Суперзвезда советской эстрады 60-х годов народный артист России Вадим МУЛЕРМАН: «Когда меня спрашивают: «Вы знаете, что такое депрессия?», отвечаю: «Знаю, я 40 лет в этом состоянии нахожусь». Только благодаря тому, что с юности дух у меня спортивный, я выжил, хотя перенес инфаркт, а недавно еще и инсульт»

(Продолжение. Начало в № 39)

«ОТОРВАВ РОЖУ ОТ КЛАВИШ, АЛИК ПЬЯНЫМ ГОЛОСОМ ПОПРОСИЛ: «ВАДЮШ, НЕ ПОЙ ТАКИХ МЕДЛЕННЫХ ПЕСЕН...»

- Вадим Иосифович, а это правда, что однажды прямо во время концерта ваш конферансье вышел на сцену вдрызг пьяный, а музыканты, утомленные предшествующими бурными ночами, просто... заснули?

- Димочка, таких случаев уйма... Дело в том, что я собирал лучших музыкантов со всего Союза, но, увы, горьких пьяниц, которых выгоняли из всех коллективов. Впрочем, когда играли они трезвыми, это было что-то, и вот в Кургане...

- ...«Спят курганы темные»...

- С этой песней, кстати, я выходил... У меня был такой фокус - потом Володя Макаров его украл (ну, Бог с ним, ему захотелось)... Не то что украл, просто...

- ...захотелось...

- Ну да, а одна из моихf концертных программ стартовала так. Открывался занавес, стоял уже ансамбль, и Гошка Виноградов (раньше была не бас-гитара, а большой такой контрабас, и он был ему под стать - здоровенный) начинал петь. Публика думала, что поет он, а потом прислушивалась - вроде голос знакомый, и на второй куплет выходил я: такая изюминка... Музыканты мне, к слову, охотно подыгрывали, и вообще, я всегда старался обыгрывать все актерски.

И вот на одном из концертов, а работал я много (я и Иосиф - по количеству концертов мы были рекордсменами), потому что просили выступить еще и еще... Приезжаем, предположим, на один концерт в город, и директор местной филармонии ко мне: «Вадим, пожалуйста!», а нам не разрешено было работать сверх какого-то максимума: тогда граница заработков была установлена... Поэтому часть концертов оформлялась официально - скажем, по линии Росконцерта, а часть на «фондах» местных филармоний. Это не были левые концерты, просто они оплачивались из другого источника.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Просто вы любили работать...

- И не только поэтому. У нас же музыканты, и если я получал за сольный концерт, извини меня, уже со званием 47.50 - то есть две ставки плюс за мастерство, то им платили 7.50, но у них тоже семьи были, и чтобы эти профи высокого уровня от тебя не сбежали, ты должен был дать три-четыре концерта в день, а не увиливать от нагрузок. Причем работали мы вживую, а не открывали рты под фанеру, как сегодня почти все без зазрения совести. Я вообще удивляюсь: как можно за такое выступление получать деньги?

- Вы просто этого не умели...

- И, слава Богу, не научился. Ну и вот на третьем из четырех концертов в Кургане...

Там первым секретарем обкома партии был Князев, который любил, когда я приезжал, и вот представь: занавес открывался, я выходил на сцену, и секретарь обкома вставал в первом ряду и кланялся (тут же все его замы тоже вставали и кланялись - это было жутко смешно).

- Хозяин...

- Да, но изумительный человек - были тогда люди хорошие...

Перерывы между концертами, замечу, были небольшими. Ну сколько? Максимум полчаса - пока одних зрителей выпускали, а других впускали, и за это время мои музыканты успевали сбегать в буфет, где потихонечку...

- ...накатывали...

- Правильно, и вот на третьем, предпоследнем, концерте я исполняю песню Бори Райкова (был такой одессит, композитор), как всегда это делал зимой (напевает):

Заметелило с вечера,
Снег кружит над землей.
Не весной ты мне встретилась,
А холодной зимой.
Ты такая красивая,
В этот вечер январский,
Ты ни с кем не сравнимая,
Из какой ты сказки?

«Работали мы вживую, а не открывали рты под фанеру, как сегодня почти все без зазрения совести. Я вообще удивляюсь: как можно за такое выступление получать деньги?»

Это была тихая песня, мне должны были аккомпанировать чуть-чуть щеточками барабанщик, рояль и контрабас - саксофонист отдыхал. На сцене темно, я стою в луче света и вдруг слышу: исчезает сперва барабан, затем рояль, и остается один Гошка: пум, пу-пум, пум, пум! Вокруг тревожная тишина, зал замер: что будет? «Сейчас вот закончится песня, - про себя думаю, - я им устрою!», но нужно допеть в настроении. Атмосфера такая была обволакивающая, и каждая девочка понимала, что пою для нее, хотя адресована песня была всем.

В это время Гошка Виноградов тихо-тихо (но получилось громко, потому что публика затаила дыхание) прошептал (извини, я его процитирую дословно): «Расп...дяи, проснитесь!», и все это пошло в зал. Тут песня подходит к концу, зажигается свет, и я к Алику Тартаковскому поворачиваюсь. Хотел ему что-то сказать, а он в это время отрывает свою рожу от клавиш и пьяным голосом просит: «Вадюш, не пой таких медленных песен». И все - зал как грохнул!

«ЗАПЛЕТАЮЩИМСЯ ЯЗЫКОМ КОНФЕРАНСЬЕ ОБЪЯВИЛ: «А СЕЙЧАС НА ВСТРЕЧУ К ВАМ ВЫЙДЕТ ВАДИК МУРЕЛНАМ», ПОСЛЕ ЧЕГО УПАЛ И НАЧАЛ ОТПОЛЗАТЬ ЗА КУЛИСЫ»

- Ой, а что однажды с конферансье случилось... Вообще-то, его фамилия была Шапиро, но я ему сказал: «Леня...

- ...Мулерман и Шапиро - это уже слишком...

С композитором Владимиром Шаинским. «Сегодня глубоких песен вообще нет — есть танцевальные вещи, но нельзя же все превратить в танцы...»

- ...видишь, что со мной вытворяют? Ты не Шапиро будешь, а Шиповым». Тогда с «неблагозвучными» фамилиями велась борьба, и я тоже, будучи солистом Ансамбля песни и пляски Киевского военного округа, не под своей пел.

- А под какой?

- Володарский.

- Немногим лучше...

- Дело в том, что ансамбль участвовал в правительственных концертах, а объявить солиста Мулермана в те годы было немыслимо, поэтому начальник ансамбля Нижник и худрук Мызников начали мне придумывать псевдонимы: «Вадим, а если Иваненко или Петренко?». - «Зачем? - возразил. - Давайте возьмем девичью фамилию моей мамы - Володарская». Они вздохнули с облегчением: «Звучит невызывающе. Хорошо!» - и я три года пел как Володарский.

...Это произошло в Омске: я не заметил, когда Леня Шипов напился. Не заметил и все - отвернулся. Моя группа знала, что перед концертом я это не приветствовал, но втихаря что-то сообразили, и вдруг он выходит и заплетающимся языком объявляет: «А сейчас на встречу к вам выйдет Вадик Мурелнам». Сказал и упал, после чего начал отползать за кулисы, а в зале все областное начальство...

Ползет он, короче... Занавес закрыли, чтобы он так долго не полз, забрали его, а потом снова открыли, и начался концерт...

В антракте ко мне первый секретарь обкома зашел. «Я, - сказал, - телеграмму Фурцевой посылаю, и в 24 часа чтобы этого пьяницы тут не было». - «Понимаете, - стал объяснять, - это не наш человек...

«А солнце жарит, — чтоб оно пропало! — но нет уже судьбы у нас другой...»

- ...не наш, точно!..

- ...это не мой сотрудник». Он: «Как?». - «Я вообще не знаю, кто это вышел». Дима, а что было делать? Увы, телеграмму таки послали, и пришлось мне с Екатериной Алексеевной объясняться - доказывать, что это ошибка. Скандал, слава Богу, замяли...

- Вы сказали однажды: «То, что творили со мной, не делали ни с одним артистом СССР». Знаю, что в списке, который существовал на Центральном телевидении, - людей, которых ни при каких обстоятельствах нельзя показывать на экранах, - вы значились под номером пять...

- Пять или шесть.

- Кто был перед вами?

- Вишневская, Ростропович...

- Неплохая компания...

- Да, я таким соседством гордился, потому что никогда бы, если бы не этот черный список, в такое окружение не попал.

С композитором Давидом Тухмановым, поклонницей и певцом Эдуардом Хилем

- У вас был прекрасный репертуар, а после того, как вас с телевидения удалили, замечательные песни, которые были вашей визитной карточкой, подхватили наверняка ваши коллеги...

- К сожалению, да, но обвинять их я не могу, потому что они - тот же Эдик Хиль, Лева Лещенко - подняли, по сути, то, что невостребованным лежало. Впрочем, у них, я считаю, все равно получалось хуже...

Был один случай... На большой гала-концерт на стадионе в Одессе собрались едва ли не все тогдашние звезды. Кто, кстати, всегда себя вел корректно, так это Магомаев - у него был свой репертуар, у меня - свой, и мы никогда не пересекались.

Только один раз в Сочи я спел его «Чертово колесо», чтобы угодить публике, которая пришла на сборный концерт и вдруг услышала от конферансье, что Муслим заболел. Ползала тут же поднялось, собираясь уходить, и тогда я сказал: «Если у вас есть желание послушать песню из репертуара Магомаева, я ее спою - может, при одной мысли о Муслиме у вас приятно сожмутся сердца». Все, больше никаких поползновений у меня не было, а  в Одессе такая случилась штука...

Концерт я заканчивал, и, естественно, меня подвозили уже под самый конец, и вот приезжаю, а Паша Леонидов, который был организатором этого представления, встревоженно шепчет: «Вадик, что ты будешь сейчас делать - они спели все твои песни?». Я удивился: «Как спели? А что, у них разве своих нет?». - «Черт его знает, что на них сегодня нашло». Ну, думаю, публика, наверняка решила, что меня нет, раз мои шлягеры исполняют другие. «Объявляй!» - говорю. Выхожу на сцену и обращаюсь к трибунам: «Что петь?». «Ладу» давай!» - кричат: так, под диктовку стадиона я исполнил все заново. После этого коллеги ни разу не посягали на мои песни в моем присутствии, а когда меня «закрыли» уже основательно и вдобавок, когда потом я уехал в Америку, стесняться им было уже нечего...

Со второй женой Вероникой Кругловой. «Поскольку она мать моего ребенка, ничего плохого сказать о ней не могу»

«ДОГОНЯЯ АМЕРИКУ ПО МОЛОКУ И МЯСУ, ПЫТАЯСЬ СТЕРЕТЬ ГРАНЬ МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ, ВЛАСТИ ЕЩЕ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ ВСЕ АРТИСТЫ БЫЛИ САМОДЕЯТЕЛЬНЫМИ И ЧТОБЫ НИ ХРЕНА НЕ ПОЛУЧАЛИ»

- Это правда, что, когда у вас произошел конфликт с Лапиным, министр культуры СССР всесильная Екатерина Алексеевна Фурцева вмешалась?

- Она, я считаю, была великим министром культуры - Фурцева вообще в свое время эстраду спасла, потому что, догоняя Америку по молоку и мясу, пытаясь стереть грань между городом и деревней, власти еще хотели, чтобы все артисты были самодеятельными и чтобы ни хрена не получали - после работы на заводе пришли и пели.

Такая была установка, и она как министр должна была, в общем-то, этому способствовать, но тут, как говорится в народе, заартачилась. «Нет, - сказала, - я не дам хорошим эстрадным артистам погибнуть!».

Кстати, подтолкнул ее к этому Николай Павлович Смирнов-Сокольский - был такой прекрасный сатирик. На коллегии министерства, когда она начала рассказывать о том, что такая директива имеется, он попросил слова. «Екатерина Алексеевна, - произнес, - когда у вас что-то по-женски случается, вы к кому обращаетесь: к гинекологу или к знахарке?». Она: «К гинекологу», а Смирнов-Сокольский: «Ну, вот и все, что я хотел сказать»... Ну это же и дураку ясно, что профессиональное искусство и самодеятельность - две большие разницы, и нечего их смешивать.

- Вас она защитила?

- Вступилась, когда вся эта катавасия против меня началась. Я почему говорю, что ни с одним артистом такого не происходило, - какая-то непонятная, подковерная шла борьба, и в то же время была зависть. Приехал парень из Харькова на Всесоюзный конкурс артистов эстрады и вдруг перевернул все, причем без всяких знакомств, ночуя на скамейке на Курском вокзале...

С дочерью Ксюшей от брака с Кругловой. Ксения сейчас живет в Америке и с отцом видится редко. «Вероника почему-то против, и, по-моему, она совершает ошибку: лишать ребенка общения с отцом нельзя»

- Рабочий парень...

- Из рабочей семьи, действительно, а потом ситуация с Вероникой на все наложилась. Может, Иосиф особо и не прикладывал там руку, но его прихлебатели занимались этим усердно, и все - начались проблемы.

- Что Фурцева сделала?

- Когда мне уже везде кислород перекрыли, я отправил письмо в ЦК и копию Фурцевой - даже в КГБ обратился, чтобы меня проверили и подтвердили, что я не шпион, не способствую разгулу сионизма, поскольку уже и в этом начали обвинять. КГБ, кстати, отреагировал нормально: «К вам никаких претензий нет», как поступил Лапин, я уже рассказал, а Фурцева меня вызвала и говорит: «Во-первых, я очень рада познакомиться с вами лично, а во-вторых, дала распоряжение, чтобы по моей линии никто не имел права вас тронуть. Я уезжаю сейчас в Японию, но как только вернусь, подпишу документы о присвоении вам звания народного артиста».

Она прилетела из Японии и... покончила с собой, так что народного мне дали уже в 91-м году, и даже папочку с подтверждением не отдали. Узнали, что я в Америке, и куда-то дели - ну, ладно...

- По слухам, Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, который человеком, говорят, был очень суровым, но исключительно принципиальным и порядочным, в эту ситуацию тоже попытался вмешаться...

- Это произошло после концерта на одной из дач на Рублевке... Вообще-то, у нас была целая группа «правительственных» артистов, но никого из них на месте не оказалось. По-моему, это был август: все в отпуске или на гастроли уехали, и вот мне звонит Алла Банк:

«Вадик, просят выступить там-то». - «Так я же без музыкантов, - отвечаю, - все отдыхают», а она в ответ: «Завтра же их привезут, только скажи, где они». Я дал адреса, и действительно, на следующий день всех доставили и нас повезли на концерт.

В зале сидели одни женщины (видно, мужья были заняты)... Когда все закончилось, я спустился в гримировочную, хотел переодеться, и в это время зашел крупный мужик: «Тут к вам жены Косыгина и других членов Политбюро». Я тогда внимания на его слова не обратил - только спустя много лет вдруг вспомнил, что супруга Косыгина 1 мая 67-го года скончалась. Мужик этот просто так ляпнул, а я не вникал: какая разница, кто...

Следом за женщинами сам Алексей Николаевич вошел. «Вы меня извините, Вадим, - сказал, - полностью послушать концерт не удалось, но последние три песни послушал и хочу вас поблагодарить». Потом голову повернул и спросил кого-то из помощников: «А почему Мулерман до сих пор не заслуженный артист?» - и ровно на следующий день появился указ Президиума Верховного Совета РСФСР - мне присвоили звание, документы на которое семь лет под сукном лежали.

- Вот скорость принятия решений была!

- Вот роль Косыгина! Он, кстати, спросил: «Может, у вас что-то случилось? Вас что-то на телевидении не видать», но я не люблю жаловаться. «Да нет, - ответил, - все в порядке» (мне потом все сказали: «Дурак! Что же ты ему про Лапина не рассказал?».

«ТЕЩА МОЯ СОКРУШАЛАСЬ: «ОН ТЕЛЕВИЗОР ВСЕ ВРЕМЯ СМОТРИТ, А Я, КОГДА СМОТРЮ ЕГО, ОТ МЫСЛЕЙ СВОИХ ОТВЛЕКАЮСЬ...»

- Сейчас, оглядываясь на прошлое, как вы считаете, вам судьбу поломали?

- Да, ну конечно, и когда меня спрашивают: «Вы знаете, что такое депрессия?», отвечаю: «Знаю, я 40 лет в этом состоянии нахожусь». Только благодаря тому, что, в общем-то, с юности дух у меня спортивный, я выжил, хотя перенес инфаркт, а недавно еще и инсульт (хорошо, не обширный). Речи на четыре часа лишился, но, слава Богу, выскочил... Спасибо театру, моим артистам, тому, что у меня жена молодая и малые дети, - с ними от мрачных мыслей я ухожу, во всяком случае, стараюсь уйти. Мне говорят часто: «Вадим, ну что ты?» - вот и теща моя сокрушалась: «Он телевизор все время смотрит, никуда не ходит», а я, когда его смотрю, от мыслей своих отвлекаюсь...

«Голос уже не тот. Тембр-то, может, остался, но силы на исходе»

- Они, видно, все время вокруг прошлого крутятся...

- Да, но это жизнь - ничего не поделаешь.

- В 80-е годы многие задавали себе вопрос: а где Мулерман, куда он пропал? Пошли слухи, что вообще спился...

- ...и умер...

- ...что эмигрировал в Израиль. Вы между тем не спились, не умерли...

- ...и не эмигрировал...

- ...а как в Соединенных Штатах Америки оказались?

- Был такой композитор Борис Шапиро - потом он фамилию жены взял и стал Власовым, на что я ему заметил, что это ничем не лучше, чем Шапиро (смеется). Свое 60-летие он отмечал в Штатах, а уже, к счастью, к власти у нас пришел Горбачев, железный занавес приоткрылся, и Боря пригласил меня, Трошина и Великанову как первых исполнителей его песен на свой юбилей. Втроем мы и вылетели в США, причем меня тогда первый раз в капиталистическую страну выпустили, ну а когда концерты Бориса закончились, я получил телеграмму из Харькова: смертельно болен брат.

Друзья мне советовать стали: «Вадим, ну куда ты сейчас полетишь? Может, его здесь вылечат? - давай попытайся!». В общем, связался я с врачами американскими, сделали в Харьков запрос... (Пауза). Загранпаспортов у нас тогда не было, поэтому год пришлось ждать, пока ему выправят документы, чтобы он мог выехать, но эти мучительные 12 месяцев ожидания стали решающими. Если бы брат сразу вылетел, его можно было бы спасти: в Штатах есть онколог Розенталь, который вытаскивал людей с того света уже в страшной ситуации - с последней стадией рака, но когда брат прилетел, он уже не мог идти - я снял его с самолета совершенно обессиленного. Бросил Калифорнию, где работал на радио и где мне уже дали помещение для организации музыкального детского театра, повез его в Нью-Йорк, поскольку именно там практиковал Розенталь... (В глазах слезы).

С третьей женой Светланой у Вадима Иосифовича разница в 33 года. «Честно говоря, жениться не думал, но так случилось»

- Не спасли?

- Увы! Продлил ему жизнь на полтора года, и все!

- Будучи статусным советским артистом, имея такой колоссальный опыт, вы оказались в совершенно чужой вам стране, в чужом городе и работали по ночам таксистом, не зная Нью-Йорка и не имея водительских прав...

- ...американских. Ой, кем только я не работал - например, в русском реабилитационном центре был арт-директором (как-то так называлась должность). Организовывал им мероприятия, концерты - в общем, хватался за все.

- Быстро вы поняли, что это не ваша страна?

- А я даже не думал, что когда-нибудь буду там жить, - просто остался спасать брата, а потом, когда уже прошло энное количество лет и у нас здесь страна развалилась... Мне дали совет: «Вадим, ты же можешь американскую пенсию получать, а там еще неизвестно, что будет. Доработай пять недостающих лет», и я согласился. Меня еще и подтолкнуло то, что, когда брат умер и я поехал в Харьков его хоронить, заехал в свою квартиру в Москве и увидел, что она продана (бывшей женой Вероникой Кругловой. - Д. Г.). Жить было негде, а долги в Америке отдавать надо - вот и решил, что нужно вернуться туда, доработать, с кредиторами расплатиться и потом уже паковать чемоданы. Так в результате и поступил.

«ГОРБАЧЕВ ПРИХОДИЛ КО МНЕ С ЦВЕТАМИ И С КОНЬЯКОМ - ПРАВДА, ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ЗАПРЕТИЛ ВОДКУ»

- Насколько я знаю, первая ваша жена Иветта Чернова была диктором харьковского телевидения и умерла от рака в возрасте 26 лет...

Со Светланой, дочерьми Мариной и Эмилией

- (Вздыхает).

- Красивая была женщина?

- Очень красивая, очень умная и невероятно меня любила.

- По слухам, вы имели успех у дам, а это правда, что одной из многочисленных ваших поклонниц была Галина Леонидовна Брежнева?

- Вот тоже шансом таким не воспользовался!..

- У вас что-то, простите, с ней было?

- Нет, ну что ты! - она просто на моих концертах бывала (потом стала приходить с Чурбановым, мужем), да и как я мог жаловаться, если другим приходилось куда хуже? У меня вот друг был (хотя не знаю, могу ли его так назвать, - он ко всем артистам хорошо относился) Юра Соколов, директор Елисеевского гастронома, так его расстреляли - не посчитались с тем, что заслуженный человек, ветеран Великой Отечественной... Ну да, выполнял приказы свыше - какие-то сомнительные операции проворачивал, а что он должен был делать, если ему приказывали?

Галя вот тоже спрашивала: «Вадик, тебе чем-то помочь?», и такая же ситуация была у меня и с Михаилом Сергеевичем Горбачевым в бытность его первым секретарем крайкома партии на Ставрополье. Он же приходил ко мне с цветами и с коньяком - правда, еще до того, как запретил водку.

- После этого, видимо, и запретил...

- Может, и так (смеется).Когда меня со всех сторон обложили, начали везде запрещать, Женя, администратор Ставропольской филармонии, уговаривала: «Позвони!». - «Как это? - удивился я. - Он был секретарем крайкома, а сейчас Генеральный секретарь ЦК КПСС - что значит позвони? Куда?».

С Ларисой Долиной

- В рельсу!

- «Ну, попаду я к 156-му заместителю, и что?». А она: «Ты же в Привольное ездил, родное село Горбачева, где похоронен его отец»... Горбачев просто после концерта в Ставрополе зашел, поблагодарил и попросил выступить для его мамы и односельчан. «Хорошо, Михаил Сергеевич, поеду», - ответил я. Побывал на могиле его отца, дал в Привольном концерт, Мария Пантелеевна осталась довольна... Я свою миссию выполнил, и Женя все уши мне прожужжала: «Ты же тогда уважил его - вот и скажи, что с тобою творят». Я вздохнул: теперь достать его не могу.

- Перехожу к весьма непростой странице вашей жизни - к женитьбе на Веронике Кругловой. Одна из самых красивых советских певиц с очень хорошим голосом, она была перед вами замужем за Иосифом Кобзоном, и может, поэтому вокруг вашего брака ходит множество слухов: говорят, в частности, что вы отбили у Иосифа Давыдовича жену, что жили с ней в то время, когда он еще был ее мужем, а как все на самом-то деле происходило?

- На самом деле, наверное, правда известна всем - я имею в виду не людей со стороны, а артистов, коллег. Кстати, на I Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, где оба мы стали лауреатами, Иосиф болел за меня, я за него...

- Вы дружили?

- Не дружили, но относились друг к другу хорошо, уважительно. Я туда приехал с женой, он тоже с супругой... Объявляли результаты конкурса ночью... Вообще-то, по сумме баллов первое место занял я, но поскольку только-только был принят в оркестр Саульского, стал новоиспеченным москвичом и не имел никаких связей, к тому же фамилия явно еврейская, меня подвинули... Это и понятно: раз конкурс всесоюзный, перед жюри стояла задача дать приз и этой республике, и этой, и той...

Победил в результате белорус Виктор Вуячич - он разделил первую премию с Венерой Майсурадзе (была такая певица, которую сейчас никто не помнит), а потом шли Кобзон, Мулерман и Макаров, так вот, когда меня не объявили обладателем первой премии, Иветта моя упала в обморок - она была уже очень больна и приехала просто на последнем издыхании. Что и как было дальше, не слышал: схватил ее на руки, вызвали «скорую»... (Пауза).Спустя три недели она умерла...

Цветы от Александра Серова. «Становится жалко, что почти 40 лет на сцене меня не было»

Полгода после ее смерти я не пел - на нервной почве не мог, а когда отпустило немножко, друзья сказали: «Вадим, столько концертов твоих сорвалось, а публика просит... Ну, соберись с силами, попробуй - вот сейчас нас ждет Барнаул». И я согласился: «Ладно, поеду». В самолете наши места с Вероникой оказались рядом... Она знала о смерти моей жены, стала рассказывать, что разошлась с Кобзоном (не знаю уж, сколько времени прошло после их расставания)...

Не помню, сколько мы сидели так, разговаривали... Вероника действительно очень красивой была, а поскольку она мать моего ребенка, ничего плохого сказать о ней не могу.

...Лету до Барнаула пять часов. Я поднялся: «Пойду в хвост самолета, поиграю с ребятами преферанс, а ты подумай: может, поженимся?». Она согласилась: «Давай!».

- Вот так просто?

- Так мы и поженились, но когда в Москве Иосиф узнал, что Вероника вдруг вышла замуж за Мулермана, естественно, разозлился. Я пытался с Иосифом поговорить, но он ничего не слушал. Что ж, его можно понять: наверное, он действительно ее очень любил, и ему было больно, но моя совесть чиста, а шавки, его окружавшие, начали в угоду Кобзону строить мне козни.

«ВЕРОНИКА ИЗЛИШНЕЙ ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТЬЮ СТРАДАЛА»

- После этого, я знаю, ваши отношения прекратились, вы ни разу с 1968 года не выступили вместе в сборных концертах, а в Харькове недавно поговорили...

- Мы поздоровались, приобнялись... (Обращается к жене): «Да, Света?».

- Даже приобнялись?

- Да, вот так как-то... В Москве нам устроили встречу - тоже поздоровались, тоже достаточно тепло пообщались, но понимаешь, в чем дело... Со стороны подтверждают, что намерение мне перекрыть кислород существовало. Приложил ли непосредственно к этому руку Иосиф или нет, я утверждать не могу, но что шавки его это сделали - 100 процентов.

- В нескольких интервью Вероника Круглова утверждает, что ваши отношения закончились потому, что вы изменили ей с общей подругой, - это правда?

Со своим Молодым музыкальным театром-студией на гастролях в Израиле. «Они мне дают возможность жить, подпитывают меня энергией, а я все, что могу, что знаю, им рассказываю. Мы же живем не только за счет того, что кого-то учим, но и учимся сами»

- Нет, абсолютная неправда, ее фантазия, и, как видишь, у меня другая жена, а не та, роман с которой она мне приписывала. Вероника излишней подозрительностью страдала...

- Она хорошей певицей была?

- А почему нет? Хорошей!

- Какие песни из ее репертуара самыми знаковыми считались?

- (Напевает): «Будет солнце или буря, мы с тобою навсегда. Да?» (смеется). Такой вопросик в конце: «Да?».

- Сегодня вы с ней общаетесь?

- Только с дочкой.

- Она в Америке живет?

- Да, но наши встречи с Ксенией очень редки - к сожалению. Вероника почему-то против, и, по-моему, она совершает ошибку: лишать ребенка общения с отцом нельзя, но опять же давай углубляться не будем: это ее жизнь, это она так решила.

- Как вы только что рассказали, предложение Веронике Кругловой сделали в воздухе, и с вашей нынешней женой Светланой вас также свело небо. Ей вы тоже предложили руку и сердце, витая в облаках?

- Нет, попросил ее руки, когда мы уже спустились на землю.

- Она, кажется, ровесница вашей старшей дочери - какая у вас разница в возрасте?

«Валера Леонтьев был весь такой кучерявенький, ни на кого не похожий...»

- Меньше, чем у француза Бельмондо с его нынешней супругой, - у них 43 года. У Олежки, Олега Павловича Табакова, с Мариной Зудиной, по-моему, 30, у нас - 33, а у Миши Козакова покойного с его шестой женой Надеждой Седовой и того больше было - 45 лет.

«ХОЧУ УСПЕТЬ ХОТЯ БЫ ОДНУ ДОЧЬ ВЫДАТЬ ЗАМУЖ - ВТОРАЯ СЫГРАЕТ СВАДЬБУ, НАВЕРНОЕ, УЖЕ БЕЗ МЕНЯ»

- Когда вы шли на такой отважный  (заметьте, я не говорю «отчаянный») шаг...

- ...думаю, что все-таки отчаянный (смеется)...

- ...не было внутреннего сомнения: а стоит ли? Понимаю, что отвечать на такие вопросы, когда жена сидит рядом, непросто...

- Ну, нет, она мое мнение знает... Честно говоря, жениться не думал, но так случилось... Прилетел из Нью-Йорка в Борисполь, потом переехал в Жуляны, откуда вылетал самолет на Харьков. С ребятами, которые меня провожали, немножко выпили, а я уставший был: все-таки 10 с половиной часов летел из Америки - вот и решил в самолете часок покемарить. Тут стюардесса подходит. «С вас, - говорит, - пот градом льет - выпейте-ка водички».

- Пить надо меньше!..

- Да-да! (Смеется). Я: «Да отстаньте вы от меня, прошу: дайте мне отдохнуть - я столько не спал», а она уговаривать стала: «Ну, вот взгляните»... Оказывается, у нее была единственная на 50 человек бутылка воды - это же развал Советского Союза шел полным ходом...

- Ан-24, наверное, еще летал...

С Дмитрием Гордоном. «Когда мы случайно с тобой встретились, я подумал: «Ну неужели он никогда не пригласит меня на интервью?» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Да, и он еще так вот летел (трясется), буквально весь рассыпался. Так вот, эту бутылку она решила отдать мне. Я посмотрел ей вслед - должен же глянуть, кто меня донимает...

- Следом остались довольны...

- Со спины (улыбается) - да... Потом уже, когда поздно вечером приземлились, - это был самый поздний рейс! - ее экипаж поспешил сесть в последний автобус, а за мной должны были приехать друзья, но что-то у них с машиной случилось. Я перехватил ее на выходе из аэропорта: «Девушка, вы последите за чемоданами, пока позвоню?». Она кивнула: «Ну хорошо» - и своим коллегам сказала: «Езжайте!».

- Вы, я смотрю, романтик...

- (Смеется). «Раз уж они уехали, а вы остались, - говорю, - я отвезу вас домой». Взял такси, а ехать ей нужно было далеко...

- Небось, на Салтовку?

- Нет, на Холодную гору - это выше, в другой части Харькова. Я выходил раньше и на прощание сказал: «Вот, пожалуйста, мой телефон»... (Оборачивается к жене: «Или ты телефон мне дала?»). Ага, «Дайте мне номер телефона, - попросил, - чтобы я мог узнать, как вас довезли» (понятно было, что я к ней уже клеился). Потом перезвонил, она сообщила, что доехала благополучно, и я ее пригласил на следующий день показать свой Харьков, город моей юности. Под проливным дождем мы сидели под крышей оперного театра и пили шампанское - там я и сделал ей предложение.

- Родители Светланы...

- ...об этом узнав, испугались...

- Они старше вас или младше?

- О! Тесть Вася (он меня Вадиком называет, а я его просто Васей) младше на 10 лет (смеется), теща Оля - на 13... Да все нормально!

- «Меня подпитывает, - признались вы как-то, - молодость супруги, а что ее возле меня держит, не пойму»...

- До сих пор для меня это загадка - об этом ее надо спросить. Замуж она ведь не за знаменитого выходила артиста.

- Светлана вас, кстати, тогда узнала?

- Откуда? Жена 72-го года рождения, а мне в 71-м году на телевидение доступ закрыли. Света еще не родилась, а меня в эфире уже не было - вот и все.

- У вас с ней двое детей...

- Две чудные девочки. Мариночке, старшей, 19 марта исполнилось 13, а Эмилии 30 августа восемь лет.

- Каково же это - в 73 года ощущать себя молодым отцом?

- Как отец чувствую себя нормально, а вот как папа... Хочу успеть хотя бы одну дочь выдать замуж - вторая сыграет свадьбу, наверное, уже без меня.

- Все, кто вас знал, утверждали, что по отношению к другим артистам вы были абсолютно доброжелательны, а Валерий Леонтьев рассказывал мне, что на каком-то конкурсе артистов эстрады вы вместе с Кобзоном отстаивали его перед другими членами жюри...

- Это в Ялте, на Конкурсе песен социалистического содружества случилось, где мы с Кобзоном были членами жюри от Москвы. Кстати, я тогда и Колю отстоял Мозгового, а Валера Леонтьев был весь такой кучерявенький, ни на кого не похожий, и Юра Богатиков был категорически против него. До жути!

- Что же, советских песен не пел, всем видом своим был непатриотичен...

- Я Богатикова увещевал: «Юра, ну что ты взъелся?». - «Как это так? - возмущался он. - Что у него за вид?». - «Ну имидж такой у парня, смотри». - «Нет, не буду», и тогда я хитрый придумал ход.

Юра все время на стуле ерзал: и так ему больно, и этак (его, извини за пикантные подробности, извел геморрой). «Юра, - шепнул, - я знаю одно лекарство: надо купить в аптеке три свечки и сразу их вставить, после чего 45 минут полежать». Он с надеждой на меня посмотрел: «Точно?». - «Абсолютно», и за эти 45 минут мы Валеру Леонтьева протащили.

«СОВЕТСКАЯ ЭСТРАДА ЗАКОНЧИЛАСЬ: ИЗ МУЖЧИН - НА ЛЕОНТЬЕВЕ И СЕРОВЕ, ИЗ ДЕВОЧЕК - НА ДОЛИНОЙ И ГВЕРДЦИТЕЛИ»

- Вы мне сегодня признались, что любите смотреть телевизор...

- Не то что люблю - просто благодаря ему отвлекаюсь от тягостных мыслей.

- Ну а когда видите нынешнюю так называемую эстраду - и российскую, и украинскую, - всех этих ребят с «фабрик» по производству «звезд», что как профессионал, заставший высочайшие образцы эстрадного искусства, чувствуете?

- Становится жалко, что почти 40 лет на сцене меня не было.

- Как сказал мне однажды выдающийся советский артист: «Почему я не умер маленьким?»...

- Наверное, только Иосиф как-то старался этому противостоять - не получилось... Может, если бы нас было больше, мы могли бы не то чтобы все отменить, но направить в другое русло, ведь фактически советская эстрада, эстрадная песня как таковая закончилась: из мужчин - на Леонтьеве и Серове, из девочек - на Долиной и Гвердцители. Я очень редко сегодняшние так называемые шоу-программы смотрю, в частности, «Україна має талант», но недавно услышал там парня по имени Федор. Он врач, у него от природы изумительный голос - просто вот Бог ему дал. Есть у нас, есть надежда!

- Кто из нынешних молодых украинских, российских исполнителей вам по душе?

- Ну, я так понимаю, многие украинские в Москву переехали... Даже не знаю... Очень мне нравится Игорь Демарин - он явно заслуживает большего, чем то, в чем ему позволяют себя показать. Игорь - прекрасный музыкант, композитор, исполнитель и тем не менее жалуется, что ему не дают дорогу.

- Неформат...

- Вот этого: что такое неформат, я не понимаю...

- ...а также кто его определяет и каковы критерии...

- Знаешь, я искренне уважаю Игоря Крутого, но не думаю, что он определяет формат. Наверное, есть все-таки какие-то люди, которые навязывают свои условия, хотя многое, очевидно, и от него зависит. Думаю, он диктовать может, и если даже Паулс с нынешними реалиями как-то смирился, мне остается лишь развести руками.

- Я многих ваших коллег спрашивал, что же, собственно говоря, для эстрадного исполнителя главное. Кто-то отвечал - тембр, кто-то - голос, кто-то - красота, сексуальность, а Иосиф Давыдович Кобзон неожиданно для меня сказал: голова...

- Голова нужна всегда и везде: и футболистам, чтобы побеждать, только лишь быстро бегать мало - нужно еще и думать.

Да, голова необходима, но также и артистизм, и музыкальность, и любовь к тому, чем ты занимаешься, и настоящая песня, которую можно исполнять и через пять лет, и через 10. Увы, большинство из того, что сегодня поют, уже через год забудут - это даже выучить сложно, потому что вышло из-под пера непрофессиональных поэтов и композиторов... Да, бывают талантливые люди среди, предположим, музыкантов-любителей, которые могут песню придумать, но это дело случая, и придумать - не значит написать. Все почти низкопробно...

- ...поспешно, поверхностно...

- ...а глубоких песен вообще нет. Вот в мае я участвовал в концерте ко Дню Победы в Киеве, пел «Письмо отца» Жени Мартынова, и если сегодня опять спою «Виталия Палыча» Визбора, которая пользовалась когда-то успехом, - она, уверяю тебя, публику проймет до слез.

Увы, песен такого плана вообще нет. Да, есть танцевальные вещи, но нельзя же все превратить в танцы, а попробуй выйти без этого обрамления танцевального и заставить два часа себя слушать. Кто-нибудь из молодых это сделать пытался?

«В МОСКВЕ ЗАГОВОРИЛИ УЖЕ О ТОМ, ЧТО МУЛЕРМАН, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЖИВОЙ, НЕ УМЕР»

- Несмотря на непростую жизнь, которую вы называете и счастливой, и трагической одновременно, вы стали народным артистом России, вас узнали представители нового поколения, и по телевизору вас теперь снова показывают. Понятно, что это не то: вы могли сделать куда больше, когда были в расцвете сил, тем не менее вы вернулись в город своего детства и юности, ходите по его улицам, которые наверняка знаете на ощупь...

- ...и здороваюсь со всеми прохожими, потому что они здороваются со мной.

- Как вам в Харькове сегодня живется?

- Хорошо, потому что у меня там семья, там похоронены мои близкие. Я, кстати, на кладбище к своей первой жене хожу вместе со Светой, и она за могилой ухаживает - можешь себе представить, как после этого к ней отношусь? Друзей моих мало осталось - по разным причинам. Кто-то ушел из жизни, кто-то в другие страны уехал, но у меня, кроме своих детей, есть и...

- ...«Дети Вадюшины»...

- Да, и они подпитывают меня своей энергией. Когда на репетицию прихожу, вообще забываю о возрасте, и хотя домой возвращаюсь уставший куда больше, чем в юности, они мне дают возможность жить, а я все, что могу, что знаю, им рассказываю и из них стараюсь вытащить то, чего сам не умею. Мы же живем не только за счет того, что кого-то учим, но и учимся сами.

Есть у меня ученики и менее любимые, но любимые все равно, просто кто-то серьезнее относится к занятиям, а у кого-то еще ветер в головах немножко гуляет, но они все молодые, все студенты. Смотри, мы были в Израиле - публика шла на Мулермана, а когда люди увидели мой Молодой театр, поразились: «Мы не ожидали, что в сегодняшних условиях так можно петь».

У нас ведь никто под фанеру рот не открывает - работают только вживую. Недавно мы гастролировали в Крыму, и директор Театра Чехова сказал: «Вадик, хоть каждый год приезжай - мы с удовольствием тебя и твоих ребят принимать будем», и в Петербурге сейчас побывали, хотя сам никуда не напрашиваюсь. В Москве вот заговорили уже о том, что Мулерман, оказывается, живой, не умер: Петербург его уже принял, и идут разговоры, чтобы как-то Москва все-таки двери открыла - благо, что люди, которые в свое время ее передо мною захлопнули, немножко в сторону отошли, их время вроде прошло, да и не столько мне нужно дорогу дать, сколько молодым. У меня уже имя есть, я Мулерман, но хочу выйти на сцену и показать своих учеников, которые, уверяю тебя, если не на две головы, то на голову точно выше тех, кого мы сегодня видим и слышим по телевизору.

- В моей домашней коллекции есть ваш диск «Лучшие песни» - накануне этой беседы я его еще раз прослушал и обратил внимание на ваш потрясающий тембр: он для меня в любом исполнителе все-таки определяющий...

- Для меня тоже...

- При этом, замечу, всю жизнь вы дымите, как паровоз...

- Я вот сейчас мучаюсь (улыбается), потому что уже не курю...

- Слава Богу, а как вообще курение с таким тембром и голосом сочеталось?

- Во-первых, честно скажу: голос уже не тот. Тембр-то, может, остался, но силы опять-таки на исходе.

- Простите, конечно, но вы утверждаете, будто сегодня ваш голос даже лучше звучит, чем раньше...

- Ну как - концерт на концерт не похож.

- Кстати, и Нани Брегвадзе недавно сказала мне: «Ты знаешь, голос звучит сейчас лучше»...

- Когда хорошо себя чувствуешь...

- То есть такое возможно?

- Да, безусловно. Нани была, между прочим, недавно в Харькове, приходила ко мне на репетицию и сказала моим ребятам: «Вы знаете, с кем работаете? Пожалуйста, каждую минуту цените!». Такие теплые слова в мой адрес произнесла, а главное - захотела увидеть их, поэтому я счастлив.

Трудная жизнь, трудная судьба... (Горько). Могла бы другой быть, более счастливой, но я не в обиде. Ну а кумирам моим каково приходилось: и Утесову, и Шульженко? Леонид Осипович жил, может, не во дворцах, но, во всяком случае, неплохо, а вот Клавдия Ивановна... Ну да ладно, не будем об этом, просто для меня материальные блага - не главное. Да, у меня сейчас двое детей маленьких и площади не хватает.

- Сколько в вашей квартире метров?

- (Обращается к жене): 45, да? 54.

- Три комнаты на четверых?

- Да, но девочки уже подросли, а детская маленькая.

Я там еще пристройку под гараж сделал (опять же не под жилье, а под гараж), но в целом не жалуюсь - сожалею лишь, что детям потом нечего будет оставить.

- Вы знаете, у нашей беседы есть один недостаток - медленно, но верно она подходит к концу...

- Как, уже? Должен признаться, когда в самолете, летевшем из Харькова в Киев, мы случайно с тобой встретились, я подумал: «Ну неужели он никогда не пригласит меня на интервью?». Годы просто уходят, а я ведь кое-что интересное могу рассказать. И не ради славы - мне и нынешней хватает вполне, а чтобы поделиться наболевшим, порассуждать о том, кого и что хотелось бы увидеть сегодня на эстраде, какой она вообще должна быть. Пользуясь случаем, повторю: профессиональной и современной!

Я согласен: есть вещи, к которым уже нельзя возвращаться, но помнить об этом надо, потому что все равно будущее начинается с прошлого.

- Когда в кресле напротив певец, я всегда прошу напоследок что-нибудь экспромтом исполнить. Вот мы о Визборе говорили, и я подумал сейчас: а почему бы не одну из его песен?

- Ой, Дима, во-первых, акапельно я вообще никогда не пою, а во-вторых, произведения Визбора бардовские и без аккомпанемента они не звучат...

Впрочем... (Поет):

Мы это дело разом увидали,
Как роты две поднялись из земли
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталий Палычем пошли.
А солнце жарит, - чтоб оно пропало! -
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой».

Ну и так далее - там развитие сюжета идет, и куплетом одним не отделаешься. Знаешь, давай-ка на более лирическую переключимся тему. Если помнишь, у меня такая была песня - «Детство». (Напевает):

Уходит детство через мой порог,
Уходит тихо, как уходят в осень...
Как будто снова через сто дорог
Меня увидит и о чем-то спросит.
А я кричу: «Не надо, подожди!»,
А я зову, меня уже не слышно.
И снова где-то мутные дожди
Поют о чем-то на холодных крышах.
И снова где-то стынут фонари,
И снова плачут о своем апреле,
И снова вечер чудеса творит,
В которые давно уже не верю...
А я кричу: «Не надо, подожди!».
А я зову, меня уже не слышно...
И снова где-то мутные дожди
Поют о чем-то на холодных крышах...

- Здорово, и это была не «Фабрика звезд-3», а народный артист России Вадим Мулерман. Спасибо!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter