Аркадий БАБЧЕНКО: «Нам тяжело далась война в Афганистане, потом Россию подкосила Чечня, а уж эта война добьет нас окончательно»

В отличие от большинства российских журналистов, выполняющих функцию шестеренок в мощной государственной пропагандистской машине, Аркадий Бабченко о войне в Украине имеет особое мнение. Как человек, прошедший Чечню, а также неоднократно работавший в горячих точках — Грузии, Киргизии, Турции, на киевском Майдане, он хорошо знает, что такое современная война по-русски. Поэтому в начале лета приехал на Донбасс, чтобы разобраться для себя, кто там с кем воюет и за что. С этого момента в его авторском блоге «Журналистика без посредников» стали появляться объективные материалы об этой войне.

— Аркадий, в начале лета вы приехали в Славянск для того, чтобы без «помощи» российских СМИ разобраться в том, что происходит на Донбассе. Судя по записям в ваших блогах, вы не сомневались, что эта война должна была закончиться в течение двух месяцев. А что думаете сейчас?

— Я действительно считал, что эта война на несколько месяцев, не больше. Никто не думал тогда, что Россия решится на открытое введение войск.

— Но она решилась...

— Да, и теперь ясно, что эта война уже надолго. Даже если ситуация сейчас заморозится, она все равно когда-нибудь должна будет дойти до логического конца. Это будет просто замороженный конфликт. Думаю, через годы этот конфликт вновь обострится, как это произошло в Чечне. Когда после Первой чеченской войны были достигнуты мирные договоренности и республика Ичкерия получила независимость, в 1999-м началась вторая война. Понятно, что никакие «ДНР», «ЛНР» как государства не существуют — это искусственные прототеррористические образования, и с ними придется что-то делать. Либо перестанет существовать Украина, либо — они. В любом случае это все надолго.

— Вы считаете, Украина должна была подписывать мирный договор? Этот, по сути, «унизительный мир», как сказал Виктор Шендерович...

— Тут все просто: можешь побеждать — побеждай, не можешь — соглашайся на перемирие. Украина на данный момент не располагает ни силами, ни средствами для того, чтобы победно завершить эту операцию, значит, надо подписывать перемирие и использовать это время для перегруппировки.

— Даже в бандитской среде есть понятие условной чести, когда уговор, как говорится, дороже денег. Но Россия ведет себя как беспредельщик и слово свое не держит — обстрелы не прекращаются ни в районе донецкого аэропорта, ни вблизи Мариуполя...

— И все же какое-то затишье присутствует. России перемирие не очень нужно, у нее в отличие от Украины силы есть.

— Во Второй чеченской вы служили по контракту. Не знаю, какой посыл был у вас для того, чтобы отправиться на войну, но на Донбассе сегодня тоже воюют российские военные-контрактники. Правда, Россия вроде бы ни при чем — они, мол, берут отпуск на службе и вместо того, чтобы загорать на берегу Черного моря, которого после аннексии Крыма у России теперь много, проводят его в окопах и танках — 15 тысяч любителей экстремального туризма, если верить статистике СНБО Ук­ра­и­ны.

— Посыл у тех, кто едет на войну, как правило, общий. 99 процентов с каждой стороны воюют за добро и справедливость. В Украину едут не для того, чтобы убивать местных жителей и распинать на рекламных щитах их детей, а чтобы защищать русских от проклятых «фашистов». Другое дело, что одни владеют информацией, а другим задурили головы пропагандой.

— Это же не игра «Зарница». Взрослые люди ведь понимают, что война — это угроза жизни. Можно вернуться домой с удовлетворенным чувством спра­ведливости, а можно и вовсе без чувств — «грузом 200»...

— Поймите, война притягивает. Солдату интересно поехать и своими глазами по­смотреть на то, что происходит. Да, не­дели через две человек понимает, куда он попал. Но если бы война была объявлена официально, добровольцев нашлось бы множество. Россия, как ни крути, нация воюющая. Здесь никогда не было недостатка в авантюристах, романтиках, идеалистах или просто ублюдках.

— Когда на войну отправляют мальчишку-срочника, чья мама, не подозревая ничего, каждый день вычеркивает в календаре дни, приближающие встречу с сыном, тут уже не об авантюризме нужно говорить, а о подлости командования. Совесть офицеров разве не гложет?

— Да в России это никогда не было проблемой. В Грузию тоже посылали срочников, хоть и говорили, что их там нет. Но половина армии там точно из срочников состояла. Есть матери, которые еще с Первой чеченской не могут добиться того, чтобы их детей признали погибшими именно на войне, и получить пенсию в 40 долларов. То же самое и на этот раз — ну выплатят кому-то по секретному указу какие-то президентские боевые, и то не всем.

— И тем, кто вернулся, придется, наверное, платить — за молчание?

— А зачем? Пусть говорят. Будут бухать по дворам и рассказывать, как мочили «ук­ропов», — кому это мешает?

— Не каждый, кто познал ощущение власти, которое придает автомат на плече, сможет остановиться. И если российские полки отзовут с войны, не прибудет ли полку российских бандитов?

— Прибудет, конечно. С востока Украины обязательно будут возвращаться с оружием, и весь его поток ФСБ перекрыть не сможет. В России появятся новые банды, станут чаще стрелять, многие будут продолжать жить по тем же законам, к которым они привыкли на войне.

— Но даже если вся Россия будет молчать, солдатские матери молчать наверняка не смогут. Горе отключает разум и страх. Вслед за матерями начнут прозревать и россияне, а там, глядишь, и до импичмента недалеко. Такое возможно?

— Да напрасно вы так думаете. В России никто не прозревает, здесь все уже давно прозревшие, и общество в сонном состоянии не находится. Какое интервью ни почитаешь, солдатские матери и отцы говорят, что гордятся сыном, который поехал на войну в Украину, даже если ему там оторвало ноги, потому что он спасал русских людей. Никакого импичмента здесь не будет. И своего Майдана — я говорю о движении к свободе, о демократическом обществе — тоже не будет никогда. Здесь будет только очередной русский бунт, бессмысленный и беспощадный, очередная пугачевщина. Вот и все.

— В своем блоге вы написали, что это последняя для России война. Что вы имели в виду?

— Если все пойдет по худшему сценарию, а очевидно, что события именно так и развиваются, Россия эту войну не выдержит. Потому что война имеет свойство выходить за пределы границ, в которых начиналась. Война абсолютно деморализует нацию. Нам тяжело далась война в Афганистане, потом Россию подкосила Чечня, а уж эта война добьет нас окончательно. У меня такое ощущение, что мы вообще, не дай-то Бог, можем докатиться и до Третьей мировой.

— В комментарии к вашему блогу кто-то написал о Путине: «Крыса в истерике, и это страшно». Вы считаете, он действительно в истерике, в панике, не зная, что делать теперь с этой войной, которая зашла слишком далеко? Или руководствуется лишь циничным, холодным расчетом?

— Не думаю, что он в истерике. Это человек, который не привык отступать. Ни разу за свою карьеру Путин не пошел на попятную. Он, может быть, осознает, что все пошло не так гладко, как он наметил, но он в любом случае всегда идет вперед, и ему плевать на все, а уж на жизнь людей — тем более.

— И даже на жизни своих людей...

— «Своих» для него просто не существует.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter