Сын экс-первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР Никиты Сергеевича Хрущева Сергей ХРУЩЕВ: «В Днепропетровске Брежнева балериной звали: дескать, кто как хочет, так им и крутит, а отец говорил, что Леонид Ильич — человек-праздник: слишком любит застолья и приударить за девочками»

«Культ личности — это то, что творилось вокруг Лемешева, Магомаева и Пугачевой, а то, что произносили в адрес Хрущева, — обычные восхваления»

— Задумываясь об отставке, Никита Сергеевич не мог не прикидывать, кому передаст бразды правления страной. Кого же он видел своим преемником?

— Был такой Фрол Романович Козлов — жесткий человек, очень сильный работник. Когда Козлов вышел из строя — у него случился инсульт, и врачи сказали, что на работу он уже не вернется, — начались колебания: кто, как?

Климент Ефремыч и Никита Сергеевич: пара слов не для протокола

Тогда-то на поверхность и выплыл Брежнев, но Никита Сергеевич считал, что он очень поддается влияниям, повторял, что в Днепропетровске его балериной звали: дескать, кто как хочет, так им и крутит. Еще говорил, что Брежнев — человек-праздник: слишком любит застолья и приударить за девочками. С другой стороны, отцу нравилась его работоспособность... В конце концов он сделал Брежнева вторым, и тот, как мы знаем, железного Шурика быстро потом переиграл.

Из книги Сергея Хрущева «Хрущев».

«Лично мне Леонид Ильич был симпатичен. На его лице неизменно играла благожелательная улыбка, на языке — занятная история, всегда готов выслушать и помочь. Несколько удивляло меня его пристрастие к домино — уж очень не соответствовало такое хобби сложившемуся у меня образу государственного деятеля».

«Брежнев был человеком мягким и в силу этого больше всего боялся ответственности, которая на нем висела. С другой стороны, отцу нравилась его работоспособность»

«...Отца тогда не было в Москве — уехал на целину. По служебным делам я с коллегами отправился в Центр подготовки космонавтов. Приняли нас радушно — мы ходили по залам, разглядывали тренажеры, беседовали с космонавтами. Сопровождал нас генерал Николай Петрович Каманин — в то время заместитель начальника Главного штаба ВВС, занимавшийся вопросами подготовки космонавтов. В конце этой экскурсии мы зашли в одну из лабораторий посмотреть тренажер первого пилотируемого корабля «Восток», и вдруг внезапно в дверь вбежал запыхавшийся адъютант Каманина:

— Товарищ генерал! Товарища Хрущева просили позвонить в ЦК товарищу Брежневу.

Представьте мое удивление: никогда прежде Леонид Ильич мне не звонил — кто я и кто он?.. Я быстро прошел с адъютантом в кабинет Каманина и набрал номер Брежнева в ЦК.

Анастас Микоян, Никита Хрущев и Леонид Брежнев. Никита Сергеевич беседует по телефону с Валентиной Терешковой, 16 июня 1963 года

Он снял трубку:

— Вот что, — услышал я. — Никиты Сергеевича нет, а завтра открытие охоты на уток. Мы все едем в Завидово, приглашаю и тебя. Поедешь?

— Конечно. Спасибо, Леонид Ильич. В субботу вечером буду, — обалдело ответил я, пораженный предложением.

Я не ожидал от члена Президиума ЦК личного приглашения на утиную охоту, и хотя отец, бывало, меня брал, но исключительно в виде «бесплатного приложения». Иногда привозил с собой сына и Дмитрий Степанович Полянский, но одно дело — поехать на охоту с отцом, а тут вдруг зовут на равных. Не скрою, такое приглашение мне очень польстило.

Когда я вернулся в лабораторию, Каманин смотрел на меня влюбленными глазами.

— Наверное, Леонид Ильич вам частенько звонит? — спросил он.

Анастас Микоян, Никита Хрущев и секретарь ЦК КПСС Алексей Кириченко на Красной площади. Январь 1959 года

Я не знал, что ответить, и пробормотал:

— Да. Нет... Не очень...

В то время я не слишком задумывался над этим звонком, приняв его за простой знак внимания и симпатии.

Вернувшись в Москву, отец спросил:

— Ну как поохотился? Мне по телефону Брежнев сказал, что он тебя не забыл и пригласил в Завидово.

Видимо, этот звонок был еще одним шагом, чтобы задобрить отца, — другого объяснения я, признаться, не нахожу».

— Летом 64-го года с прилавков начали исчезать предметы первой необходимости, продукты, даже хлеб, буквально за всем выстраивались чуть ли не километровые очереди. Это уже велась подготовка к смещению Никиты Сергеевича?

— Действовать в открытую было опасно — кто-то мог донести, но когда члены ЦК (а это же и обкомы, и все остальное) присоединялись к заговорщикам, они проводили свою политику и многое, в том числе и продукты, придерживали. Это всегда делается, чтобы потом сказать: при старой власти были пустые полки, а вот при новой, смотрите, полные.

— Плюс целенаправленная дискредитация — искусственно раздувался культ личности, раздавались непомерные здравицы, восхваления: «Наш дорогой Никита Сергеевич...».

— Культ личности — это то, что творилось вокруг Лемешева, Магомаева и Пугачевой, когда все кричали и бились в экстазе, это собственное обожествление, созданное Гитлером или Сталиным, которые очень следили за имиджем.

XXII съезд КПСС. Пока все вместе... Октябрь 1961 года

Почитайте, как Сталин по 20 раз редактировал свои тосты — не речи! Сейчас они публикуются — у меня есть толстенная книга, а то, что произносили в адрес Хрущева, — это обычные восхваления. Во всяком авторитарном государстве вы поете дифирамбы властителю, но это не культ личности — после первого анекдота о культе не может быть и речи, а восхваления естественны — сегодня так же Путина превозносят. Понимаете, когда у вас демократия, где в наличии, как минимум, две твердые стороны, культа не может быть. Откуда он в Украине возьмется, если одни ругают Януковича, другие — Тимошенко...

— ...и все вместе — Ющенко...

— ...вот именно, а здесь каждый норовил продемонстрировать вам свою верноподданность... Хрущев много раз говорил: «Зачем?». — «Ну как же, Никита Сергеевич, вы же это сделали». И впрямь сделал. Ты же не скажешь: «На самом-то деле я полный дурак».

— Город, однако, в честь Хрущева назвали...

— Немножко не так. Я был с отцом на Кременчугской ГЭС и стал свидетелем, какой разразился скандал, когда он, подъезжая, увидел придорожный указатель — «Мiсто Хрущов». Едва сели на пароход, Никита Сергеевич устроил товарищу Подгорному...

Планы партии — планы народа. XXII съезд КПСС. В первом ряду Президиума слева направо: Анастас Микоян, Леонид Брежнев, с докладом выступает Никита Хрущев, Фрол Козлов, Михаил Суслов

— ...Николаю Викторовичу...

— ...такую выволочку, что ровно через два месяца в «Ведомостях Верховного Совета» появилось решение: мiсто Хрущов обратно переименовать в город КремГЭС.

— Петр Ефимович Шелест в своих воспоминаниях написал: «Брежнев хотел сместить Хрущева, которого смертельно боялся и перед которым подобострастно заискивал». Как зрел и готовился этот заговор?

— Всего не знает никто, но при авторитарной власти у вас нет надежды, что на следующих выборах вы можете свою кандидатуру выставить. Скоро вот в Украине выборы, и как бы там ни манипулировали общественным мнением и всем остальным, кто-то рассчитывает:

Брежнев и Хрущев приветствуют дружественный народ социалистической Румынии. Бухарест, 20 августа 1964 года

я выберусь, тогда как при монархии, авторитарной власти, вы все время устраиваете заговоры, постоянно возникают проблемы с Игнатовым, Кириченко, Козловым или возникают группы: Подгорный — Брежнев...

— Украинская группа, да?

— Не украинская, а московская, но Подгорный чувствовал, что Хрущев его скоро отставит, да и железный Шурик с компанией рвались на Олимп. Вот они и пришли к выводу, что надо Хрущева сместить.

— Интересы совпали...

— Раньше Никита Сергеевич реагировал на это активнее, а в данном случае, когда я об этом ему сообщил, решил не сопротивляться. Думаю, потому, что сам их всех подобрал. Отец же и так собирался в отставку, поэтому прикинул: ну, предположим теоретически, что он их победит, всех уберет...

— ...а дальше-то что?

— Очередной шум на всю страну, на весь мир...

— ...да и кого взамен этих брать?

«Интеллигенция — это мозг нации, а пролетариат — ее движущая сила». Выступление Никиты Сергеевича на знаменитых встречах с интеллигенцией в Кремле. Слева направо: Михаил Суслов, Леонид Брежнев, Фрол Козлов. Март 1963 года

— Кого — нашлось бы, но где гарантия, что новые будут лучше? Поэтому он, видимо, и решил: если моя информация неправда — хорошо, а если правда — так пусть и будет.

— Он, думаю, просто постарел и устал...

— Еще не постарел: энергии хватило бы на троих в таком возрасте, но устал очень. Это же не политика, как у вашего Ющенко, а бесконечная работа. Представьте себе ответственность человека, которого постоянно спрашивают: куда ставить завод? копать ли канал из Черного моря в Балтику? сколько производить ракет? — и все это надо не просто подписать, чтобы отмахнуться, а вникнуть, взвесить все «за» и «против», потому что один говорит: «Без канала никак нельзя», другой: «Вкладывать в железные дороги необходимо», а третий твердит: «Нет, шоссе надо строить».

«Если Хрущев Молотова не расстрелял, зачем ему было марать руки о Брежнева?»

— Опять цитирую Шелеста: «Я отдыхал в Крыму, и неожиданно приехал Брежнев — это было в июле 64-го. Он не уговаривал меня, а просто рыдал, ударялся в слезу — он же артист был, большой артист. Вплоть до того, что, когда выпьет, взгромоздится на стул и декламацию какую-то несет. Не Маяковского там и не Есенина, а какой-то свой каламбур». Вы сказали: «Перед возвращением Хрущева из поездки в Египет Брежнев был одержим желанием его отравить, а потом еще устроить Никите Сергеевичу ряд неприятностей». Будущий преемник не боялся себя так вести?

Никита Хрущев, Леонид Брежнев, Алексей Косыгин, Дмитрий Полянский, Алексей Кириленко, Сергей Хрущев и другие на охоте в Завидово под Москвой. 1960 год

— Понимаете, Леонид Ильич был человеком мягким и в силу этого больше всего боялся ответственности, которая на нем висела. Ему очень хотелось свалить это на Семичастного, чтобы Володя все выполнил и избавил его от гнетущего страха, ведь почему Брежнев потом так возненавидел Хрущева? Да, Никита Сергеевич снял Жукова, но потом звонил ему, разговаривал с ним, обещал: «Мы с тобой повидаемся» (увы, не успел), на встречу Нового, 1964 года, позвал в Кремль Булганина, а Брежнев, который понимал, что сотворил гадость, чтобы оправдать это перед самим собой, должен был смешать Хрущева со всем, с чем только можно, и внутри его эта ненависть нарастала.

— При том, что раньше у них были хорошие отношения...

— Он должен был прежде всего себе доказать: «Правильно я поступил. Никита такой страшный, ужасный — ну просто волшебник Изумрудного города Гудвин». Почему вдруг село Никита в Крыму в Ботаническое переименовали? Да потому, что у Леонида Ильича внутри это нарастало и он пытался избавиться от напоминаний...

Никита Хрущев, его супруга Нина Петровна, дочь Елена, Анастас Микоян, Леонид Брежнев в московской резиденции на Воробьевых Горах. 1961 год

— Так это Брежнев распорядился название изменить?

— Конечно. Проезжал мимо: «Какой еще тут Никита?»... Это же опять психология. Дело не в том ведь, что он все рассчитал, — если подходить рационально, ему не надо было Хрущева травить.

— Тем не менее, когда зрел заговор, Брежнев, которому была уготована роль первой скрипки, не боялся, что Никита Сергеевич обо всем узнает и пустит его в расход?

— Боялся, но только не этого. Если Хрущев Молотова не расстрелял, зачем ему было марать руки о Брежнева? Отправили бы руководить заводом каким-нибудь... Леонид Ильич боялся себя, понимаете, а это такой неизбывный страх... Представьте, что через неделю вам должны вырвать зуб — ожидание этого куда страшнее, чем сама процедура: выдернут — и вздохнете с облегчением.

С женой Ниной Петровной

Вот так же и Брежнев... Думаю, он вообще ничего не сделал бы, если бы не Подгорный и Шелест. Слинял бы в последний момент со словами: «Да ладно, ребята...».

Из книги Сергея Хрущева «Рождение сверхдержавы».

«В отличие от Козлова Брежнев с отцом не спорил — наоборот, стал чрезмерно предупредительным. Его публичные восхваления Хрущева переходили всякие границы, а остальные члены Президиума ЦК вторили, стараясь перещеголять друг друга. Отец кисло морщился, но не останавливал славословий, да и как их остановить, если любое возражение вызывает новый словесный поток, теперь уже по поводу его скромности?

В бассейне с внуком Никитой

После приторных восхвалений Брежнев вызывал к себе председателя КГБ Семичастного и вел с ним долгие доверительные беседы. Он все никак не решался назначить дату, страх парализовал его волю. Ему мечталось, чтобы все свершилось само собой, сделалось чужими руками, а самым простым выходом Брежневу представлялось физическое устранение отца — естественно, с помощью КГБ. Какие только варианты не обсуждались в этих беседах — Брежнев хватался то за одно, то за другое.

Сначала он предложил отца отравить — такая смерть казалась ему наиболее естественной, однако председатель КГБ проявил осторожность. Семичастному чисто по-человечески убийство претило, а кроме того, он принадлежал к другой группировке. Брежнев представлялся «комсомольцам» только лишь переходной фигурой, ступенькой — зачем давать ему в руки такой козырь?

Никита Сергеевич в кругу семьи. Слева направо: зять Алексей Аджубей (муж дочери Рады), дочь Елена, Рада, Нина Петровна, внуки, сын Сергей, первая жена Сергея Никитича Галина Шумова

Семичастный отказался, сославшись на невыполнимость предложения. Женщина, которая обслуживает отца, убеждал он Брежнева, ему предана, работает с ним еще со Сталинграда, с войны, подкупить ее, как советовал Леонид Ильич, невозможно, к тому же логика преступления требовала устранения убийцы, а затем убийцы убийцы, и так без конца.

— Так очередь и до меня дойдет, — улыбнулся Семичастный, — а потом и до вас, — кивнул он Брежневу. Леонид Ильич свое предложение снял, но только затем, чтобы выдвинуть новое. Преступление притягивало его магнитом. Следующая идея: устроить авиационную катастрофу в момент возвращения отца после государственного визита в Египет (в том самолете летел и я), но и здесь Семичастному удалось отговориться — от участия в массовом убийстве пассажиров и экипажа он отказался наотрез.

Фантазия у Брежнева оказалась богатой — авиационную катастрофу он заменил автомобильной. По его мнению, наиболее удобным местом мог оказаться Ленинград, куда отец собирался в начале июня на краткую встречу с Тито, однако и тут ничего не вышло, Семичастный проявил твердость.

Последняя идея родилась уже просто от отчаяния. Леонид Ильич вознамерился арестовать отца в окрестностях Москвы, когда тот в первых числах июля поездом возвращался домой после поездки по скандинавским странам, но снова последовало поражение — он не смог ответить на вопрос: «А что дальше? Что последует за арестом?».

Никита Сергеевич играет в лапту во время визита в Чехословакию, приуроченного к 20-летию антифашистского Словацкого национального восстания. 1964 год

Из книги Сергея Хрущева «Хрущев».

«Семичастному замысел Брежнева пришелся не по душе. В отстранении Хрущева от власти он участвовал охотно — это сулило быстрый взлет, однако уголовщиной заниматься не собирался. Семичастный возражал Брежневу, выискивал разнообразные контраргументы.

Вот как вспоминает об этом в интервью главному редактору «Аргументов и фактов» Старкову сам Владимир Ефимович:

— Было мне предложено Брежневым: «Может, отравить его?».

Тогда я сказал: «Только через мой труп. Ни в коем случае. Никогда я на это не пойду. Я не заговорщик и не убийца... Потом, обстановка в стране не такая, и такими методами нельзя идти».

— Как отравить?

— Кто-то должен был. Службе я своей должен был приказать... Поварам.

— Поставить тем самым себя под угрозу?

— Да. Дурацкое дело. Я тогда приехал, возразил... В конце концов Брежнев согласился, что идея отравить Хрущева неосуществима.

Через несколько дней у Брежнева появился новый план — устроить авиационную катастрофу при перелете из Каира в Москву. «Самолет стоит на чужом аэродроме, в чужом государстве, вся вина ляжет на иностранные спецслужбы», — убеждал он.

Сергей Хрущев — Дмитрию Гордону: «Во всяком авторитарном государстве поют дифирамбы властителю, но это не культ личности. Когда у вас демократия, где в наличии, как минимум, две твердые стороны, культа быть не может»

С Хрущевым летает преданный ему экипаж. Первый пилот — генерал Цыбин, вы знаете, начал летать с ним еще подполковником в 41-м, прошел всю войну, да и как вы все это представляете? Мирное время, кроме Хрущева, в самолете Громыко, Гречко, команда и, наконец, наши люди — чекисты. Этот вариант абсолютно невыполним, — собеседник наотрез отказался».

— Почему все-таки — беспокоит меня вопрос — заговор проглядели?

— Не проглядели. Шли сообщения (хотя какие-то помощники не докладывали — в частности, грешили на Шуйского), и лично я сообщил об этом отцу за три недели или за месяц, наверное...

— Вошли в контакт с бывшим начальником охраны секретаря ЦК Игнатова?

— Правильно — пришел человек, кагэбэшник.

— Галюков?

— Да, но Никита Сергеевич решил ничего не предпринимать. Я уже говорил, что, с одной стороны, он не очень в это поверил, а с другой — считал: пусть будет, как будет. Ему уже было 70 лет — по его мнению, очень много. Хрущев не раз говорил, что страной должны управлять молодые, 40-летние, которые — здесь он повторял Жукова — не о больнице думают, не о лекарствах, а о деле.

— Как вы считаете, зять Никиты Сергеевича Аджубей о заговоре против вашего отца знал?

— Нет. К Раде приходил Пивоваров — управляющий делами ЦК, но она такой человек — ни в какие дела не вникала, поэтому его отшила, а Аджубей ни о чем не догадывался. Когда мы уже из Пицунды приехали, Никита Сергеевич отправился прямо в Кремль, а я нервный бегал. Заехал к Серго Микояну, потом вместе мы стали звонить Аджубею. Он на каком-то заседании своем редакционном сидел — уже очень важный, член ЦК и так далее...

— Водил дружбу с Шелепиным...

— Ну, скорее, Шелепин дружил с ним. В общем, вначале Алексей Иванович как-то слишком холодно нам ответил, а когда я ему дал понять, в чем, собственно, дело, прибежал. Перепугался он до смерти...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter