Александр РОЗЕНБАУМ: «Гей-парады — это разврат, все от пресыщенности и безделья. Живите вы с кем угодно, да хоть с козой, но не надо об этом повсюду кричать и требовать понимания своей «особой душевной организации»

Часть II

«ВЫТАЩИВ ИЗ КАРМАНА ГОРСТЬ МЕЛОЧИ, Я ШВЫРНУЛ ЕЕ ОДНОКУРСНИЦЕ НА ПОЛ: «НА, СОБИРАЙ, СУКА!», ЗА ЧТО ПОЛУЧИЛ ОТ ЕЕ МУЖА ПО МОРДЕ»

— День ото дня Россия становится сильнее, энергоносители дорожают, деньги текут рекой, а вас все больше что-то в своей стране не устраивает. Оптимизм обратно пропорционален ценам на нефть и газ?

— Понимаешь, я очень хочу, чтобы в России кто-нибудь сделал пиджак, ремень, туфли. Сервизик-то у нас на столе неродной (о фотокамерах не говорю), а салфеточки чьи — не знаешь?

— Думаю, и они неродные...

— А молочко откуда? Чайные ложки, провода, горшки, пальмы — да все, но хоть что-то свое произвести надо? Говорят, критерием развитости страны является выпуск конкурентоспособного автомобиля, но у нас не только машину — велосипед трехколесный сделать не могут... На уровне лишь оборонка — и слава тебе Господи, кстати: это вселяет надежду на то, что когда-нибудь мы склепаем ремешок для часов. Увы, ничего своего пока нет. Раньше были хоть «Большевички», «Скороходы»... Пусть плохие...

— ...отвратные!..

— ...но свои — в них ходили, их покупали... Сегодня мы не можем выпустить конкурентоспособную суповую миску, оправу для очков: это стыд и позор для страны, которая хочет называться великой. Для этого она, как минимум, должна произвести хоть что-нибудь невеликое, бытовое, нужное — нельзя же закупать все: от презервативов до норковых шуб.

— Зато какие мозги Россия рождает...

— А что мозги — они же все там. Сделайте так, чтобы они работали на родину, создайте условия!

— «Главные беды России, — сказали вы в одном интервью, — дороги и дураки, и если от первой напасти есть надежда избавиться, то от второй — вряд ли». Вы по-прежнему так считаете?

— Да, хотя... В оправдание скажу, что дураки не только у нас — они есть везде: и в Америке, и во Франции, другое дело, что занять ответственный пост дураку там труднее. Просто из соображений конкуренции, потому что менеджеры, ответственные за подбор кадров, его тормознут... Могу вот тебя в пример привести: кроме того, что ты сумасшедший (в лучшем смысле этого слова), высококвалифицированный журналист, ты еще и прекрасный топ-менеджер. Я знаю твоих сотрудников: ты же не возьмешь к себе дураков в команду — ведь правда?

«А слева — молот, справа — серп. Так это ж наш советский герб...»

— Дело завалят!

— А дело твое, и волнуешься ты за свой карман...

— ...за репутацию...

— ...за успех. А если чиновник откат не возьмет, что ему до того, будет эта река влево течь или вправо, дом вырастет здесь или там? Мне вот недавно показали, как у вас здание перед Олимпийским стадионом разбирают: сначала коробку выгнали, а теперь рушат. Это ж не их бабки — чего же им волноваться, зачем думать о том, что по международным правилам нужны просторные выходы, чтобы людей в случае чего эвакуировать?

— Вы мне всегда говорили, что жить стараетесь по библейским заповедям, но характер у вас отнюдь не смиренный, и от него никуда не уйдешь...

— (Кивает). Конечно.

— Знаю, что в юности у вас был случай, когда однокурсница по мединституту заставляла подписываться на газету «Труд». Вы не хотели, она настаивала, и тогда вы вытащили из кармана горсть мелочи и швырнули на пол со словами: «На, собирай, сука!»...

— ...за что получил от ее мужа по морде на пятачке.

— Да вы что?!.. Вызвал вас драться?

— И был, в принципе, прав: он вступился за честь жены. Я даже не смог ничего сказать в свое оправдание — не надо было ее называть сукой. Бросил монеты — ладно, а оскорблять ни к чему, но не сдержался, потому что крайне был возмущен. Мы выписывали 10-15 изданий: для папы «Правду» и «Известия», для меня «Комсомолку», «Советский спорт» и журнал «Юность», для мамы «Работницу» — все, кроме черта в ступе, а «Труд» ни я не хотел читать, ни мой папа. Зачем он нам — чтобы профком института поставил галочку? Не желаю! Надо было какие-то копейки сдать, а я швырнул все, что было в кармане...

— Широкая душа...

— Набралось рубля на полтора медяков. «На тебе, сука, — сказал, — собирай!».

— Собрала?

— По-моему, нет... Понимаешь, я все сделал правильно, и по морде от ее супруга правильно получил за то, что обозвал эту активистку плохим словом.

«В ПИВНОЙ Я НЕ ПРОФЕССОР — АКАДЕМИК»

— У вас в офисе прямо над креслом висит табличка «Крестный отец мафии». Вас ведь и впрямь считают крестным отцом Санкт-Петербурга...

«Уже прошло лет 30 после детства, уже душою все трудней раздеться, уже все чаще хочется гулять не за столом, а старым тихим парком...»

— Послушай, там написано просто «Godfather». Я был в Чикаго — ну как я, приличный пацан, мог пройти мимо городского музея Аль Капоне? Не мог! В нем продавались сувениры — мог ли я не купить табличку автомобильную, где написано: «Godfather»? Конечно, не мог! Мог ли не приколотить ее на стенку в своем офисе? Ну а потом пару падких на жареное желтопузых журналистов устроили весь этот кипиш: Розенбаум — крестный отец мафии!

— Так вас, получается, не за того принимают?

— Абсолютно. А кто такая мафия?

— Философский вопрос...

— И впрямь философский... Мафия, как мы понимаем, это какая-то организованная группа людей, лоббирующая общие интересы и выполняющая щекотливые поручения, но под этот термин пару государственных высших структур я могу в пять секунд подвести, да, поэтому че говорить?

Конечно, никакой я не крестный отец. Вечный вопрос: знаю ли кого-то из криминального мира? Знаю и никогда не побегу, сверкая пятками, если на пляже в Сочи ко мне подойдет человек, синий, даже фиолетовый от наколок, на котором места живого нет. На груди у него — «Прокурор мне не учитель», на глазах — «Не буди меня», на ногах — «Они устали», здесь у него Север, солнце, «Не забуду мать родную» и все остальное...

— Колоритный какой персонаж...

— «Александр Яковлевич, — признается он мне, — я отсидел с вашими песнями 24 года, и только они помогли мне выжить».

— Прокурор ему не учитель, а ваши песни — пожалуйста!

— Я что, от него удирать стану? Нет. «Огромное спасибо, — скажу, — брат, за теплые твои слова. Желаю тебе успехов, будь здоров, но постарайся уж в те места больше не попадать. Если что, всегда буду рад видеть тебя на концерте». Я артист, ты пойми, но если узнаю, что он насильник малолетки... Я выступал на 50 с лишним зонах, но никогда не пойду петь перед террористами, перед надругавшимися над малолетками маньяками или насильниками. Даже если очень попросят: специально, вот для них, я и за миллионы не соглашусь, хотя во все зоны езжу, естественно, бесплатно, потому что эти люди, может, в первую очередь нуждаются в хорошей песне и в задушевном разговоре.

Доктор, да вы в отличной форме! «Основы, конечно, заложены в молодости — я очень много тогда занимался спортом, но и сейчас пытаюсь»

— Сидящий передо мной классик когда-то написал: «Фраер, толстый фраер, на рояле нам играет...». Правда ли, что марка пива «Толстый фраер» принадлежит вам и что у вас есть и пивзавод...

— ...и пивные. Правда, и я этим горжусь, потому что в книгах отзывов мне часто пишут: «Александр Яковлевич, мы не в курсе, хорошие или плохие у вас песни, но за то, что вернули мужикам отобранное у них перестройкой, низкий поклон и огромная благодарность!».

— Вы сами-то пиво пьете?

— Конечно.

— Нравится?

— Очень. В пивной (улыбается) я не профессор — академик.

— У вас также есть собственный ресторан — чем вы предпочитаете там полакомиться?

— Вообще-то, я не гурман, но к еде очень требователен. Изысков не люблю и налегать стараюсь на пищу простую, эндемичную местности... Всегда говорю, что сало с чесноком в Гвинее есть никогда не буду, а в Киеве наотрез откажусь от лобстеров или омаров, потому что глупо давиться на Крещатике членистоногим после полугодовой или годовой глубокой заморозки, когда можешь поесть потрясающие налистники или вареники. Это ж шикарно, так че выпендриваться?

— Ваша завидная физическая форма видна невооруженным глазом...

— Ну, не более завидная, чем твоя (я, правда, постарше).

— Это все давние наработки или вы до сих пор заглядываете в спортзал?

— Основы, конечно, заложены в молодости — я очень много тогда занимался спортом, но и сейчас пытаюсь. Последние месяцы, правда, нет — пошла хирургическая полоса какая-то, поэтому, если честно, немножко ослаб, но стоит недельки две потренироваться — тут же вернусь в исходное состояние.

— Руки-то хоть сгибаются?

«Носил и я колпак бумажный, смешил расфранченных особ, Но время шло... И вот однажды устало корчиться лицо»

— Сгибаются еще как (показывает)! Я очень смеюсь, когда идут ребята-качки: руки не поднимут, ноги врастопырку. Порой подойду к ним, пощупаю бицепсы, а потом предлагаю: «Теперь у меня посмотри!». Он только потянется, а я, руку отдернув, прикалываю: «Опоздал!».

— Кто как фанату бокса вам ближе — киевляне братья Кличко или питерец Валуев?

— Конечно, Кличко. Колю я хорошо знаю, но разговор должен тут быть профессиональный. Я не могу сказать, что он опыта и мастерства не набрался, и если раньше выходил совершенно сырым, никаким, то сегодня — надо быть объективным и честным! — его можно назвать боксером. Лучшим или худшим, хорошим или плохим, но боксером, и один его послужной список уважение вызывает, однако Виталик и Володя классом, конечно, неизмеримо выше. Они настоящие боксеры, другое дело, что с Колей справиться тяжело — до него попробуй элементарно дотянуться...

— ...Да и дотягиваться страшновато...

— ...Плюс разница в весе огромная. Рука — оглобля, при попадании — история очень тяжелая...

— ...а лицо?

— Ну нет, одно с другим все же не связано. В пример могу привести другое впечатляющее лицо — Саши Карелина, но под этим «портретом» такие нежные, интеллигентные, начитанные и воспитанные мозги, что по внешнему виду ты никогда этого не определишь.

— Сегодня многие так называемые звезды — безголосые и вопиюще безвкусные мальчики и девочки — ходят с внушительным количеством охранников, а почему вы меры безопасности игнорируете?

— Очень смешно. Очень! Во-первых, я и сам, если что, с усам, а во-вторых, успех покушения зависит от размера вложенных денег. Если оно уж готовится... Но только кому нужна эта сявка из «Фабрики-6» — я тебя умоляю. От кого ее охранять? От 14-летних, заранее подготовленных, девочек, которые бегают: «Дайте автограф»? Ну и потом, ты для кого живешь, дружочек?

«Доктор Бун и Альперович, Регельман, Гильгоф, Н. Львович, Гур-Арье, Симуни, Лехцер с Рохманом, что ни лекарь — то еврей, Штильбанс, Зусес и Палей, Розенбаум, Шноль и Коган с Гофманом»

— И кто ты такой?

— Кто такой? — это третий вопрос, а вот за счет кого хочешь жить? Если рассчитываешь на поклонников, относись к ним уважительно, потому что через пару лет они к тебе не придут. Нас-то ты точно к себе не заманишь, но если сегодняшние 14-летние отвернутся, что будешь делать, умница? «Ах, эта публика, — сетует 22-летняя коза, — я так от нее устала: невозможно выйти на улицу». Слышь, ты, подруга, у тебя как с головой-то? Масла немножко есть? Подумай, где через два года будешь...

— ...от публики отдыхать...

— В лучшем случае, если с хорошими формами, в ночные клубы пойдешь (и то не для пения), а в худшем — на стройку отправишься носить кирпичи. Откуда у них охрана? Начитались, понимаешь, журналов глянцевых, насмотрелись на райдеры западных гастролеров... Эти звездульки не думают о том, что Уитни Хьюстон или Элтон Джон добились всего тяжелейшим трудом и постоянным совершенствованием своего мастерства, что потратили на это всю жизнь и продолжают тратить ее до сих пор.

— Да и поют немножко иначе...

— Наши писюхи обсуждают лишь то, сколько пирожных заказывает себе Мадонна, сколько у нее полотенец в гримерной и тапочек в номере — вот это «фабрикантки» усвоили хорошо.

— Я знаю, на свадьбе дочери одного олигарха вы, гость, простояли полтора часа под сценой, глядя на выступление Тома Джонса...

— Дима, да я с ума сходил и от тоски умирал из-за того, что мои музыканты вынуждены были уехать раньше на поезд и не слышали, как на той же аппаратуре, на которой только что отработали они (а ребята мои очень даже неплохи, я люблю их и уважаю!), отыграли парни Тома Джонса, какой у них был звук. Полтора часа я учился у величайшего артиста, потому что есть чему.

«ОДНАЖДЫ ВЕЛИКИЙ СТРЕЛЬЦОВ ПОСТУЧАЛ В МОЮ ДВЕРЬ: «АЛЕКСАНДР, МОЖНО МЫ ПОСИДИМ С ВАМИ НЕМНОЖКО?»

— Возвращаясь к генетике: вы где-то сказали, что футбол генетически не наш вид спорта...

— Ну, это больше к нам, к России, относится — в Украине он более генетичен: чем южнее, тем лучше гоняют мяч. В России очень любят говорить: «Наша сборная Советского Союза»... Все забывают, что две трети команды составляли грузины...

— ...и украинцы...

— ...а из русских людей гениальнейший Эдик Стрельцов играл, Лев Иванович Яшин, Валерий Воронин, Альберт Шестернев...

— ...Черенков, Гаврилов, Родионов...

— Это уже позже. Я еще ту сборную вспоминаю, а остальные-то кто — Хурцилава, Дзодзуашвили, Рудаков, Бышовец, Колотов, Блохин, Леня Буряк, Банишевский...

«Доцвели каштаны, умерли друзья, но в масть по-прежнему мне ветерок Днепровый. А иначе, громадяне, жить никак нельзя, и мне по-прежнему братва — Подол фартовый»

— ...Маркаров...

— ...из «Нефтчи» и позднее из «Арарата», но только об этом кто помнит? Все только щеки надувают: «Вот мы!..». Нет, русский генетический вид спорта — борьба, тяжелый вес... Я без шуток, потому что средние и легковесные борцы — это Кавказ...

— Это правда, что однажды великий Стельцов робко постучал в дверь вашего номера...

— Истинная правда — чуть сознание не потерял. Он пришел не один — с Численко...

— ...на минуточку...

— Это случилось в московской гостинице «Космос» в период «розенбума» — 87-й год, по-моему, был или 88-й. Ну представь: стук в дверь, открываю — Стрельцов. Я сразу его узнал, потом смотрю — и Число стоит. Меня трудно, вообще-то, из седла выбить, а тут чувствую, колени подкашиваются. Я онемел, а они: «Александр, можно мы посидим с вами немножко?». Дима, ну это все равно, как если бы к отчаянной моднице в номер зашла Коко Шанель — та же история.

— Посидели хоть хорошо?

— Замечательно!

— Недавно с Владиславом Третьяком мы вспоминали слова вашей песни: «Пас отдал Рагулин, Толя Фирсов щелкнул — и Дзурилла шайбу достает»... Хоккеем вы уже меньше интересуетесь?

— Честно говоря, меньше, и виной тому нынешнее время и массовый отъезд наших лучших хоккеистов за рубеж.

— Не знаю, может быть, вы шутили, но однажды признались, что, если хотите остаться неузнанным, надеваете для маскировки парик, кепку, очки и выходите в таком виде на улицу...

— Иногда так и делаю, но это для смеха. Да хоть сейчас спокойно в таком прикиде выйду.

«Одинокий волк — это круто, но это так, сынок, тяжело — ты владеешь миром как будто и не стоишь в нем ничего»

— Парик хоть какого цвета?

— Рыжевато-черный.

— Надеюсь, не женский?

— Да нет. Длинный такой, пейсатый... К нему добавляю кепку, темные очки и гуляй — не хочу!

— Сегодня многие звезды (я имею в виду и мужчин тоже) прибегают к услугам пластической хирургии — у вас никогда не было соблазна что-то себе подкорректировать?

— Я, Дима, доктор, поэтому считаю, что пластическая хирургия нужна лишь тогда, когда изъяны внешности мешают по-настоящему жить, когда нарушаются функции организма.

Ну, например, после обширных ожогов, катастроф или из-за каких-то тяжелых врожденных уродств, но когда вижу, как пластику во имя денег бездумно насаждают всем и вся, у меня — да и у других приличных, уважающих себя докторов! — это вызывает ужас. Люди просто не знают, что потом получится, не говоря уже о возможных осложнениях. Не буду, с твоего позволения, углубляться, а то, прочитав это интервью, пластические хирурги вызовут меня в суд...

— Даже если в 70-80 лет у вас на лице кожа отвиснет, все равно ничего не станете предпринимать?

— Если это не превратит меня в монстра, конечно же, нет. Если мои веки не обвиснут так, что я ничего не увижу, зачем мне их обрезать? Да, они будут набрякшие, но это нормально — когда человеку 80, тургор ткани и должен быть не такой, как в 30.

— Вы как-то заметили, что любой мужчина, особенно творческий, должен постоянно находиться в состоянии влюбленности...

— Желательно!

— Вы сейчас в нем пребываете?

— Конечно.

— Кого же сегодня любите?

— Так тебе все и скажи... Маму!

— Правда ли, что вы умеете гипнотизировать женщин?

— Этого я не утверждал, но что-то магическое во мне, наверное, есть. Я, например, с детства играю, и когда беру в руки гитару... Знаешь, когда в студенчестве надо было кого-нибудь обаять, я доставал инструмент, пел красивую песню...

«Извозчик, за углом останови! Покемарь на облучке, я быстро — только поднимусь, скажу ей я о любви, чтоб потом не подойти на выстрел»

— ...и женщины уходили с вами?

— Не всегда. Наверное, это не со всеми проходит и не на всех действует... Одни уходили, другие нет...

— ...третьи чуть позже сдавались...

— Некоторые вообще говорили: «Ну ты и козел!».

— Когда мелочь собирали по полу?

— (Смеется).

«ЕСЛИ ХОТИТЕ ВЫИГРАТЬ У КАЗИНО — КУПИТЕ ЕГО»

— И снова цитирую классика. «Есть три вещи, — сказали вы, — которые я не могу представить: переход из жизни в смерть, бесконечность космоса и как можно ласкать мужское тело». До сих пор воображение тут буксует?

— До сих пор, и эту позицию я никогда не сдам...

— Вы достаточно резко выступаете против гей-парадов...

— Абсолютно. Послушай (заводится), вот мы с тобой, нормальные пацаны, не выходим на улицу с демонстрацией. Ребята, ну с кем угодно живите, да хоть с козой, но не надо об этом повсюду кричать и требовать понимания своей особой душевной организации. Хотя «с козой» лучше вырежь, а то получится пропаганда зоофилии.

— Тем не менее в отдаленных аулах с козой, я знаю...

— ...ну да, говорят, бывает. Я, правда, не видел, но анекдот есть хороший по этому поводу — с козой. Помнишь: «Черный — это его»? Так вот, главная мысль в чем: как человек я этого не понимаю — более того, отношусь к таким вещам отрицательно...

— ...а как доктор?

— Тоже могу дискутировать, потому что, кроме амебы, инфузории-туфельки и, может, пары каких-то еще микроорганизмов, все остальные половым путем размножаются. Даже пестик в тычинку лезет, а не наоборот...

В детстве Александр Яковлевич мечтал стать директором зоопарка. «Точнее — хотел находиться с животными. Они прогнозируемее, я их люблю, зверье для меня — это радость и счастье»

— ...и, как правило, не ошибается!

— Есть понятие мужской особи и женской — так природа устроила. Да, если человек рос в семье без отца, с сестрами в коммунальной квартире обсуждал платья и играл с девчонками в куклы, наверное, какое-то изменение в психике у него происходит, но это не норма. Причем они же теории придумывают колоссальные, что-то объясняют насчет хромосом, целые тома пишут, оправдывая свой разврат. Я убежден: все от пресыщенности и безделья...

— А ведь действительно: среди работяг геев практически нет...

— Да ты отъедь на 100 километров от Ленинграда, Киева или Москвы — там, может, услышишь: «Был у нас тут Антон Петрович один — под хвост баловался. Он теперь настоящий москвич, в столице живет». Может, чего-то я не догоняю, но никогда этого не приму. Как гражданин, как демократический человек говорю: «Ребята, проблем нет, но только зачем лезть на площадь с плакатами?». Давай мы с тобой устроим парад: «Да здравствует женщина!» (причем не обязательно это делать 8 Марта — можем в любой другой день), но мы-то не тычем всем транспаранты: «Любите женщин!» или «Женщины, любите мужчин!», так зачем же они постоянно доказывают, что тоже имеют право на существование? Живите себе на здоровье, только, если можно, не оскорбляйте своими экстравагантными нравами тех, кто этого не понимает, и не втягивайте других, особенно детей — вот и все!

— «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить...» — помните эту советскую песню? Интересно, а какие самые необычные подарки вы в день рождения получали? Правда ли, что однажды вам подарили табун лошадей?

— Табун — нет, а вот лошадь — было дело, вручили, только куда ж я ее возьму? Смеюсь всегда, когда слышу: «Артисту Сидорову презентовали лошадь». Дальше-то что? Куда животину он денет? Я живу на одной из линий Васильевского острова на третьем этаже...

— ...пока заведешь в лифт...

— ...а если отдать в конюшню, где за ней будет ухаживать другой человек: чистить, мыть, тренировать, выгуливать, — так она уже не моя. Ну, а так я могу заплатить деньги (даже денег не надо — все конники у меня друзья), прийти, сесть верхом и получить удовольствие.

— Коз вам хоть не дарили?

— Нет (улыбается) — козу я сам однажды купил, а вообще, мне очень легко сделать подарок.

— Плохое нерусское слово «шопинг», тем не менее вы любите по магазинам ходить?

В Челябинске на улице Кирова в камуфляже, с гитарой, стаканом водки, накрытым куском хлеба, и букетом тюльпанов сидит бронзовый Розенбаум. Хотя, скорее, это памятник не столько ему, сколько его песне «Черный тюльпан» и всем погибшим в Афгане

— Люблю!

— И что там себе покупаете?

— Одежду. Только сам.

— Кайфуете от красивых вещей?

— Я, если честно, не знаю, что значит красивые, — по душе те, которые духовно близки.

— Стиль спортивный предпочитаете?

— Нет, не совсем. Безусловно, надеть это могу, но обычно ношу кэжуал — повседневную одежду. В принципе, военно-спортивная история, скажем так, в моем гардеробе превалирует, но я с удовольствием надену — и мне вроде идет! — смокинг. При этом не очень его люблю — он все время душит, заставляет вести себя соответственно, а это не по мне как-то...

— Лучше самим собой быть...

— Нет, одеться могу элегантно. В Думу ходил в костюме — непременно! — в красивом галстуке и рубашке. Это тоже надо уметь выбирать и носить, но мой повседневный стиль все-таки демократичнее.

— В казино вы заходите?

— Иной раз люблю в автоматы потрескать, но проигрываю определенную сумму — и точка! Меир Ланский произнес очень хорошую фразу... Для тех, кто не в курсе, — это один из основателей Лас-Вегаса, большой гангстерюга, но не убийца, а финансист...

— ...судя по имени...

— Совершенно верно: единственный еврей среди всех остальных: итальянцев, датчан и прочих китайцев. Так вот, этот небезызвестный гражданин сказал: «Если хотите выиграть у казино, купите его».

— Каким был ваш самый большой выигрыш и проигрыш?

— Снял тысячи две как-то, но обычно остаюсь в минусе... Я себе установил потолок: спускаю 200 долларов — и все, ухожу! Мне ж сам процесс любопытен: сижу себе, курю, щелкаю, но однажды я свой обет нарушил — 500 проиграл. Завелся...

— Вы как-то сказали: «Вожу автомобиль только по пустой дороге и без встречного движения». Боитесь садиться за руль?

— Нет, я утрирую — это, конечно же, не боязнь. За рулем я ведь с 75-го года — но справа! Правила движения знаю, как свои 12 струн, чайников на дорогах вижу за 10 километров — глаз автоматически их выделяет, но в городе практически не рулил. Ну а поскольку самодеятельность не приемлю, нужно мне, думаю, месяц поездить. У меня его нет пока, этого месяца, хотя очень хочется.

«МЫ С АНДРЮШКОЙ МАКАРЕВИЧЕМ СИДЕЛИ, А ВОЗЛЕ НАШЕЙ ПАЛАТКИ КАЖДУЮ НОЧЬ ПАРА ЯГУАРОВ ХОДИЛА»

— Я был на десятках ваших концертов и понимаю, что на сцене вы не просто отбываете номер — живете. Иногда, между прочим, слова забываете, и однажды, я знаю, это случилось на мероприятии, посвященном Дню чекиста, в присутствии Путина...

«А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан! Меня заделайте, шоб было, как в Париже. А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан! Сейчас я ваш, мон шер, и я иду поближе...». Александр Розенбаум снимает Дмитрия Гордона на фотокамеру только что приобретенного мобильного телефона

— Ну да, забыл слова — я живой человек. Ничего страшного — поправился. А что, Путин не понимает?

— Подсказку от него получили?

— Нет, но когда публика начинает подсказывать, — а она хорошо мои песни знает! — я ничего не слышу, потому что вразнобой звучит множество голосов.

— Для автора, исполнителя это большое счастье, когда зал его песни подхватывает. Артист стоит, слушает, а зрительский хор поет — часто такое происходит?

— Обычно я это с двумя-тремя песнями проделываю, чтобы все поняли: мы вместе. Да, это действительно счастье!

— Вот уже несколько лет на пару с Андреем Макаревичем вы путешествуете — где побывали в последнее время?

— Минувшим летом опять в Бразилию ездили...

— ...где много-много диких обезьян?

— Забрались как раз туда, где их очень много. Лет пять-шесть назад, когда были на Амазонке, зверья мало видели, а люди, которые делают пятиминутные сюжеты для «National Geografic», «Nat Geo Wild» или «Animal Planet», по лет восемь-десять сидят там, полжизни снимают, чтобы потом все это в 30-минутный фильм уложить. Поэтому, когда меня спрашивают: «Ну, как там дикие звери?», могу только плечами пожать. Что, разве когда в тайгу заходишь, зайцы с волками и лисами бегут к тебе наперегонки с приветствием: «Здравствуй, Вася! Как мы рады, что ты пришел»? Там то же самое.

Допустим, ты слышишь: кричит ревун, — это обезьяна огромная. Звук она издает рычащий, от которого уши закладывает, — орет, как паровозный гудок, но до этого гудка надо километра три-четыре в джунглях рубиться. Пока до нее дорубишься, она уже 10 раз от тебя убежит — эта тварь понятия не имеет, кто к ней идет, зачем...

— ...и какие артисты...

— В этот раз мы специально поехали на юго-запад Бразилии, в заповедник Пантанал — это болотистые места. Там действительно огромное количество животных: лежбище крокодилов, капибар... Возле нашей палатки практически каждую ночь пара ягуаров околачивалась — мы с Андрюшкой сидели, а они рядом ходили. Утром мы их следы вокруг выискивали — очень четкие, так что насмотрелись. Сейчас собираемся пойти на самую дикую, как мы считаем, реку мира — в верховья Лены.

— Поближе к Якутии?

— Там, ты прикинь, вообще ничего нет... Слушай, идешь по любой бразильской реке, и у тебя иногда срабатывает мобильный, потому что какой-то богатенький фазендейро поставил там себе вышечку. Время от времени в суперсерии можешь поговорить по мобильнику (не по космическому), а уж людей там везде можно встретить. На Лене же...

Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

— ...ни одного якута...

— Какого якута — там вообще два-три городка на всю огромную реку.

— Это правда, кстати, что в детстве вы мечтали стать директором зоопарка?

— Хотел находиться с животными — так точнее, а директором — нет! Это сейчас с удовольствием пошел бы начальником какого-нибудь зверинца.

— Вы, очевидно, чувствуете интуитивно, что животные лучше людей, и поэтому к ним так тянет...

— Они прогнозируемее, а еще я их люблю, без них никогда не жил и жить не смогу. Зверье для меня — это радость и счастье, поэтому всегда хотел к нему быть поближе, но не знал, где на это учат. Меня не прельщал биофак университета, после которого надо идти в школу преподавать зоологию или где-то сидеть на научной работе, — я был не прочь стать профессиональным охотником (сейчас-то знаю, что это егери, и готовят их в лесотехнической академии).

Сегодня для человека, желающего заниматься чем-либо для души, свободы и перспектив больше. Ты можешь взять себе пару-тройку медвежат и выращивать их, к примеру, для съемок в кино — вот, скажем, известный на Западе медведь Барт снялся в 25 фильмах о гризли. Можешь зверинец открыть и жить все время с питомцами, а потом волка, который твой верный пес, или обезьяну — не важно! — будешь задействовать в кинофильмах, где необходимы животные. Нынче ты можешь сделать это своим бизнесом, жизнью, а в советское время об этом и не мечтали. Какой бизнес, о чем речь?

Так что директор зоопарка — это работа хорошая, если она финансируется, потому что животных, которые не могут за себя постоять, держат у нас на скудном пайке, средствами обделяют.

— Александр Яковлевич, в конце интервью я по традиции попрошу вас что-нибудь спеть или прочитать...

— Если не возражаешь, прочту слова из своей песни.

Покуда стою на крутом берегу,
Обнявшись с раскидистой вербою,
Смотря на летящий в низине табун,
Я истинно верую.
Покуда дорога встречает меня
Звездою мерцающей первою
На тихом закате суетного дня
Я истинно верую.
Когда кто-то шелестом листьев в саду
Поправит мне ноту неверную
И струны с ума от восторга сойдут,
Я истинно верую.
По небу плывут, как по морю ладьи,
Два облака — в сказку, наверное.
Покуда любовь пребывает с людьми,
Я истинно верую.
Когда-нибудь Он нас к себе приберет —
Для близких мгновенье прескверное,
Но встретит свобода у светлых ворот —
Я истинно верую!

P.S. За содействие в подготовке материала, тепло и внимание благодарим киевский ресторан «Централь».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter