«Что человек ест, то он и есть»

Еще в начале ХХ века было принято встречаться в ресторанах, благо были они на все вкусы и кошельки. Не стану вас расстраивать, напоминая тогдашние меню и доступные цены, но пролетарский переворот сломал и эту часть жизни. Вначале стало нечего есть, а затем пришло то самое перекусывание на газетках, кое-чем и кое-как, которое великий чревоугодник Максим Горький описывал как способ питания угнетенных трудящихся масс.

Пролетарские лидеры, слипшиеся в руководстве единственной партии государства, судя по мемуарам не ели, а жрали, хотя у них-то было из чего выбрать. Во многих воспоминаниях описаны сталинские приемы со всеми их возвращениями к стилю застолий Петра I, где нельзя было не пить водку, а брать пищу с подносов полагалось «по-простому», руками. Сталин всячески при этом подчеркивал, что никакой он не грузин, а русский, позоря этим сразу две нации.

В общем, по причине отвыкания от нормальной жизни для меня стали потрясением первые поездки в Грузию. Не потому, что горы там удивительно красивы, море прекрасно, а люди гостеприимны и полны чувства собственного достоинства. Меня поразило и очаровало искусство грузинского застолья, то, что еда там важнейшая составляющая часть всей жизни, а не просто потребление белков, жиров и углеводов. У нас еда тоже была чем-то необходимым, но только в Грузии я впервые понял, что такое настоящее застолье и почему тамаду уважают так же, как лучших поэтов.

Тамада может вести стол двояко - или дать слово каждому из присутствующих, предварительно представив его, или предложить тосты за каждого из сидящих у стола, разрешая эти тосты дополнить, когда друзья и соседи говорят бесконечно хорошие фразы о человеке рядом.

Никогда, даже в самых небогатых домах, я не видел застолья по нередкостной у нас схеме, когда выпивается стакан, затем еще один и после этого - рожей в тарелку. Человек, не умеющий себя вести, бывает опозорен столь основательно, что не всякому удается в дальнейшем заслужить приглашение за хороший стол. Мне часто напоминали на Кавказе, что жизнь цельна и, если она не срастается воедино из неподходящих друг к другу кусков - дом, работа, любовь, еда, - с жизнью что-то не так.

Много позже, в Италии, я наблюдал, как люди в обеденный перерыв (а летом сиеста там долгая, часа три) растекаются по ресторанчикам и обмениваются сведениями о том, где появился новый умелец-повар. Если в наших краях зарплаты иногда пропиваются, то там или во Франции их подчас проедали, посещая заведения, где подавали с виду простую пасту, то есть, по-нашему, лапшу, но во множестве вариантов, ставших частью ежедневного праздника еды, частью жизни, которой хотелось порадоваться с друзьями.

«Мы живем так, как мы едим». Не помню уже, чьи это слова, но, поскитавшись по свету, я научился определять образ ненашенской жизни, видя чужие тарелки. Американцы, жующие стейки, куски жареного мяса, признали свою кухмистерскую неполноценность, открыв множество ресторанов азиатских, европейских и каких угодно кухонь, куда ходят целыми семьями или компаниями по причине своей многонациональности.

На севере Европы, в Швециях с Норвегиями, пища жирная, обильная, но богатая замечательной рыбой и непременно приправленная радостью человеческого общения. Собственно говоря, еще от костров каменного века люди объединяются общей трапезой...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter