Николай Рыбников так ревновал Аллу Ларионову, что хотел повеситься. На что Сергей Герасимов ему сказал: "Это ж додуматься надо - вешаться из-за жабы!"

Легенды сопровождали Аллу Дмитриевну Ларионову всю жизнь. Еще бы - надо быть слепым, чтобы не заметить такую красоту! И ее замечали. А заодно фантазировали, придумывая актрисе параллельную судьбу, не имеющую ничего общего с настоящей. И трудно сказать, чего в ней было больше - восторга, уважения или зависти.

"ЛЕНИН ВЫГЛЯДЕЛ, КАК ВСЕГДА, - ЛЕЖАЛ И МОЛЧАЛ"

На первом месте в списке легенд, несомненно, стояли многочисленные романы Ларионовой. Говорили, что в нее был влюблен сам Вертинский, даже умер у нее на руках. Что ей посвящал стихи и тайно мечтал о взаимности знаменитый Фан-Фан-Тюльпан Жерар Филип. Что у нее был роман с министром культуры Александровым и актером Переверзевым. Что муж, актер Николай Рыбников, безумно ревновал ее к первому космонавту Юрию Гагарину и самолично разбирался с многочисленными поклонниками своей любвеобильной жены. Еще "знающие люди" утверждали, что ей кланялась несравненная Мэри Пикфорд и приглашал сниматься Чарли Чаплин. Да и образ жизни Ларионова вела экстравагантный - принимала ванны с шампанским, лихо гоняла на автомобиле и танцевала перед Берией на столе...

Ларионова никогда не опровергала слухов о себе, считая это бесполезным занятием. "Статья в газете вышла на целую страницу, - говорила она подруге, - а опровержение наберут мелким шрифтом где-нибудь внизу полосы, так, что его никто и не увидит". Только когда сплетни приобретали совсем уж неприличный характер, отбивалась с присущим ей юмором. Когда однажды Аллу Дмитриевну спросили, видела ли она Ленина (он умер за 10 лет до рождения актрисы) и как он при этом выглядел, она ответила: "Как всегда - лежал и молчал".

Неизвестные "доброжелатели", вероятно, и не предполагали, что в их досужих домыслах действительно много правды. Жерар Филип посвятил ей - "блондинке в платье голубом" - свой стихотворный экспромт, ей говорил комплименты абсолютно равнодушный к женщинам Жан Маре, а покоренный красотой актрисы Чарли Чаплин действительно присылал телеграмму-вызов на съемки. А на кинофестивале в Аргентине она познакомилась со стареющей Мэри Пикфорд, и та, восхищенная красотой 20-летней Ларионовой, спросила: "Каким кремом вы пользуетесь, чтобы так (!) выглядеть?". Раскрасневшаяся от бокала шампанского и лавины комплиментов Алла, с присущей молодости самоуверенностью, ответила: "Он называется молодость!".

К своей сумасшедшей славе она относилась спокойно, можно даже сказать, равнодушно. Говорила: "Я никогда не придавала значения своей популярности, даже в самый звездный час".

Ее родители познакомились в дивизии Котовского, где воевали в Гражданскую войну. Аллочка родилась и выросла в Москве. Во время войны отец ушел в ополчение, а мама с девятилетней Аллой эвакуировались в Татарию, в город Мензелинск. Мама боялась вшей и часто водила дочь в знаменитые Мензелинские бани, воспетые Мусой Джалилем. Через много-много лет ей, уже взрослой женщине, почему-то больше всего вспоминалось, как больно мама терла ее мочалкой... Мама работала день и ночь, а тоненькая девочка с белыми косичками часто выступала перед ранеными в местном госпитале, читала стихи. Позже она узнала, что лежал в мензелинском госпитале и Зиновий Гердт. Вряд ли он запомнил девочку с фиалковыми глазами, но через много лет они встретились на съемках картины "Фокусник"...

Отец Аллы Ларионовой мог бы не вернуться с войны. Он попал в окружение, в каком-то селении его спасла пожилая женщина: когда немцы вели по деревне пленных, она бросилась к ним с просьбой отдать ей брата - отца Аллы. Почему-то немцы ей поверили... Потом эта женщина - ее звали Пелагея - приезжала к Ларионовым в Москву, и семья всю жизнь была ей благодарна.

"Мой отец, - вспоминала впоследствии Алла Дмитриевна, - как и многие в то время, был коммунистом (работал директором райпищеторга. - Авт.). А я, как и все советские школьники, была сначала пионеркой, потом комсомолкой. Помню, когда меня приняли в пионеры, какая это радость была! Прибежала домой, показываю бабушке красный галстук и кричу: "Бабушка, посмотри!". А она ни слова не сказала, только посмотрела с укоризной, отвернулась и вышла из комнаты. Я не могла понять, почему так обидно было - до слез".

"ДЕВОЧКА, ХОЧЕШЬ СНИМАТЬСЯ В КИНО?"

Став звездой экрана, Ларионова признавалась, что в детстве мечтала работать... дворником. Эта профессия казалась ей необычайно романтичной: в любое время года вставать, когда все еще спят, и шуршать метлой, сгребая осенью опавшие листья, а зимой убирать снег лопатой. Но на самом деле она с детства была буквально обречена стать актрисой. В таких случаях говорят: на роду написано. "Моя мама, - рассказывала Алла Дмитриевна, - всю жизнь проработала в детских учреждениях (завхозом в детском саду. - Авт.). Летом с детским садом и мамой я выезжала на дачу. Как-то к нам приехала ассистент режиссера, которая искала детишек для съемок. Она долго упрашивала маму отпустить меня в кино, но мама не согласилась".

Однако судьба подкараулила свою жертву, восьмиклассницу Аллочку Ларионову, на улице, приняв облик очередного ассистента режиссера по актерам: "Девочка, хочешь сниматься в кино?". На этот раз согласие мамы не потребовалось, потому что девочка тут же ответила: "Да!". Она была тогда достаточно высокой, курносой, с косичками и конопушками. Ларионову поставили на учет в актерский отдел "Мосфильма" и стали приглашать в массовку. Поскольку сниматься иногда приходилось и ночами, учебу она совершенно забросила, школу еле-еле вытянула на тройки. Уже будучи знаменитой актрисой, часто видела себя маленькой девочкой в картине Райзмана "Поезд идет на Восток", который часто показывали по телевизору...

Окончив школу, Алла не раздумывая подала документы сразу в два института - ГИТИС и ВГИК. В ГИТИСе экзамены принимал Гончаров: "А он такой красивый был! Я от волнения забыла текст, который должна была читать. И он так не без ехидства меня спрашивает: "Девочка, сколько тебе лет?". - "17", - говорю. А он: "Так в 17 лет надо память получше иметь...".

Во ВГИКе набирал курс Сергей Аполлинариевич Герасимов. Ларионова ему категорически не понравилась. "У нее нос большой, - сказал мэтр жене и пожизненной своей ассистентке, "Хозяйке Медной горы" Тамаре Федоровне Макаровой, - и губы. Она некрасивая и нефотогеничная". Но Макарова, которой девушка приглянулась, уговаривала: "Сереженька, присмотрись к ней повнимательней, она славненькая - какие глазки, какие волосики!". И - убедила. Но обо всем этом Алла Дмитриевна узнала позже.

Существует, правда, легенда о том, что будущий муж Ларионовой Николай Рыбников ворвался в кабинет к Герасимову с криком: "У меня к вам мужской разговор. Возьмите, пожалуйста, на мое место Аллочку Ларионову! Я к вам на следующий год поступлю!". И Герасимов якобы уступил. Сегодня трудно узнать, как же все было на самом деле, никого из действующих лиц этой истории нет в живых, однако сама Алла Дмитриевна об участии Рыбникова в ее поступлении во ВГИК не упоминала. Вероятно, решающим для Сергея Аполлинариевича было все-таки мнение Тамары Макаровой.

Гадкий утенок довольно быстро превратился в прекрасного лебедя - самого красивого не только на курсе у Герасимова, но и во всем советском кино 50-х.

ЗА АВТОГРАФ ВЕРТИНСКОГО ЛАРИОНОВОЙ ПРЕДЛАГАЛИ 10 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

Сниматься Ларионова начала еще студенткой. Когда ее пригласили на роль Любавы в картину "Садко", Сергей Аполлинариевич не отпускал - он вообще ревностно относился к съемкам своих студентов. И снова помогла Макарова, уговорила. Фильм имел потрясающий успех!

В 1953 году творческую группу фильма "Садко" пригласили на знаменитый Венецианский фестиваль, что было невероятным событием - до 1947 года советских кинематографистов на фестивали за рубеж вообще не звали, да и после этого особым вниманием не баловали. Перед поездкой делегацию принимал Анастас Микоян - инструктировал, разъяснял, напутствовал... Отгороженные от всего мира, они были морально готовы увидеть совершенно другую, роскошную и сказочную жизнь, но западная действительность превзошла все, даже самые фантастические, ожидания. Для Ларионовой знакомство с другим миром началось с поистине курьезного случая...

Николай Рыбников очень любил свою Аллочку, а она просто позволяла себя любить

В гостинице она решила принять ванну, долго крутила какие-то краны и нажимала на кнопки. А когда намылила мочалку, увидела, что та почему-то не мылится. Оказалось, она пустила в ванну морскую воду. Сильнейший шок вызвали у будущей звезды и... чулки горничной. "Я даже расплакалась, - рассказывала она впоследствии, - у меня таких никогда не было! Мы все больше носили простые, в резиночку...". Да что чулки! Всем нашим актрисам, приглашенным в Венецию, и платья-то перед самым отъездом пошили... из одинакового материала! Слава Богу, хоть фасоны были разные, да еще туфлями друг с другом обменивались, вот и создавалось впечатление разнообразия. Платья же по возвращении в Союз они должны были сдать...

Ее успех в Венеции был фантастическим! Журналисты писали о Ларионовой взахлеб и исключительно в превосходной степени: "Самая молодая, самая веселая, самая красивая!", а еще: "Солнце Венеции в волосах у Аллы". После конкурсного показа фильма "Садко", получившего главную награду фестиваля - "Золотого льва", на нее буквально накинулись режиссеры и продюсеры, но на все приглашения сниматься за нее отвечали официальные лица: "Что вы?! Что вы?! Она у нас одна на весь Союз, у нее все съемки расписаны до 2000 года!". Естественно, ничего подобного на самом деле и в помине не было. Ей было больно и обидно: красивая сказка закончилась, едва начавшись! Возвращаясь домой, она горько плакала в самолете: "Прощайте, все мои мечты, возвращаюсь к серым будням!". Но прямо у трапа самолета ее ожидало приятное известие: Ларионова была утверждена на главную роль в фильме "Анна на шее".

Там она познакомилась с Жаровым, который был кумиром ее детства. "Однажды, - вспоминала Ларионова, - мы с девчонками пришли во Дворец культуры, где должны были выступать живые знаменитости. В фойе меня кто-то толкнул в плечо. Оборачиваюсь - батюшки! Это же сам Жаров! Он погладил меня по голове и спросил: "Я тебя не сильно ушиб, деточка?". Когда мы встретились на съемочной площадке, я рассказала про этот случай Михаилу Ивановичу. Он долго смеялся: "Ну если бы я знал, Аллочка!".

Почему-то очень долго - целый месяц - снимали сцену бала. Работали ночами, потому что днем артисты оперетты, составляющие массовку, были заняты. Жаров просил Ларионову: "Ты соберись, чтобы сделать все за один дубль, а то мне врача придется вызывать!". Но танцевал он, по словам Аллы Дмитриевны, лучше всех. А она приходила домой под утро на опухших от танцев ногах, долго вынимала из волос кучу шпилек и без сил валилась в постель.

Кстати, о постели. Роскошный будуар изнеженной героини снимали в гараже "Мосфильма". На улице было -40 0 C, температура на съемочной площадке не намного выше. Поэтому, как только объявляли перерыв, Ларионова, снимавшаяся в легком пеньюаре, тут же ныряла под одеяло. А после команды "Мотор!" с тяжелым вздохом из-под него вылезала. Что же до кровати гигантских размеров, то ее на время съемок одолжили у известного своими солидными габаритами Евгения Моргунова. "В моей постели спала Алла Ларионова", - шутил он. Кто знает, может, так и рождались слухи о многочисленных романах Ларионовой?

На съемках "Анны на шее" она познакомилась с Александром Вертинским. Он был для нее живой легендой, сошедшим с небес божеством. Никогда прежде она не видела таких мужчин: Вертинский поразил воображение юной звезды врожденным аристократизмом, безукоризненными манерами, шармом и каким-то иным, несоветским, складом ума. Он очень любил молодежь, и когда в его номере собиралась шумная компания, рассказывал многочисленные истории из своей жизни.

Несколько лет спустя, когда родилась первая дочь Ларионовой Аленка, раздался стук в дверь. Из метельного февральского дня в дом вошел посыльный с корзиной белой сирени! В букете была записка: "Я рад, что у вас родилась доченька. Обязательно покрестите ее. Если не возражаете, я буду ее крестным отцом. Ваш Вертинский". В трудные времена за автограф Вертинского Алле Дмитриевне предлагали... 10 тысяч долларов, и она совсем уж было собралась это сделать, но в последний момент передумала - побоялась обидеть вдову Александра Николаевича. "Я боюсь, что Лидия Владимировна узнает и ей будет больно". К сожалению, стать крестным дочери Ларионовой Вертинский не успел - вскоре он умер...

"Анна на шее" была звездным часом Ларионовой! Роскошная красавица в бальном платье, беззаботно танцующая мазурку с самим Жаровым, поразила воображение всех зрителей без разбора. Она действительно была абсолютно, невероятно, сказочно хороша! Затем последовала шекспировская "Двенадцатая ночь", в которой Алла сыграла графиню Оливию. В нее влюблялись, теряли голову, сходили с ума. А знаменитая актриса, безраздельно царившая в мужских грезах, жила с родителями в... полуподвале. "Ванна - прямо на кухне. Мы прорубили два окна на улицу, чтобы было посветлее, но пришлось их держать все время зашторенными. На меня лезли в окна посмотреть с улицы поклонники. Когда весной сошел снег, у наших окон мы нашли калоши, сигареты, носовые платки и прочие потерянные вещи... А однажды мою машину понесла толпа вместе со мной".

Ей не требовались ухищрения косметологов и парикмахеров - она была неправдоподобно, ослепительно красива и в полной мере сознавала это. Актриса Лариса Лужина вспоминала, как в брежневские времена встречалась с Ларионовой на концертах: "Алла была королевой! Она всегда очень небрежно снимала норковую шубу, которую подхватывал молоденький журналист и всюду за нею таскал. Он был очень маленького роста, тем не менее с обожанием следовал за Ларионовой, как паж". Если она появлялась в театре или цирке, то представление уже никто не смотрел - все внимание было обращено на ложу, в которой сидела Ларионова.

Модные тогда открытки-фотографии Ларионовой из серии "Актеры советского кино" продавались миллионными тиражами, сотни писем шли со всего Союза. Некоторые - практически без адреса, часто на конвертах было написано: "Москва. Ларионовой". И они доходили до адресата! Не вымысел и то, что актрисе часто писали заключенные. Особенно запомнилось ей одно письмо. Человек, отбывающий наказание в колонии, написал приблизительно так: "Смотрел фильм с твоим участием. Скоро освобожусь, приеду. И если ты действительно такая, как в кино, я на тебе женюсь".

ДОЧКА ЛАРИОНОВОЙ ПОКАЗАЛА НА ПОРТРЕТ ХРУЩЕВА И ЗАКРИЧАЛА: "ПАПА! ПАПА!"

Роман Аллы Ларионовой и Николая Рыбникова достоин того, чтобы считать его одним из самых трогательных в любовной истории ХХ века. Говорят, абсолютного и безусловного счастья не бывает, как не бывает и всепоглощающей, одной на всю жизнь любви. Еще говорят, что в отношениях двоих один любит, а другой только позволяет себя любить, один целует, а другой только подставляет щеку. Пусть так! В их совместной жизни действительно именно она позволяла себя любить, но не становилась от этого менее счастливой. Впрочем, не все в этой истории было просто и однозначно.

Они познакомились еще в институте. Рыбников часто бывал дома у Ларионовых, был знаком с родителями, но на Аллу смотрел почти равнодушно - он был в то время увлечен другой девушкой. "Я плакала по ночам в подушку, - рассказывала Алла Дмитриевна, - а с его стороны не было даже намека. Потом я успокоилась, а Коля, наоборот, загорелся.

Он страдал по ней почти шесть лет... Однажды даже вешаться хотел. Рыбникова буквально вытащили из петли, когда их общий с Аллой сокурсник, Вадим Захаренко, рассказал, что якобы встречается (и не только!) с Аллой Ларионовой. "Хочешь, я тебе ее отдам, - смеялся Захаренко, - забирай!". Рыбников кинулся в драку. В тот раз он сломал себе палец, который неправильно сросся и напоминал ему об этой истории всю жизнь.

Пройдет время, и Захаренко даст интервью одной из центральных московских газет, в котором расскажет о своих близких отношениях с Ларионовой. Но сделает это только после ее смерти, когда она уже не сможет ни согласиться с его словами, ни опровергнуть их...
А после неудавшегося самоубийства Николаю вправлял мозги сам Герасимов. "С ума ты, что ли, сошел?! - кричал он на весь институт. - Это ж додуматься надо - вешаться из-за жабы!". - "Она не жаба, - возражал Рыбников, - она красавица! Она же не виновата, что любит другого!". - "А раз красавица, - строго сказал Герасимов, - завоюй!". И Николай начал завоевывать. "И где бы я ни была, - вспоминала Ларионова, - за границей, на далеком хуторе, в полесских лесах - везде получала от него короткие телеграммы: "Люблю. Целую. Пью твое здоровье". Понятия не имею, как ему удавалось меня разыскивать, но, говоря современным языком, доставал. И достал!".

Они расписались в Минске, где Ларионова снималась в "Полесской легенде", 2 января 1957 года. Рыбников приехал со съемок картины "Высота" 30 декабря и сказал: "Все, лапуся, идем расписываться!". Она подумала, что он сошел с ума: в праздничные дни все загсы закрыты, какая же может быть роспись?! Но 2 января все-таки поехали в загс.

Регистраторша умудрилась не узнать двух самых популярных артистов советского кино, сказала: "Заявление надо за месяц подавать, а так, с бухты-барахты, никто не женится!".

А возле загса эскорт машин, свидетели, гости! Что делать? И тут кто-то вспомнил, что в Минске есть загс, расположенный как раз напротив кинотеатра, - уж там-то наверняка Ларионову и Рыбникова знают, а стало быть, пойдут навстречу. Там их действительно расписали. Это был брак под номером 1 - первый в новом году.

Не обошлось и без курьеза, о котором вспоминала Ларионова: "Регистраторша поставила в мой паспорт штамп и написала: "После замужества фамилия Рыбникова". Я ей говорю: "Что же вы наделали! Вы же мне паспорт испортили". Она так удивилась: "Как, разве вы не хотите взять фамилию мужа?". - "Я, - говорю, - ничего не имею против Рыбниковой, но Ларионова уже состоялась - столько фильмов вышло с моим участием". Тогда она зачеркнула свою запись и написала: "Исправленному верить". Так я до обмена паспортов на новые - уже в 70-х годах - и ходила с почерканным паспортом".

В Дом кино на премьеру "Высоты" они пошли уже вдвоем. И когда герой фильма, которого тоже звали Николай, сказал с экрана: "Ну что, Коля, кончилась твоя холостая жизнь?", весь зал буквально взорвался аплодисментами.

Они прожили вместе 33 года... Трудно заглянуть в чужую жизнь, да, наверное, и не нужно. Ссорились ли они? Конечно. Живые же люди, а в жизни всякое случается, но до мордобоев, по словам самой Аллы Дмитриевны, не доходило - такой сценарий не для них. Ревновал ли он ее? А как можно было такую не ревновать?! Ларионова была красавицей на все времена и всегда нравилась мужчинам. Но если эта ревность и была, то знал о ней лишь сам Рыбников. Жену же он никогда и ни в чем не упрекал - ни в прошлых грехах, ни в настоящих.

Они вырастили двух дочерей - Алену и Арину (Алена работает на телевидении, Арина окончила полиграфический. - Авт.). Когда уезжали на съемки, с девочками оставалась мама Ларионовой Валентина Алексеевна. Однажды родители вернулись домой через месяц, одна из дочек посмотрела на маму и сказала: "Тетя!". Ларионова долго плакала. Тогда в семье решено было повесить на стенку большие портреты родителей. Бабушка показывала на них и внушала девочкам: "Это мама, это папа". Закончилось все конфузом. Однажды Алла Дмитриевна пришла с маленькой Аришкой в детскую поликлинику. И в очереди, сидя у мамы на руках, девочка вдруг показала на висящий на стене портрет Хрущева и закричала: "Папа! Папа!". Спасаться от любопытных взглядов пришлось бегством.

РЫБНИКОВ УМЕР ТАК ЖЕ ТИХО, КАК ЖИЛ, - ПРОСТО НЕ ПРОСНУЛСЯ

Однажды кто-то из журналистов спросил Аллу Дмитриевну, не жалеет ли она, ведь могла сделать в жизни более выгодную партию. Ларионова ответила: "Судьба, значит. У меня в жизни было много ситуаций и предложений. Но я не жалею. Коля был личностью... А главное, очень любил меня". Рыбников был однолюбом и гордился тем, что его жизнь укладывалась в бесхитростную схему: "Любимая женщина, любимый дом, любимая работа". Алла была не только любимой женщиной Рыбникова - она была его божеством, да и, наверное, всей его жизнью. "Ну представьте себе, - вспоминает Ларионова, - в Москве кинофестиваль, на который приезжают Софи Лорен, Джина Лоллобриджида... А я только родила, да еще кормящая мать - поправилась, выгляжу плохо, по дому хожу в затрапезном халате. Говорю ему: "Коля, сходи посмотри, там такие женщины красивые!". А он отвечает: "Ты что, с ума сошла? Ты лучше!". Я всегда была для него лучше всех. Он вообще был замечательным мужем, любящим и заботливым отцом, хорошим хозяином...".

У них был гостеприимный дом, Рыбников любил принимать гостей и готовить, особенно пельмени. Мог прийти домой и сказать жене: "Лапуся, нашей фартуков побольше!". Ларионова шла в магазин, покупала ткань, шила. На следующий день, когда приходили гости, Рыбников... надевал на них фартуки и усаживал под своим руководством пельмени лепить. А уж когда много налепят, приглашал всех за стол.

Консервировать очень любил. У него были свои, какие-то особенные рецепты засолки огурцов и помидоров, которые Алла Дмитриевна так и не освоила. Своеобразным "консервным" рубежом являлся в их семье праздник 7 Ноября, до которого открывать банки не было позволено никому. Николай Николаевич всегда говорил: "Откроем на октябрьские праздники!". В тот год, когда он умер, пришлось открыть раньше - на поминки...

"А каким он был любознательным! - вспоминала Ларионова. - Выписывал кипу газет и прочитывал их от корки до корки. Ему было интересно все, что в мире происходит, до всего было дело. Когда на Кубе в 1962 году случилась революция, он мне сказал: "Лапуся, я еду добровольцем!". А я беременная, мне вторую дочку вот-вот рожать. Говорю ему: "Ты с ума сошел! Ну кому нужны твои подвиги - у тебя же семья!". А он на своем стоит: "Ты не понимаешь, там Фидель Кастро, там Остров свободы!". С трудом отговорили".

В последние годы жизни Рыбников очень тяжело переживал отсутствие работы: в ролях сталеваров и монтажников-высотников его уже не снимали - потребности в таких образах не было, а на возрастные роли он психологически перестроиться не мог, а может быть, и не хотел. Он начал выпивать. Полнел и время от времени вынужден был садиться на диету. Но ролей все равно не было...

Ларионова по-прежнему снималась, не пренебрегая даже эпизодическими ролями. Оказалось, что этой красавице вполне под силу и роли характерные, требующие немилосердного изменения внешности. "В фильмах, - вспоминала Алла Дмитриевна, - я перевоплощалась, как того требовала роль. Например, в картине "Дикий мед" меня вообще сделали дурнушкой. Я перед съемкой носик припудрю, губки с ресничками подкрашу, а режиссер придет, из лужи грязи зачерпнет в ладонь и мне этой грязью по лицу. И в кадр. Чтобы, значит, жизненной правды добиться. Фильм-то о войне, где моя героиня - фронтовой корреспондент. Я на съемках и в лужах валялась, и в окопах ползала, а вокруг танковые атаки, гарь, взрывы, смрад. Конечно, тут уж не до красоты было".

С этой ролью у Аллы Дмитриевны была связана смешная история. Одетая и загримированная, она столкнулась в коридоре киностудии с Рыбниковым. Сначала они ехали вместе в лифте, потом он заглянул в комнату, которую занимала творческая группа картины. Ларионова подошла сзади и измененным голосом сказала: "Николай Николаевич, звонила Алла Дмитриевна, просила вам передать, что обед в холодильнике". Он повернулся, посмотрел, поблагодарил и... пошел прочь. Жену он не узнал.

Незадолго до смерти Рыбникову предложили роль в англо-русском фильме. Он очень обрадовался, похудел, начал учить роль на английском языке. Но, к сожалению, ничего из этого не получилось... Николай Николаевич чувствовал себя все хуже, перенес на ногах микроинсульт. Он умер так же тихо, как и жил, - однажды просто не проснулся. И Ларионовой надо было привыкать жить одной...

"АЛЛА, СНИМИ ПАРИК, ЛЕГЧЕ БУДЕТ!". - "ЕСЛИ УМИРАТЬ, ТО ТОЛЬКО В ПАРИКЕ!"

Она пережила мужа почти на 10 лет. Оставаться в доме, где все напоминало о Коле, не было сил, и Алла Дмитриевна поменяла роскошную пятикомнатную квартиру у метро "Новослободская" на двухкомнатную хрущевку. Переехать-то переехала, а вещи долго разобрать не могла - так они и стояли в коробках, и подружки грозились прийти и, выдворив хозяйку за дверь, навести порядок. А Ларионова просто не успевала заняться домом - вместе с вахтанговскими актерами Вячеславом Шалевичем и Марианной Вертинской колесила по стране со спектаклем "Деньги, коварство и любовь", где ей досталась роль, которую раньше играла Людмила Целиковская. Говорят, она искала спасения в работе. Возможно. Но, скорее всего, сидеть без дела, предаваясь воспоминаниям, просто не могла.

Алла по-прежнему любила принимать гостей, устраивая девичники для своих подружек. Жила жизнью и проблемами дочерей, которые до конца жизни опекали маму и называли ее ласково - Мусиком. Много курила, а вот выпить любила чуть-чуть - для настроения. Она не позволяла себе расслабиться, всегда выглядела ухоженной, элегантно и со вкусом одетой. Продолжала лихо водить машину - это всегда в отличие от домашнего хозяйства было любимым ее занятием.

У нее всегда жили собаки - стоило умереть одной, как тут же заводили другую. Только одну, карликовую болонку Каплю, пришлось отдать. Собака, которую Ларионовой подарили на съемках фильма "Ко мне, Мухтар!", считала Аллу Дмитриевну своей собственностью и никогда с ней не расставалась. Даже когда актриса была за рулем, собака сидела у нее на плече. Однажды на крутом повороте Капля просто выпала в окно. Пока болонка ревновала Ларионову к мужу и даже рычала на него, ее терпели. Но когда Капля стала кусать детей, с ней пришлось расстаться.

Рядом с пятиэтажкой, в которой жила Ларионова, построили многоэтажный дом. Она очень хотела получить в нем квартиру, и в Моссовете ей пообещали - все-таки знаменитая актриса. А потом чиновники запросили 30 тысяч долларов... У нее не было таких денег: актриса жила очень скромно - на пенсию чуть больше 500 рублей. Говорят, Наина Ельцина предлагала помощь, но Алла Дмитриевна отказалась.

Вообще-то, она умирала дважды. Возвращаясь с гастролей на самолете, вдруг почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Ее уложили в проходе между креслами, дали нитроглицерин, который нашла в ее сумочке Нонна Мордюкова, расстегнули воротник блузки. Не сразу, но она вернулась... Говорят, что когда Ларионова открыла глаза, актриса Валентина Титова предложила: "Алла, сними парик (в последнее время Ларионова его носила), легче будет!". Но актриса прошептала: "Если умирать, то только в парике!". Когда самолет приземлился, в аэропорту его встречала машина "скорой помощи": летчики передали на землю, что Алла Ларионова умерла. Ей сказали тогда, что это добрая примета и жить она теперь будет долго-долго...

Она умерла 25 апреля 2000 года, в Страстную неделю, перед Пасхой. За несколько дней до смерти Алла Дмитриевна получила в подарок жука-скарабея и очень обрадовалась доброй примете, сказала: "Я сейчас во все верю, мне так нужно здоровье!". Накануне в половине двенадцатого ночи соседи видели, как она курила на балконе. Легла спать, как обычно, с сеточкой на волосах и двумя крупными бигуди на челке. Ларионова умерла во сне от обширного инфаркта. Ей было 69 лет. Говорят, что такая смерть уготована только праведникам и ее надо заслужить...

Алла Ларионова не дожила до своего 70-летия почти год. Дочери, перепуганные тем, что мама не появилась у врача, к которому собиралась, и не отвечает на телефонные звонки, бросились к ней домой. Алла Дмитриевна лежала в постели на боку, свернувшись калачиком, будто спала. Ее похоронили на Троекуровском кладбище рядом с Николаем Рыбниковым - теперь они снова вместе. Навеки.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter