Экс-председатель Верховного Совета Беларуси Станислав ШУШКЕВИЧ: «Когда люди информированы, идиотами в раннем возрасте они не становятся»

— Занимая наивысший в Беларуси пост, вы многих зарубежных государственных политических лидеров видели — кто из них наибольшее впечатление на вас произвел?

— Ну, прежде всего голову перед такими авторитетами, как Черчилль, де Голль и Кеннеди, склоняю: они корифеи власти, ее элита, и их деятельность это подтверждает, а из тех, кого знаю лично... Мне очень по душе рабочий Валенса пришелся — я с ним дружу, притом совершенствовался он у меня на глазах: я, в частности, мог ему тысячу упреков бросить, но критику Лех совершенно замечательно воспринимал...

— Вы с ним по-польски общались?

— Да, разумеется. Кто еще впечатлил? Коль — я с ним тоже встречался, Буш-старший и его полная противоположность, между прочим, Буш-младший, Клинтон...

— ...которого вы в Минск затащили, что вообще-то беспрецедентно...

С президентом США Биллом Клинтоном и премьер-министром Беларуси Вячеславом Кебичем, Минск, 1993 год. «Визит Клинтона — это потрясающая история: благодаря ей Беларусь широко миру известна»

— Уже через семь дней после этого я из власти был выброшен, с поста председателя Верховного Совета смещен, но тут все средства еще применил, чтобы в этой должности себя сохранить.

Визит Клинтона — это потрясающая история: благодаря ей Беларусь, кстати, широко миру известна, и знаете, какое мероприятие самым популярным оказалось?

Встреча президента США с молодежью в Академии наук. Ко мне же ходоки пошли: мол, надо, чтобы на часовом заводе он побывал, а я: «Нет, пусть с Академией наук пообщается». Приносят мне раскладку, как рассаживать будут: первые три ряда — седые и заслуженные, а дальше уже остальные, а я в ответ: «Ребята, простите, ветеранов уважать надо, но только в первых рядах должны те сидеть, кто английский воспринимает на слух». В общем, на своем настоял, но сейчас фактически все, кто там присутствовал, — а это талантливые молодые ученые — из Беларуси, где применения себе не нашли, уехали, много таких потерь.

— Клинтон, наверное, даже не представлял до этого, что же такое Минск?

— Город равнодушным его не оставил. Перед такими контакта­ми я всегда изучал, кто есть кто, а Клинтон согласно американской бытовой мифологии — это человек, который приятное впечатление произвести умеет.

— Хороший парень?

— Билл полностью этому определению соответствует — то есть всем нравится, и мне в том числе. Перед моим официальным визитом в США долго голову мы ломали: что же ему подарить — кстати, в Кемп-Дэвиде он преподнес мне карты игральные, зная, что в моей коллекции 600 колод. Вообще-то, азартными играми я не увлекаюсь — просто в советское время, когда все это собирал, там интересные были картинки, а чем сможем его удивить мы? — подумал. В Борисове мне стеклянный кабинетный прибор для письменного стола в прозрачно-красных тонах сделали — как символ бело-красно-белого нашего флага: он был в Белом доме перед Залом для дипломатических приемов выставлен. Помню, как Клинтон подошел, замер, и вдруг лицо его преобразилось: «Какие у вас великолепные мастера! Как эта прекрасная работа Белый дом украсит!» — и говорил так, что ему веришь. Вот умеет к себе расположить — это искусство!

— Вы с ним вместе по Минску в машине ехали?

— Да, при этом гость и чистотой восторгался, и всем на свете. Раньше мне совершенно нелепым одно строение казалось — архитектурный корпус Политехнического института: там аудитории навесные, а он восхитился: «Это же парус — как замечательно!». С той поры это здание я люблю — американский президент убедил, что оно красивое.

Из книги Станислава Шушкевича «Моя жизнь, крушение и воскрешение СССР».

Станислав Шушкевич, Президент Украины Виктор Ющенко, президент Литвы Валдас Адамкус и президент Польши Лех Качиньский, Варшава, 2009 год. «Виктору Андреевичу, думаю, просто не повезло, и достойнейшим человеком его считаю»

«На встречу в Академию наук мы должны были ехать в разных машинах, но Клинтон пригласил меня в свой лимузин (автомобили для президента и охраны американцы доставили до прилета Клинтона транспортным самолетом «Геркулес»): у него там, дескать, свой микрофон и мы сможем непосредственно обращаться к людям.

Я подсел, и мы поехали. Используя микрофон, мы действительно несколько раз поприветствовали окруживших проезжую часть улиц минчан, а потом благодаря прекрасному русскому языку ехавшего с нами посла Суорца продолжили разговор.

Никакой предложенной еды Клинтон у нас не попробовал. В автомобиле он достал «ссобойку» типа нашей студенческой, налил Суорцу и мне кофе. Добротный кофейный запах меня испугал — я подумал, что если попью кофе, буду содрогаться вместе с сокращениями моего сердца, а оно частило, поскольку побаивался, что не все получится так, как задумано.

— Уважаемый господин президент, я просто боюсь пить настоящий кофе — обстановка для меня волнительная.

На это Суорц ответил:

— Напрасно вы думаете, что президент в такой обстановке пьет настоящий кофе, — это декофенат.

Тогда Клинтон, и это нашим протоколистам наверняка не понравилось бы, предложил мне какую-то вафлю в шоколаде в красивой, редкой в то время у нас, красочной упаковке. Я положил вафлю в нагрудный карман — сладкого совсем не хотелось, а отказаться было неудобно.

— Передам это своему семилетнему сыну — скажу, что такое ест сам президент Соединенных Штатов Америки!».

«ПОЛИТИКА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНА, НО ИНОГДА НАСТОЛЬКО ПРЯМОЛИНЕЙНА И ТУПОЛОБА, ЧТО ТЬМУ ВРАГОВ СОЗДАЕТ»

— Вы как-то сказали: «Что касается Азербайджана, Туркменистана и Казахстана, то там пожизненные диктаторы везде сидят, с большинством из которых я знаком лично»...

— Так и есть, с одной лишь поправкой: с азербайджанским президентом Гейдаром Алиевым знаком не был, а вот с остальными... Некоторые, правда, уже в разряд предшественников перешли, но суть от этого не изменилась.

— И замашки соответствующие у них были — диктаторские?

С супругой Ириной Станислав Станиславович вместе почти 40 лет

— По-моему, на Востоке понятие правителя — пожизненное, и они этой традиции придерживаются. Пожалуйста: и Туркменбаши, которого с властью только смерть разлучила, и Назарбаев, и Каримов... Если быть искренним, Каримова наиболее образованным человеком считаю, но в наиболее трудной ситуации он находится.

— Да, Узбекистан — страна сложная...

— К сожалению, при всем моем отрицательном отношении к диктаторам, его оправдывать вынужден — при ослаблении режима там может такая резня вспыхнуть, перед которой все меркнет. Я бы сравнил ситуацию с той, что в Ираке при Саддаме Хусейне была, режим которого в результате вторжения американцев пал. Сейчас там каждый день в десятки раз больше людей гибнет, так где же ваши американские мозги были? Политика Соединенных Штатов последовательна, но иногда она настолько прямолинейна и туполоба, что тьму врагов создает, — не думаю, что сейчас в Ираке вы друзей американских найдете.

Кстати, у меня шитый золотом халат, подаренный Каримовым, есть — всегда его гостям показываю, а моей жене он элегантный маленький чайный набор преподнес — все им просто любуются. Уже не помню, чем отдаривал, что там придумывал, но я своими возможностями предводителям среднеазиатских республик уступал явно. Я и бывал у них — единственно, в Ашхабад не попал, потому что на последний свой саммит не полетел. Иначе Клинтон Минск не посетил бы и, вообще, меня бы на 15 дней раньше (машет рукой) отставили — я это уже вычислил.

Анатолий Лукьянов, последний председатель Верховного Совета СССР, — мой великий учитель, хотя сам об этом не подозревает: просто я видел, как голосованием он манипулирует, когда заседания ведет.

Летом 93-го года наш Верховный Совет в повестку дня вопрос о недоверии мне как председателю включил, причем у желающих меня сместить необходимое количест­во голосов было. Дело в том, что в 1991-м, когда вопрос о назначении высших руководителей парламента встал, номенклатура на все посты кандидатов своих предложила, а это бурю возмущения депутатов от Белорусского народного фронта вызвало. В итоге меня как компромиссную кандидатуру избрали, которая вроде не БНФ — никакого отношения к нему я не имел, хотя многие его программные положения поддерживал, а потом эти князьки увидели, что мы начинаем на землю замахиваться — хотим ее в частную собственность отдать: тут уже им невмоготу стало. К счастью, был среди них человек, который меня ценил, — он мне показывал, сколько у моих противников голосов («Тебя сметут, — говорил, — и все»).

Права исключить вопрос о недоверии из повестки я не имел, но мог поставить его на голосование в удобный момент, что и сделал, когда некоторые рьяные мои противники в буфете, мою политическую кончину празднуя, задержались, а в зале был кворум. Проголосовали, для отставки шести голосов не хватило, и после этого парламент на летние каникулы я распустил, но было ясно, что попытку меня сместить они повторят — надо только зацепку найти. Так и случилось, но я очень хотел Клинтона притащить, и это мне удалось.

Совещание глав государств-членов СНГ в Минске 30 декабря 1991 года. Президент Таджикистана Рахмон Набиев, председатель Верховного Совета Беларуси Станислав Шушкевич, президент Узбекистана Ислам Каримов, президент Азербайджана Аяз Муталибов, президент России Борис Ельцин, президент Украины Леонид Кравчук, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, Государственный секретарь РСФСР Геннадий Бурбулис, президент Армении Левон Тер-Петросян, президент Молдовы Мирча Снегур и другие

«ПОЛЬСКИЕ ИСТОРИКИ ВОЗМУТИЛИСЬ: «КАК ЖЕ ТЫ ЮЩЕНКО ЛЮБИШЬ, КОГДА ОН БАНДЕРУ ГЕРОЕМ УКРАИНЫ СДЕЛАЛ, А ТОТ ОТДАВАЛ ПРИКАЗЫ ДЕРЕВНИ ПОЛЬСКИЕ ВЫРЕЗАТЬ?»

— С кем из украинских политиков отношения вы поддерживали?

С президентом Чехии Вацлавом Гавелом и основателем чешской гуманитарной организации Любошем Веселы

— Боюсь, от названных мною фамилий в восторг вы не придете. Я с Виктором Ющенко хорошо знаком и исключительно уважительно к нему отношусь: более того, были у меня в жизни — уже после отставки — моменты трудные, когда он очень меня поддержал (впрочем, я не за это его ценю). В 97-м году мы вместе

Международную премию Пилипа Орлика получили — тогда этого исторического деятеля я, к своему стыду, не знал, но быстренько досадный пробел ликвидировал.

Знаком я и с Тимошенко и возмущен был, что такую изумительную, симпатичную женщину в тюрьму загнали. Она, конечно, про вашего бывшего Президента не­позволительные говорила речи, но, наверное, имела на то основание — в любом случае сажать таких политиков нельзя. Также я с Леонидом Даниловичем Кучмой знаком, с Леонидом Макаровичем Кравчуком, естественно, со многими депутатами Рады.

Будучи по университетской линии в Сеуле, с Вячеславом Брюховецким подружился — президентом (ныне почетным. — Д. Г.) университета «Киево-Могилянская академия» и бывал у него там не раз: этот замечательный человек оказался мне близок. Казалось бы, филолог, представитель другой области, но я понимаю, к чему он стремится, вижу, как это делает («Ладно, — говорит, — Господь меня простит!»). Меня некоторые его действия порадовали после того, как Леонид Макарович в июне 2005 года с парламентской трибуны вдруг заявил: мол, если бы он знал, что вместо демократии в Украине беспредел будет, скорее бы руку себе отрезал, чем Беловежское соглашение подписал (кстати, Брюховецкий стенограмму этого заседания мне прислал).

Был я еще знаком с, Боже мой, Вадимом Петровичем Гетьманом — он мне, кто такой Ющенко, объяснял: вот откуда у меня симпатия, о которой упоминал, но при всей моей величайшей любви к Виктору Андреевичу — да простят меня украинские патриоты! — считаю, что он большую политическую ошибку совершил, когда Степана Бандеру Героем Украины сделал. Понятно желание то доброе, что было, восстановить, но есть же прямые доказательства его преступлений — историки документы мне показали...

— Польские, разумеется?

— Да. «Как же ты Ющенко любишь, — возмутились, — когда он Бандеру Героем Украины сделал, а тот отдавал приказы деревни польские вырезать?». В таком конфликтном вопросе неосмотрительные решения недопустимы, нужно 100 раз все взвесить, но Виктору Андреевичу, думаю, просто не повезло, и достойнейшим человеком его считаю.

«СВОЕЙ БУДУЩЕЙ ЖЕНЕ Я НА ЭКЗАМЕНЕ ЧЕТВЕРКУ ПОСТАВИЛ — КАК ОКАЗАЛОСЬ, ПЕРВУЮ. ДО ЭТОГО У НЕЕ ТОЛЬКО ПЯТЕРКИ БЫЛИ...»

— Вы на своей бывшей студентке женились, а разница в возрасте у вас какая?

С президентом Франции Франсуа Миттераном

— Она 53-го года, а я 34-го...

— 19 лет...

— Да, но уже 37 лет мы вместе.

— Увидели вы ее впервые на лекции?

— Нет, она мне экзамен на третьем курсе сдавала. До этого у нее только пятерки все были, но я в отличие от большинства преподавателей, которые сначала зачетку берут и, какие оценки там, смотрят, никогда этого не делал, поэтому многих двоечников, кстати, возвел в отличники. Коллеги мои по инерции баллы им занижали: «А, у него тройки? — ну и я ему столько поставлю», а мне хотелось быть объективным. Увидел, что она материал зубрила, но не понимает его, и четверку поставил — как оказалось, первую, и теперь Ирина мне мстит — заставляет телевизор во время завтрака выключать и есть без соли (смеется).

— Понравилась она вам сразу?

— Да, и довольно быстро мы поженились — сразу по окончании ею университета.

— У вас сын — чем он занимается?

— Ой, лучше не спрашивайте! — бизнесом. Ну как? Бывает удачно, но в основном нет, короче говоря, это все время нас сотрясает, никакого спокойствия нет.

— Будучи руководителем республики Беларусь, вы какое-то богатство нажили?

С президентом Литвы Далей Грибаускайте

— Нет, и вы знаете, очень счастлив, что не потянуло меня на это, — вот сам не знаю, почему. Здесь, кстати,

С президентом Польши Лехом Валенсой. «Мне очень по душе Валенса пришелся — я с ним дружу, притом совершенствовался он у меня на глазах»

большую роль жена сыграла. Когда меня председателем Верховного Совета избрали, мне резиденцию в Дроздах отвели — в прошлом Петра Машерова, первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, дом. Там то ли два с половиной, то ли три с половиной этажа — точно даже не вспомню, 560 квадратных метров, и когда всем семейством туда мы пришли и наш семилетний сын начал носиться по комнатам и этажам, еле его отыскали. Думаем: «Ну как тут жить? — ведь дом убирать надо, обслуживать». Жена бы одна с этим не справилась, а при зарплате председателя Верховного Совета кого-то нанять было нереально.

Ирина заупрямилась: «Посмотри на это окружение! У нас на лестничной площадке ни одного соседа с противной рожей нет, а тут же страшное дело — как хочешь, а я сюда не пойду» — ну, мы и отказались от переезда. Кто-то в таких случаях другую требовал дачу, а я рукой махнул: и так сойдет — мол, садово-огородный участок пять с половиной соток (сначала четыре с половиной было, но потом за счет проездов земли немного прибавили) у нас есть. Далековато, но мне там хорошо, вокруг сообщество университетское — все друзья: ну чего я оттуда поеду?

Так что в плане недвижимости ничем не разжились, других доходов, кроме зарплаты, у меня не было, зато все делать руками умею, то есть свой дачный домик построил сам, сейчас вот пристройку сделал. Все время работаю, мне нравится, у меня инструмент электромеханический прекрасный: и слесарный, и столярный...

Раньше меня не раз лекции в университетах Соединенных Штатов читать приглашали — в таких случаях они билеты и проживание оплачивали. Обратно я летел налегке: багажа-то нет никакого, — поэтому начал американский инструмент электромеханический покупать. Он дешевый, и хотя 120-вольтовый, то есть для наших условий не годится, я трансформатор на даче поставил... Было буквально все, пока не украли — после этого уже здесь необходимое приобретать начал.

— Я вам последний задам вопрос: вы до сих пор физику любите?

— Да, и она очень мне помогает — в том смысле, что иногда физические аналогии буквально спасают. Когда мой сын (он экономист, к сожалению) какие-то проекты придумывать начинает, я ему говорю: «Слушай, ты законов сохранения не знаешь — давай-ка иначе попробуй...». Там все элементарно, но я, хоть и кафедрой ядерной физики заведовал, до Чернобыля фактически ни одного курса по физике не читал — только по электронике. За учебник по основам радиоэлектроники Государственную премию Белоруссии получил — моя учебная программа на всесоюзном уровне была признана и для университетов СССР рекомендована.

«ЕСЛИ БЫ НЕ КОММУНИСТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ЭКСПЛУАТАЦИИ, НИКАКОГО ВЗРЫВА НА ЧАЭС НЕ БЫЛО БЫ»

— Интересно, а как физик, в отличие от президента Академии наук СССР Александрова, что же такое Чернобыль, вы понимали?

— Не нападайте на Александрова! — это святой человек, он все хорошо понимал. Да, Анатолий Петрович заявил, что реактор РБМК безопасен, как самовар, но это была аллегория, и зря его в Украине всячески презрением обливают: это великий физик! Если бы не коммунистические методы эксплуатации этого реактора, никакого взрыва не было бы, и Валерий Легасов, кстати, тоже великий ученый. Доля его вины в аварии на ЧАЭС микроскопическая, но у него совесть гипертрофически развитая была, и спустя ровно два года после аварии он покончил с собой — чувствовалось, что все-таки уязвлен. Перед смертью он рассказ о малоизвестных фактах, касающихся катастрофы, на диктофон записал — предположительно, часть послания была кем-то умышленно стерта.

Александров был выше своих критиков как ученый и личность — выше, понимаете? Я его видел, общался с ним, но работать вместе не посчастливилось, а Легасова только по трудам и по его позиции знаю — напрасно во всем их винят...

— Спрошу вас как физика: Чернобыль до сих пор опасен?

— Я думаю, нет.

— И можно уже рядом с ЧАЭС селиться?

— Конечно, если уровень радиационного загрязнения там небольшой. Нужно понимать, что такое радиация в смысле государственном и человеческом: да, вероятность заболевания раком с увеличением получаемой дозы растет, но чуть-чуть, совсем немного, поэтому некоторые этой опасностью пренебрегают. Полеты на самолетах тоже ведь с риском для жизни связаны, и он вполне соизмерим с тем, которому подвергаются люди, на зараженной территории пребывающие.

Разумеется, там, где загрязнение 50 кюри на километр квадратный, жить не надо — это нормы разумные.

О воздействии малых доз радиации очень много вранья — самые невежественные, самые неграмотные горлопаны столько всякой всячины навыдумывали, что население запугали. В Беларуси это в таких проявилось масштабах, что просто страшно, — из-за просчетов в законодательстве материальную поддержку начали по принципу «всем сестрам по серьгам» оказывать. Люди, получая эти деньги, решили, что они в плохих условиях живут, и чаще болеть стали, но их соматические заболевания зачастую радиофобией вызваны и никакого отношения к радиации не имеют.

— Психологическими причинами спро­воцированы...

— Да, а чистоты эксперимента при таком подходе попросту нет и, между прочим, во многом из-за малограмотных медицинских работников, которые исследования проводить начинают и все заболевания на счет малых доз радиации относят. Я, во всяком случае, совершенно озверел, когда на конференции в Европарламенте, посвященной последствиям аварии, бывший ректор Гомельского медуниверситета профессор Бандажевский стал этими данными оперировать.

Мы студентов с третьего курса понимать, что такое радиация, учили, ведь американцы в свое время ее последствия всестороннее изучали (уж в чем-в чем, а в таких базовых исследованиях эти ребята очень сильны). Испытывая ядерное оружие, они определяли: где воздействие опасно, при каких дозах наступать можно, а при каких следует обороняться, окапываться.

Здесь же вверх дном все поставили — умники, которые на поверку недоучками оказались... Выражусь мягче — хорошие, в общем-то, врачи, но плохие радиологи обществу новое мнение навязали, а тут экологи стройными рядами пришли, «зеленые», чаще всего неграмотные — запугали людей, и те болеют.

Леонид Кравчук, главный редактор «ФАКТОВ» Александр Швец с супругой Галиной, Дмитрий Гордон с супругой Алесей и Станислав Шушкевич, Киев

— Нет, на такой грустной ноте закончить мы определенно не можем. Когда-то Жванецкий мне рассказал, как он пришел на Привоз и кто-то из продавцов спросил его: «Миша, скажи, хорошо будет?». Я этот же вопрос вам адресую: Станислав Станиславович, хорошо будет?

— Будет, и вы знаете, что надежду внушает? Ну вот, например, министр образования Украины Болонскую декларацию подписал, что ваше высшее образование с западноевропейским сблизит, — это меня радует. И Россия подписала, а наши вот не хотят, и когда пытаются свой отказ мотивировать, я говорю: «Ребята, ну откройте вы интернет, что такое Болонский процесс, посмотрите. Если присоединимся к нему, белорусы лучше образование получат, смогут в другие страны со своими дипломами, которые будут отвечать стандартам Европы, работать поехать», то есть, хотим мы того или нет, это все политическую приобретает окраску.

Думаю, будет лучше — сейчас доступ к информации, как бы этому не препятствовали, велик, и все-таки в молодом возрасте кретинов гораздо меньше — это потом умственная недостаточность нарастает. Ког­да люди информированы, идиотами в юнос­ти они не становятся, и я, например, книжку свою посвятил молодежи, потому что ее запутать гораздо сложнее. У нас иногда бывает, что сайты какие-то запрещают, а они, смотришь, тарелочку поставили, способ через какую-то организацию сведения получить нашли. Информационная блокада сейчас невозможна, а значит, противоречащие человеческой сущности политические технологии на убыль должны пойти неминуемо, и долго лукашенки не проживут.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter