Это немодное слово «мое»

Виталий КОРОТИЧ

В большинстве цивилизованных стран у тамошних граждан давно ничего не забирали. Раз этим домом владел прадед, то это будет твой дом и дом твоих внуков — если, конечно, они его не вздумают продать. Нас же столько лет учили, что понятия «твое» и «мое» — звук пустой, а все захапало государство, но вчера еще немодное слово «мое» сегодня перекрикивает все другие слова.

Прилетая в любой аэропорт Западной Европы или Америки, сразу натыкаешься на стойку компании, сдающей автомобили в аренду. Сталкиваясь с капитализмом поближе, видишь, что «владельцы заводов, газет, пароходов», которыми нас пугали в советские годы, вовсе не собираются присваивать себе все на свете.

Во многих магазинах — от Скандинавии до Японии — выдают зонтики на время дождя. Можно оставить его затем в другом магазине этой же фирмы. Кроме наших туристов, никто и не пробует присвоить себе зонтик навечно. Но речь идет не только о зонтиках. В Норвегии, например, не позволено завладеть нефтяной скважиной, тем более не тобой пробуренной. Тамошним Абрамовичам очень трудно, потому что скважину нельзя захапать в вечное владение, но ее можно арендовать, регулярно выплачивая государству большие налоги, а не вкладывая их в зарубежные футбольные клубы. Тот, кто работает в определенном государстве, извлекая пользу из этого, должен также приносить пользу населяющему ту страну народу.

Эстрадный продюсер и композитор Игорь Крутой рассказал, что хотел купить для своей семьи квартиру в Монте-Карло, райском уголке Средиземноморья. Но квартиры там не продавались, а сдавались в аренду. Аренду могут продлевать наследники первого арендатора, квартира практически становится собственной для поколений — но только до тех пор, пока за ней ухаживают, покуда в ней живут. Сам я годами жил в американском доме, где квартиры арендовались, а не продавались ни за какие деньги. И ездил на арендованном велосипеде. Нас очень категорично швыряет из стороны в сторону, и мы многое путаем в этой качке.

Как-то один из самых умных моих знакомых, академик Николай Шмелев, сказал, что наша послесоветская экономика похожа на плод усилий людей, задумавших построить Эйфелеву башню на болоте, но забывших положить хотя бы четыре кирпича по углам в ее основание. Шмелев считал, что после отмены колхозного крепостного права вряд ли разумной была передача основной части земли сельскохозяйственного назначения в частную, разного рода коллективную или индивидуальную собственность.

Не лучше ли, считает он, было бы объявить ее государственной, общенародной собственностью с передачей в аренду (можно и наследственную) на 49 или еще сколько-то лет с правом изъятия, если земля не будет обрабатываться или станет использоваться для несельскохозяйственных целей? С этим можно сочетать передачу свободной земли (с правом на постоянное жительство) для переселенцев из других областей и даже из других стран.

Недавно ходил по старому киевскому кладбищу и видел заброшенные, забытые, заросшие дикими кустами и неведомо чем могилы с покосившимися крестами. Памятники без памяти. Здесь нет американской и многих других стран деловитости, где кладбищенская земля не продается, а только сдается в аренду. Если несколько лет (не помню сейчас точно — скажем, лет 10 подряд) могилу никто не посещает и это совершенно очевидно, участок отдают в аренду кому-то еще. Аренду можно продлевать до бесконечности — пока для вас или тех, кто придет за вами, важен клочок земли с дорогим прахом.

Мир в разных местах устроен по-разному, и есть над чем задуматься, оглядывая его...