Российский политолог Станислав БЕЛКОВСКИЙ: «У Украины есть гораздо более интересные перспективы, чем статус путинского холуя»

Татьяна ОРЕЛ. Интернет-издание «ГОРДОН» 30 Октября, 2014 00:00

17 октября в Милане стартовал форум «Европа — Азия», во время которого прошли многосторонние переговоры в широком формате с участием представителей европейских стран, а также Президента Украины Петра Порошенко и президента России Владимира Путина. После этого президенты Украины и России встретились с глазу на глаз. По сообщениям западных СМИ, Путин назвал разговор с Порошенко «хорошим и позитивным», а вот Президент Украины заявил, что оптимизма от встречи не испытывает.

— Станислав Александрович, как вы оцениваете результаты переговоров в Милане? Премьер-министр Италии Маттео Ренци заявил прессе, что Россия будет включена в процесс решения международных проблем. Путин добился-таки своего?

— Откровенно говоря, никакого прорыва я пока не вижу. Даже если Маттео Ренци и сказал неправду и Путина никто ни в какие процессы включать не собирается, заявление премьер-министра Италии — абсолютно верный шаг. Западные лидеры понимают, что давить на Путина нельзя. Он не подчиняется прямому давлению никогда — будь то давление людей или же обстоятельств. К нему применим метод, который в психиатрии называется эриксоновским гипнозом, когда с пациентом нужно обходиться только по-доброму, иначе результата не будет.

Нельзя говорить пациенту, что он дурак, нужно всячески убеждать его в обратном, но при этом делать свое дело. Ведь Украина не конечная цель Путина.

Он добивается того, чтобы выйти на переговоры с США и Европой по основным проблемам современности, а также заставить западных лидеров воспринимать себя в качестве равного.

— Но в России уже и нефть дешевеет, и рубль падает, серьезно работают западные санкции...

— Тот, кто думает, что Россия пойдет на уступки в вопросах с Украиной из-за того, что падают цены на нефть, падает рубль, очень плохо понимает суть психологии Путина. Ни на какие уступки из-за этого он не пойдет. Падение рубля вообще считается в Кремле благом, потому что это якобы позволяет сократить фактические расходы федерального бюджета. Ну а то, что пострадает население России, — так народ у нас за многовековую историю страдать привык. Хотя в Кремле считают, что люди никогда еще не жили столь сытно, как при Путине.

— Порошенко и Меркель в Милане опять обсуждали необходимость прекращения огня на востоке Украины. От частых повторов и отсутствия результата это словосочетание утрачивает реальный смысл. Обстрелы боевиками городов и позиций украинской армии не прекращаются ни на один день...

— Накануне парламентских выборов Порошенко заинтересован в формировании представлений о прекращении огня как о своем достижении. А Россия и не собирается огонь прекращать, потому что ей нужен постоянный очаг дестабилизации в Украине. Разговоры, которые ведутся вокруг саммита о том, что Путин чуть ли не на коленях приполз в Милан, чувствует себя загнанным в угол, не соответствуют действительности.

Он-то как раз чувствует себя победителем, считая, что очень многого достиг за последнее время. А если бы не сбитый малайзийский Boeing, достиг бы того же самого, но гораздо быстрее и эффективнее. В его представлении «ДНР» и «ЛНР» уже стали субъектами переговоров, созданы линии размежевания границы территорий, фактически не подконтрольных Украине, этим территориям законодательно придан особый статус. Но самый главный его успех, конечно, — это то, что произошло 17 сентября в Вашингтоне, когда Барак Обама отказал Украине в статусе ключевого военного союзника за рамками НАТО.

Поэтому Путин чувствует, что схватил Бога за бороду. Он идет от победы к победе, в его пред­ставлении.

— Как по-вашему, закон об особом статусе оккупированных территорий — это правильный шаг украинского правительства?

— Это большая уступка России, но я бы не стал критиковать Порошенко, потому что эта уступка сделана после серьезного поражения под Иловайском и под угрозой дальнейшего продвижения российских войск к Мариуполю. Ну а за всякое поражение нужно платить, тут уж ничего не поделаешь.

— МИД РФ близко к сердцу восприняло принятый недавно в Украине закон о люстрации, приравняв его к политическим гонениям. Что вы на это скажете?

— Этот закон — абсолютно своевременная и правильная мера, другой вопрос — как он будет выполняться на деле. Ясно, что значительная часть украинской экономической и политической элиты будет бороться с его воплощением.

— В наших предвыборных парламентских списках немало старых имен — людей из команды Януковича. Зная, как они рвутся к власти, можно реально опасаться того, что в парламент все же кто-то из них попадет. Путин наверняка будет ими дирижировать...

— Ну куда же денешься от старых лиц, если новые лица как потенциальные представители русскоязычных регионов не появились? Да, вполне возможно, что люди, о которых вы говорите, получат какое-то количество голосов, но не столько, как прежде. Благодаря (в данном случае этот предлог уместен) российской агрессии Украина стала гораздо более единой и сплоченной. Это доказано тем, что во всех регионах, принимавших участие в выборах, Порошенко занял первое место.

В чистом виде нет больше кандидатов востока и запада. Не думаю, что украинские политики, какими бы они ни были, заинтересованы в контроле со стороны Путина. У Украины есть гораздо более интересные перспективы, чем статус путинского холуя. Собственно, поэтому никакие элитные группы никогда и не стремились в Россию. На каких бы пророссийских позициях они формально ни стояли, они прекрасно понимают сегодня, что авторитарный путинский капитализм — это гораздо хуже, чем украинская вольница, даже коррумпированная и неорганизованная. Большого влияния Путина на новый парламент я не допускаю. Главным проводником Путина в Украине был и остается Виктор Мед­ведчук — его в парламенте нет, что касается остальных, невзирая на симпатии, вряд ли кто-то захочет добровольно подчинить себя путинской машине власти.

— На улицах Донецка и Луганска висят плакаты с рекламой «Оппозиционного блока», в который вошли представители Партии регионов, якобы отказав­шиеся от участия в парламентских выборах. Но более явного доказательства их связи с пророссийскими террористами придумать трудно. Ведь никакой дру­гой предвыборной политической рек­ламы в этих городах нет. Да это было бы и не­воз­можно — «ДНР» и «ЛНР» не при­знают ни выборы, ни украинскую власть...

— В этом, с точки зрения «Оппозиционного блока», есть определенный резон. Тем самым он демонстрирует, что Донецк и Луганск — это Украина, что, кстати, совпадает и с позицией Москвы, которая также считает, что Донецк и Луганск — это часть Украины.

Россия же не аннексировала донецкий и луганский регионы, не признает она также и независимости «ДНР» и «ЛНР». Россия только спровоцировала Порошенко принять закон об особом статусе после катастрофического поражения под Иловайском.

Для Путина важно, чтобы эти регионы сохранились в составе Украины, и не только потому, что он не собирается их кормить, но и потому, что для него это плацдарм для дестабилизации Украины в любой момент, когда ему этого захочется. Ведь если Донецк и Луганск формально выйдут из состава Украины, ей до этих регионов не будет никакого дела, и тогда с их помощью ему будет гораздо сложнее Ук­раину шантажировать.