Бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир КАЛИНИЧЕНКО: "Когда в Казахстане приземлился самолет первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Алиева, из него в большом количестве выносили очень красивые чемоданы.

(Продолжение. Начало в N46)

"НА ПОХОРОНАХ МАШЕРОВА ПРИСУТСТВОВАЛИ ТОЛЬКО ЗИМЯНИН И ГРИШКЯВИЧУС, ЗАТО НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КУНАЕВА СЪЕХАЛИСЬ ВСЕ ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО"

- Владимир Иванович, но тот же Егор Кузьмич Лигачев рассказывал мне, как в ранге секретаря ЦК КПСС отправился по поручению Горбачева в первую свою инспекционную поездку по Украине. Вернулся, открыл дверь, а Зинаида Ивановна, его жена, ныне покойная, спрашивает: "Как же так? Ты еще не приехал, а с Украины уже привезли сюда целый сундук". Ну, естественно, открыли они его, посмотрели... Чего там только не было - и радиотехника, и домашняя утварь...

Лигачев немедленно позвонил Щербицкому, сказал: "Требую негодную систему сломать, склад опечатать, его содержимое распродать или раздать по заводам и через неделю мне доложить". Об этом происшествии он поставил в известность Андропова, и тот его поддержал. То есть были, видимо, и такие варианты...

- Были, и это было неразрывно связано с делами того периода. Я ведь в свое время занимался еще и гибелью в Белоруссии Петра Мироновича Машерова. Это был настоящий Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, легендарный участник партизанского движения во время Великой Отечественной...

-...и хороший, как говорили, человек...

- Прекрасный, замечательный, очень честный. Мне было непонятно, почему отдать дань светлой памяти своего товарища, руководителя такой крупнейшей территориальной партийной организации, как белорусская, никто не приехал. Из фигур крупного калибра на похоронах присутствовали только Зимянин и Гришкявичус.

- Почему?

- Да потому, что не нужен был им честный человек, такой, как светлой памяти Петр Миронович. Не нужен! Я не хочу в этом копаться...

- Кстати, его убили?

- Нет, не убили, но в это же время отмечал свой день рождения Кунаев (по-моему, ему исполнялось 69 лет). Так вот, на торжества в Казахстан съехались все члены и кандидаты в члены Политбюро.

Ребята из КГБ рассказали мне, что когда приземлился самолет первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Алиева, из него в большом количестве выносили очень красивые чемоданы. "Что в них, неизвестно, - говорили они, - но мы их разгружали и видели, что на каждом была записка: Кунаеву, Рашидову, Брежневу и т. д.". То есть все было расписано. Я не думаю, что в чемоданах были деньги. Скорее, какие-то сувениры, презенты, а может, посуда, фарфор... В конце концов, можно было преподнести и красивую авторучку, но она в кармане помещается, а не в чемодане.

Так что никто не чурался - брали, принимали. Я не пытаюсь идеализировать то время - к сожалению, все это было...

"БЫВШИЙ ПРОКУРОР АЗЕРБАЙДЖАНА МАМЕДОВ ЗАВЕЛ НА АЛИЕВА ДВА УГОЛОВНЫХ ДЕЛА, НО ИХ ПРЕКРАТИЛИ"

- Вы заговорили об Алиеве. Я знаю, что и с ним вы пересекались. По каким вопросам?

- В 1979 году бывший прокурор Азербайджана Гамбой Мамедов - тоже легендарный человек, участник Сталинградской битвы, придумавший роту кочующих минометов, - вышел на трибуну сессии Верховного Совета республики и назвал Алиева преступником. Сказал, в частности, о приписках хлопка. Он был снят с должности, но оставался депутатом...

Это случилось задолго до 84-го, и его стащили с трибуны разгневанные депутаты, вернее, под видом депутатов сотрудники местного КГБ.

Алиев (а он уже был в огромном фаворе у Брежнева) тут же дал команду возбудить против экс-прокурора уголовное дело, но подходящих материалов не было, и тогда в ЦК подняли анонимки, которые когда-либо на Мамедова поступали. Там было 78 эпизодов. Всю проверочную документацию по ним уничтожили, а на основании этих анонимных заявлений состряпали уголовное дело.

Через несколько дней на Бакинской партийной конференции, а затем на пленуме ЦК Компартии Азербайджана, уже Алиев назвал Мамедова преступником. Тот болел тяжелой формой диабета и прекрасно понимал, что его ожидает. Как он мне сам говорил: "Шла подготовка к аресту, а в камере меня пару дней не прокололи бы инсулином, и я скончался бы от комы. Был разработан такой завуалированный вариант моей ликвидации. А уголовное дело прекратили бы, признав меня виновным во всех грехах". Мамедов сумел обхитрить работников КГБ и службу наружного наблюдения.

- Каким образом?

- Сделал вид, что спит у себя в квартире, притупил их бдительность, а сам встал в четыре утра, сел в свою машину и, поскольку вокзал и аэропорт были перекрыты, уехал в Ереван. Там благополучно купил билет на самолет и махнул в Москву...

В столице Мамедов начал ходить по инстанциям, доказывая, что Алиев - преступник, а его за попытку разоблачить преступления, которые совершаются на территории республики, подвергают преследованиям. С правдоискателем поступили цинично и просто. Его пригласили в ЦК КПСС и сказали: "Ну хорошо, вы не доверяете Гейдару Алиевичу, но вы же не можете не доверять бюро ЦК Компартии Азербайджана! Или вы и их считаете преступниками?". Мамедов ответил: "Конечно же, нет". - "Ну, а раз так, возвращайтесь сначала в Баку и доложите на бюро то, что вы говорили на сессии Верховного Совета. Пусть товарищи примут решение".

Ситуация усугублялась тем, что после войны, работая начальником следственного отдела КГБ республики, Мамедов вел на Алиева два уголовных дела. Дела, по его словам, были перспективные, но он их прекратил. Из-за этого Алиев всю жизнь Мамедова боялся, очень боялся, поэтому на бюро не дал ему даже рта открыть. Едва тот зашел в кабинет, Алиев поднялся: "Ладно, замолчи!". И к остальным: "У меня есть предложение за антипартийное поведение и злоупотребления Мамедова из партии исключить. Кто за?". Решение было принято единогласно.

Естественно, уже было понятно, какая судьба ждет бывшего прокурора, но поскольку Мамедов пользовался большим авторитетом в Прокуратуре СССР - он действительно был очень честным человеком, - там решили забрать это дело себе. И забрали, вот только все работники от него отказались, ссылаясь на занятость и прочие сложности. Они великолепно знали: за этим стоит лично Алиев.

Тогда зам Генерального прокурора СССР Виктор Васильевич Найденов предложил подыскать на это дело следователя где-нибудь в регионах. Ему подсказали, что самые сильные следователи в Украине. Он позвонил прокурору УССР Федору Кирилловичу Глуху: мол, нужно найти следователя по особо важным делам. Глух вызвал своего зама Скопенко, а тот говорит: "Мы уже давно за Калиниченко наблюдаем. Я вам докладывал, что хотим его забрать в Киев, уже провели с ним предварительные переговоры. Давайте ему это дело и поручим. Если справится...

-...молодец!

-...великолепная рекомендация! Ну а не справится...

-...не жалко!

-...сгорит прокурором-криминалистом Запорожской областной прокуратуры".

Так я уехал в Азербайджан. Полгода ждал, что вот-вот получу обещанное назначение на должность, но когда звонил в Киев, всякий раз слышал: "А что у тебя с делом Мамедова? Ты из него вышел?". Я говорил: "Там такая политическая заморочка идет...".

"ЗАМ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР ОКАЗАЛСЯ МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ: С ОДНОЙ СТОРОНЫ БЫЛИ БРЕЖНЕВ И ЩЕЛОКОВ, С ДРУГОЙ - АНДРОПОВ"

- В итоге мне удалось встретиться с Алиевым. В этот день - помню, был четверг - Гейдар Алиевич получил звание Героя Соцтруда и первую "Золотую Звезду", а накануне, в понедельник, я проплел одну интригу, в результате которой мне пообещали организовать с ним встречу. Я собирался прекратить дело Мамедова, а без согласования с Алиевым это было...

-...нехорошо!

- Не то слово! Но, если позволите, я немножко вперед забегу.

В 80-е годы я занимался расследованием убийства на станции метро "Ждановская" ответственного работника КГБ СССР. И вот когда брал организатора убийства - крупного милицейского чиновника, - сидел у Найденова с постановлением на арест, а он мне его не подписывал. Раз за разом выгонял меня, Каракозова и Юрия Николаевича Шадрина, второго зама, в коридор: "Идите подумайте - у вас нет доказательств!". Мы опять заходили в кабинет и говорили: "Виктор Васильевич, мы уверены в том, что наше решение правильное".

Я знал, что он оказался между молотом и наковальней, что с одной стороны были Брежнев и Щелоков, а с другой - Андропов, который лично курировал это дело и распорядился, чтобы почти год меня охраняла "Альфа". Но речь не о том. В последний раз, когда Найденов нас выгонял, я заметил: руку он положил на АТС-1, на "кремлевку". Кому звонил, не знаю, но когда мы вернулись, он был багрового цвета. Писал он зелеными чернилами, и я увидел сверху зеленую резолюцию: "Арест санкционирую" - и вздохнул с облегчением.

Почему я привожу этот пример? Он протянул мне санкцию на арест со словами: "Учтите, Владимир Иванович, здесь моя голова". - "Виктор Васильевич, прежде всего - моя!" - отвечаю. Он пристально на меня посмотрел: "А о вашей голове я вообще не говорю".

Такая же взрывоопасная ситуация была в Баку. Мне сказали: "Если не согласуешь свое решение с Алиевым, все может закончиться очень печально"...

Гейдар Алиевич принял меня в девять часов вечера - чествование затянулось, и я с прокурором республики Абасом Замановым целый день сидел, ждал. И вот захожу к нему в кабинет.

- На груди звезда героя...

- Видели бы вы, как она сверкала на красивом темно-синем костюме, который оттеняла ослепительно белая рубашка! Чуть ниже - орден Ленина. Алиев демократично поднялся, встретил меня в центре кабинета, рассыпался в комплиментах: мол, он обо мне наслышан... И вдруг меня понесло, как соловья. Уж на что он был непревзойден в восхвалениях Леонида Ильича Брежнева, но тут я его даже, наверное, перещеголял. Говорил, что потрясен успехами республики, называл его выдающейся личностью, подарком для азербайджанского народа. И все это так восторженно!

Вздумай я сейчас повторить свой панегирик, при всем желании не смог бы, но я видел, как от моей неприкрытой, бурной лести Алиев тает, тает... Смотрю: контакт у нас устанавливается. Он обнимает меня за плечо и говорит: "Ну, доложи, что у тебя по делу". И я начинаю его убеждать, что дело Мамедова подлежит прекращению...

-...потому как он не виновен?

- Абсолютно! Гейдар Алиевич поморщился: "Ну не надо его полной реабилитации - не такой уж идеальный он человек". Я говорю: "Ну вы же понимаете, что любой суд, кроме вашего, его оправдает, а у вас судить бывшего прокурора республики никто не даст". Он: "Нет, я не за нарушение законности, но вы меня понимаете"...

Когда я приехал в Москву и доложил Найденову, что убедил Алиева в необходимости прекратить это уголовное дело, он не поверил. Не поверил! Тем временем я опять позвонил в Украину, чтобы о себе напомнить...

-...и спросить, где обещанная квартира?

- Когда уходил от Глуха, мне были обещаны через месяц квартира в Киеве и приказ о назначении, но ни того, ни другого я так и не получил. Мне снова сказали: "А что у тебя с делом?". Я доложил, что вот-вот, что Найденов сказал мне: "У нас есть два варианта постановления о прекращении, мы их будем прокатывать, но пока вопрос не решен"...

Через месяц меня пригласил начальник Следственной части Прокуратуры СССР Алексей Владимирович Бутурлин. "Владимир Иванович, - говорит, - у генерального и у коллегии есть мнение... Что вы думаете о вашем переходе к нам. Да или нет?". Я давай отнекиваться: "Как же быть с Киевом - я ведь там уже согласился работать". Я Киев очень любил, всегда мечтал тут жить, и ехать в Москву у меня не было никакого желания.

Бутурлин спрашивает: "Сколько вы ждете квартиру?". - "Больше полугода". - "А назначения?". - "Больше полугода". Тут он достает из сейфа документ: "Если сейчас же вы говорите "да!", вот вам квартира в Москве - я вписываю сюда вашу фамилию. Устное согласование с ЦК есть, остались письменные формальности".

Вот так после встречи с Алиевым я стал москвичом. Добавлю, что когда мы с Гейдаром Алиевичем прощались, он сказал: "Владимир Иванович, на память о нашей встрече я хотел бы сделать вам два подарка".

- И достал два чемодана?

- Да, наверное! (Смеется). Он достал две брошюрки: "Материалы Бакинской партийной конференции" и "Материалы пленума ЦК Компартии Азербайджана", где дал политическую оценку деятельности Мамедова. Как я понял, это был иезуитски-восточный ход. Алиев подарил мне эти книжечки, чтобы я понимал: мое окончательное решение не должно идти вразрез....

-...с генеральной линией партии?

- С той линией, которую он провел партийными решениями. Такие вот чемоданы...

- Умный был человек?

- Очень умный, производивший впечатление... Но и жестокий. Я многое потом узнал, и скажу, что с противниками он расправлялся беспощадно.

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter