Первый начальник внешней разведки СБУ генерал-полковник Александр ШАРКОВ: «Когда меня привезли в следственный изолятор СБУ, его начальник пошутил: «В наше время многие бывшие узники после освобождения из СИЗО сразу же народными депутатами Украины становятся, так что у тебя хорошие перспективы...»

Указ о создании СВРУ был подписан 14 октября 2004 года. Не будем гадать, как круглую дату отметят разведчики. Не столь важно, посетят ли штаб-квартиру Службы в Белогородке под Киевом официальные лица, прозвучат ли торжественные речи, будет ли изрядно налито и выпито. Другие вопросы сегодня волнуют «пересічних українців»: почему наши шпионы проспали подготовку и вторжение соседней страны сначала в Крым, а потом на Юго-Восток? Почему наследники легендарных Николая Глущенко и Федора Хилько, несмотря на свой хваленый профессионализм и патриотизм, подчистую проиграли противникам из подмосковного Ясенево? Ответ: «Не ждали такой подлости от соседа» — не принимается.

Помочь разобраться в ситуации мы попросили ветерана ук­раинской разведки Александра Константиновича Шаркова. 45 лет назад он начал в ней путь со звания младшего лейтенанта и должности младшего оперуполномоченного, а дошел до генеральских лампасов и должности начальника разведки, не переступив ни одной ступеньки. Был вербовщиком, работал под прикрытием в одной из ближневосточных стран, получал высокие награды и становился жертвой предательства — словом, прошел Крым и Рим.

«ПЛЫВЕМ С ЖЕНОЙ НА ЛОДКЕ И ВДРУГ ВИДИМ, КАК НА БЕРЕГ ВЫСКАКИВАЮТ СОТРУДНИКИ «НАРУЖКИ» И ВООРУЖЕННЫЕ АЛЬФОВЦЫ В МАСКАХ»

— Александр Константинович, не открою секрета, если скажу, что самые успешные разведчики обречены на неизвестность. Широкая общественность знает имена лишь тех из них, кто пережил провал, как Рихард Зорге, Рудольф Абель... Или стал перебежчиком, как Виктор Суворов, Олег Калугин...

— К счастью, я не принадлежу ни к тем, ни к другим... В течение многих лет даже мои близкие родственники не знали о моей принадлежности к разведке, но в конечном счете я стал руководителем и, естественно, публичным человеком.

— У вас в этом году наклевывается не один, а два юбилея: помимо 10-летия внешней разведки Украины, еще и 15-летие вашего ареста... Помните?

— Такое не забывается. Но я должен дать некоторые пояснения по этому поводу. После провозглашения независимости Украины Верховная Рада своим постановлением от 20 сентября 1991 года ликвидировала КГБ УССР. Вместо него была создана Служба национальной безопасности Украины. К тому времени я занимал должность заместителя начальника 1-го (разведывательного) управления КГБ. Видимо, поэтому кандидат на пост председателя СНБУ Евгений Кириллович Марчук пригласил меня на беседу о будущем украинской внешней разведки и поручил мне срочно подготовить проект штатного расписания предполагаемого разведподразделения. Три месяца спустя, приказом № 0035 от 28 декабря 1991 года, он утвердил штатное расписание. Это был первый официальный документ украинской разведки, точка отсчета в ее деятельности...

— Почему же в Википедии указана другая дата — 14 октября 2004 года?

— Тогда Леонид Кучма, у которого заканчивался второй президентский срок, в условиях острой внутриполитической борьбы за власть издал указ о создании самостоятельной Службы внешней разведки Украины. Этот указ носил полулегитимный характер.

Только 1 декабря 2005 года Верховная Рада приняла, а новый Президент Виктор Ющенко подписал Закон о СВРУ. Когда же встал вопрос об утверждении официальной даты, решили перед Виктором Андреевичем прогнуться и зафиксировали компромиссное решение. Поэтому днем образования украинской внешней стратегической разведки с тех пор считается 1 декабря 1991 года...

— Да, умеют ваши коллеги напустить туману, запутать самые простые вещи. А что со второй «знаменательной» датой?

— Меня арестовали жарким июньским днем 1999 года на даче сына — это в селе Рожны возле Броваров. Мы с женой рыбачили. Плывем на лодке и вдруг видим, как на берег выскакивают три десятка людей — сотрудники «наружки» и вооруженные альфовцы в масках. Жена так удивилась: что они тут, на пляже, делают? Оказалось, прибыли за мной...

— Группа захвата знала, что вы владеете боевыми искусствами лучше, чем Чак Норрис, и опасалась, что окажете сопротивление?

— Вряд ли. Теперь над этой «операцией», проведенной по указанию председателя СБУ, можно и посмеяться, а тогда было не до шуток. Бездарные «маски-шоу», устроенные на глазах у соседей, были рассчитаны на психологический эффект, их цель — деморализовать, запугать. Большинство участников этого театрализованного представления хорошо знали меня в лицо как руководителя разведки и отводили глаза.

Только нагловатый подполковник из Управления по борьбе с организованной преступностью, который возглавлял группу захвата, упивался своей властью. Он рьяно выполнял полученные инструкции: провел обыск на даче, изъял мобильный телефон и записные книжки, после чего предложил мне срочно проехать в Службу безопасности Украины якобы для важного разговора.

Александр Шарков (второй справа) с руководителями СБУ, стоявшими у колыбели украинской внешней разведки: Евгением Марчуком, Игорем Смешко, последним председателем КГБ УССР Николаем Голушко и другими

— Тогда все газеты вышли с сенсационными заголовками: «Экс-начальник разведки взят под стражу», «Генерал в тюремной камере», «Подкоп под разведчика», «С кем ходил в разведку Александр Шарков», «Генералу СБУ шьют сразу три статьи», «Опасные связи разведчика»...

— Да, по непосредственному указанию руководства СБУ произошел целенаправленный вброс информации в прессу. В этом мне позднее признался пресс-атташе председателя Анатолий Сахно. Людям давали понять, что мой арест не случаен и впереди громкие разоблачения. Тему подхватили зарубежные СМИ. Так, одна из российских газет выдала фантастическую версию: «Арест генерала Александра Шаркова был согласован с натовскими структурами и является частью плана по давлению на Россию».

— Все в лучших голливудских традициях...

— Вот именно. В здании родного ведомства, куда меня доставили, я оказался наедине со следователем — молодым симпатичным майором, который составил протокол задержания и предъявил мне абсурдные обвинения. Я назвал их бредом и потребовал пригласить кого-нибудь из руководителей СБУ, чтобы спросить, зачем затеяна эта комедия. Следователь (кстати, он потом перешел в другое подразделение, чтобы не участвовать в этом грязном деле) долго набирал разные телефонные номера генералов, но никого из них на месте якобы не оказалось — спрятались, испугались.

— Вы догадывались, в чем дело?

— Накануне мне позвонил Владимир Мухин, возглавлявший Комитет по вопросам национальной безопасности и обороны Верховной Рады... Мы с ним встретились, и он сказал: «Я видел бумагу, мне показали». — «Что за бумага?». — «Хреновая. Там написано, что ты являешься тайным членом избирательного штаба кандидата в президенты Евгения Марчука и финансируешь его выборы». Вы помните, какая тогда шла грызня и борьба, какая нервная была обстановка? Естественно, Кучме очень хотелось поцарювать второй президентский срок. Поэтому немедленно поступила команда: «Порвать генерала на куски!»...

— ...и руководство СБУ взяло под козырек...

— В момент задержания я не понимал только, почему меня не арестовали днем раньше, в пятницу, когда я был в здании СБУ, встречался с руководителями разведки... Потом уже выяснилось, что у исполнителей не было на тот момент санкции на мой арест: Генеральная прокуратура не хотела ее давать из-за отсутствия каких бы то ни было объективных юридических оснований. Лишь после того, как подключился лично председатель СБУ, один из заместителей генпрокурора сдался и дал добро на мое задержание...

— Дело прошлое, поэтому спрошу прямо: вы действительно входили в штаб главного конкурента Леонида Кучмы на выборах?

— Нет, это был полный бред. Хотя у меня с Евгением Марчуком за время совместной работы сложились хорошие отношения, и я, как практически вся Служба безопасности Украины, искренне желал ему победы на выборах. Поверьте, страна бы от этого выиграла. Но как действительный в то время генерал спецслужбы я по закону не имел права участвовать в каких-либо предвыборных штабах или комиссиях.

Кстати, с Евгением Кирилловичем я познакомился еще в 1967 году, когда учился на четвертом курсе радиофизического факультета Киевского университета. Он, тогда оперативный сотрудник 1-го управления КГБ УССР, как эксперт, прошедший полный курс подготовки по линии разведки с нелегальных позиций, провел со мной несколько бесед. Пройти такую же подготовку в качестве разведчика-нелегала позднее предложили и мне.

«ПРЕДСТАВЬТЕ, ЧТО НАТУРАЛЬНОМУ АМЕРИКАНЦУ ПРЕДЛОЖИЛИ: ДАВАЙТЕ МЫ ВАС ПОД ВИДОМ ВАНИ ИЗ РЯЗАНИ ОТПРАВИМ РАБОТАТЬ, НАПРИМЕР, В КИЕВ»

— Сегодня в Службу внешней разведки зазывают молодежь: желающие могут позвонить по указанным на ее сайте телефонам и подать документы для поступления на соответствующий факультет. А как вы попали в шпионы?

— В советское время в Киеве действовало отдельное подразделение 1-го управления КГБ УССР, имевшее представителей во всех областях, которое и подбирало подходящих кандидатов. Их прокручивали, просвечивали, изучали со всех сторон. Тех, кто проходил предварительный отбор, направляли на подготовку в Центр, но... Из тысячи претендентов только два-три человека получали в итоге подготовку по линии нелегальной разведки, а за границу выводилось и того меньше. Это не значит, что остальных отбраковывали, — их зачастую использовали как ценные кадры в другом качестве: на оперативной работе в легальной разведке или контрразведке...

Отбор, подготовка и работа с нелегалами — тут КГБ демонстрировал, конечно, хай-класс. Сопровождением их деятельности занимались сотни других сотрудников. Такого рода разведки никто в мире, кроме Советского Союза и некоторых социалистических стран, позволить себе не мог...

Здание Службы внешней разведки Украины в Белогородке

— А американцы, англичане?

— У них не было такой службы. Агентов они вербуют, а засылать нелегалов... Во-первых, для них это звучало бы дико с морально-психологической точки зрения.

Представьте, что натуральному американцу предложили: давайте мы вас привлечем к сотрудничеству с разведкой, а затем под видом Вани из Рязани отправим работать, например, в Киев. Во-вторых, это крайне накладно финансово — именно по этой причине Украина, став независимой, отказалась от разведки с нелегальных позиций. Ну, прикиньте, сколько сегодня такому Джону-Ване надо было бы платить за работу? А в какую сумму влетело бы остальное обеспечение?

— Не думаю, что советские разведчики ходили по лезвию ножа, рисковали свободой и жизнью за 120 «деревянных», как простые инженеры...

— Наш нелегал получал пару тысяч долларов и был доволен. В СССР в отличие от Запада эта работа строилась на патриотической, а не на материальной основе. Мы романтиками были...

— Вы себе жили — не тужили и вдруг к окончанию университета обнаружили, что 1-е управление КГБ проявляет к вам непонятный интерес?

Памятник разведчикам в Белогородке. «Я никогда не жалел о том, что пошел в разведку. Более того, всегда понимал, в чем состоит ее кардинальное отличие от других спецслужб»

— Не совсем так. В то время я был на виду: по индивидуальному плану с отличием окончил радиофизический факультет Киевского госуниверситета имени Шевченко. Мою дипломную работу даже опубликовал Украинский физический журнал, и по рекомендации кафедры теоретической физики меня приняли в аспирантуру. Одновременно я активно занимался общественной работой.

В 1969 году, в связи с тем, что Леонид Губерский, тогда секретарь комитета комсомола КГУ, а ныне академик, ректор Национального университета имени Шевченко, ушел в творческий отпуск для написания дипломной работы, меня уполномочили выполнять его обязанности. Я по должности даже вошел в Большой ученый совет университета со всеми вытекавшими из такого положения последствиями. Кроме того, я был хорошо развит физически, увлекался спортом, ранее входил в юношескую сборную команду Киева по баскетболу, позднее стал чемпионом Украины и призером СССР по академической гребле...

— Таким образом, у вас вырисовывалась блестящая научная карьера...

— Да. Но как раз в этот период на меня вышли представители разведки — никто об этом не знал, конечно. Начались всякие разговоры, предложения. Нужно было делать серьезный выбор. Я тогда понимал, что кандидатскую защищу быстро, — это не проблема, наверное, и докторскую лет через пять напишу. Но елки-палки, хороших ученых тысячи, а вот разведчиков, да еще нелегалов, единицы. Чтобы работать в этой сфере, мало знать математику, радио­физику, надо обладать широчайшим спектром человеческих качеств. Это был вызов — и я согласился.

«МЕТОДИКУ МЕДИЦИНСКОЙ КОМИССИИ ДЛЯ ОТБОРА КАНДИДАТОВ В ПЕРВЫЙ ОТРЯД КОСМОНАВТОВ ПОЗАИМСТВОВАЛИ У КГБ»

— О подготовке, которую проходят будущие разведчики-нелегалы, рассказывают легенды. Якобы их забрасывают зимой на три месяца в горы с одним сухарем...

— Да, и такое — приблизительно! — бывает...

— Вы тоже через все это прошли?

— Подобные вещи практиковались немножко для других целей. Научиться выживанию в экстремальных условиях нужно людям, которые готовятся для выполнения спецзаданий разведывательно-диверсионного характера в особый период, а не сотрудникам стратегической разведки. Хотя у будущих нелегалов подобные задания тоже входили в курс подготовки, но как вспомогательные, чтобы кандидаты могли проявить свои возможности и прочувствовать, каково это — работать в особых условиях.

Чтобы выявить наружку, нужно побродить по городу (Александр Шарков справа). «Меня учили, что с наружным наблюдением надо дружить. Эти люди на работе и, если ты будешь от них убегать, скакать, «отблагодарят» тебя за оперативное хамство»

— Фактически в ходе такого обучения готовили настоящих Рембо советского разлива?

— Совершенно верно! В Украине эти парни были приписаны к кадрированному полку особого назначения, который базировался в Сумах. Там хранился полный комплект вооружения и постоянно находилась группа командиров. Туда же под видом обычной армейской службы призывались на сборы отобранные разведкой военнообязанные нужных специальностей.

В 1-м управлении КГБ УССР целый отдел функционировал, формировал резерв. У самих резервистов было одно неудобство — их почти ежегодно призывали на переподготовку. Но я разговаривал со многими из этих ребят, они в итоге были в восторге: «Мы там такому научились, чего и в кино не увидишь».

Когда в 1980-м в Афганистане начались известные события, на базе этого полка раз­вернули спецотряд «Карпаты» численностью 250 человек. Их экипировали и отправили в Афганистан. Наши парни занимались разведкой, боролись с местными бандформированиями, участвовали во всевозможных боевых столкновениях, вылазках, но не потеряли ни одного бойца. Все офицеры, которые там были, получили ордена. Хотя это чужая страна, а не украинский Донбасс! Другой язык, иные нравы, незнакомая обстановка. О чем это говорит?

— О том, что там были профессионалы...

— Вот именно! Сегодня предлагают: давайте мы милиционеров в зону АТО пош­лем. Но оперов из отдела по борьбе с организованной преступностью не учили воевать, их готовили совсем для иных целей. Как и многих сотрудников СБУ и других спецслужб.

— А потом мы со слезами на глазах подсчитываем безвозвратные потери...

— ...и гоним новые необученные части под огонь профессионалов. Хотя я уверен, что это временное явление из-за неразберихи и недостатка кадров. К сожалению, как свидетельствует история, война всегда приходит неожиданно.

Для каких еще целей учили выживанию? Предполагалось, что такие диверсионно-разведывательные группы могут забрасывать во время войны в тыл противника — сейчас, возможно, все уже изменилось, но раньше было так. Допустим, этим ребятам предстоит действовать где-нибудь в Латинской Америке: их сбросят с парашютами, и они соберутся в условленном месте. После этого из тайника, координаты которого получили заранее, достанут продукты, средства связи, оружие и приступят к выполнению боевой задачи. Когда запасы подойдут к концу, вскроют следующий загашник...

— А если кто-то обнаружил «клад» до них?

— Это было бы маловероятно, поскольку закладывали тайники специалисты, причем в труднодоступных местах... Все такие «схованки» были на строгом учете: их проверяли, периодически что-то в них меняли, закладывали заново. Этим занимался еще один спецотдел разведки.

Естественно, обучение будущих диверсантов проходило в обстановке, максимально приближенной к боевой. Их сбрасывали с парашютами в горах и лесах, причем в любое время года, устраивали им засады какие-то... А они должны были выйти — пешком, ползком! — через определенное время в точку, где спрятан тайник. На практике первый обычно не находили — сложно обнаружить иголку в стоге сена. А вот второй, третий уже обязательно отыскивали...

— Простите, а что делать, если кого-то из этих суперменов в самый ответственный момент подкосил, например, приступ аппендицита?

— Чтобы такого не случилось, людей отбирали предельно строго. Не зря же методику медицинской комиссии для отбора кандидатов в первый отряд космонавтов позаимствовали у КГБ. Потом уже там сформулировали какие-то свои дополнительные требования. Со временем стали посылать в космос людей и в 50 лет — когда убедились, что определенные нагрузки может выдержать не только молодой человек, но и люди постарше. Так же и в нелегальной разведке.

Я, например, на начальном этапе проходил медкомиссию на способность переносить жаркие, влажные условия. Считалось, что меня как нелегала могут отправить в страну с тяжелым климатом, и к этому нужно быть готовым. А вот по горам лазить сотруднику, который должен работать в гуще общества и положение определенное занимать, не обязательно. Но нас на всякий случай учили многому. Например, стрелять из различных видов оружия. Это тоже входило в программу подготовки.

«МЫ ИЗБЕГАЛИ ДЛИННЫХ ПСЕВДОНИМОВ. ПОМНИТЕ, КАК У ДЖЕЙМСА БОНДА? АГЕНТ «007»

— Если бы вы, как и планировали, стали нелегалом, мы бы сегодня, видимо, здесь не разговаривали... Что вам помешало осуществить мечту?

С послом России в Сирии в гостях у профессора Дамасского университета Наджи

— Для того чтобы разведчика под чужой личиной отправить в другую страну, его нужно обеспечить подлинными документами и реальной легендой, поскольку все легко проверяется противостоящей контрразведкой. Так вот, документирование и легендирование нелегала — архисложное дело, штучная работа под конкретного человека, с учетом его индивидуальных особенностей. Ты же не сойдешь в 30 за 50-летнего и наоборот... Максимум два года можно «смахерить». И если по каким-то причинам происходит затяжка и ты, скажем, не попадаешь в какой-то временной интервал, все труды насмарку. Так случилось и со мной.

По легенде мне следовало в дополнение к английскому изучить немецкий язык, да еще до уровня родного... А с этим у меня возникли проблемы, ведь у каждого человека свои лингвистические способности. Мой младший сын, например, сейчас тремя языками владеет на приличном уровне, я же по натуре не филолог. В физике во-о-от такую формулу мог играючи воспроизвести, а с языком возникали сложности... Выстрою фразу вроде бы согласно правилам грамматики, а преподаватель недовольна: так в жизни не говорят!

Увидев, что дело затягивается на не­определенное время, я сказал: «Что же я тут сижу, хлеб народный даром кушаю?». Хотел уже возвращаться в университет на научную работу. Но руководители подумали, подумали и решили: «Больно хорошо у тебя получается оперативная работа, и эти качества нельзя утерять. Но раз у тебя образование радиофизическое, пойдешь в легальную научно-техническую разведку».

Так я оказался в 1-м управлении КГБ УССР, где активно занимался вербовочной работой среди иностранцев с территории СССР. Позднее для руководства завербованной мной ценной агентурной группой Центр направил меня в длительную загранкомандировку под дипломатическим прикрытием в одну из стран Ближнего Востока. Военно-политическая обстановка там была исключительно сложная. Террористические акции следовали одна за другой. Достаточно сказать, что в год моего приезда погибли 22 советских сотрудника...

— И вас бросили на амбразуру?

— Не только меня, но и всех моих коллег. Ведь только резидентура КГБ насчитывала несколько десятков (!) оперативных работников. Плюс военные разведчики. Вот такие мощные силы были брошены на защиту интересов Советского Союза в этом регионе, который военные стратеги называли «мягким подбрюшьем СССР».

— Под каким псевдонимом вы, если не секрет, действовали?

— Они у меня были разные для различных операций. Кое-кто знал меня как Кед­рова. Этот псевдоним я взял по совету товарищей из Центра в честь известного чекиста, активного участника революции 1917 года, который открыто выступил против сталинских репрессий и был расстрелян. Псевдоним Попов я сам придумал — это дань памяти изобретателя беспроводной электрической связи. Как Николая Ткачука меня знали коллеги из румынской раз­ведки. О других я еще не вправе говорить. Скажу только, что мы избегали длинных псевдонимов. Помните, как у Джеймса Бонда? Агент «007»...

С таким «именем» проще писать зашифрованные оперативные отчеты. Кстати — думаю, об этом немногие из читателей знают — пишут их не от первого, а от третьего лица... Как какой-нибудь роман.

Александр Константинович танцует высокопоставленную сотрудницу ЦРУ

— О радиофизике вы хоть изредка вспоминали?

— Не до этого было. Недавно разыскал свою дипломную работу под названием: «К вопросу об усилении электромагнитных волн в плазме твердого тела». С интересом разглядывал, что я тогда такого намуд­­рил.

А вот университетские знакомства меня не единожды в жизни выручали. В том числе летом 1999-го, когда я оказался в СИЗО СБУ. Начальником изолятора был полковник Виталий Петруня, которого я знал еще со студенческих лет. Он тогда, почти полвека назад, возглавлял отделение, которое в оперативном плане обслуживало КГУ. Хороший, порядочный человек, он и сегодня жив-здоров, хотя ему уже много лет.

Когда меня привезли в СИЗО — это было в три часа ночи, Виталий Федорович пришел. Завел меня к себе в кабинет и сказал: «Саша, я с тобой знаком уже 100 лет. Не знаю, что там у тебя с председателем произошло, но верю в твою невиновность». Посоветовал не падать духом и не поддаваться на провокации, пообещал оградить от беспредела, если кто-то попытается прессинговать. Помнится, даже пошутил: «В наше время многие бывшие узники после освобождения из СИЗО сразу же становятся народными депутатами Украины... Так что у тебя хорошие перспективы...».

— Говорят, сидеть в СИЗО СБУ куда комфортнее, чем в других тюрьмах...

— Тем не менее все атрибуты были налицо: решетки, нары, параша... Заказчики провокации отдали команду создать для меня в камере особые условия, чтобы сломить психологически. Подсадили двух внутрикамерных агентов... Но я же профессионал: мне достаточно посмотреть на человека и многое становится ясно. Легко нашел с ними общий язык, и через три дня они признались, с какой целью их ко мне пристроили.

«ПО ВЕРСИИ РУКОВОДСТВА СБУ, Я ЯКОБЫ УЧАСТВОВАЛ В ЗАГОВОРЕ ПРОТИВ КУЧМЫ И БЫЛ ОДНИМ ИЗ ОРГАНИЗАТОРОВ ПРОСЛУШИВАНИЯ ЕГО КАБИНЕТА НА БАНКОВОЙ»

— О чем вы думали бессонными ночами, лежа на нарах?

— Всю жизнь перебрал. Нас, будущих разведчиков-нелегалов, готовили к любому повороту событий, проводили специальные тренинги... Но мне и в страшном сне не могло привидеться, что эти навыки пригодятся не в иностранных застенках, а в родном Киеве.

Представьте, когда меня взяли в «разработку», не только все мои телефоны прослушивались — ко мне приставили наружное наблюдение. Три бригады круглосуточно работали. Мало того, посты поставили возле моего дома — обложили, чтобы «ни плюнуть, ни чихнуть». А ведь этим сотрудникам зарплату надо было платить. Я задавал вопрос руководству СБУ: «Вам что, некуда деньги потратить? Нашли врага народа Шаркова! Вы же против профессионала работаете, я лучше ваших людей в таких вещах разбираюсь».

— Думаю, они и сами в этом не сомневались...

— Я даже письмо написал в СБУ и копию отправил в Верховную Раду (я три срока подряд был советником в Комитете по вопросам нацбезопасности и обороны). Обратил внимание на то, что за мной незаконно работает наружка, привел десяток номеров автомобилей, указал, что в гостинице напротив моего дома круглосуточно функционирует стационарный пост наблюдения, и попросил отменить эти бесполезные мероприятия. Мол, занятые в них оперативные силы и средства лучше направить по назначению — для борьбы с организованной преступностью.

— Вашим дельным советом не воспользовались?

— Увы. Служба ответила, что я ошибся, поскольку за мной якобы никто не следил. Примерно так же, как в случае с Георгием Гонгадзе. Я еще дважды писал подобные письма, в которых дополнительно указал более двух десятков номеров оперативных машин эсбэушной наружки. Но только после того, как пригрозил публично показать в Верховной Раде скрыто снятый мной фильм о работе наружного наблюдения, они испугались разоблачения и прекратили слежку. Одновременно комитет Верховной Рады сделал запрос в ГАИ, и инспекция конфиденциально подтвердила, что все указанные мной номера автомобилей действительно принадлежали оперативному подразделению СБУ.

— А еще говорят, один в поле не воин. Вы мощную спецслужбу поставили на место...

— Не совсем. Вскоре она восстановила контроль за мной. По версии тогдашнего руководства СБУ, я якобы участвовал в заговоре против Кучмы и был одним из организаторов прослушивания его кабинета на Банковой майором Мельниченко. Но я все-таки был достаточно известным руководителем в СБУ. Поэтому ко мне тогда неоднократно подходили сотрудники наружного наблюдения с извинениями: мол, вы же понимаете, что мы при всем нашем уважении к вам не можем ничего поделать... Я им сказал: «Ребята, работайте»...

— В кино в таких случаях объект наблюдения обычно лихо отрывается...

— Я никаких гадостей им не делал. Конечно, можно было устроить провокацию, но зачем? Ведь это мои коллеги по службе и следуют они за мной везде, выполняя приказ руководства. Кроме того, меня учили, что с наружным наблюдением надо дружить. Эти люди на работе и, если ты будешь от них убегать, скакать, «отблагодарят» тебя за оперативное хамство.

В советское время, когда в Украине открыли первое американское консульство, в Киев приехал установленный сотрудник ЦРУ. Он жил в гостинице «Москва», теперешней «Украине». Рано утром выходил из гостиницы, садился в быстроходную и юркую «Ладу» — и как лупанет по Крещатику: благо машин тогда было поменьше.

Еще и по дворам начинал петлять, чтобы оторваться.

Наружка терпела-терпела эти выкрутасы... А вскоре ребята ему все четыре колеса вспороли, пока он на динамовских кортах в теннис играл. Церэушник: «Караул!».

Подал жалобу в МИД и заявку в управление по обслуживанию дипкорпуса, а ему там говорят: «Берем вашу заявку (тогда же дефицит колес был страшный). Через пару месяцев получите». Он спрашивает: «А ездить как?». — «Ну, это не наше дело!».

— Сотрудников наружки за самодеятельность не наказали?

— Их, конечно, вызвало руководство: вы куда смотрели? А те плечами пожали: «Да там крутились пацаны. Но мы же машину объекта не обязаны охранять». Тем дело и закончилось. Но американцу дали понять: будешь шутить, мы еще что-нибудь устроим.

— Летом 1999-го вы, наверное, понимали: ваши шансы противостоять беспардонному наезду Службы безопасности невелики и все может закончиться трагично. В минуты отчаяния не закрадывалась мысль, что вы ошиблись с выбором профессии?

— Я никогда не жалел о том, что пошел в разведку. Более того, всегда понимал, в чем состоит ее кардинальное отличие от других спецслужб, в том числе от контр­разведки. Поэтому с первых дней провозглашения независимости Украины я выступал за отделение разведки от Службы безопасности. Тем более что в СБУ до сих пор входят подразделения, функции которых в большей степени характерны для органов внутренних дел и не имеют прямого отношения к обеспечению государственной безопасности.

Кстати, среди моих бывших коллег есть люди, которые в связи с прошлыми реорганизациями уволились из органов и подались в бизнес. Один из них мне как-то сказал: «Ты знаешь, я за это время заработал в 10 раз больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Но до сих пор жалею о том, что ушел из разведки, потому что то, чем мы там занимались, было в 10 раз интереснее, чем все эти доллары». Я понимаю, если кто-то, как Генри Форд, создал целую отрасль промышленности или хотя бы придумал кубик Рубика. А если человек занимается тривиальным процессом купи-продай, это не может быть целью жизни. Мне такие вещи неинтересны. Я лично сознательно служил безопасности своей страны и горжусь этим.

И в Киеве, и затем в Москве, и за границей жизнь свела меня с неординарными, замечательными людьми — профессионалами разведки, которые в корне изменили мою жизнь.

— Можете о ком-то из них рассказать?

Александр Шарков и Евгений Марчук с 90-летним ветераном украинской разведки Василием Мякушко

— К сожалению, имена многих из них я не имею права назвать даже сегодня.

Например, свою первую вербовку иностранца в качестве агента научно-технической разведки СССР я провел в 1972 году. Это был солидный человек, который приехал в Москву в составе иностранной делегации. А помогал мне сотрудник Центра «Лукьянов», который подключился на завершающем этапе. Оказалось, что мой напарник в свое время работал с легендарным Рудольфом Абелем и даже некоторое время жил в его квартире. «Лукьянов» и внешне был на Абеля похож: высокий, худощавый, с крючковатым носом и строгим выражением лица... Великолепно знал два иностранных языка. А поскольку по внешнему виду невозможно было определить его национальность, многие иностранцы принимали его за соотечественника и легко шли с ним на контакт.

Будучи замечательным психологом, «Лукьянов» мог сказать после первого контакта с новым знакомым: вот этот человек станет моим агентом, — хотя поговорил с ним только полчаса. Позднее мне посчастливилось неоднократно участвовать с ним в совместных операциях, я считаю его одним из учителей в непростом ремесле вербовщика.

— Надеюсь, вам удалось превзойти учителя?

— Честно говоря, я к этому никогда не стремился. Хотя на моем личном счету 12 завербованных агентов из числа иностранцев, не считая ряда особо доверенных лиц, которые верой и правдой служили советской разведке. Среди них были весьма значимые фигуры. Момент, когда первый из них написал заявление, что добровольно дает согласие сотрудничать с советской разведкой, я запомнил на всю жизнь. Это было такое ощущение триумфа — непередаваемое! Что-то похожее чувствует спортсмен, когда невероятным усилием, силой характера вырывает победу у соперника и поднимается на пьедестал почета...

Как-то, выступая перед слушателями разведывательного факультета в Киеве, я в нескольких словах объяснил им, в чем состоит работа вербовщика. Нужно найти иностранца, который располагает государственными секретами, и договориться с ним, чтобы он их отдавал тебе на регулярной основе втайне от других. Но тут есть один важный психологический фактор: его нужно убедить, что при этом он не предает свою родину. А так — дело нехитрое.

«ДИПЛОМАТА НАТОВСКОЙ СТРАНЫ РЕШИЛИ ВЕРБОВАТЬ МЕТОДОМ В ЛОБ, ТО ЕСТЬ ОТ ИМЕНИ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ, АВТОРИТЕТ КОТОРОЙ СРЕДИ СПЕЦСЛУЖБ МИРА БЫЛ ДОВОЛЬНО ВЫСОК»

— Вы сказали, что проводили вербовки с напарником. Это значит, что вам не доверяли?

— Вообще-то, героические одиночки действуют только в фильмах про Джеймса Бонда, а в жизни на достижение цели, как правило, работает коллектив. Приведу пример из зарубежной практики.

Один из моих агентов, который возглавлял региональную националистическую организацию и занимался в основном политикой, в ходе разговора упомянул, что случайно встретился со своим школьным другом, которого давно не видел. Оказалось, что тот работает в местной контрразведке, занимает солидный пост, но сейчас у него большие проблемы из-за недавней автомобильной аварии. Соломон, назовем его так, другу посочувствовал, и на том они расстались.

Агент не придал значения этой истории, а вот меня она заинтересовала. Я дал ему задание собрать дополнительные сведения о контрразведчике и его служебных обя­занностях. Соломон вспомнил, что скоро у того день рождения. Это был повод друга навестить и все разузнать.

— Подарок за ваш счет?

— Разумеется. Выяснилось, что контрразведчик попал в неприятную бытовую ситуацию. Отогнав свою машину на техобслуживание, он попросил автомобиль у соседа, так как срочно надо было навестить родственников в пригороде. На дороге из-за его неосмотрительности произошла авария. Был вдребезги разбит очень дорогой лимузин местного бизнесмена, серьезно была повреждена машина соседа, а кроме того, пострадал водитель бизнес­мена, которому нужно лечение. Поэтому виновнику ДТП срочно требовалась большая сумма, чтобы рассчитаться со всеми причастными и информация о ЧП не дошла до его руководства в спецслужбе.

Мы обсудили ситуацию с Центром, и я предложил агенту дать другу часть требуемых денег в долг. Соломон так и сделал, а потом в дружеской беседе сказал контрразведчику, где можно раздобыть недостающее. Мол, за конфиденциальную информацию о деятельности посольства натовского государства, которое тот опекал, служба безопасности возглавляемой им организации готова хорошо заплатить.

— Выходит, вербовка — удовольствие тоже не из дешевых...

— Зато у нас появился новый агент, которому дали псевдоним Пьер. Вскоре вы­яснилось, что у него в посольстве были два информатора — местные жители, работавшие на технических должностях. Их тоже удалось привлечь к сотрудничеству с советской разведкой под видом националистической организации. Таким образом была создана агентурная группа...

— Эти люди, как я понимаю, не имели доступа к натовским секретам?

— Но они поставляли важную вспомогательную информацию о кадровом составе и обстановке в посольстве. С их помощью вы выделили в качестве кандидатуры для вербовки одного оперативного работника натовской резидентуры. Он работал по линии политической разведки и имел статус дипломата. Многоходовая комбинация вступила в решающую стадию... Для получения дополнительных сведений об объекте было решено поставить у него в квартире технику для прослушивания.

— Наверняка, если бы вас застукали на месте преступления, это грозило бы большими неприятностями...

— Другого выхода не было. Наш объект пользовался служебным автомобилем с дипломатическими номерами, его опекали служба безопасности посольства и местная контрразведка. Тем не менее мы установили место его проживания, распорядок дня. Когда его жена уехала на родину, решили действовать.

Накануне вечером дипломат поужинал, посмотрел телевизор и около полуночи лег спать. Еще два часа наши люди держали квартиру под контролем, а потом, чтобы не привлекать внимания, сняли наблюдение. Вернулись в шесть утра, в восемь дипломат, как обычно, уехал на работу.

— А если бы по какой-то причине вернулся?

— Мы знали, что это исключено: в тот день в посольстве было запланировано совещание... Но наблюдение там на всякий случай выставили.

К дому дипломата выдвинулись две группы разведчиков: одна для проникновения в квартиру, а вторая для страховки. В случае непредвиденных обстоятельств первые должны были сыграть роль воров, а вторые — сотрудников местной полиции. Естественно, людей подобрали соответствующей внешности и со знанием языка...

Все шло по плану. Первая группа, поднявшись по лестнице, несколько раз позвонила в дверь... Никто не ответил. Заранее приготовленными ключами открыли замки, вошли и начали осмотр квартиры. Холл, спальня, ванна, кухня — помещение носило следы поспешных сборов хозяина... Потом наши люди вошли в кабинет и опешили: на диване спал незнакомый мужчина. К счастью, он не проснулся, когда раз­ведчики спешно ретировались.

— И кто же это был?

— Компаньон хозяина по бизнесу, который прибыл из соседней страны и попал в квартиру ночью, когда наружное наблюдение было снято.

Несмотря на неудачу, от операции мы не отказались. Во время осмотра квартиры наши товарищи заметили, что кабинет дипломата обставлен стилизованной мебелью, которая имелась в продаже на местном рынке. Резидентура приобрела аналогичный журнальный столик и отправила в Центр. Там его стационарно оборудовали техникой аудиоконтроля и благополучно вернули нам. После чего столик дипломата был заменен по уже описанной схеме дубликатом с «начинкой».

— Я понимаю, что операция, описание которой укладывается в два-три абзаца, была очень трудоемкой и финансово весьма накладной. Надеюсь, эти колоссальные усилия оказались не напрасны?

— Они полностью окупились полученной информацией. Выяснилось, что дипломат, работая ранее в соседней стране, из меркантильных побуждений создал совместный бизнес с приехавшим к нему бизнесменом. Это было грубым нарушением национального законодательства и Венской дипломатической конвенции. Если бы о его гешефтах стало известно руководству, последствия были бы серьезными.

Человека, готового ради денег на такие дела, мы сочли подходящим для наших целей. А поскольку понимали, что на сотрудничество с какой-то местной националис­тической организацией разведчик натовской страны никогда не пойдет, решили вербовать его методом в лоб, то есть от имени советской разведки, авторитет которой среди спецслужб мира был в то время довольно высок.

— На одной чаше весов — крах карьеры, бесчестье, на другой — почетное право работать на КГБ с угрозой провала...

— Чтобы помочь объекту сделать правильный выбор, из Центра прислали высококвалифицированного вербовщика Петрова, который имел опыт оперативной разработки сотрудников спецслужб соответствующей страны. Была инициирована его встреча с дипломатом. Четко подготовленная беседа прошла блестяще. Объект, ошеломленный предъ­яв­ленным ему компроматом, вынужден был согласиться на сотрудничество. А в утешение он получил немалую сумму денег.

(Продолжение в следующем номере)   

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter