«Это я — мой наряд фиолетов, я надменна, юна и толста»

Любовь ХАЗАН. «Бульвар Гордона» 10 Октября, 2008 00:00

«Здравствуй, Чудо по имени Белла
Ахмадулина, птенчик орла!».

Такими строками Павел Антокольский приветствовал в 60-е годы ее появление в литературе. Кто знал эти стихи, вспомнил их на минувшей неделе в Киеве, где на сцене столичного Дома актера «небожительница» провела свой творческий вечер.

«Птенчик орла» оперился и превратился в «женщину-птицу», образу которой Белла Ахмадулина соответствует всем своим надсуетным обликом, включая черную блузу с рукавами, опушенными по краю тонкими перышками. Когда нараспев, гипнотизируя себя и зал, Белла читает стихи, то отводит руки за спину, и видение летящей птицы становится неотвратимым.

«Это я — мой наряд фиолетов, я надменна, юна и толста». Когда-то так и было, но теперь Белла Ахатовна на публике появляется только в черном и носит наряды от Кардена, которые ей дарит со своего плеча Майя Плисецкая, присылая из Мюнхена к Новому году, к 8 Марта и ко дню рождения.

Любознательные журналисты тщетно надеялись услышать от поэтессы, сторонящейся интервью, что-нибудь из воспоминаний о ее краткосрочном браке с Евтушенко. Белла отделывалась двумя-тремя словами. Хотя творческий вечер начала поэмой «Сказка о Дожде», посвященной тайне творчества и... Евгению Евтушенко.

Их супружество оборвалось три десятка лет назад, о чем Ахмадулина, похоже, не жалеет, поскольку счастлива во втором браке с известным московским художником и сценографом Борисом Мессерером — двоюродным братом Плисецкой.

Несмотря на шуточку Мессерера о том, что их семейное сосуществование подобно Тридцатилетней войне, Борис Асафович повсюду бережно сопровождает Беллу Ахатовну. Познакомившись с ней, он, как уверяет, совсем не знал ее стихов, а нынче помнит каждую строчку лучше автора. Так что, когда наяву сбываются сны Ахмадулиной, в которых она на сцене не может вспомнить ни слова, супруг приходит на помощь.

«Боря, как там начинается?» — безуспешно пытаясь высечь щелканьем пальцев искру воспоминания, бросает она в застывший зал. «Вот вам роман из жизни дачной, он начинался в октябре», — не моргнув глазом, суфлирует из третьего ряда Мессерер.

Ахмадулина подхватывает, публика вздыхает с облегчением. И прощает великой Белле минутную забывчивость, потому что она часами читает стихи без бумажки, наизусть, а правильнее сказать — медитирует. Ей прощают глубоко скрытое, сросшееся с ее сущностью актерство, потому что за ним — всепобеждающая женственность, принимают ее кажущуюся аполитичность — все знают, что Ахмадулина одна из немногих студентов Литинститута не подписала подметного письма против Бориса Пастернака, а за подпольный «Метрополь» была на несколько лет вычеркнута из списков живущих поэтов. Ее просто любят — «За все! За дождь! За после! За тогда! За чернокнижье двух зрачков чернейших, за звуки, с губ, как косточки черешни, летящие без всякого труда!».

Приезда Беллы Ахатовны участники поэтического фестиваля «Каштановый дом» ждали и в минувшем году, когда она праздновала свой 70-летний юбилей. Но такого подарка она не преподнесла ни себе, ни киевлянам. В этом же году все сошлось. Не в последнюю очередь благодаря тому, что организатор фестиваля поэт Андрей Грязов привлек к самому активному соучастию Марину Тарковскую, дочь поэта Арсения Тарковского и сестру кинорежиссера Андрея Тарковского. Кстати, Марина Арсеньевна подала идею переформатировать фестиваль из сугубо поэтического в кинопоэтический, что сделало его разностороннее и зрелищнее.

В рамках нынешнего «Каштанового дома» состоялась премьера премии Арсения и Андрея Тарковских. Премиальный фонд составляет не так уж много — две тысячи долларов, но «лауреат премии Тарковских» звучит гордо! Первыми лауреатами названы Вячеслав Амирханян за документальную кинодилогию об Арсении Тарковском «Малютка-жизнь» (основная часть фильма снималась при жизни поэта в течение 20 лет), Ольга Самолевская за фильм «Екатерина Билокур» и Станислав Минаков за книгу «Хожение».

Когда по окончании творческого вечера Беллы Ахмадулиной зрители ринулись к ней за автографом, она стала рассматривать незнакомую обложку. Имя — ее, стихи — ее, а книжки такой не знает. Оказалось, «пиратское» издание. Поразительно, но даже в наше прагматичное время существуют стихи, продавать которые выгодно.