Легендарный борец с мафией, рэкетом и бандитизмом, киевский «комиссар Каттани» Валерий КУР: «Чтобы показать Игорю Бакаю крутость, выписанный из Шостки Леча отрезал заправщику... Нет, не ухо — режут обычно мочку: кровь из нее так и хлещет. Это один из способов устрашения был...»

(Продолжение. Начало в № 41)

«ПАТЯ АВТОРИТЕТОМ НЕ БЫЛ, ПУЛЯ НЕ ВОРОМ БЫЛ, А «ГОПСТОПНИКОМ», НАЛЕТЧИКОМ, РАЗБОЙНИКОМ, А ВОТ ВАТА - ЭТО ТРАДИЦИИ, ЦЕЛАЯ ШКОЛА. У НЕГО ВЕСЬ ПРЕСТУПНЫЙ НАБОР БЫЛ - ОТ РЭКЕТА, НАЕЗДА И ЗАКАЗНЫХ РАССТРЕЛОВ ДО КЛАССИЧЕСКИХ ПРИЕМОВ РАЗВОДА»

- Внимание, Валерий Степанович, а теперь я попрошу вас самых известных киевских бандитов назвать...

- Это прежде всего те старые авторитеты, чья жизнь пришлась на период, скажем так, слома эпох, - они действительно были авторитетами!

- Пуля, да?

- Пуля, Буня, Вата...

- ...Патя...

- Патя нет, и я разочарую тех, кто думает, что он авторитет, - это человек из другой среды. Ему совершенно не хотелось сидеть в тюрьме, он не был готов к этому и наслаждался жизнью. Представьте себе молодого Марлона Брандо: я помню его, когда он в первых фильмах снимался, так вот, Патя - один в один: у него еще такая небольшая отметина была, на заячью губу похожая, придающая мужчине этакую импозантность.

Я мужской красоты не ценитель, но смотреть на него мне было приятно. Во-первых, это был атлет - занимался, тренировался, а знаете, как он, Дмитрий, со мной разговаривал? Когда я на его бригады и на бомбил (воров. - Д. Г.) налетал, Патя никогда не «включал кнопку» - никто из них сопротивление не оказывал. Он подходил ко мне и говорил: «Командир, ну дай мне лохов на недельку» - имея в виду ротозеев, которые ходили и на наперсточников заглядывались. И еще: «Я своих учу: никогда не раз­девай до конца. Я заставляю их вовремя остановиться или сам десяточку даю на такси, чтобы лох домой добрался. Ну что нам делить? - давайте лучше я у вас тренировки по рукопашке организую». Патя, кстати, прекрасным тренером был, наставником - имел для этого все необходимые качества, но не на благо своему будущему их использовал.

Могила Пули (Владимира Никуличева). «Пуля чем-то был похож на Высоцкого — тоже выходец из офицерской среды, так же принципиален и, мне кажется, на какой-то первой стадии своей жизни все-таки был порядочен»

Пуля, скажу вам, чем-то был похож на Высоцкого - тоже выходец из офицерской среды, так же принципиален и, мне кажется, на какой-то первой стадии своей жизни все-таки был порядочен, во всяком случае, никто из тех, с кем он по соседству жил, никогда не отзывался о нем плохо... Это райончик возле старого кладбища у Воздухофлотского проспекта - не буду сейчас его называть...

- Соломенка...

- Ну, пусть так. Все пацаны знали: если за справедливостью обращаться, то к Пуле - в конфликтных ситуациях его судьей признавали. Над молодежью он никогда не издевался, и свой авторитет приобрел достаточно быстро, и не потому, что искусственно его поднимал (возможно, что-то было заложено с детства, в его семье). Когда Пуля преступником стал, - не знаю, почему! - он бомбил страшно, а я, в то время молодой начальник подразделения, каждый день должен был отчитываться перед своим руководителем, сколько у меня «медвежатников» в том числе. Мы их тогда по госкражам воспринимали: это кассы, сейфы, учреждения, - и по точкам торговым, и он мне изрядно статистику портил.

- Вата серьезным был человеком?

- Разносторонним. Вот почему Пуля звание авторитета и вора в законе не мог получить? Он не по той линии шел, был не вором, а, извините, «гопстопником», налетчиком, разбойником, а это занятие в той среде в старые времена совсем не признавалось. Хотя, возможно, он о такого рода авторитете не думал, а вот Вата - это традиции, целая школа, у него весь преступный набор был - от рэкета, наезда и заказных расстрелов до классических приемов развода, а хотите, один эпизод расскажу?

«ПЕРЫШКОМ МЯСНИКА «ЧИРИКАТЬ» НИКТО НЕ РАЗРЕШАЛ - ПРОСТО ИСПОЛНИТЕЛИ РЕШИЛИ ЕГО НАПУГАТЬ И ПРОКЛАДОЧКУ ЖИРОВУЮ ПОДРЕЗАТЬ»

- Послушаю с удовольствием...

Бывший спортсмен-велосипедист криминальный авторитет Прыщ (Валерий Иванович Прищик, слева) с товарищами. Группировка Прыща действовала с 1992 года, занимаясь рэкетом, вымогательством и убийствами

- Представьте: улица Воровского, или старый Евбаз, и молодой очень талантливый мальчик, работавший в мясной лавке, который всегда слушался мамочку. Она ему говорила: «Севочка, простудишься - закрой, пожалуйста, горлышко», а он стоял и рубил мясо, которое в то время было ну очень дефицитным. Папа его в сфере, так скажем, искусства работал - фотографировал, а вы помните, как «стояли» фотографы? Так вот, окружающие почувствовали, что у мальчика есть деньги, и элегантную под него комбинацию разыграли.

Однажды, когда Сева со своим приятелем из того же мясного отдела скучал, к ним подкатило юное, необыкновенно красивое и нежное существо женского пола и стало ручки заламывать: «Ах, я так хотела купить папочке кусочек мяса». Молодые люди переглянулись: «Слушай, вот это да! - давай дадим ей мяска», однако ответили барышне: сейчас, мол, в наличии нет, но если придете чуть позже... А что вам?». - «Да вот вырезочку хочу такую». - «До­го­во­ри­лись».

После работы она подошла, хороший кусочек мяса ей продали. А Севу, который настоящим мамочкиным сыночком был, девочки не любили, посмеивались над ним, и тут, когда эта красотка глазами в него впилась: «Какой вы добрый, какой необыкновенный»...

- ...у него выросли крылья...

- ...свой шанс он решил не упускать. «Ну что?» - спрашивает у друга. Тот: «Давай, ну, конечно!». - «А где же я хату возьму?». - «Я тебе свою квартиру отдам - магнитофончик, все будет». Вы поняли: началась комбинация.

Надгробие Чайника. «Чайник — интересная личность: сын высокопоставленного офицера Советской Армии, но решил реализоваться в другой сфере, которая сулила большие деньги»

Конечно, Севочка долго не мог девушкой овладеть: казалось бы, музыка, все прекрасно, но что-то не получалось, - ну, барышня помогла и ушла. Он был на седьмом небе от счастья, на следующий день другу хвалился: «Слушай, и телефончик дала - вот это да!», а потом неожиданно ее папа явился с братом и дочкой. «Ну что, рожа?» - прорычал, после чего начал лезть за прилавок, бить молодого человека по лицу и грозить: «Сейчас милицию вызовем! - знаешь, что тебе будет?».

Дальше комбинация разыгрывалась клас­сически: Сева согласился отдать деньги, и делал это неоднократно, прежде чем рассказал о неприятностях мамочке. Та обо всем догадалась и сказала: «Сева, прекрати платить», - но было уже поздновато: они его ширнули, немножечко подрезали, и на папочку-фотографа перекинулись.

- Классика жанра...

- Классика состояла в том, что перышком Севу «чирикать» никто не разрешал - это просто исполнители не выдержали, решили молодого человека напугать и прокладочку жировую ему подрезать, а потом - практически одновременно! - мы получаем информацию от агентов, что некие работники милиции на квартиру к теневичку, акушеру-гинекологу, пожаловали и все инструменты для работы изъяли, дав расписаться на чем-то. Мало того что они большое количество денежных средств забрали, так еще что-то ценное украли. И агент наш, который то ли другом, то ли родственником был акушера, предположил, что это не милиционеры, - он нам пожаловался, и мы охотиться начали.

Оказалось, все это проделки Ваты - тот большущую группу талантливых кидал набрал и разбрасывал их по всему городу, правда, иной раз трения с «коллегами» у него возникали, когда не в ту зону он залезал, но они быстренько договаривались.

- Мозговым центром при этом был Вата?

- Да, и я помню, как с ним Валентина Серпокрылова работала - следователь- «важняк», настоящий профессионал и монстр для бандитов. Она садилась, и все преступнички, даже авторитеты, перед нею сникали. «Ну что? - говорила она Вате. - Даю тебе часочек - на, покури, а ты, Валера (я у нее был помощником), посмотри, чтобы он в окошко не прыгнул, пока я пойду по делам». И опять к задержанному:

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

«Ты понял, что надо? Давай быстрее, у меня материала на тебя достаточно». Тот вздыхал: «Да, с Валюшей не поиграешь»... Через час он прописывал все, что, по его мнению, ей было известно, насчет остального, до чего, как ему казалось, следователю докопаться не удалось, умалчивая, но Серпокрылова спрашивала: «А этого ты разве не знаешь?» - и он дописывал, представляете? Приносил с собой чемоданчик - в то время были модные...

- ...дипломатики...

- «А куда это ты?» - я спрашивал, на дипломатик кивая. Я же молодым сыщиком был, а Вата: «Да готовлюсь». Брал себе в тюрьму чистенькое бельишко...

- ...дежурный набор...

- «Как же тебе разрешат?» - удивлялся я, а он: «Да у меня все нормально» - вот так я в конце 80-х его провожал. Валентина хорошее дело слепила, и за решетку он шел спокойно. «Скоро приду», - уверял: вот это был авторитет!

«ЧАЙНИК - СЫН ГЕНЕРАЛА СОВЕТСКОЙ АРМИИ, ОБУЧАЛСЯ С ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ СТАЛИ ВПОСЛЕДСТВИИ РУКОВОДИТЕЛЯМИ РАЗВЕДОК И СПЕЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ»

- Кто из новых бандитов новой эпохи был, на ваш взгляд, самым ярким?

- Вы знаете, по Украине - я же ее всю с 94-го года курировал - каждый второй чем-нибудь был примечателен: один - тем, что жестоко убивал, второй - тем, что не признавал никаких правил...

- Например?

- Ну вот спортсмены из Крыма очень жестокими были, а ведь большинство из них институт по специальности «физвоспитание» окончили. Спортсмены и тренеры в криминал повалили, а там старый преступный мир: такое сражение было! - стреляли, как говорят они, пачками, беспощадно, но ведь и народу простому доставалось.

Руководитель мощнейшей ОПГ Рыбка (Владимир Рыбалка) специализировался на контроле финансовой деятельности, заказных убийствах, грабежах, вымогательстве. Застрелен в Киеве в 2005-м

Может, не стоит в пример его приводить, чтобы сейчас авторитетности не добавлять, но Воронок был одним из самых ярких и отличался не только особой жестокостью, но и своеобразным талантом, умением организовать дело в свою, а не в государства пользу.

- Лидером группировки «Сейлем» он был?

- Точно, но давайте-ка лучше расскажу о столице, потому что в Крыму я был куратором от МВД Украины, а здесь с бандитами плотно работал и сполна это все ощутил. Безусловно, всех затмил Череп. Почему он? В отличие от многих, я вижу в нем того беспощадного, ненасытного, еще молодого, не наевшегося мальчишку, который приехал с семьей сюда из Темиртау и поступил в спортинтернат. Игорюша же начинал совершенно не тем, кем его видеть хотели.

- Легкоатлетом...

- Именно. Говорили вот: «Череп всех убивает» - да не он убивал, а рядом стоящие, так вот, когда этот новичок в середине - конце 80-х появился, мы, уже вроде бы опытные и понимающие структуру, знали, что есть «наевшиеся» - и Солоха, и Кисель, и Аляба, и Князь, и Прыщ, и Чайник. Они стояли уже относительно плотно. Эти группировки распределили сферы влияния и договорились между собой - вот точно как итальянская мафия.

- Лидеры их лично встречались?

- Да, разумеется.

Склеп на Лесном кладбище Киева, где похоронен Прыщ

- И даже сходки у них были?

- Непременно - это они позаимствовали у старого преступного мира. Кстати, многое, как это неудивительно, они из кино почерпнули - мы находили у них при обысках пачками фильмы, с героев которых они брали пример.

- Потрясающе!

- Им нравилось...

- ...играть в это?

- Ну да. Вот, например, Патя - для него это была игра: я не думаю, что он просто хотел стать очень богатым. Ему принадлежал практически - ну, не весь! - Левый берег, и он понимал: силой здесь ничего не сделаешь. У него стояли «станки», гемблинг более всего был развит, кидки, особенно «на разницу» (такое выражение есть) были его прерогативой.

В единоборства он старался не вступать, хотя был очень силен, - красавец, в то время одним из самых представительных борцов-единоборцев, боксеров, кикбоксеров - как хотите - являлся: преподавал, обучал, и люди к нему тянулись.

Чайник - не менее интересная личность: сын высокопоставленного офицера Советской Армии, генерала. Прекрасное образование получил, в высшем учебном заведении обучался с людьми, которые стали впоследствии руководителями разведок и специальных служб...

- Непростой парень...

- Конечно, все знали, что он блатной, но блат его только в том выражался... Вернее, Чайник гордился тем, что все ему были известны, знал, что родители, семья всегда его защитят и ему не придется всю жизнь военную лямку тянуть. Потому что в Советской Армии, которую он захватил, талантливые офицеры, к сожалению, спивались - лишь единицы служили ревностно.

Украинский политик Игорь Бакай — руководитель Государственного управления делами Украины, покинувший страну в 2004 году и находящийся в международном розыске по подозрению в совершении преступлений, злоупотреблению властью и служебным положением

Когда он бесперспективность службы в армии украинской увидел, решил реализоваться в другой сфере, которая сулила большие деньги. Его группировка состояла вовсе не из бандитов: возле него стояли люди солидно подготовленные, организованные, современные, имевшие прекрасные связи в государственной среде. Чайник был необыкновенным лидером ОПГ, хотя, конечно, потом в нем стала проявляться и жестокость - а как иначе, если приходилось сражаться?

Это он часть Левого берега держал, который условно поделил с Патей: ему часть Троещины принадлежала, а в бригадных у него и его правой рукой был Прыщ, но он так работу организовал, что деньги к нему текли рекой. Почему? Чайник одним из первых стал «кооперативы по защите» организовывать - не надо было рэкетом на рынке «Троещина» заниматься...

Всем торгующим предложили купить талон - этакий страховой полис: представляете, до чего додумался? И действительно, они свои деньги брали, но никого из залетных туда не пускали. Чайник знал, как свой бизнес поставить, но, судя по всему, большие деньги сводят с ума, и в конце концов, Прыщу такой расклад не понравился. Ему показалось, что он и сам уже может управиться, - это по моим, правда, данным, а официальными они не являются.

«УМЕР ЛИ СОЛОХА СВОЕЙ СМЕРТЬЮ? НЕТ, НЕТ И ЕЩЕ РАЗ НЕТ!»

- Таким образом, Чайника убил Прыщ?

- Ну, так просто не убивают - он все организовал, но сделать так постарался, чтобы потом за Чайником не последовать. Однако пришли и за ним, но я перечень выдающихся продолжаю - с моей точки зрения, подчеркиваю, не с официальной.

Надгробие крупнейшего и самого жестокого киевского криминального авторитета, бывшего тренера женской сборной по баскетболу Игоря Ткаченко по кличке Череп

Не менее интересным был, конечно, Солоха. О родословной его я промолчу, ведь остались дети, семья - не хочу им ущерб нанести, но чем он был интересен? Это человек, который преступником стал по воле случая. В советские времена кому-то из спецслужб захотелось дернуть его за перевоз через границу контрабанды - ну а как спортсменам-то не возить, да и почему?..

- ...конечно...

- ...это же не оружие. У него обнаружили, например, лекарства, которые нам, спортсменам, необходимы (тогда финалгон нельзя было достать, и его возили из-за ру­бежа), нашли шмотки, но они этим, приезжая с соревнований, и жили. Подыскали статью, судимость придумали... Кстати, Солоха так до конца и не хотел с этими судимыми жить, спортивный вел образ жизни. Представьте, лично со мной Борис никогда не дрался. Почему? Во-первых, ростом он мне примерно так был (показывает - по грудь), а во-вторых, он был мудр. Я знал его как спортсмена, мои друзья-товарищи с ним вместе боролись - это окружение я уважал.

Боря вдруг посчитал, что это не преступность, - то, чем занимались спортсмены, которых он забирал под себя: кстати, среди них были и русские - не только представители его великой нации. Да-да, великой: аланы-осетины - древнейший народ, и я с огромным уважением к ним отношусь (делая этот исторический экскурс, никого защищать не пытаюсь - Солохи нет в живых: говорю лишь о том, что происходило реально). Так вот, среди них был некий Данила - мастер спорта международного класса, красавец, кидал на ковре всех, кто только попадался под руку, но когда появлялся я, желания продемонстрировать свой класс у Данилы ни разу не возникало. «Родной, - ему говорил, - я же ничуть не хуже тебя. Поверь, стрелять в тебя не собираюсь, но у меня за спиной закон...».

- ...и государство...

- Увы, все остальные были просто безбашенные, и когда на Солоху вдруг одно за другим пошли покушения, я сказал ему: «До чего же ты нас довел? - мы вынуждены будем тебя изолировать». Он мне ответил: «Командир, послушай... Сдуру, сидя в Москве и напившись, - а ты знаешь, спортсмены пить не умеют - я не сдержался...».

- С каким-то очень серьезным грузином повздорил?

- Нет, просто ударил его. «Какой-то там подошел, - говорит, - а откуда я знаю, что вора в законе надо или не трогать, или убить, но бить нельзя».

Задержание преступников, которые захватили заложника. Киев, Минский массив, конец 80-х

- Вор в законе, значит, подошел?

- Это он мне так сказал (я другой информацией располагаю, но такова была его версия), и после этого, представьте себе, мы вдруг увидели расстрел солоховской машины из гранатомета «Муха» (прав­да, Боря был хитрый - не его автомобиль разнесло, рванула машина сопровождения).

- Стрелявшему, помню, оторвало тогда руку...

- Да, верно, причем это тоже интересная была личность, но когда один из моих источников - офицер, который якобы не мог реализоваться и в интересах государ­ства возле преступников находился, - вдруг одну страшную историю мне рассказал, я понял: они безбашенные. «Ехали мы, - говорит, - где-то в районе ресторана «Ма­йа­ми Блюз» и не уступили дорогу. Видим, какие-то крутые «мерсы»-кубики все перегородили, оттуда крепкие ребята выскочили и так нас отдолбили... Мы заскочили в «Майами», но били и там беспощадно». Я уточнил: «Как?». - «Под столами нас находили и добивали».

- Кто же это был?

- Подопечные Солохи. Откуда такая жестокость? Я себе ее так объясняю. На кого ни посмотришь - мальчик из простого-простого села, только-только сюда приехал, и для него Солоха и тренером был, и наставником - всем. Они у него жили - я видел это, для задержания или для других операций приезжая... Представляете, красавица-жена - умная, обязательная, но до всего этого ей дела не было: главное, что муж содержал семью, детей, а у него на полу добрый десяток мастеров спорта лежал, призеров, международников. «Как это понимать?» - спрашивал я у Бориса. «Они у меня живут - а где же еще? Приезжают, и каждого я забираю к себе».

С Дмитрием Гордоном. «Я молодой, красивый, давление 120 на 80 всю жизнь... Однажды у меня возникли проблемы с моими коллегами, друзьями на уровне министров, и мне стало не очень хорошо. Я не знал тогда, что даже такому молодцу если сразу не оказать помощь, это грозит смертью» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Было просто удивительно, как в человеке это могло совмещаться: с одной стороны - авторитет, с другой - прекрасный тренер. Он мне говорил: «Почему я сегодня не заслуживаю быть украинцем? Украине я лучшие годы своей жизни отдал, столько чемпионов подготовил» - и что я мог возразить?

- Но это же правда...

- Вот поэтому говорить о нем плохо сегодня я не могу. Увы, печальна его судьба. Почему? Все те, кто приложил руку к неравному распределению богатств, принадлежащих не им, а народу, государству, - на 99 процентов! - обязательно заканчивают печально.

- Все печально закончили?

- Практически, 90 процентов, а те, кто еще остались, меня тоже услышат...

- А кто, кстати, из крупных лидеров ОПГ остался?

- Если хотите, чтобы мы с вами по судам потаскались, могу их назвать - если желаете, чтобы мы в юридическое единоборство вступили... У меня принцип есть: закон суров, но это закон, и потом, не пойман - не вор. Без суда, без доказательств кого-то обвинить сегодня я не имею права - в этом смысл правового государства и заключается.

- Тем не менее в живых их осталось мало - правда?

- Очень.

- И умерли они в основном не своей смертью?

- Как правило, или в ДТП погибли, или же от передозировки - вот Патю того же мы только через несколько дней в одной из больниц с сильнейшей передозировкой об­на­ружили (кто это сделал - его противники или он сам, сказать тяжело). Солоху нашли в тюремном душе - как и Игорька Гончарова - в камере (о нем мы еще отдельно поговорим).

- Солоха умер своей смертью?

- Нет, нет и еще раз нет! Я уже вам сказал: никто из авторитетов, которые вкусили власть денег и за нее сражались, - и это далеко не справедливое было распределение! - жить спокойно не сможет: никто!

«ИГОРЮША, - СКАЗАЛ Я ЧЕРЕПУ ПРЯМО В СУДЕ, - ТЫ КУПИЛ СУД, КУПИЛ АДВОКАТА - ДА ВСЕХ, НО НЕ ЗАБЫВАЙ: ЗАКОН ЕСТЬ ЗАКОН, И ЗА ТО, ЧТО СДЕЛАЛ, БЫСТРЕЕ БЕГИ В ТЮРЬМУ - ТЕБЯ ЗДЕСЬ СВОИ ЖЕ ЗАПОРЮТ: ПОНЯЛ?». ЧЕРЕП СИДЕЛ ТИХО, КАК МЫШОНОК, НЕ ПРОРОНИВ НИ СЛОВА В ОТВЕТ»

- Кто же был самым жестоким бандитом?

- Наверное, Череп. Когда за пределами Украины он оказался, мы с полицейской гвардией Венгрии сотрудничали, с поляками, немцами - не раскрою секрет, если скажу, что с ними по многим большим делам работали, и всегда с удовольствием венгерских коллег вспоминаю, генералов - в их числе прекрасного оперативника Миклоша Тансоши, Арпада Надя.

- Череп даже в Венгрии наследил?

- Да, мы отыскали следы, нашли кучу трупов девочек-проституточек, которых в западные бордели он вывозил, и вот вам эпизод, легализовать который я так и не смог. Представьте себе, в недавнем прошлом красавица-девочка оказалась у меня в кабинете изрезанная, в шрамах, с вытекшим почти глазом. «Что с тобой?» - я спросил. «Им мало было того, что я на них работала. Когда приходил сам Череп, не способный на что-то, он лютовал, как зверь, а потом подваливала его братва и начинали меня насиловать - это же беспредел, но попробуй раскрыть рот».

Она рассказала мне, что многие девочки так и остались в чужой земле лежать, а почему? Для Венгрии, для других стран они все персонами нон грата являлись, и проституция зарубежным правоохранителям была не нужна, поэтому на все, что там происходило, они смотрели сквозь пальцы: раз режете, давите сами себя - это ваше дело, таким образом Черепу многое сходило с рук. Иногда он жестоко просто невинных карал, хотя со мной, честно скажу вам, вел себя прекрасно.

После той драки, уже будучи в «ссылке», - «ссылкой» я называю то, что в 90-м году меня в Национальную академию внутренних дел отправили...

- ...от греха подальше...

- Но я Василишину даже благодарен - он, может, спас этим мне жизнь, и Мыколе Поддубному, моему товарищу, тоже. Допускаю, что они, старые мудрецы, что-то впереди видели. Так вот, будучи в «ссылке», я нашел в себе силы к делу Черепа вернуться и довел его до логического конца - не дал своих пацанов в обиду. Когда обвинение стало разваливаться, отправился в суд, и у адвоката брови поползли вверх: «Кур пришел», а меня в то время все знали. Фильм обо мне сняли, едва ли не во всех периодических изданиях писали...

- ...в знаменитом перестроечном «Огоньке» даже...

- В журнале у Виталия Алексеевича Коротича впервые известная фотография Ефрема Лукацкого появилась - я с пистолетом в момент задержания, то есть я был настолько авторитетным, что, признаюсь вам, в суде притихли, а я в форме прямо из Академии пришел, где преподавал, и сказал все то, чего говорить было нельзя. Меня прос­то аж распирало: «Игорюша, ты купил суд, купил адвоката (тот сидел, слушал. - В. К.) - да всех, но не забывай: есть закон. Это я представитель закона, и за то, что ты сделал, быстрее беги в тюрьму - тебя здесь свои же запорют: понял?». Череп сидел тихо, как мышонок, не проронив ни слова в ответ. Судья ко мне обратился: «Я вас прошу, не говорите так, это в суде не принято, вы не у себя на оперативном совещании», тем не менее год ему дали.

Потом он вышел, приехала братва его - по моим данным, старые казанские друзья. Череп стал управлять целым спортивным хозяйством, сильные мира сего отдали ему на откуп баскетбол, и он вдруг стал хорошо жить. Когда мы встречались, говорил: «Здравствуйте, командир, здравствуйте!» - ну, если уж честно, каждый второй из отсидевших обязательно должен быть взят нами на особый учет как агент или как источник информации, и Игорюша с большим удовольствием, как только я его задерживал, визжал и кричал (но так, чтобы другие не слышали): «Я же ваш, я же родной!». Точно так же, как Помидор, помните? Даже иногда не зная, кто я такой, они визжали, и это зрелище авторитетов не красило, но, к сожалению, нам приходится с ними работать точно такими же способами, какие дозволяло государство еще тысячу лет назад, в древнем мире.

«КОГДА БЕДНЫЕ ЗАРОБIТЧАНЕ ПОПРОСИЛИ ДЕНЕГ, ЛЕЧА ПРИКАЗАЛ ИЗНАСИЛОВАТЬ МАСТЕРА НА ГЛАЗАХ У РАБОЧИХ»

- Давайте теперь немного о жестокости бандитской поговорим: мне рассказывали, что один из крупных авторитетов, решив взять под контроль не­бе­зы­з­вестного Игоря Бакая, приказал про­везти того мимо заправки, где на глазах бизнесмена подручный ав­то­ри­те­­та отрезал заправщику ухо, - это правда?

- Позвольте, приведенный вами пример я немножко интерпретирую. Судя по всему, информацию вы из оперативных источников получили, но я расскажу вам о том, каким образом она к нам попала.

Человек, который работал у нас под Рыбкой, - и такой был не один! - очень серьезную давал информацию, и мы понимали, что в конце 90-х Рыбка стал, пожалуй, одним из самых авторитетных - после смерти Пули именно он вопросы между группировками решал (более того, имея вид на жительство в Голландии, каким-то образом умудрялся также представлять интересы бандитских кланов Европы). Предполагаю, что Рыбка имел отношение к общаку и «кормил» в том числе и зону, но мы с ним работали и сведениями о каждом его шаге располагали.

Представьте себе, берет он под крышу кого-нибудь из способных, умненьких, а при­возят такого новенького к нему, как правило, бригадные. Рыбка смотрит, комбинацию разрабатывает - уж не знаю, каких он был кровей, но человек очень талантливый: жестокий, коварный, но талантливый. Так вот, для разработанной комбинации выписывает он из Шостки некоего... ну, назовем его Леча. Говорит ему: «Ты будешь кнут, а я - пряник. Становись возле (назову этого бизнесмена так, как он по сводкам у нас проходил. - В. К.) Пухлячка и будешь его курировать, причем дозволяю тебе делать все, что считаешь нужным, - мы сейчас будем бокс забирать, а это хорошее прибыльное дело».

Что ж, Рыбка прав был на 100 процентов - в бокс повалили большие деньги, их солидные организации перечисляли, однако, чтобы источник этот не иссякал, чтобы так называемый подопечный хорошо рос, его нужно было все-таки держать в узде. Но, оказывается, не надо ротвейлеру добавлять злости в детстве - специалисты-кинологи утверждают, что злобы  у собак этой породы и так предостаточно. Вот Леча оказался ротвейлером - этот бандит был не так в преступном мире авторитетен, как ужасно жесток.

Я располагаю информацией о том, как этот бригадный Рыбки поступил, когда, заказав себе ремонт, не захотел платить мастерам: он просто качество работы пришел проверить и, конечно, недостатки нашел. А когда бедные заробiтчане попросили денег, Леча показал, какой он крутой, - приказал опустить, то есть изнасиловать, мастера на глазах у рабочих. У меня эта информация вызвала шок, мы не верили в нее, пока я подтверждение от своего офицера-источника, который в среде той работал, не получил. И однажды, когда для комбинации Леча завозил своего подопечного...

- ...Пухлячка?..

- ...да, он на всякий случай крутость свою показал и отрезал... Нет, не ухо - режут обычно мочку: кровь из нее так и хлещет, хотя рана сама по себе не смертельная. Но человеку, который к крови отношения не имеет и такими делами не занимается, смотреть жутко - это один из способов устрашения.

Если не возражаете, продолжу... Рыбка почувствовал, что Леча начинает авторитетничать и, может, подстукивает (этим, как я вам сказал, каждый второй из них занимался), и вдруг мои коллеги маленькую совершили ошибку - не скажу сейчас, кто это был, думаю, они сами все поняли. Лечу арестовали, а потом, полнейшую информацию получив о Рыбке, решили выпустить, чтобы поймать на живца. Но тот же был в десятки раз опытнее, у него были такие авторитеты в нашей милицейской среде стукачами (и мы это понимали!)... Рыбка моментально Лечу расщелкал, вызвал к себе одного долж­ничка N и сказал ему: «Родной, вот тебе решение твоей проблемы: сделаешь - и ты мне больше не должен».

Потом Лечу пригласили на встречу, он приехал, а N его расстрелял и в милицию побежал сдаваться. «Вы знаете, - сказал, - он меня давно хотел убить»: это прием старый. Рыбка вышел сухим из воды, но показал нам, ментам: ребята, напрасно вы себя такими считаете умными - поверьте, я всех вас перехитрю, показал это он и окружающим.

Ужасно талантлив, ужасно жесток, но вместе с тем что-то в нем было - признаюсь, он тоже был одним из моих «подопечных», но даваться просто так не хотел. Во-первых, Рыбка никогда не пытался меня купить - в отличие от Солохи: вот тот счел это возможным. Я ему, азиату бедному-несчастному, сказал: «Будь похож на знаменитого Хетагурова (основоположника осетинской литературы. - Д. Г.), свой великий народ не срами! Что ты приходишь меня покупать?». Он мне камешки в мешочке принес (а я тогда даже не знал, что это такое), когда после очередной разборки мы его должны были запрессовать. Но, если честно, материалов у нас тогда не было - он поторопился: у меня и возможности арестовать его не было - мы блефовали.

Я надеялся, что Солоха информацию выдаст, напишет расписочку о том, что согласен стучать, а он испугался и принес брюлики. «Вы такой умный, командир, ужасно умный, - сказал, - будьте моим консультантом. У меня, поверьте, такие ваши чины работают - ой, если узнаете, будете поражены». Впрочем, примерно это я и предполагал, а Солоха положил на столик камушки, как он их называл: «Это не для вас - здесь для вашей Регины (знал даже, как супругу мою зовут. - В. К.), подарок от души. Я же не прошу уголовное дело закрыть - вы просто меня консультируйте».

«Боря, - сказал я, - забери это, родной, пока не получил от меня срок», хотя просто подготовлен не был и видел, что задокументировать это не смогу, и тот, не очень смутившись, отвалил.

Когда же я разговаривал с Витей (Виктор Рыбалка, известный как Рыбка. - Д. Г.), он, посмотрев на меня, говорил: «Командир, ну неужто на ссученного подлеца я похож? Мне стучать нельзя!». В порыве иной раз я ему говорил: «Витя, побрейся - посмотри, какой интересный сегодня ты бизнесмен».

- А он небритым ходил?

- Всегда бородку носил, а в последнее время - и шляпу свою европейскую. Помню, нашли мы его, когда он организовывал на территории Европы во время одного из больших спортивных мероприятий убийство, поймали... Немецкие коллеги-офицеры меня предупредили, они молодцы - умеют такие преступления пр-е­дот­вращать: в общем, дали Рыбке понять, в том числе и с моей помощью, что в курсе его планов. «Ви­тя, - сказал я, - а может, тебе и не сто­ит убийство твоего уважаемого подопечного Пухлячка организовывать? - посмотри, все о твоих намерениях уже знают». Он почти плакал...

Рыбка чувствовал, что в этом виде спорта его обделили, выкидывают оттуда, и очень переживал. Я советовал: «Начни новую жизнь. Побрейся, в порядок себя приведи», а он: «Мне нельзя, хотя, если честно, так пожить хочется - посмотри, какая у меня молодая жена». Он - в нем это присутст­вовало - хотел снова тем стать, кем был до этого: спортсменом, очень неплохим байдарочником. Жалко, что болячка клептомании и его коснулась, что Пуля оказался рядом и его наставником стал: этот авторитет лучшие образцы поведения в преступном мире показал, и жалко, что он тоже ус­кользнул от нас, от государства, и из спорт­смена превратился в одного из самых коварных и жестоких бандитов.

«ЭТО БЫЛИ СТРАШНЫЕ ПЫТКИ: ПРИВЯЗЫВАНИЕ К ДЕРЕВУ, ИМИТАЦИЯ КАЗНИ, ИЗНАСИЛОВАНИЕ, ПРИЖИГАНИЕ, - «БАШМАКИ» ВЕЛИ СЕБЯ, КАК ФАШИСТЫ»

- В советских постперестроечных фильмах часто приходится видеть, как мучили кооператоров рэкетиры: ставили на живот утюги, отрезали пальцы, подвешивали за связанные за спиной руки... - это страшилки или действительно так и было?

- Так было.

- И пытки изощренные применялись?

- К сожалению. Мне очень грустно об этом говорить, но... Знаете, в той среде жизнь человека в грош не ставят, и Крым, например, особой жестокостью и неразборчивостью в средствах тогда отличался. Там такой сильный был авторитет Алик (Олег) Дзюба - знаковая фигура в крымском криминалитете, который даже среди братвы считался «беспредельщиком». Начинал он с того, что, сколотив банду наперсточников, пошел под крыло Владимира Гужева (Гуни), но вскоре организовал на «патрона» два покушения - во время второго его взяли с поличным и отправили на два с половиной года за решетку.

Выйдя на свободу, Дзюба понял, что власть перешла к Сахану (Александру Ткачеву), ранее тоже входившему в группировку Гуни. Алик некоторое время поработал под его крышей, пока опять не отправился в места не столь отдаленные - на полтора года, и второе возвращение было очень похоже на первое: он обнаружил, что лидером стал Виктор Башмаков, который для Дзюбы оставался всего лишь водителем Сахана, «шестеркой». Пойти к нему на работу Алик, конечно, не мог, решил самостоятельной стать фигурой - вслух же заявил, что «башмаки» крысятничают, ведут себя неправильно. Он-то и организовывал некоторые «мероприятия», пролилась первая кровь.

Покушение пережил и Дзюба - его машину расстреляли у поликлиники: трое охранников погибли, а сам Алик был ранен и долго лечился в Германии. Пытаясь противостоять «башмакам» и «сейлемовцам», которые к тому времени поделили сферы влияния на полуострове, он лег под крымско-татарскую группировку «И» - кстати, после освобождения его охраняли татары, и вот, по информации наших источников, кое-кто из «башмаков», чтобы ущемить Дзюбу, находящегося вне их досягаемости за границей, одного предпринимателя из структуры «И» выкрали и вывезли в лес. О! - это были страшные пытки: привязывание к дереву, имитация казни, изнасилование, прижигание, - вели себя, как фашисты... Об этом даже говорить тяжело - а выдержать и подавно.

- В Киеве тоже нечто подобное было?

- Вы знаете, здесь вывозить было слож­новато, затруднительно - все-таки столица, поэтому даже Игорюша Гончаров, знаменитый «оборотень в погонах», похищая десятками тех, у кого вымогал средства, их не пытал. Ну, какие-то издевательства, угрозы смерти были, но пытки как таковые он не использовал - только на первых порах, возможно...

- ...применял утюги?

- Он - нет. Пытки - это символ эпохи, метод устрашения человека, который видит, что с ним собираются делать, и заранее способность к сопротивлению теряет. В последующем пыток стали уже избе­гать - существовали другие способы сделать жертву сговорчивее. Есть вещи, помимо физической боли, которые парализуют волю...

- Например?

- Ну вот я молодой, красивый, давление 120 на 80 всю жизнь... Однажды у меня возникли проблемы с моими коллегами, большими командирами, друзьями на уровне министров, и мне стало не очень хорошо, точнее, очень даже нехорошо. Я не знал тогда, что приближается гипертонический криз, что даже такому молодцу, каким был на тот момент я, если сразу не оказать помощь, это грозит смертью.

- От какого же министра вам стало так плохо?

- Я потом расскажу, можно? Так вот, находясь в состоянии гипертонического криза, я оказался в комнате, где стены были покрашены ацетоновой краской (не могу сказать, что это за стечение обстоятельств такое), а все специалисты знают: человеку в состоянии, близком к сердечному приступу, категорически нежелательно попадать в помещение, где пахнет эфирными маслами или парами ацетона. У меня начался приступ грудной жабы - я еле до телефона дополз: можете себе представить? Вот как бывает...

Когда приехала «скорая», врач сделал укол, и боль ушла моментально. Оказывается, меня достаточно было вывести из этого помещения, дать 50 граммов коньяка, таблетку нитроглицерина - чего угодно, чтобы снять спазм коронарных сосудов сердца, расслабить мышцу. Все бы как рукой сняло - гипертоником я же не был. Так вот, я не знал, что мне вкололи, но двое суток промучился: больше всего мне тогда хотелось выйти с восьмого этажа в окно - это был в тот момент для меня лучший выход. Потом уже выяснил, что ввели мне дроперидол.

Сегодня и во всех спецслужбах, и, к сожалению, в преступной среде используют современнейшие достижения фармакологии - достаточно дать человеку препаратик, от которого он полезет на стену, и бедняга расскажет все подряд, поэтому пытки как таковые не применяются, они не так эффективны - разве что в некоторых отсталых районах. Насчет Украины информацией я не располагаю, а вот за границей, особенно в Латинской Америке, в Африке, - да: мне просто с полицейскими оттуда общаться приходится, поэтому в курсе.

(Продолжение в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter