достичь, не вступая ни с кем в коалицию.

- О чем, если на вашу политическую жизнь оглянуться, больше всего вы жалеете?

- Все-таки, очевидно, об участии в коалициях.

- Я слышал, вы атеист - это правда?

- Ну, дома, вообще-то, я не советовался, как на этот вопрос отвечать... Мой дед, который гордился тем, что был старше Сталина и издалека уважал Ленина, потому что тот был на год старше его самого, говорил: «Я не скажу, что Бог есть, и не скажу, что его нет». Деликатно так, потому что в 50-е годы по-другому нельзя было, но он каждое утро молился - в поэтической антологии, которую мы выпустили, есть мое стихотворение, этому посвященное.

Вы знаете, у меня две дочери, и обе верующие, и я ни одного слова не произнес, чтобы сбить их с пути, причем у младшей в жизни была ситуация, в которой, по ее мнению и, возможно, по моему также, никто, кроме Бога, помочь не мог, во всяком случае, она настолько в этом убеждена, что ни во что другое не поверит.

Александр Мороз во время турнира по бильярду между членами клуба «Парламент», Киев, 2005 год Фото УНИАН

Младшая ее дочка, моя внучка Лия, ходит в восьмой класс, первый разряд по художественной гимнастике имеет и в церковном хоре как послушница храма поет.

- Вы с уважением к этому относитесь?

- Да, у девочки есть убеждения, и я их уважаю - по крайней мере, это не лишнее. Лучшие ученые мира и даже современный Эйнштейн, парализованный физик-теоретик Стивен Хокинг (написал блестящую книжку, она у меня есть), начало всего объяснить не могут...

- ...откуда мир взялся...

- ...как создан он был и зачем. У меня стихотворение есть - я его буквально две недели назад написал, в больнице: оно про моего кота, который живет у меня во дворе, и о том, каким он меня видит. Таков ли я на самом деле? Мы многих вещей не можем понять, а может, и не надо? Опять-таки на главный христианский сюжет посмотрите. Все просто: Мария родила сына, там Иосиф за овцами приглядывает, все знакомое: овцы, солома... Прислан вам образец, на вас похожий, который за вас мучится, берет ваши грехи на себя: верьте в это - и может, этого хватит? Причем в разных религиях сюжеты примерно такого же толка имеются.

Ясно, что человек хочет познать больше, пойти дальше и в границу познаний своих упирается, но воинственный атеизм развивать глупо. Я, возможно, не дошел еще до такой благодати, чтобы религиозные истины, как сказал одному священнику, принять, но мне за свои отношения с церковью не стыдно. Меня не особо интересует, какая из них каноническая, а какая нет, потому что если человек верует искренне, для него это не важно, он может и без посредников с Богом общаться.

...Помню, мне 19 лет бы

«Я не такой уж сильный игрок, шахматной школы у меня нет — я просто любитель, но преданный. Шахматы — это действительно необходимая игра, особенно для тех, кто политикой занимается» Фото УНИАН

ло и третий курс я окончил, потому что в 16 студентом уже стал. Нас на практику в Полтавскую область отправили, а год был страшно неурожайный, и мы, восемь будущих инженеров, постоянно ходили голодные. Работали между тем на комбайнах, на тракторах, сельхозтехнику ремонтировали, и председатель колхоза предложил: «Вот у нас церковь деревянная тут стоит - надо бы снести, денег заплатим». Вечером мы с парнями собрались, посмотрели: работы там дня на два-три, не больше, но я сказал: «Знаете, хлопцы, до нас здесь другие студенты на практике были, они иную о себе память оставили, а нас люди проклинать будут - не надо, давайте откажемся» - и уничтожать храм мы не стали.

Замечу: в том, где меня когда-то крестили, идет реставрация, потому что это единственная в Киевской области церковь (Рождества Пресвятой Богородицы в Таращанском районе), где богослужения никогда не прекращались. Колокольню, правда, в советское время снесли, много чего разрушили, и 15 лет уже помогаю я этот храм восстановить. Нужно было найти людей, попросить - это же очень дорого... Я вижу, что олигархи церкви довольно быстро строят, но грехов у них от этого меньше, надо признать, не становится...

Я удостоен ордена Святого Владимира - ну, это, наверное, принято так в митрополии высших чиновников награждать, с покойным патриархом Алексием был знаком, с Блаженнейшим Владимиром, другими церковными деятелями в хороших отношениях, но когда еще в 95-м году собирал всех православных иерархов и убеждал: «Нужно найти возможность для объединения», видел, что все понимают: да, это надо...

- ...но стоит вмешаться политикам...

- ...нет! Все понимают, но каждый хочет возглавить! (Улыбается). Поэтому я сказал: «Это ваша проблема...

С дочерью Русланой, внуками Даяной, Александром и Лией, 1 сентября в школе № 155, 2007 год Фото УНИАН

- ...решайте сами...

- ...и разбирайтесь, как лучше», но те потасовки и Владимир, под Софией похороненный, - не то, что общес­т­ву нужно. (Имеются в виду события, свя­зан­­ные со смертью патриарха Киев­с­ко­го и всея Руси-Украины Владимира (Ро­ма­ню­ка): власти Киева выделили тогда для его захоронения место на Байковом клад­бище, однако 18 июля 1995 года ру­ко­вод­­с­т­во Киевского патриархата приняло ре­шение похоронить его в Со­фий­ском со­бо­ре - главной православной святы­не Ки­е­ва. Эта попытка на­толк­нулась на сопротив­ление духовенства УПЦ Мос­ков­с­кого патриархата и силовые дей­с­твия отрядов «Беркута» МВД Ук­ра­и­ны. - Д. Г.)

«ИНОГДА, КОГДА В ХРАМ НА КАКОЙ-ТО ПРАЗДНИК ИДУ, БОЮСЬ, ЧТОБЫ ЛЮДИ, ГЛЯДЯ НА ТО, КАК Я КРЕЩУСЬ, НЕ ПОДУМАЛИ, ЧТО ФАРИСЕЙСТВУЮ»

- Знаете, когда политики стоят в церкви перед объективами фото- и видео­камер со свечками - это ужасно, и когда они демонстрируют всему миру, как помогают кому-то, тоже, и, с вашего позволения, одну трогательную историю расскажу - мне кажется, она вас заинтригует. Моя бабушка в доме № 9 по киевской улице Воровского жила, в небольшой коммунальной квартире...

- ...я на Воровского тоже жил, кстати...

- ...а я к тому и веду. В коммуналке той еще две жен­щины обитали - Мария и Александра Иосифовны Скавронские - они были дочерьми царского полковника, у них в семье было, кажется, шесть детей, многих репрессировали, и они, в частности, лет по 10 в лагерях отсидели. Сначала одна сестра умерла, потом моя бабушка, и только эта тетя Шура осталась... Настали между тем тяжелые времена, когда государство мизерные пенсии старикам платило, я иногда ее проведывал, и однажды соседка сказала мне: «Вы знаете, здесь в 12-этажном доме живет Александр Мороз (я тогда не знал, кто вы, - это было еще до того, как вы стали председателем Верховной Рады. - Д. Г.), так вот, он свою дочь подсылает, и она приносит тете Шуре продукты и деньги»...

С Дмитрием Гордоном. «Ставки высокие, средства сомнительны, снова в стране затяжные бои. Есть и потери, но нет победителя. Ранят враги — добивают свои» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Я помню ту женщину, да.

- Меня это так растрогало! Прошло много лет, и я хочу сказать вам за тот человеческий поступок, который нигде - я подчеркиваю! - не афишировался, спасибо...

- Историю той тети Шуры мне рассказал брат моего однокурсника, жившего неподалеку, фамилия его Гузий. Может, вы слышали, там трагическая случилась история? Он в Институте гражданской авиации деканом самого крупного факультета в Союзе был, механического (с третьего курса нашего факультета туда перешел), и вот когда уже докторскую диссертацию заканчивал, погиб. Красивый такой мужчина был, старше нас, потому что поступал после армии, но со всеми общался как с равными, и к нему я тянулся. Его молния убила, а брат его жил недалеко от меня, заходил в гости и о тете Шуре мне рассказал. Да, я помогал, но что тут афишировать - зачем, кому это надо? Но вы рассказали - и я подумал: недаром, видимо, люди говорят, что если добро делаешь, его обязательно где-то вспомнят, хотя хвастаться этим незачем. Иногда, когда в храм на какой-то праздник иду, боюсь, чтобы люди, глядя на то, как я крещусь, не подумали, что фарисействую, потому что сейчас примеров таких предостаточно, и я даже в стихах своих о них упоминаю.

- Хотел бы еще одной интимной темы коснуться... Знаю, что ваша жена очень больна и в отличие от мужчин, которые давно бы уже оставили супругу, чтобы счастья где-нибудь в другом месте искать, вы очень преданно все эти годы о ней заботитесь...

- Это очень деликатная тема, хотя, наверное, каждая семья какой-то свой крест несет. Жена более 30 лет в инвалидной коляске и сейчас в таком состоянии, что без медицинской помощи минуты обойтись не может, но при этом я очень ей благодарен за то, что она держит семью, центром ее является - я же вижу, как дети и внуки (они уже у нас взрослые) с ней разговаривают, как к ней относятся. Когда Валентина еще могла передвигаться с ходунками по кухне, а я на работе был, она усаживала внука Влада на кухонный стол (он боялся упасть) и старалась за ним присматривать - дочь и зять студентами были, и она, по сути, их ребенка воспитывала. Внук вырос, но по-прежнему к бабушке как к самому родному человеку относится - думаю, на такую женщину нужно молиться, потому что без нее нашей семьи не было бы.

- Все эти годы вам тяжело? - как человеку, как мужчине, в конце концов...

- Не труднее, чем другим, которые в подобные ситуации попадают... Мы вот с вами беседуем, я могу пообщаться с друзьями, пойти выпить кофе, на футбол съездить, по городу пройтись, сесть в лодку и щуку поймать... Порой мы даже не понимаем (в глазах появляются слезы), какое благо уже то, что живем, а она только из телевизора информацию получает и счастлива, когда к нам мои друзья со студенческих времен приезжают и можно с ними поговорить. Возможно, на таком контрасте легче осознать, каким мы богатством владеем, просто на этом свете живя, - я именно с такой точки зрения к этому подхожу. Моя жена - мужественная и талантливая во всех отношениях женщина: она помогает мне многое почувствовать и понять.

- У вас две дочери и шестеро внуков...

- ...пятеро...

- ...ну, значит, шестеро будет!

- Внуков, наверное, нет, а правнуков, может, и больше появится.

- О жизни вы говорите с дочерьми и внуками часто?

- Нет надобности - мне кажется, я бы и сам мог у них поучиться. Младшая дочь - прекрасный, уникальный менеджер, специалист наивысшей квалификации и входит в двадцатку лучших мастеров-парикмахеров мира, дает мастер-классы в Лондоне, Париже, весь мир объездила, сама выпускает журнал, редактирует, пишет. Он вроде как глянцевый, и я говорю: «Руслана, ты же большие деньги на него тратишь...», а она отвечает: «Этого клиентура моя требует». Иногда дочь в передаче Кати Осадчей мелькает, и я не могу на это смотреть, мне хочется выключить телевизор, потому что это на демонстрацию какой-то спеси похоже, а Руслана объясняет: «Там мои клиенты, мне надо среди них бывать, им показываться. У меня несколько десятков мастеров высшей квалификации, они должны зарабатывать деньги, а эти люди принесут, потому что хотят быть красивыми».

Многое из того, что делает дочка, я бы не сделал - например, она умеет сказать «нет» человеку, который по каким-то причинам порученную ему работу выполнять не в состоянии, говорит: «Мне легче раз проститься, чем потом самой переделывать и исправлять чужие ошибки».

«МИ ГОЛОСУЄМ ТАК, ЯК ТРЕБА. ЯКЩО ЗАПЛАТЯТЬ ДОБРЕ, БЛІН!»

- Вы, знаю, очень шахматы любите...

- ...да...

- ...а с кем-то из ведущих гроссмейстеров играть доводилось?

- С чемпионом мира среди детей, и где-то на 15-м ходу я понял: проигрываю! (Смеется). Пожал ему руку и сказал, что партия заканчивается. Я не такой уж сильный игрок, шахматной школы у меня нет - я просто любитель, но преданный, потому что все братья мои шахматы обожали. Когда в отпуск съезжались, старший брат умел всем такую работу найти, что мы еле вечера дожидались, чтобы пойти на пруд, искупаться, травы нарвать и потереть друг другу спину, а потом возвращались домой - и оставалось время: вот и садились за шахматы.

Я чаще с братом играл, моим однокурсником Виктором, парни комментировали. Мы Гашека читали, Григора Тютюнника, Ильфа и Петрова, причем с любой страницы открой - чуть ли не наизусть знали, а потом с друзьями братьев играли: шахматы были популярны, ну а когда с товарищем ездили отдыхать в Трускавец, за день по 50 партий там выдавали! До автоматизма все было доведено, поскольку быстрые шахматы предпочитали. Иногда это даже выручало - например, в Одессе на телевидении передача «Шахматная партия» была: ведущий вопрос задает, делает ход - и ты должен сделать ход и ответить. Это отвлекало, но слишком сложным мне не представлялось - я с ним дважды играл и видел: еще не­мно­го - и мат поставлю (улы­бается) - как раз опыт блиц-партий и выручал. Шахматы - это действительно необходимая игра, особенно для тех, кто политикой занимается, потому что кто-то из ведущих мастеров сказал: «В шахматы хорошо играет не тот, кто сильные ходы делает, а тот, кто не допускает слабых», но чтобы по-настоящему сильным игроком стать, нужна школа, а у меня, повторяю, ее, к сожалению, нет.

- Знаю, что вы замечательные стихи пишете - как по-украински, так и по-русски, и многие из них стали песнями - в исполнении Аллы Кудлай, Натальи Бучинской, Ивана Поповича... Как вы сочиняете, что это вообще за процесс - во сне, может, что-то приходит?

- По-разному. Иногда приходило, даже когда заседание Верховной Рады вел (смеется). Помню, одна женщина-депутат сказала: «Мы за этот Закон «О Кабинете министров Украины» не проголосуем, пусть хоть звезды с неба падают!», а утром я вынес его на голосование - и вся ее фракция «за» оказалась. Я тут же написал:

Упала зірка просто з неба,
Причому прямо на Кабмін.
Ми голосуєм так, як треба.
Якщо заплатять добре, блін!

(Смеется). Тем не менее мне о поэзии рассуждать нельзя, потому что не профессионал и таковым себя не считаю. Хотя очень люблю переводами заниматься - у меня дома словари есть: и толковый, и русско-ук­раинский, и Даля, причем два комплекта. Вам, наверное, не надо рассказывать: когда зарываешься в тему, интересно, как слово звучит, как ввести его в текст, и так далее, а чтобы сочинять, нужен толчок: впечатление, разговор, цвет, воспоминание. На украинском радио «Культура» я передачу «Обличчям до вогню» веду (так один из сборников моих называется), и в гостях у меня был как-то Юрий Рыбчинский. Он, безусловно, оригинальный автор, песни у него прекрасные, да и сам молодец - бывший спорт­смен, неплохо поет...

- ...и чувство юмора хоть куда...

- ...да, этого не от­нять. Я поинтересовался: «Как вы работаете?», и он признался: «Каждый день минимум пять часов на литературное творчество трачу». «Мама дорогая! - подумал я. - Если бы у меня такая возможность была...

- ...каким было бы творчество, да?..

- ...как был бы я счастлив!». В студенческие годы в литературной студии Петра Кононенко занимался - сейчас он академик, там были Светлана Йовенко, Владимир Забаштанский, Владимир Пидпалый (некоторые из них уже ушли в мир иной)...

Благодаря этим занятиям меня вне конкурса в Киевский университет имени Шевченко на филологический факультет зачислили, но я уже инженером работал, женился - под Белоруссией, в Емильчинском районе на Житомирщине, поэтому Петра Петровича номер набрал и сказал: «Вы знаете, думаю, что серостей в украинской литературе и без меня достаточно, к тому же у меня семья, и через два месяца в армию заберут». После жалел, конечно, что такой шанс не использовал, потому что все-таки Киевский университет, да еще сразу на второй курс, без экзаменов... Желающих была масса, особенно среди тех, кто в школе работал, а приняли меня одного - возможно, это была удача, а может, и нет: не знаю.

...Писал я всю жизнь, а перед 60-летием однопартийцы сказали: «Слушайте, давайте-ка это напечатаем, а то все думают, что только на строгие параграфы мы способны». Я два сборника выпустил - украинский и русский: оказалось, читателям они понравились, и с тех пор у меня семь книг поэзии вышло, причем полноформатных, не брошюрок. Не скажу, что все в них ровное и сильное, но стараюсь не халтурить, другое дело, что, бывает, на чувстве, на эмоции стих напишешь, и он сам тебя убеждает: хорошо, так и должно быть. Не верь, отложи его в сторону и затем еще раз внимательно просмотри, а потом со словарем. У меня в стихотворении одном шутка  есть, оно заканчивается словами: «Завтра йду до Черепкова, хай в рядках розставить знаки» - не потому, что я безграмотный, нет, я отлично в школе учился, но он - педагог, прекрасный поэт и чувствует слово, к тому же жесткий критик, поэтому перед выходом моих книг в свет мы дошлифовывали все стихи вместе.

Сейчас я с блестящей поэтессой из Черновцов Тамарой Севернюк общаюсь - на мой взгляд, не оцененный до сих пор автор замечательных вещей: там и философия глубокая, и форма совершенная - это настоящая высокая поэзия. Иногда звоню ей и признаюсь: «Вы знаете, я пишу, как акын».

- Что вижу, о том и пою?

- Да (смеется), а она успокаивает: «Перестаньте, это не так!».

«СТИХОТВОРЕНИЕ ЕВГЕНИЯ ЕВТУШЕНКО «БАБИЙ ЯР» ВОЛНУЕТ МЕНЯ ПО-ПРЕЖНЕМУ»

- Александр Александрович, напоследок я хочу попросить вас что-то из своего прочитать - это хороший будет финал!

- Даже не знаю... Если слишком долго будет, вы вырежьте, ладно? Смотрите, 23 января во дворце «Украина» творческий вечер Евгения Евтушенко прошел. В начале 60-х годов - вы этого еще не можете помнить - он был кумиром в том числе украинской молодежи, его стихи знали наизусть, цитировали, я и сейчас многие могу прочитать. Он до сих пор замечательно пишет и новые произведения передал в Киев, чтобы на них можно было музыку написать, но меня по-прежнему волнует его прекрасное стихотворение «Бабий Яр», созданное в 61-м, когда там не было памятника и тему эту пытались замять, замолчать...

- Он же его в Ок­тябрьском дворце про­читал, после чего 25 лет в Киев Ев­ге­ния Александ­ро­вича не пускали...

- В ту антологию, о которой я вам говорил, «Украина. Русская поэзия. ХХ век», это произведение вошло, потому что оно Киева и киевской жизни касается. Я перевел «Бабий Яр» на украинский, и мой вариант Евгению Александровичу отослали. Не знаю, как поэт на него отреагирует, но, на мой взгляд, это не худший из переводов - вот как он звучит:

Є Бабин Яр, а пам'ятників - ні.
Крутий обрив, немовби він -
 надгробок.
І страшно,
                        бо вже стільки літ мені,
як самому єврейському народу.
Я нібито наразі -
                                         іудей.
Ось я бреду по Древньому Єгипту.
А ось я, на хресті розп'ятий, гину,
й сліди гвіздків відкриті для людей.
Мені здається, Дрейфус -
                                                               також я.
Міщанство -
                               мій донощик і суддя.
Мене - за грати.
                              Я попав в кільце.
Зацькований,
                             обпльований,
                                                           оббреханий.
І дамочки з брюссельськими
 манжетами
зонтами з виском штурхають в лице.
Ввижається -
                                я хлопчик в Білостоці.
В калюжах крові, на підлозі, там
безчинствують вожді
                                          трактирних «точок»,
й тхнуть спиртом
з цибулинням пополам.
Я, чоботом відкинутий, безсильний.
Даремно я погромників молю.
Під гелгіт:
                    «Бий жидів, спасай Росію!» -
ґвалтує крамар матінку мою.
Російський мій народе!
                                                      Знаю,
                                                                    ти
по суті інтернаціональний.
Та часто рук нечистих хазяї
твоїм пречистим іменем брязчали.
Твоєї знаю доброту землі.
Як підло,
                    що паскудників порода -
антисеміти пишно нарекли
себе «Союзом русского народа»!
Мені здається -
                                    я - це Анна Франк,
прозора,
                     ніби гілочка у квітні.
І я люблю.
                    Мені не треба фраз,
а щоб взаємно ми були привітні.
Як мало можна бачити,
                                                      відчуть!
Не треба листя,
                                    і не треба неба.
Та можна так багато -
                                                   просто треба
одне одного ніжно пригорнуть.
Сюди ідуть?
                            Не бійся - чути гули
весни самої -
                            це її прихід.
Іди до мене.
                            Дай скоріше губи.
Ламають двері?
                                            Ні - це льодохід...
У Бабинім Яру, де шелест диких трав,
суддівський погляд
                                               у дерев довкола.
Все німо тут кричить,
                                                 я шапку зняв
і відчуваю,
                         сивію поволі.
І сам я,
                як німий суцільний крик,
над тисячами тисяч безневинних.
Я -
        кожен тут розстріляний старик.
Я -
       кожна тут розстріляна дитина.
Ніщо в мені
                          про це вже не забуде!
«Інтернаціонал»
                                       хай просурмить,
коли навік до цвинтаря відбуде
останній на землі антисеміт.
Як мовиться, російських я «кровей».
Та ненависний в злобі важко, грузько,
я всім антисемітам,
                                               як єврей,
і через те -
                          воістину я руський!

- Блестящий перевод!

- Подождем, что Евгений Александрович по этому поводу скажет, а теперь (лис­та­ет) хочу вам что-то из своего недавнего прочесть. Вот, нашел! Зимой восемь дней в Вене провел и цикл из более чем 30 стихотворений там написал.

- Вена вдохновляет?

- Да, сама обстановка. Ну вот «Воздушный змей» - в канун Рождества сочинил.

За селом, там, де луг, запускаємо зміїв...
Попід хмарами аж їхня доля легка,
Їм здається тепер, що збуваються мрії -
Відпустила б лиш нитку дитяча рука.

І вони полетять, як осінні лелеки,
Усе вище і вище, за обрій ясний.
...Я для змія ввижаюся зовсім маленьким,
А цей луг і село -
світ для нього тісний.

Саморобний літун - чистий витвір забавки -
Не зривайся на вітрі: додолу впадеш.
Я тримаю тебе, і моя безрукавка
Ніби теж майорить понад світом без меж.

...Доки є поміж нас хоч би ниточка спільна,
Не зважай на омани далеких світів.
Почуття нас тримає - слабеньке й всесильне.
Це вже хто як відчув чи відчути хотів.

Летимо, ніби змій, проти чорної тучі.
В ній - загроза понищить і згадки покров.
Але є для польоту між тим неминуче -
Вітер,

              нитка,

                             рука

                                       і любов.

Я еще несколько вещей могу прочесть. Давно не писал по-русски, а одно стихотворение почему-то русскоязычным получилось, тоже от 7 января. «На перекрестке» называется.

«И УМЕРЕТЬ НЕ ХОЧЕТСЯ, И ЖИТЬ НЕВМОГОТУ»

С трагичным поколением
Частичкою летишь,
С любовью, с возмущением
Смеешься и кричишь.

И, кажется, доверчиво
Принять смог, что дано.
И сединой отмечено
Оно уже давно.

Плывут загадки быстрые
Густою чередой,
Мгновенные, как выстрелы,
И ни одной пустой.

Я честным был ответчиком.
И путь понятен мой
На перекрестках меченых
Дорогою прямой.

Но я устал от подлости,
От зла и от измен,
Возврата не по совести
На доброту взамен.

Дала судьба-пророчица
На выбор простоту:
И умереть не хочется,
И жить невмоготу.

(Листает страницы). Все я читать не буду, а вот Тамару Севернюк вспоминал... У нее стихотворение есть — по-моему, «Ір­жа» называется, где такие слова: «Бунт внутрішніх еміграцій — для чого, кому, кого?». Она к интеллигенции обращается, о которой я уже говорил, к той, которая всем оценки запросто может поставить, и я тоже решил обратиться.

Де ви — знавці, оцінщики і судді,
Коли сьогодні схиблений маршрут?
Хіба не видно, чи не чуть посутній
Злодійський крен,
зловісний скрегіт пут?
Ви все ждете, щоб з відстані вказати,
Хто помилявся, в чім помилка є,
А заодно епітети роздати,
Самовдоволення потішити своє.

Я не ховався. Піднімався, падав
. Душа кривавить від образ і змов.
Але ні разу там — на барикадах
Я вас не бачив — вдатних до розмов.
З пророблених частково фоліантів
(для звань, посад
чи власних реноме)
Ви пізнавали світ іще від антів,
Сучасний світ для вас — кіно німе.

За частоколом злих стереотипів,
Де чорно-білі фарби і думки,
Ви боїтеся, щоби хтось не випав
Із сажі чи словесної муки.
Земля тим часом
корчиться в пологах.
Країна — викидень,
чи має право жить?
Ви де — в лакеях,
у «геройських» блогах?
Хай мимо вас історія біжить?

Еліто! Відклади свої турботи,
Бо час для істини сьогодні настає.
Себе зміни і піднімись на спротив.
...Якщо є совість. І ти справді є.

А вот стихотворение «Ода юності» — хорошо, на мой взгляд, написанное, заканчивается словами:

Юносте, ти зоряна й висока,
Чиста, ніби дзеркало води!
Із джерел твоїх цілющим соком
Живиться душа моя завжди.

Юносте, бентежна і вразлива,
У тобі любові через край!
Ти мене підносила щасливим,
Ніби вітерець — пташиний грай.

Юносте! Ранковим розтуманом,
В травах — роси, у душі — розмай...
Все, що болем стало чи обманом,
Юності моєї не займай!

Юносте, моя правдива сповідь,
Дружби вірність на усі часи,
Ти мене і у часи бідові
Не здала хандрі і не здаси.

Юносте, любові дужі крила,
Найсвятіше щемне почуття,
Ти мене таким, як є, зробила.
Я тому і юний все життя.

(Улыбается). О, вот та самая тема, которая перед Новым годом притчей во языцех была: конец света. В Австрии есть поговорка: «Кто конца света боится, приезжайте в Вену — там он наступит на 20 лет позже». Итак, «Притча про кінець світу».

«Тим, хто Апокаліпсис чекає
І його боїться, — новина:
Хай у Відень мовчки приїжджають,
Бо це лихо Відень обмина».
Так австрійці радять жартівливо,
Та сприймайте жарт не жартома, —
Двадцять літ попереду — сміливо
Бачить завжди Австрія сама.
І вперед іде. На жаль, не з нами.
Ми прилаштувались у хвості.
Бо нащо ті приклади незнані
Галицько-донецькій красоті?!

Новину придумали євреї,
Щоби олігархів надурить.
Ми такої мудрості своєї
Можемо й австрійцям уділить.
Бо колись давно Шолом-Алейхем
В Переяслав жити закликав.
Кажуть, наче у московське «Эхо»,
Навіть оголошення послав.
Для багатих, звісно. Довголіття
Кожному із них гарантував
І знайшлись в ХХ столітті (!)
Дурні чи наївні — хто там знав?

В Переяслав пан якийсь
могутній
Ніби аж із Заходу припер.
— Тут, — сказав
письменник
(ще майбутній), —
Досі жоден мільйонер
не вмер.
Тож і вам гарантія
без страху.
(Без страховки, себто.
Він не знав,
Що піде страховка
різна прахом
І для тих, хто крав,
і хто не крав).
Трапилося так тепер,
при сущих,
Світового уряду лакуз,
Що з людей зробили
«неімущих»,
Хто роздер і хто «вернет»
Союз.

Люди добрі!
Світова кончина —
Це помилка майя.
Збавте тон.
Запізніло це для України:
В нас уже іде Армагедон.

Не так давно (может, уже и поздновато) попался мне польский бестселлер Януша Леона Вишневского «Одиночество в Сети» — прекрасная вещь! Вишневский и философ, и ученый толковый, вдохновил меня на цикл стихов, один из которых сейчас прочту.

Не залишай у самоті.
Самотність —
то найбільша мука.
Все залишилось,
навіть звуки,
А в них єдина згадка —
ти.

Не залишай у самоті.
Куди не йду,
кого не бачу —
Ми тільки вдвох...
Я не заплачу,
Бо це не бачитимеш ти.

Не залишай у самоті.
Я не люблю —
не можу жити.
Не хочу навіть говорити,
Бо це не слухатимеш
ти.

Не залишай у самоті.
Не збожеволіти б
від стуку.
Відкриті двері...
Ніжні руки...
Ні, ти не можеш
не прийти.

Еще у меня есть цикл «Бра­ти менші» — я уже упоминал об этом, и следующее стихотворение оттуда.

Мій рижий кіт —
премудрий, як філософ.
Мишей не ловить — рибу вподобав.
З човна іду — зустріне. Зирить косо,
Свого щоб не проґавить, Боже збав.

У нас угода: в хату він не лізе,
Вночі у будці, наче вірний пес.
(Тим паче, будка гарна — під залізом).
Для кішок — донжуанський політес.

Сам по собі. У нього більша зона:
Є двір й квітник, і ліс — неподалік.
Домашніх терпить.
Вороння відгонить.
До рук не йде, хоч з нами кілька літ.

Не знаю, що він думає про мене.
Буває, гадка раптом промайне:
Він бачить світ то білим, то зеленим.

...Чи я такий, як бачить він мене?

Вот еще интересное стихотворение — вроде притчи: рассказ моего деда о собаке. Когда его в армию призвали, на японскую войну, пес пробежал 20 верст на призывной пункт в Таращу, не нашел своего хозяина, вернулся домой и на пороге умер.

До балачок був дід наш неохочий.
Але, розповідаючи оце,
Ховав невміло від онуків очі,
Щоб строгість не покинула лице.
«У молодості в мене був собака.
Вівчарка. Сторож,
та найперше — друг.
Не на цепку, на прив’язі він плакав.
А так – нікуди, навіть у пургу.
Тоді такі крутили заметілі —
Під стріху заміталося село.
Збирались хлопці,
так сказать, артіллю.
Ще про колгоспи й мови не було.
Зимові ночі довгі, тож не спиться».
(Дід-гармоніст на всю округу ас,
Сьогодні «ас» — буденне,
«вечорниці» —
Щось дивовижне, ніби не про нас).
«Собака у соломі десь заб’ється,
Бо довго ждати, знає наперед,
І час від часу мовчки обізветься –

У шибку гляне — й знов під ожеред.
А восени мене взяли до війська.
Японська починалася. Пішов.
Пункт призивний в Таращі.
Це неблизько.
Верст двадцять з гаком,
навпрошки якщо».
(Я знаю ці «прошки» —
ліси два й хутір).
«Построїли там нас, перевдягли.
Аж бачу: друг мій колами...
так хутко...
На станцію нас строєм повели.
Вже по війні — розказували наші» —
(Дід сиротою зріс, ще мав братів).
«Собака тричі бігав до Таращі
І вив. І їсти брати не хотів.
Востаннє повернувся, на порозі
Приліг. В бік хвіртки —
груша там тепер.
І... (дід паузу робив при цій непрозі,
Сказати «здох» не смів)... і так умер».
Дід більш собак ніколи не заводив.
Казав: «Нащо? Та й діти... в акурат...».
Я ж думаю: «Брати... Царі природи...
Скажіть мені, —
а хто з нас менший брат?».

У людей такой преданности почти нет... Ага, нашел вам две лирические вещи, короткие. Первая — «Сніг у Відні»:

Відню сніг — новорічна оправа.
Засріблились газони, кущі.
Може, хтось і нерадий. Їй-право,
Відню сніг до лиця. До душі.

Він будинки окреслює біло.
Покриває грибки парасоль.
На світанку дві пташки несміло
Озивались в мінорі «мі-соль».

Передзвін від соборів глухіший.
Запах кави гостей дістає.
Мокрі лавки — новина невтішна
Для закоханих в місто своє.

Море квітів... гірлянди барвисті...
Ліхтарів понад Strase пробіг...
І сніжок опадає врочисто,
І тікає швиденько з доріг.

Все меланжеве, стишено дише...
Як пейзаж для сучасних Мане.
А Дунай свої хвилі колише.
Сніг летить... Все мине... Все мине.

А второе стихотворение — «Сон» — я написал, в четыре часа утра проснувшись.

Був сон такої світлої любові,
Такої ніжності, такої чистоти,
Що я прокинувся
від мовленого слова.
І десь, мабуть, прокинулася ти.

Ми йшли до річки, біля плеса стали,
А квіти лугові якраз цвіли.
Вони, здалось, голівки повертали
До нас, як сонце, ми для них були.

І жайвір срібні опускав вервечки...
А ми на них гойдалися удвох...
І юність обнімала нас за плечі...
Сміявся світ, і плакав з нами Бог.

Що далі буде — ми іще не знали,
Ми дочекались нашої весни.
Зозулі все кували і кували,
А ми пливли до щастя —в наші сни...

(В глазах блестят слезы).

— Александр Александрович, я благодарен вам за этот разговор, за слезы, которые вижу у вас в глазах, и за то, что политики, оказывается, тоже могут быть людьми...

— Спасибо!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter