Евгений РЫБЧИНСКИЙ: «Комплекс второстепенности сопровождает всех детей знаменитостей — я избавился от него и теперь волен быть самим собой»

Евгений Рыбчинс­­кий - человек, все­сторонне одарен­ный, потому что от отца, знаменитого украинского поэта-песенника, унаследовал любовь к творчеству и способность создавать тексты, которые прекрасно ложатся на музыку, от мамы-спортсменки - стремление всегда быть первым, выносливость и практичность. «В 16 лет я всерьез готовился в ГИТИС, играл Гамлета на школьных подмостках и жаждал стать известным актером, - признается 42-летний Евгений, - однако этим планам не суждено было сбыться, и я, вернувшись из Москвы в Киев, поступил на факультет журналистики Киевского университета имени Шевченко. И первым моим успехом на этом поприще стала популярная в начале 90-х игра «Пан или пропал» на волне радио «Промiнь». Именно там, на «Променi», я попробовал себя еще и в качестве продюсера, а чуть позже, в 1992-м, создал первую в Украине продюсерскую компанию «Музыкальная биржа», куда в качестве компаньона пригласил из Америки известного музыканта Владимира Бебешко».

Бебешко и Рыбчинский создали мощную студию, с которой начался звездный путь многих украинских исполнителей: Таисии Повалий, Павла Зиброва, Гарика Кричевского, EL Кравчука и даже группы «ВИА Гра». И как раз в то время Евгений заявил о себе как об авторе хитовых песен, написав «Чертополох», «Просто Таю», «Цей дощ надовго», «Не питай мене, чому» для Повалий, «Марину» для Зиброва, «Ти моя» для Пономарева, «Нічий» и «Війна завжди війна» для EL Кравчука, раскруткой которого занимался...

Теперь Рыбчинский-младший пишет не для других, а для себя, потому что недавно запел. «Я был и автором, и продюсером, и радийщиком, создавшим известное радио «Ностальжи», и издателем женского журнала «Ева»... Только в шкуре певца еще не побывал, - говорит Евгений. - Что ж, начинать никогда не поздно».

«КАБАК В ЛИЦЕ ВАЕНГИ И МИХАЙЛОВА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РУЛИТ»

- Евгений, признайтесь честно: неужели шоу-бизнес, в котором вы росли и работали, вам еще не надоел?

- Мое решение вернуться в шоу-индустрию продиктовано двумя причинами. Первая - то, что я освободился от бизнеса, продал радио, закрыл издательство. Вторая причина - освобождение от комплекса второстепенности, который сопровождает всех детей знаменитостей. Я избавился от него и теперь волен быть самим собой! И потом, честно говоря, надоело уже слушать на телевидении и радио бессмыслицу в аккомпанементе незаконно присвоенных мелодий.

Как стране третьего мира, нам, безусловно, плевать на плагиат, никто нас за это не пожурит. Но воровство есть воровство, вне зависимости от того, вытащил ли ты деньги из чужого кармана или украл чужую музыку. Вот у Гриши Лепса есть песня «Я тебя не люблю», яркая, эмоциональная. Все в ней хорошо, если не брать в расчет мелодию, позаимствованную у английской группы KGB... По иронии судьбы, песня называется Stop, но это никого не останавливает. И так на всех уровнях. Настоящее творчество исчезает!

Советская эстрада, на которой я вырос, была честнее и наивнее. Были худсоветы, многие произведения отправлялись на доработку. «Ты целуй меня везде, 18 мне уже!» не могло пройти по определению.

От мамы-гимнастки Евгений унаследовал любовь к спорту — ему пророчили успешную боксерскую карьеру

Мне повезло! В нашем доме бывали все: и Кобзон, и Богатиков, и Ротару, и Яремчук, и Ивасюк, и Мозговой, и Леонтьев... Отец со многими звездами дружил, и у меня была возможность наблюдать этих людей вблизи. Это самые популярные артисты своего времени. О достатке и богатстве, как нынче, речь между ними не шла, потому что это не ценилось и даже преследовалось. Кичились уровнем признания и значимости, а не количеством просмотров на YouTube и баснословными гонорарами, абсолютно не соответствующими, кстати, уровню таланта.

- Я смотрю, у вас ностальгия по советской песне...

- Может, и так. Высоцкий, Окуджава, Градский, Макаревич, Камбурова, ранняя Пугачева... Сегодня таких песен, как пели они, никто не напишет. Потому что раньше писали стихи, а теперь слова. Раньше музыку сочиняли, а теперь воруют. Раньше вживую пели, теперь в основном под фонограмму. Раньше была эстрада и те, кто на ней, теперь - шоу-бизнес и те, кто в нем. Песня не развлекала, а «строить и жить помогала», все было иначе! Может, именно потому далеко не все советские эстрадные звезды смогли обосноваться в шоу-бизнесе. Им было трудно понять: как это - у них запланированы гастроли, 20 городов по два концерта в день (по 10 рублей за каждый), а тут появляются какие-то мальчики, не умеющие петь и не знающие толком нотной грамоты, выходят и получают в сотни раз больше!

- «Белые розы, белые розы, беззащитны шипы»...

- Ну да. Или: «Упала шляпа, упала на пол». Бизнес, к сожалению, жесток к интеллекту, поэтому многие игроки советского рынка всерьез подумывали о том, чтобы уехать из страны. Так, Эдуард Хиль, дабы прокормить семью, пел во Франции в ресторане. Пугачеву и Ротару перемены, правда, не зацепили - они имели такой статус, что их трудно было пошатнуть. И Юрию Антонову повезло: на волне двух-трех песен, которые пришли к новому поколению в современных аранжировках, он стал зарабатывать, как раньше, и, собственно, до сих пор эти песни держат его на плаву.

«Считаю, что наш с Еl Кравчуком тандем был звездным и поодиночке мы уже не могли создать ничего подобного»

- Хотя самый большой спрос сейчас на Стаса Михайлова и Елену Ваенгу. Как думаете, почему?

- Михайлов, я считаю, не столько артист, сколько гениальный маркетолог. Ему и корпоративы не нужны, как большинству сегодняшних исполнителей. Он собирает стадионы, дворцы спорта, дает по два-три аншлаговых концерта подряд и так далее. А все потому, что грамотно выстроил бизнес: обозначил свою аудиторию, определил ее предпочтения и методично, как дятел, долбит в ее больное место: «Все для тебя, моря и океаны...».

Ну, представьте: женщина, усталая, измотанная, сидит после работы у себя в хрущевке, штопает детям носки, мужа видит только пьяного и только вечером - и тут в телевизоре показывают парня лет 40-ка в рубашке, расстегнутой до пупа, который выходит и сладким голосом поет: «Все для тебя!». Конечно, она искренне его полюбит, потому что проживает с ним другую жизнь. Он просто наркотик для таких женщин!

И потом, вы посмотрите, как он одет: со своими доходами мог бы носить вещи «Бриони» и «Смальто»,

«Когда я подрос и сам стал стихи писать, папа сказал: «Не может быть в одной семье двух поэтов!»

а одевается, как простой кабацкий певец, - и это срабатывает! Всем своим видом он говорит: «Люди, я такой же, как вы, я с вами, я для вас» - и люди ему верят. Почитайте Есенина - и вы поймете, что отдушину русский человек (причем русский в данном случае не национальность, а образ жизни) всегда находил в кабаке. Так и здесь. Потому кабак, в лице Михайлова и Ваенги, действительно рулит.

«В МАКСИМА ДУНАЕВСКОГО БЫЛИ ВЛЮБЛЕНЫ ВСЕ СЕСТРЫ МОЕЙ МАМЫ, ОТ НЕГО ШЛИ ТАКИЕ МУЖСКИЕ ФЛЮИДЫ, ЧТО ЖЕНЩИНЫ НЕ МОГЛИ УСТОЯТЬ»

- А кто из представителей некабацкой эстрады, которых вы знаете с детства, произвел на вас столь сильное впечатление?

- Если мы говорим не только о певцах, но и об авторах, то, пожалуй, Максим Дунаевский - это целая эпоха моего детства. В Макса были влюблены все сестры моей мамы, от него шли такие мужские флюиды, что женщины не могли ус­то­ять! Он блестяще играл в теннис (это и Николай Караченцов очень любил), а когда садился за рояль, к нам мог сбежаться весь девятиэтажный дом, потому что Дунаевский всегда подбирал очень веселые, заводные и озорные мелодии, и то, как он их играл, вызывало всеобщий восторг.

- Насколько я знаю, вы жили в Америке, он тоже девять лет там провел - пытался писать музыку для Голливуда. Не было желания поработать вместе?

- Мы списывались и созванивались, будучи в Штатах, еще в конце 90-х. Дунаевский решил открыть в Лос-Анджелесе кабаре и предлагал мне поучаствовать в этом проекте, но в тот момент шоу-бизнес достал меня до такой степени, что я решил оттуда бежать навсегда.

Со звездной кумой Ириной Билык

- Чем именно достал?

- В 98-м у меня был сложный суд с El Крав­чуком. Сложный не столько технически, сколько морально, потому что Андрей - единственный артист, который был почти родственником. Он не просто вхож был в нашу семью - он стал ее частью. Но, пожелав уйти, не пришел и сказал: «Женя, я ухожу», а сорвал гастроли, стал общаться со мной только через прессу... В общем, много всего было, но это не та память, которую нужно сохранять.

- El Кравчук был очень популярен, когда работал с вами. Вы же фактически создали его...

- Знаете, создали его Господь Бог и мама с папой. Я помог ему стать артистом - не хочу преувеличивать свою роль, но и преуменьшать тоже. Считаю, что наш тандем был звездным и поодиночке мы уже не могли создать ничего подобного.

- Едва ли не каждый год он участвует в национальном отборе на «Евровидение» - и не проходит. Да и от популярности былой не осталось следа.

- Просто нет двух основных составляющих успеха - репертуара и команды. Вот и все! Кстати, это не первый проект, которым я занимался. Первым, еще в 1990 году, стал Лери Винн. Я придумал ему псевдоним и стал раскручивать по радио. Кстати, в этом году Валерке исполнился полтинник! Взрослый мальчик...

С кумиром детства — композитором Максимом Дунаевским Фото УНИАН

- ...и певец хороший - мне очень его песня «Ветер» нравилась.

- Да, у него и вкус был, и талант, но в 91-м наша работа прекратилась по непонятной причине. Он просто пропал: уехал решать какие-то домашние проблемы в Винницу и не вернулся. Появился лишь в 95-м. Но я уже работал с Повалий - как автор.

- И написали потрясающую песню «Чертополох».

- Игорь Крутой сказал, что по размаху эта песня напоминает ему «Любовь, похожая на сон». Это лестная для меня оценка. Но началось все с «Просто Таи».

- Это ведь с «Просто Таей» Повалий завоевала Гран-при «Славянского базара», куда ее поначалу даже не допускали, говорили: «Покажите сначала паспорт»?

- Нет, Тая выиграла «Славянский базар» с песней «Панно кохання». Ей было только 30, по возрасту она проходила, но в глазах у нее было такое разочарование и такой опыт, что все без исключения называли ее Таисией Николаевной. А после той победы, абсолютно заслуженной, у нее другая жизнь началась - и творческая, и личная, и спустя годы она все еще Тая. До Таисии Николаевны ей ой как далеко... Кстати, в продолжение темы конкурсов хочу сказать, что просто Тая просто обязана представить Украину на «Евровидении»!

- Из года в год в Украине проходят отборы, сопровождающиеся скандалами и разборками: претендент на участие в «Евровидении», как правило,

«Младшему сыну Жорику всего годик, и он лучший из нас, Рыбчинских»

никому не нравится, потому что это - ком­промиссная кандидатура, не всегда тот, кто заслуживает, но, как правило, тот, кто потянет подготовку и поездку по деньгам. И результаты, увы, последние годы не радуют. Так, может, Укра­и­не вообще не участвовать, раз не по Сень­ке шапка?

- Это все глупости! Невозможно выигрывать «Евровидение» ежегодно, такого не может быть по определению. Меняются музыкальные пристрастия народов, межнациональные отношения, межгосударственные... «Евровидение» - конкурс политический, а не артистический, это во-первых. Во-вторых, это конкурс песни, а не вокала. Поэтому начинать нужно с имиджа страны, а заканчивать не отбором певца, а выбором песни, способной поднять зал. А выбор исполнителя - третий вопрос, голосовых певиц у нас, мне кажется, хватает: и та же Гайтана, и Джамала, и Оля Шанис. О Тае мы уже сказали. Любая хорошо споет, было бы что.

«ПЕРВЫЕ 10 ЛЕТ ВСЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ПЕСНИ ЗА МЕНЯ ПИШЕТ ПАПА»

- А есть ли среди теперешних артистов такой, с которым вы хотели бы работать?

- Есть один - Женя Рыбчинский. (Улыбается).

- Чего запели-то?

- Не поверите: бездельничал в Америке, переводил дух после закрытия журнала «Ева», нашло вдохновение, начал снова писать. И думаю: «А кто это все петь-то будет?». Решил, что никто, кроме меня, не споет. Жанр для Украины особенный - мануш. Не слышали? Так называемый французский цыганский джаз. И кстати, я уже выступаю - недавно давал концерт в столичном Октябрьском дворце. Люди идут, даже не зная, что я буду петь. Просто фамилия Рыбчинский - это, наверное, своеобразный знак качества...

Евгений с мамой Александрой, средним сыном Данилой и второй супругой Юлией

- То, что вы - сын Юрия Рыбчинского, всегда помогало вам по жизни или, наоборот, мешало?

- И то, и другое! Первые 10 лет, когда я только начинал карьеру в шоу-бизнесе, все говорили, что песни за меня пишет папа.

- «Папа у Васи силен в математике, трудится папа за Васю весь год...

- ...где это видано, где это слыхано: папа решает, а Вася сдает?». Я очень переживал поначалу! А потом попустило. Да хоть все мои песни сгребите в кучу и отдайте папе, мне не будет ни холодно, ни жарко! Потому что это в любом случае написал Рыб-чин-ский!

- Что-то давно вы не делали с Юрием Евгеньевичем творческих вечеров во дворце «Украина»...

- Я только за! И для этого, между прочим, не так много надо, достаточно двух-трех интервью в столичной прессе, ролика по радио и афиш по городу. Люди придут! Даже телевидения не нужно. Главное, чтобы у папы были физические силы и желание. Который год предлагаю ему провести такой вечер, а он отнекивается, не хочет.

- Почему?

- Говорит: «Зачем мне это надо?».

- Интересно, какое произведение отца вы больше всего любите?

- Если говорить о стихах, то «Балладу о собаке». В ней есть такие строки:

Женщины уходят, когда деньги тают,
К сытым и богатым в призрачный уют.
Лишь одни собаки нам не изменяют,
Лишь одни собаки нас не предают.
...И снится мне один и тот же сон:
Устав от жизни,
как от пьяной драки,
Моя душа в созвездьи
 Гончих Псов
Встречается с душой
 моей собаки.

- Одно из двух: либо вы разочарованы в людях, либо просто собачник.

- Второе. Но моя собака, к сожалению, этим летом умерла - овчарка по кличке Америка. Теперь говорим, что Америка похоронена прямо у нас во дворе... А если о песнях папиных говорить, то я обожаю «Девятый класс» в исполнении Тамары Миансаровой, очень люблю «Белую ворону» Леонтьева и, конечно, Малинина - «Берега, берега». Об украинских вещах, мне кажется, даже кощунственно судить с точки зрения «нравится - не нравится», потому что гениально абсолютно все: и «Чарiвна скрипка», и «Зелен клен», и «Зелений гай»... Но самые сильные эмоции вызвала у меня песня «Крик птицы» в исполнении ансамбля «Песняры». Когда ее пел Владимир Мулявин, я впервые над песней плакал...

«ЧТОБЫ СЫН БЫЛ МАЖОРОМ, В СЕМЬЕ ДОЛЖНЫ ВОДИТЬСЯ ДЕНЬГИ, А ОТЕЦ ВСЕ, ЧТО ЗАРАБАТЫВАЛ, ТРАТИЛ НА ДРУЗЕЙ»

- А свое первое стихотворение вы когда написали?

- Года в три-четыре. Мы с папой часто играли в буриме: он писал первые две строчки, а две следующие должен был придумать я.

- И получалось?

- Конечно!

- Прочтите что-то из своего, пожалуйста.

- Ну это не совсем в три-четыре года написано, скорее, в 34, но тем не менее. Называется «Глухонемой».

В январский холод и июльский зной,
Не находя себе на свете места,
Под церковью сидит глухонемой,
Одаривая всех знаменьем крестным.
Он не похож на склочных горожан,
На нищих с опрокинутой рукою,
Он нем и глух, и бесконечно пьян
Своею молчаливою тоскою.
Клянет судьбу за немощь языка,
За то, что музыку он чувствует, не слыша,
И, словно онемевший музыкант,
Он с интересом смотрит на афиши.
Блаженный он! Прохожим невдомек,
Что от ругни базаров и вокзалов
Седой старик презрительно далек,
Как птицы далеки от тьмы подвалов.
В январский холод и июльский зной
Беспечный, нищий, старый, одинокий,
Под церковью сидит глухонемой
И нам, глухим к мольбам, целует ноги.

- Спасибо. Я так поняла, что из вас целенаправленно литератора делали?

- Нет, просто играть со мной в игрушки и катать машинки Юрий Евгеньевич не хотел - играл в то, что было ему самому интересно. А когда я подрос и стал сам стихи писать, он сказал: «Не может быть в одной семье двух поэтов!». Поэтому в 18 лет я ушел из дома, и мы стали работать не под одной крышей, а каждый по отдельности. По большому счету, если душа поет и тебе пишется, нужно писать, не оглядываясь на то, кто что скажет. Даже если это отец!

- Юрий Рыбчинский - строгий отец?

- Папа был добрее, чем мама. Мама строже. Раннее детство мое вообще без папы прошло: он все время был на каких-то гастролях, а я жил в Запорожье у маминых родственников. А вот отрочество - это уже поездки с отцом, концерты... И вообще, воспитывает ведь не то, что тебе говорят, а то, какой пример тебе подают.

Я видел, какой свободный и открытый человек мой отец, способный сказать все, что он думает, кому угодно - от дворника до президента, и сознательно и подсознательно пытался стать таким же. Его, кстати, по причине прямолинейности и в телешоу больше не зовут: современному телевидению нужен попка-дурак, который говорит четко по сценарию, а Юрий Рыбчинский на эту роль не годится, за что я безгранично его уважаю.

- В детстве вас наверняка баловали, вы были мажором...

- Знаете, Аня, чтобы сын был мажором, в семье должны водиться деньги. А все деньги, которые отец в свое время зарабатывал, он тратил на друзей: у нас были бесконечные банкеты, выезды, посиделки... По­этому не было ни машины, ни дачи. (Сме­ется). После того как сгорел наш дом на Подоле, мы получили четырехомнатную квартиру на Куреневке - вот и все богатство, собственно. Я занимался спортом: мама-гимнастка привила мне любовь к физической культуре. Плавание, борьба, легкая атлетика, футбол, баскетбол, бокс... Я постоянно был на тренировках занят - это к мажорству тоже не располагало. Рос обыч­ным парнем, а в раннем детстве вообще был непоседой, егозой и «вождем краснокожих».

- Ремня отец мог дать? Или любые проделки с рук сходили?

- Влупить мог - папа заводной, вспыльчивый, но отходчивый. Я на него за это никогда не обижался: кроме пряника, должен быть и кнут, так что все правильно.

«ВСЕ ЭТИ ТАЛАНТ-ШОУ - НЕ ФАБРИКИ ЗВЕЗД, А ФАБРИКИ СЛЕЗ»

- Юрий Евгеньевич как-то сказал, что ваша мама Александра - его главный критик...

- Не знаю, наверное. Но мама никогда ни при своих, ни при чужих отца не критиковала.

- Максим Исаакович Дунаевский, о котором мы уже вспоминали, сказал мне, что корифеи советской эстрады сейчас не могут писать хитовых песен, у них не получается. Поэтому сам он пишет только мюзиклы...

- ...а отец - преимущественно пьесы. Конечно, чтобы жить, пишет и песни, но без такого рвения и горения, как раньше.

- Вы смотрите «Х-фактор», «Фабрики», «Голос» - что-нибудь из певческих фаст-фудов, как я их называю?

- Нет. Я питаюсь совсем другим. Хаять их не хочется, хвалить язык не поворачивается...

- А если бы вам как опытному продюсеру, да к тому же пишущему, предложили сесть в жюри рядом с Кондратюком и Серегой, согласились бы?

- Не знаю: пока не предлагали. Да и что мне это даст? Популярность? Кто захочет, узнает и без мелькания по телевизору. К тому же я считаю, что все эти программы - не фабрики звезд, а фабрики слез. Представляете, человек туда попал, поучаствовал, его уже начали узнавать, а у него ни гроша за душой, ни репертуара, ничего! Да и сама душа продана - телеканалу, с которым он заключил рабский контракт. Взрослые сложившиеся люди как-то проще это переносят: им, в конце концов, есть куда возвращаться. А молодежь, дети? Без профессии, без денег, связей, без ничего...

- Своих детей, я так понимаю, вы в шоу-бизнесе видеть не хотели бы?

- Пускай сами выбирают. Если хотят, пусть хоть в балетную школу идут! А если серьезно, то мой старший, Никита, как и я, учился на журналиста, но с микрофоном или диктофоном в руках себя не видит, его больше режиссура привлекает. Средний, Данила, мечтает стать гол­кипером киевского «Динамо». Но на стене у него не Шовковский почему-то висит, а Дарт Вейдер из «Звездных войн»... Ну а Жорик, младшенький, может быть кем угодно, ведь у него пока лишь одно, самое правильное, пристрастие - мамина сись­ка! Ему всего годик, и он лучший из нас, Рыбчинс­ких.

- Недавно телеканалы стали крутить ваш первый клип - «Здравствуй, Киев!». Почему именно эту песню экранизировали?

- Не было причин ее не спеть и не снять! Динамичная, живая, ностальгическая, автобиографическая, яркая, оригинальная... Я же все-таки коренной киевлянин! Для меня Киев - не пустой звук, не место паломничества или карьеры. Здесь я родился, вырос, нашел свое счастье, и здесь, дай Бог, буду услышан миллионами! А что? Я максималист...

Фотографии из личного архива Евгения РЫБЧИНСКОГО

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter