Асламбек АСЛАХАНОВ: "Террорист машинально вытащил руку из кармана, и этого мгновения мне хватило, чтобы его скрутить и выбросить из самолета"

Его по праву считают одним из самых популярных, а главное, принципиальных и честных российских политиков. Но не все, очевидно, знают, что доктор юридических наук, профессор, генерал-майор милиции Асламбек Аслаханов еще и известный в прошлом спортсмен, который и ныне, в 60 лет, не покидает самбистский ковер - недавно выиграл золото ветеранского чемпионата мира. Не раз за 30-летнюю милицейскую службу его выручали приемы боевого самбо, которыми он в совершенстве владеет. Именно они помогли ему спасти жизнь 54-м заложникам в захваченном террористами самолете в Бакинском аэропорту в 1991 году. Этот человек никогда не позерствовал, не выкидывал перед телекамерой экстравагантных номеров. В отличие от многих парламентариев, любящих покрасоваться на трибуне, просил слова, когда молчать уже было невмоготу. Говорил просто, но веско, доказательно, с глубокой внутренней убежденностью, не срываясь на крик, даже когда речь шла о самых жгучих проблемах Чечни, которую не один год он представлял в российской Госдуме.

"В ДЕВЯТЬ УТРА ГОРБАЧЕВ РАЗРЕШИЛ ШТУРМ. СИГНАЛОМ ДЛЯ НЕГО БЫЛО ТО, ЧТО Я ЗАДУМАЛ"

- Асламбек Ахмедович! Террористы уже приучили нас к мысли, что любой человек может оказаться у них в заложниках. Отряды "Альфы" натренированы и готовы вылететь по первому сигналу на операцию по освобождению. А как это происходило в 1991 году?

- В то время я возглавлял крупную бригаду союзного МВД по борьбе с организованной преступностью в сфере экономики. По всей стране уже были арестованы 300 человек, часть из них водворена в "Матросскую Тишину". Мы работали в Баку.

В два часа ночи в мой гостиничный номер позвонили из МВД Азербайджана: "В бакинском аэропорту террористы захватили 54 пассажира". Я туда. Там уже собрались руководители всех служб. Проинформировали: самолет в руках матерого рецидивиста Скока, находящегося в розыске. Он требует огромную сумму "зеленых", грозит всех взорвать. О ЧП доложили Москве, ждут разрешения Горбачева на штурм. Я сказал: "Дайте мне двух надежных ребят. Мы наденем форму техперсонала, поднимемся в лайнер и на месте оценим ситуацию".

- Кто с вами пошел "в разведку"?

- Кагэбэшники Сергей Бурмистров и Олег Алиев: мастера спорта по самбо. Я был за главного. Оставив напарников посреди трапа, поднялся наверх, представился старшим техником и как бы невзначай обронил, что не так давно освободился, перешел на знакомый Скоку блатной жаргон. Он вел себя настороженно, в салон меня не пускал. Правая рука - в кармане, где, как потом выяснилось, было взрывное устройство. Я достал из сумки термосы с кофе, бутерброды. "Пусть, - говорю, - стюардессы отнесут твоим браткам и пассажирам". Он не возразил. А сам ел и пил только левой рукой и при этом глаз с меня не сводил.

Поговорили о том о сем. Я на чем свет стоит ругал руководство аэропорта: дескать, гроши нам платят, а сами, суки, наваривают себе огромные бабки... Часа два трепались, он вроде бы чуть расслабился, сказал даже, что в салоне двое его помощников наблюдают за порядком. Я ушел, пообещав принести очередную порцию еды и питья. В штабе доложил об обстановке и изложил свой план... Наша троица совершила еще несколько рейдов в захваченную машину, и всякий раз ребята оставались на трапе. Это длилось 12 часов.

- Можно представить, как вы были измочалены!

- Усталости я не чувствовал. Одной мыслью жил: освободить людей! А Скок после бессонной ночи неважно выглядел, хотя и бодрился. Мне все же удалось расположить его к себе. Я даже сумел шепнуть стюардессе, чтобы открыла нижний люк... В девять утра Горбачев разрешил штурм. Сигналом для него должно было послужить то, что я задумал.

И вот в последний раз поднимаюсь по трапу, опорожняю сумку, наливаю чашку кофе, подаю ему. Бандит с видимым удовольствием отпивает глоток, другой. Я закуриваю и вдруг резко протягиваю ему пачку сигарет. Он машинально вытаскивает правую руку из кармана, и этого мгновения мне хватает, чтобы выкрутить ее за спину, оглушить Скока ударом в лицо и выкинуть вниз, где его подхватывают Сергей и Олег. А я боковым зрением вижу, как из салона на меня несется рослый мужике разъяренной физиономией. Бью его ногой в корпус, он падает, и в этот момент в салон через люк врываются бойцы "Альфы".

- На вас набросился один из сообщников Скока?

- Если бы! (Смеется). Недели две спустя мой давний друг Николай Баранников, заместитель министра внутренних дел Азербайджана, говорит: "Давай-ка навестим в госпитале твоего крестника". - "Это еще кто?" - спрашиваю. Коля загадочно улыбнулся. Заходим в палату, а навстречу мне с койки поднимается... тот самый крепыш, которого я уложил. Оказывается, это бакинский сыщик, капитан. Он был пассажиром того самолета, бросился мне на помощь, а я его так "отблагодарил". Чудной, как ребенок, радуется, вот-вот целоваться полезет. "Неужели, - спрашиваю, - не обижаешься?". А он: "Да что вы, Асламбек Ахмедович! Я просто счастлив - сам Аслаханов два ребра мне сломал!..". И все-таки я свою вину хотя бы частично искупил.

- Распили с ним бутылку?

- Это само собой. Узнав, что его уже 12 лет не повышают в звании, я поинтересовался: "Наверное, плохо служишь?". Он расхохотался: "По службе я чист. Но это же Азербайджан - здесь звездочек не дарят...". Я - к Баранникову: "Не стыдно, Коля, такое слышать? Дай слово, что исправишь несправедливость!". И вскоре мой крестник получил заслуженного "майора" и даже подполковничью должность.

- А вас тогда как наградили?

- Орденом Красной Звезды.

"БАРАЕВУ Я СКАЗАЛ: "ХОЧЕШЬ УБИТЬ - СТРЕЛЯЙ СРАЗУ"

- Вам пригодился тот опыт в Театральном центре на Дубровке, где томились заложники "Норд-Оста"? Как вы там оказались?

- Известие о случившемся застало меня в машине. Когда примчался на место, там уже были Лужков и все высшие чины московского правительства, ФСБ, МВД, прокуратуры. Меня ввели в состав штаба. Все были взвинчены, судорожно искали выход из столь неожиданной ситуации. Удалось связаться с заложницей, у которой был мобильный телефон, и я попросил передать его кому-нибудь из террористов. "Бараев слушает. А ты кто?" - раздался в трубке грубый мужской голос. Узнав, кто я, он начал хамить: "Мы хотим освободить Чечню, а ты ее предал, лег под Россию!". Я прервал его: "Ты еще молокосос, чтобы со мной таким тоном разговаривать! Испугать хочешь? Не получится! Если ты и твои дружки - мужчины, отпустите женщин и детей. Чеченцы никогда с ними не воевали. Я приду к вам". Помолчав, он сказал: "Ладно, подумаем. Куда тебе позвонить?". В штабе сделали мне замечание: дескать, нельзя так резко говорить с террористами. Но я ответил: "Еще никому не позволял по-хамски со мной разговаривать и ему не позволю. А вы меня не учите: не нравится, сами ведите переговоры".

- И он позвонил?

- Нет. Я понял, что ему нужно связаться с хозяевами. Часа через два набираю тот же номер. Он сразу сказал: "Я - Бараев". - "Ну что, - спрашиваю, - принял решение?". - "Хорошо, приходи". И я пошел.

- Один?

- Ну не с армией же... И вот сидим: за моей спиной три боевика, по два - с боков, передо мною - Бараев. Он решил на испуг взять - нервно передергивает затвор пистолета, наводит его на меня. Говорю: "Спрячь ты свою игрушку, я ведь безоружный. А хочешь убить - делай это сразу. Я за свой народ готов умереть. Но не позорь нашу нацию, отпусти заложников. Вы же озлобите россиян, начнется массовое преследование чеченцев по всей России. Пойми, наконец, что сами вы - заложники властолюбивых корыстных людей. Подумай, кому служишь...".

- На что вы рассчитывали?

- Я надеялся все-таки пробиться к его одурманенному сознанию. Ну не животное же он! Бараев продолжал угрожать. А вот среди боевиков нашлись трезвые головы. Кто-то из них заметил, что Аслаханов - известный во всем мире человек и не надо бы с ним так грубо... Но главарь его оборвал. На том мы и расстались.

- А вы не опасались, что Бараев вас не выпустит назад?

- Я сам ему не раз предлагал: "Бери меня заложником, но отпусти женщин и детей". Но, видимо, такого указания он не получал... Еще дважды ходил я в "Норд-Ост". С Евгением Примаковым, с президентом Ингушской республики Русланом Аушевым. Примаков сказал: "Пусть этот день станет последним в моей жизни, но я пойду. Так велит моя совесть". Смелый человек. Бараев и ему грубил, тыкал. А потом сказал: "У меня есть только Аллах и Верховный командующий Басаев, который нас сюда послал. Я себя вижу уже на небесах, в раю". - "Да тебя даже ад не примет!" - не сдержался я. Словом, стало ясно, что любые переговоры с этими фанатиками бесполезны.

- А как вы оцениваете штурм?

- Российские спецслужбы сработали на Дубровке блестяще! Но были детали, которые меня, профессионала, неприятно поразили. Во-первых, газеты писали (а региональный штаб это подтвердил), что Бараев убит в Чечне 19 октября. Как же он спустя три дня оказался в Москве? Дальше... Почему застрелили всех террористов, даже тех, у кого взрывных устройств не было? Когда я спросил об этом у альфовцев, они ответили: "А нам дали такой приказ". Есть еще вопросы... Кто провел в здание такую многочисленную группу, пронес столько оружия? Я знаю, что там были не только чеченцы, но и славяне.

- Возможно, наемники?

- А может, и нет... Словом, там не все чисто. И видимо, чтобы отвлечь внимание общественности от этих странных фактов, пресса набросилась на Лужкова: он, мол, что-то не предусмотрел, не учел, не сделал. Омерзительно было эти измышления читать! Ведь я был рядом с мэром и его заместителем Валерием Шанцевым, видел, как оперативно они действовали. Потом, после штурма, когда машины "скорой помощи" не могли подъехать вплотную к зданию, Лужков вместе со всеми вытаскивал из зала заложников и добрую сотню метров нес их на себе к автобусам. 23 человека вынес и я...

- Вы понимали, что ожидает чеченцев в Москве, да и по всей России, после "Норд-Оста"?

- Еще бы. Уже в первые часы их стали задерживать на улицах, вокзалах. Им подбрасывали наркотики, патроны. Ни один чеченец не остался на работе в госструктурах. Даже из "Ромстора", крупнейшего торгового центра, уволили 700 человек - от продавцов до кочегаров и уборщиц. Хозяин-турок смущенно говорил им: "Вы хорошо работали, но мне дали такую команду. Извините". Начался такой беспредел, что я вынужден был обратиться к Путину. Реакция президента была жесткой: "Это грязная, порочащая нашу страну кампания! Чеченцы - граждане Российской Федерации, они стали жертвами политических игр. В том, что произошла трагедия, виновен прежде всего федеральный центр". И вакханалия пошла на убыль. Очень многое для этого сделал и Лужков - выступал в прессе, на телевидении.

- Вы к Юрию Михайловичу явно неравнодушны.

- Я считаю его лучшим в мире мэром. Он преобразил Москву - навел в ней порядок, благоустроил. Обеспечил надбавки к пенсиям и зарплатам, коммунальное жилье для малоимущих... Лужков - один из тех, к сожалению, немногих российских руководителей, кто понимает, что происходит в Чечне, и всячески ей помогает.

- В друзьях недостатка вы не испытываете?

- О, их много! По всему миру. Об Украине и говорить не приходится. Я 12 лет прожил в Харькове. Там служил в армии, учился, женился, стал отцом двоих детей. Там началась моя 30-летняя милицейская одиссея.

- В каких вы отношениях с Жириновским?

- Ни в каких. После одной из его дурацких выходок в Думе я не подал ему руки. Он надулся, как индюк: "Так вы относитесь к будущему президенту России?". Я ответил: "К президенту скоморохов и шутов. И учтите, я не из тех депутатов-толкачей, которые, подобно Балаганову и Паниковскому, пихают друг друга, крича: "А ты кто такой?". Я буду бить, и бить больно". С тех пор он обходит меня стороной. А ведь неглуп, блестящий оратор, мастер импровизаций и парадоксов. В сочетании с ни к чему не обязывающими обещаниями это гипнотически действует на непритязательного слушателя.

- В Думе у вас немало противников?

- Палки в колеса есть кому ставить... Я, к примеру, добивался отмены закона о депутатской неприкосновенности - зарубили. Был автором закона о хранении и ношении гражданами короткоствольного нарезного оружия, чтобы нормальный человек мог защитить себя и семью, доказывал, что у милиции достаточно рычагов для регулирования этого процесса. Увы, коммунисты воспротивились, и закон не прошел.

У Аслаханова всего с лихвой: три вузовских диплома, 17 медалей, два ордена "За мужество", орден "За заслуги перед Отечеством" и орден Красной Звезды

- Какими языками вы владеете?

- Русским, украинским, чеченским, ингушским... и матерным - по роду службы. Но не дай Бог услышу, что кто-то при женщинах или детях упражняется, шею могу намылить!

- Асламбек Ахмедович, я располагаю добытой оперативным путем информацией о том, что вы пользуетесь большим успехом у женщин.

- Нетрудно догадаться, кто ваш "осведомитель", - моя жена Анжела (смеется). Что ж, женским вниманием я действительно не обделен.

- Отвечаете взаимностью дамам?

- Я не из тех, кто изображает из себя святого: дескать, в рот не беру спиртного, а на чужих жен и глаз не подниму... Как и все нормальные люди, могу, когда надо, чарку, другую и третью пропустить. И не псих же я, чтобы равнодушно пройти мимо прекрасного лица, обаятельной улыбки, стройной фигуры! Это нормальная мужская реакция на женскую красоту.

- Не из-за этого с первой женой развелись?

- Эти вопросы я не обсуждаю. Мы расстались достойно, не врагами. Я оставил ей хорошую квартиру со всей утварью, взял только свою коллекцию оружия... И решил, что уже никогда не женюсь.

- Другими словами, поживу в свое удовольствие?

- Можно и так сказать. Жил-то в сумасшедшем темпе. Ведь ни детства, ни юности не было. Сталин их отнял. Это по его приказу меня, двухлетнего малыша, разлучили с отцом и матерью, вместе с братиком и бабушкой затолкали в битком набитый людьми товарняк. Не один месяц добирались мы до далекой Киргизии. Если бы не сердобольные киргизские, русские и украинские матери, нам бы там не выжить. Они делились с нами последним куском хлеба, отрывая его от своих голодных детей.

Когда годы спустя мы вернулись в родной край, наши дома были уже заняты. Мы все начинали с нуля. Чтобы прокормиться, мне, пацану, довелось выполнять тяжелую мужскую работу. Был даже асфальтоукладчиком. Мог и на кривую дорожку свернуть - спасла армия. И вот, став холостяком, разгулялся на полную катушку. Друзья, посиделки. По миру начал с лекциями ездить, читал их в самых престижных вузах Америки, Англии, Германии, Франции... В 108 странах побывал. Я ведь досконально знаю наше законодательство, его сильные и слабые стороны, криминальную обстановку в стране, аферы в сфере бизнеса... На меня за рубежом был большой спрос. А 45-минутная лекция - тысяча долларов.

- Разбогатели?

- Какое там!.. У меня же куча нуждающихся родичей, знакомых. Иногда до последнего доллара раздавал. Да и друзья по "холостяцкой партии" заждались... Словом, шесть лет парубковал. Покуда Анжелу не встретил.

"В ПРОШЛОМ ГОДУ НА МЕНЯ ЧЕТЫРЕ РАЗА ПОКУШАЛИСЬ"

- Вам никогда не хотелось иметь двух, трех жен?

- Коран разрешает - до четырех. Я - глубоко верующий мусульманин и мог бы воспользоваться этим правом. Но, во-первых, я не в состоянии содержать столь сложную семью - нет финансовых возможностей...

- А если бы они были?

- Только одно соображение могло бы меня на это подвигнуть - помочь моему народу сохранить генофонд. Ведь ежедневно в Чечне гибнут десятки людей, особенно мужчины...

- Вы тем не менее ходите без охраны.

- Я от нее отказался, не хочу подвергать людей опасности. Да и от судьбы не уйдешь. Один и в Чечню езжу. Хотя только в прошлом году четыре раза покушались. Все было - автоматная и пулеметная пальба, бешеные автомобильные гонки. Но, видно, меня Бог бережет.

- И вы знаете, кто на вас охотится?

- Конечно. Те, для кого Аслаханов - кость в горле. Я сразу говорил, что в Чечне создано независимое преступное государство. Начало ему Дудаев положил. Выпустил из тюрем убийц, насильников, бандитов, из следственных изоляторов - подозреваемых в совершении тягчайших преступлений. Вооружив их, создал национальную гвардию.

- Но вы поначалу в Дудаева поверили? Оба - генералы.

- Да это наглая ложь, распространяемая теми, кто меня ненавидит! Я никогда не поддерживал Дудаева. Сразу понял, что он преследует личные цели, метит в наполеоны. В Чечне тогда был полнейший правовой вакуум. Об этом я говорил и писал. Но грозненская администрация закрыла мне доступ ко всем масс-медиа. И сейчас ничего не изменилось. Потому что, невзирая на постоянные угрозы и реальную опасность для себя и семьи, говорю правду. И буду ее говорить до последнего вздоха. Меня нельзя ни купить, ни сломать. Можно только убить.

- А не думали выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Чеченской Республики?

- Не имеет смысла. В Москве я принесу больше пользы Чечне. Ведь именно здесь решается ее судьба.

А в Грозном хаос, неразбериха. На шее у народа сидят паразиты, выступающие от Ичкерии. За рубежом у них бизнес, миллионы в банках, дворцы и виллы. Львиную долю пожертвований на "священную войну" они кладут в собственные карманы. Их отпрыски в Чечне не воюют - заботливые папаши обеспечили им за бугром роскошную жизнь. А в мясорубку они посылают детей обездоленных, бедняков.

- Судя по информации, которая просачивается в прессу, и чеченское правительство своей выгоды не упускает.

- Это чиновники без чести и совести, в Чечне они на "шабашке" - наживают капиталы, а в Москве у них дорогая недвижимость. Мир им не нужен, они заинтересованы в хаосе, неразберихе, междуусобицах.

То, что там происходит, не война, а политико-коммерческая кампания, на которой наживается высокое начальство, торгуя нефтью, лесом, - он уже на миллиард рублей вырублен.

"ЗА ВСЮ АФГАНСКУЮ КАМПАНИЮ ЗВАНИЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ПОЛУЧИЛИ 300 ЕЕ УЧАСТНИКОВ, А ЗА ГОДЫ ВОЙНЫ В ЧЕЧНЕ - 700!"

- А тут еще и федеральные войска подливают масла в огонь. Большинство солдат и офицеров несут там службу добросовестно, как того требуют Конституция, присяга. Но есть и оборотни в погонах. Они сами провоцируют терроризм, чтобы доказать: "Видите, насколько нестабильна здесь ситуация. Ни одного солдата нельзя отсюда вывести".

Недавно в Грозном задержали двух офицеров при закладке фугаса. Думаете, их наказали? Паркетные генералы, протирая штаны в уютных штабах, не покидая Ханкалы, ни за хрен получают чины, награды. Закрытыми, не подлежащими опубликованию указами этим бездельникам в лампасах присваивают звание Героя России. Сравните: за всю афганскую кампанию звание Героя Советского Союза присвоили тремстам ее участникам, а за годы войны в Чечне - семистам! Воюем с собственным народом?

- А что российский президент, с которым вы, кажется, очень дружны?

- У нас с Владимиром Путиным нормальные деловые отношения. Довольно часто встречаемся, в большинстве случаев по его инициативе. Порой запланированная 40-минутная беседа затягивается на несколько часов. Мне импонируют его энергия, собранность, умение до конца выслушать собеседника и четко, по-военному, изложить свою точку зрения. С ним не чувствуешь себя скованным. Со многими моими оценками и предложениями Путин согласен, но, к сожалению, не всегда может реализовать свои президентские полномочия. Поверьте: ему тоже нелегко.

- Вас с Путиным, очевидно, сближает и то, что оба вы - самбисты и дзюдоисты?

- Безусловно.

Иногда я даже говорю: у меня две религии - ислам и самбо. Это непревзойденное боевое искусство. Я имею спортивные разряды по 30 дисциплинам, даже по десятиборью, но ни к чему так не лежит душа, как к самбо. Кстати, Украина - моя вторая родина. Я воспитанник украинской школы самбо. Был капитаном сборной, выигравшей Спартакиаду народов СССР. Ваши самбисты, ведомые моим другом, настоящим фанатом Александром Наухатько, и сейчас одни из сильнейших в мире, главные соперники россиян. И потом, здесь у меня уйма друзей. Я с радостью встречаюсь с моей бывшей землячкой из Грозного Людой Турищевой, Валерием Борзовым, Лешей Баркаловым, со множеством борцов и тренеров. Когда приезжаю в Украину, у меня такое чувство, будто я не в гости приехал, а вернулся после долгой отлучки домой.

"ВСТРЕТИВ АСЛАМБЕКА, Я ПОНЯЛА, ЧТО ВОЗРАСТ ДАЛЕКО НЕ ГЛАВНОЕ, - У НЕГО ЭНЕРГИИ НА ДЕСЯТЕРЫХ ХВАТИТ"

- Анжела, - обращаюсь я к жене Аслаханова, - Асламбек твой второй муж. Первый брак был неудачным?

- Я очень рано - 18-ти не было - вышла первый раз замуж и вскоре поняла, что ошиблась. Но могла ли подумать, что спустя несколько лет моим мужем станет Аслаханов - звезда, гордость нашего народа? Я жила в Грозном, он - в Москве. Много раз видела его по телевизору, восхищалась умом, смелостью, преданностью родной Чечне. И столь редкой в наше время мужественной красотой.

Сын Анжелы и Асламбека Дамир никогда не видел своей родины

- У него впечатляющая внешность - медальный профиль, орлиный взгляд, атлетическое сложение...

- И удивительная доброта. Он, конечно, вспыльчив, горяч, но по пустякам зла не держит. На дух не переносит лжецов, ханжей, приспособленцев. Ужасно не любит, когда его хвалят, ему претят даже юбилейные тосты и здравицы. Говорит: "Ребята, я же еще не покойник. Вот когда уйду в мир
иной, тогда и хвалите". Меня поражает его рыцарское отношение к женщинам. Я долго не могла понять, откуда в нем это. Потом узнала, что он был очень нежным и преданным сыном. Слово мамы было для него законом. Когда ее не стало, Асламбек, такой сильный и стойкий, опора многих людей, почувствовал себя сиротой. Дня нет, чтобы о ней не вспоминал. Думаю, вот эту свою любовь и уважение к маме он перенес на всех женщин. Неудивительно, что они к нему льнут.

- И вы не ревнуете?

- Еще как ревную! Но не к женщинам, есть у меня соперница посерьезнее. Я говорю ему: "У тебя, Асламбек, две жены - я и политика. Вот только не знаю, какая из нас первая". Но он не предаст. Он вообще не умеет разбрасываться. И потом, у него много врагов - дай им хотя бы малейший повод, они выльют на него ушат грязи.

- Кстати, о мусульманском многоженстве...

- Ужасно! Одну ночь муж проводит с тобой, вторую - с другой, а там - с третьей... Как же это унижает женщину, лишает ее человеческого достоинства! Моя бабушка, которой довелось побывать в этой роли, не раз говорила: "Поверь, внучка, это сущий ад. Врагу не пожелаю!". Между прочим, в Коране записано: муж никого из них не должен ущемлять - ни материально, ни физически.

- Невыполнимое требование. Положим, обеспечить всем женам равный уровень жизни еще можно. Но как поровну разделить свою любовь и сексуальность, если к одной влечет больше, к другой - меньше, а третья вообще опостылела?

- Это трагедия. Особенно если любишь мужа. А роптать нельзя - нужно молчать, глотая слезы, терпеть ради детей.

- А как уживаются между собой жены?

- Им необязательно жить под одной крышей. Если муж состоятелен, он может расселить их в разные дома и даже города.

- Вы можете представить, что Асламбек пожелал бы вдруг обзавестись мини-гаремом?

- Не дай Бог! Я бы ни за что не согласилась быть даже самой любимой!

- Как свела вас судьба?

- Мы познакомились случайно. Я приехала в Москву к дяде, а его соседом оказался брат Асламбека.

- Пришел, увидел, покорил?

- Мы два года встречались. Как пионеры, наедине - ни разу, а только в присутствии родственников. Так велит Коран.

- И вас не смутила столь значительная разница в возрасте?

- Раньше даже 30-летние мужчины мне стариками казались. А тут - почти вдвое старше. Но, встретив и узнав Асламбека, я поняла, что возраст далеко не главное. Два любящих человека чувствуют себя ровесниками. Асламбек и душой, и телом молод. А его энергии - на десятерых молодых!

- Вы вместе уже восемь лет. Счастливы?

- Очень! Если бы еще не постоянная тревога за него. Когда он уезжает в Чечню, места себе не нахожу, боюсь каждого телефонного звонка.

- Какая у вас профессия?

- Я окончила университет, преподавала в грозненской школе. В Москве пока не работаю, занимаюсь детьми: у нас двое общих - Дамир и Медина - и моя дочь Лолита от первого брака.

- Многие депутаты - в Украине, и в России - успешно сочетают политику и бизнес...

- Нет, нет, Асламбек никогда бизнесменом не станет. У него нет коммерческой жилки.

- Но вы не бедствуете?

- На жизнь хватает. Хотя нередко в день зарплаты он возвращается домой с пустым кошельком - все роздал нуждающимся. Они к нему на прием валом валят.

- А вы не хотели бы стать первой леди Чечни?

- Ни за что! Я понимаю, что моя многострадальная родина обрела бы наконец достойного президента. Но я бы потеряла мужа, а дети - отца. Он и сейчас себе не принадлежит. Мы его чаще видим по телевизору, чем дома. Работает на износ - спит по три-четыре часа в сутки, ни выходных, ни отпусков.

Он очень разносторонний, увлекающийся человек - спортсмен, рыбак, охотник, музейный фанат, неравнодушен к живописи, поэзии, сам пишет стихи. И бесподобно поет. Особенно украинские песни. У него приятный баритон.

Асламбек влюблен в Украину, говорит, что здесь чудесные люди - намного добрее и искреннее жестоковатых москвичей. Когда сегодня утром мы ехали в поезде, Асламбек стоял у открытого окна и вполголоса напевал: "Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч". А я не могла сдержать слез: ваша чудесная земля так мне напомнила нашу, чеченскую! Ох, как мы тоскуем по родине! Даже наши младшие дети, еще никогда ее не видевшие, только о ней и говорят...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter